Августейший президент

Боевой офицер, замечательный поэт, великий князь и глава Академии наук – все это Константин Романов, человек, предпочитавший, чтобы его запомнили по инициалам К. Р.

Великий князь Константин Николаевич, курировавший российский флот, мечтал видеть сына морским офицером. Любимыми наставниками юного Константина стали не только писатель Федор Достоевский и историк Сергей Соловьев, но и капитан 1-го ранга Илья Зеленой, превративший его в «форменного моряка». 

Портрет великого князя Константина Константиновича (К. Р.). Худ. А.М. Леонтовский. 1906 год

Поэт и воин

По строю души он не был военным, в юности даже хотел уйти в монастырь, но стал героем. Гардемарином совершил дальнее плавание, сдал мичманский экзамен, а вскоре получил боевое крещение в сражениях Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. На Дунае, близ Силистрии, Константин Константинович лично спустил брандер (зажигательное судно) против турецкого корабля, за что его наградили орденом Святого Георгия 4-й степени. «Я скрