«Марш позора»

Многотысячное шествие по улицам Киева пленных гитлеровцев было не первым «парадом побежденных», состоявшимся в годы войны, но одним из самых запоминающихся.

Немецко-фашистские захватчики, изгнанные Красной армией из столицы Украинской ССР в ноябре 1943-го, мечтали и изо всех сил стремились вновь войти в Киев в качестве завоевателей. По иронии судьбы 16 августа 1944 года 37 тыс. немцев увидели разрушенный ими город, прошагав по нему под охраной.

Месяцем ранее, 17 июля 1944-го, по Садовому кольцу Москвы провели 19 генералов и 57 600 солдат и офицеров вермахта. В тот день советские люди с близкого расстояния взирали на немцев, пришедших на нашу землю убивать и грабить. Дипломат Валентин Бережков, на плечах которого сидел его двухлетний сын Сергей, вспоминал: «Процессия… была поучительной не только для ее непосредственных участников. За ней наблюдали и дипломаты западных стран, аккредитованные в Москве. В этой своеобразной демонстрации они не могли не усмотреть мощи Советской страны, силы духа советского народа, его стойкости и веры в скорую победу».

Поэтому неудивительно, что, когда первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев предложил Иосифу Сталину провести аналогичное шествие пленных немцев по Киеву, Верховный главнокомандующий дал согласие.

«Новый порядок»

Накануне войны Киев был одним из самых крупных и красивых городов Советского Союза. По данным Всесоюзной переписи населения 1939 года, в столице Украинской ССР проживало 848 тыс. человек, и численность продолжала расти. В городе работали 20 высших учебных заведений, 51 научно-исследовательский институт, 40 техникумов и рабфаков, консерватория, музеи, театры и другие культурные учреждения.

Спокойную жизнь оборвало вторжение гитлеровских завоевателей. Они захватили «мать городов русских» 19 сентября 1941 года и сразу же установили свой людоедский «новый порядок». Германская оккупация, продолжавшаяся 778 дней, была одним из самых тяжелых испытаний за всю многовековую историю древнего Киева. Казни мирных жителей за ненадлежащее выполнение приказов германского командования и иные провинности начались в первые же дни. В назидание населению трупы по несколько дней лежали на улицах украинской столицы, на берегу Днепра, возле Пролетарского сада и в других местах. Тяжелым зрелищем для киевлян стали колонны пленных красноармейцев – голодных, изможденных, больных, израненных и почти раздетых. По свидетельству очевидцев, тех, кто обессилел и не мог идти, нацисты убивали на месте. Особенно запомнилось пережившим оккупацию людям то, как 10 января 1942 года в суровые морозы немцы провели на расстрел к урочищу Бабий Яр босых и почти раздетых матросов Днепровского отряда Пинской военной флотилии. По городу шли измученные, но несломленные воины, один из которых крикнул: «Погибнем за Родину!»

На население захватчики смотрели как на дешевую рабсилу. Рабочий завода «Ленинская кузница» Евгений Грачев, выступая на митинге в освобожденном Киеве 27 ноября 1943 года, рассказал об условиях труда в период оккупации: «Когда пришли немцы, завод был передан немецкой фирме УСМА. Хозяином завода стал немец – палач Рентель. Этот ирод и вор превратил рабочих завода в рабов, заставлял работать по 14–15 часов в сутки. Двуногие звери били обессиленных рабочих железными палками. Зимой обливали ледяной водой».

В первые месяцы оккупации гитлеровцы развернули широкую агитационную кампанию, позволившую им склонить часть населения к добровольному отъезду на работу в Германию. Людям обещали счастливую жизнь, хорошие условия, и, спасаясь от разрухи и голода, некоторые поверили лживым посулам. В действительности открытая в помещении Художественного института так называемая «биржа труда» стала невольничьим рынком. После того как поток добровольцев иссяк, немцы устроили настоящую охоту на молодежь. Зинаиде Моисеенко было 14 лет, когда в 1942 году ее насильно угнали в Третий рейх: «Помню, как мама бежала за санями, хотела дать мне в дорогу сухарей торбочку и упала в снег, потеряв сознание. А нас увезли. И осталась мама с малолетним сыном, моим братишкой. Ведь старшую сестру Таню угнали в Германию еще раньше». В неволе оказалась и Мария Осиповская из села Рудовка Черниговской области. После войны она рассказала о жизни в Германии: «Работала с 4 часов утра и до 12 часов ночи. Били каждый день. Питание получала только ограниченную норму – 300 гр. хлеба и приварок».

Здания Киева захватчики отдали в распоряжение разных германских организаций. В лучших квартирах разместились немецкие чиновники и офицеры. 77 из 150 средних и начальных школ оккупанты заняли под казармы, девять школ приспособили под склады и мастерские, восемь – под конюшни, в двух разместили военные штабы. Нацисты закрыли все детские сады, а их имущество прибрали к рукам. Несколько детских учреждений было отдано под квартиры, в трех тоже устроили конюшни. Осенью 1943 года, перед отступлением из Киева, гитлеровцы сожгли и разрушили 140 школ, 78 детских садов, 13 детских домов, четыре дворца культуры, Дом учителя, Клуб профсоюза политпросветработников, здания цирка и Драматического театра Красной армии, Театральный институт, консерваторию, Театр юного зрителя имени М. Горького. Немецкие изуверы сожгли и разграбили большинство медицинских учреждений города: коклюшную больницу, детскую инфекционную на Кловском спуске, больницы в Дарнице и Слободке, детскую больницу на Дегтяревской улице, Октябрьскую и другие. Были уничтожены 17 детских яслей, четыре поликлиники, три родильных дома, молочная кухня и т. д.

5 сентября 1943 года немцы взорвали и подожгли здания Киевского государственного университета имени Т.Г. Шевченко, основанного по указу императора Николая I от 8 (20) ноября 1833 года. В огне погибли библиотека с фондом более 1,3 млн книг, университетский зоологический музей, коллекция которого насчитывала свыше 2 млн экспонатов, и целый ряд других музеев – зооанатомический, анатомический, ботанический, общей биологии, минералогии, палеонтологии, петрографии. Огромный ущерб был причинен Технологическому институту пищевой промышленности, сельскохозяйственным и другим киевским вузам.

«Печальную картину представлял собой освобожденный Киев. Немецко-фашистские изверги превратили в развалины центральную магистраль города – Крещатик, улицы Карла Маркса, Фридриха Энгельса, 25-го Октября, Свердлова и другие», – свидетельствовал командир 91-й отдельной танковой бригады 3-й гвардейской танковой армии полковник, будущий маршал Иван Якубовский. Эту печальную картину разрушенного города предстояло увидеть участникам «марша позора».

3 ноября 1941 года в Киеве был взорван главный храм Киево-Печерской лавры – древний Успенский собор

Расстрелянные советские военнопленные на улице оккупированного Киева. 1941 год

Бабий Яр. Солдаты СС роются в вещах расстрелянных евреев. Киев, 1 октября 1941 года

От Бабьего Яра

В Киев пленных немецких вояк, собиравшихся захватить весь мир, пришлось свозить из разных мест. 1-й и 2-й Украинские фронты прислали 21 249 человек. Успешно завершавшие Белорусскую стратегическую наступательную операцию «Багратион» войска 1-го Прибалтийского и 1-го и 2-го Белорусских фронтов направили в столицу Украины 10 627 военнопленных. Еще 5042 человека были доставлены из лагерей НКВД. В итоге в Киеве оказались 36 918 германских военнослужащих, в том числе 549 офицеров. Им предстояло пройти по разрушенному городу и увидеть следы своих многочисленных преступлений.

Символично то, что «марш позора» было решено начать с улицы Ювеналия Мельникова (ныне улица Юрия Ильенко). Она находилась рядом с Бабьим Яром, где 29–30 сентября 1941 года гитлеровцы и их украинские пособники зверски убили 33 771 еврея. Массовые казни продолжались здесь два года. В результате Бабий Яр стал местом гибели людей разных национальностей. 

Военнопленные должны были дойти до самого центра украинской столицы. В период оккупации нацисты дали многим киевским улицам немецкие названия. Например, улицу Орджоникидзе (ныне Банковая) они переименовали в Бисмаркштрассе, улицу Кирова (ныне Михаила Грушевского) – в Тодтштрассе, улицу Фридриха Энгельса (ныне Лютеранская) – в Лютерштрассе, а Крещатик – в Эйхгорнштрассе (в честь генерал-фельдмаршала Германа фон Эйхгорна, хозяйничавшего в Киеве в 1918-м и убитого эсерами 30 июля того же года). Поскольку после освобождения Киева улицам и площадям были возвращены довоенные названия, бывшим солдатам вермахта предстояло прошагать по площади Красных Героев Перекопа (ныне Софийская площадь), улице Калинина (ныне Софиевская улица) и площади Калинина (ныне майдан Незалежности).

Хрущев, не имея возможности собрать для киевского «парада» такое же число военнопленных, как в Москве, побеспокоился о том, чтобы их «прогулка» была максимально долгой: от начала пути до места загрузки в эшелоны требовалось пройти 21 километр!

 «Теперь вы за все ответите!»

Движение колонны началось в 10 часов утра. Гитлеровцев сопровождали более тысячи солдат конвойных войск НКВД и городская милиция. Киевлянка Галина Ляшенко свидетельствовала: «Помню, что это была среда: я с подругой находилась у завода "Артема". Еще издалека мы увидели длинную колонну людей, одетых в серую, "мышиного" цвета форму. Колонну по краям защищала цепь солдат и милиционеров. Но редко кто из киевлян бросался на беззащитного, еще вчерашнего врага. Обычно все ограничивалось негодующими криками и насмешками».

Информация о том, как прошел киевский «марш побежденных», содержится в докладных записках Иосифу Сталину, Вячеславу Молотову, Георгию Маленкову, Александру Щербакову и Лаврентию Берии, поступивших 17 августа 1944 года от Никиты Хрущева, заместителя наркома внутренних дел СССР Сергея Круглова и наркома внутренних дел УССР Василия Рясного. В них были приведены резкие и эмоциональные высказывания киевлян, которые услышали и зафиксировали находившиеся 16 августа в толпе горожан сотрудники НКВД.

«Приятно смотреть на колонны укрощенных хищников, которым оторвали когти и посадили в клетку. Ведь они с нами обращались как с собаками. Жаль, что нельзя плюнуть в физиономию этим "освободителям"», – заявила стенографистка Народного комиссариата местной промышленности УССР Гоман. Схожие чувства в тот день испытывали люди разных профессий и возрастов. «Я себя сдерживала, чтобы не кричать по адресу этих зверей. Когда вдумаешься, что эти проклятые мерзавцы натворили, ненависть кипит против них», – сказала врач Горожан.

Вглядываясь в лица немецких солдат и офицеров, бухгалтер треста «Укрфарфорофаянс» Пиковская с возмущением констатировала: «Эти людоеды имеют здоровый вид. Я вспоминаю, как вели по улицам Киева пленных красноармейцев. Хотя они были похожи на мертвецов, раздетые, голодные и босые, но зато в каждом лице чувствовались сила и ненависть. А эти идут как стадо баранов. Где их прежний фасон?» Не менее сильные эмоции испытывал и известный советский математик, член-корреспондент Академии наук УССР Юрий Соколов: «Я сравниваю это зрелище с виденным мною в 1941 году, когда немцы вели советских военнопленных. Считаю, что наши неправильно поступают, допуская такое хорошее отношение к фрицам». Весь период оккупации Киева с риском для жизни Соколов и его супруга Мария прятали математика Семена Зуховицкого. Через 40 лет, в 1984 году, Юрий и Мария Соколовы были удостоены почетного звания «Праведники народов мира».

Об издевательствах над советскими военнопленными вспомнил и находившийся в толпе киевский рабочий, имя и фамилия которого остались неизвестными. «Они наших раненых рысью гнали, а мы эти морды накормили, шажком водим, караул выстроили. Я бы с ними не цацкался, а платил бы десятерицей», – сказал он. На это стоявшая рядом женщина скромно заметила: «Русский человек быстро обиды забывает».

Однако не все свидетели «марша позора» были готовы забыть причиненные обиды. Разгневанная санитарка киевской поликлиники Власова, наблюдая за колонной, говорила другим женщинам о своем желании бросить в немцев бомбу: «Ведь сколько несчастных отцов и матерей смотрят на тех, кто убивал их детей и грабил». Инвалид войны Рыбалов громко крикнул: «Собаки! Убийцы проклятые! За что вы повесили жену и дочь, за что отрезали руки племяннику Володе и бросили его живым в шахту? Теперь вы за все ответите!»

Как отмечалось в докладных записках, когда военнопленные шли мимо госпиталей, лечившиеся там красноармейцы и инвалиды войны пытались прорваться сквозь оцепление и нанести гитлеровцам удары костылем, камнем или палкой. Одна гражданка, близко подойдя к колонне, плюнула в лицо немецкому офицеру. В районе базара молодые женщины под одобрительные возгласы киевлян бросали в гитлеровцев яичную скорлупу: «Вы хотели яйка – получите!» Показывая на разрушенные здания, жители города громко кричали: «Смотрите, сволочи, на результаты своей подлой работы. Мы заставим вас днем и ночью работать, чтобы на всю жизнь запомнили и забыли к нам дорогу!» Из толпы раздавалась брань: «Мучители наши», «Расстрелять их надо», «Как вам нравится Украина?», «Смерть Гитлеру!», «Довоевались!», «Смерть фашизму!», «Позор убийцам!», «Яйка не хотите?», «Обїлися українського сала. Тепер воно вам боком вилізе» и др.

«Несмотря на окрики и угрозы, население держало себя очень выдержанно и прохождение военнопленных никакими эксцессами не сопровождалось», – констатировал Хрущев в докладной записке. По окончании пятичасового шествия гитлеровцев загрузили в 13 железнодорожных эшелонов. Офицеры вермахта и лица, подозреваемые в совершении военных преступлений, были отправлены в Черниговский и Грязовецкий лагеря для военнопленных. 19 тыс. участников «марша позора» поехали работать на шахты Донбасса, 5 тыс. отбыли в Запорожье на предприятия Наркомата черной металлургии и Наркомата авиационной промышленности, около 4,5 тыс. – в Николаев восстанавливать порт и судостроительный завод. Почти 5 тыс. военнопленных оставили в Киеве. Немецким варварам предстояло отстраивать разрушенные ими советские города.

Плакат. Худ. П.Д. Магнушевский. 1943 год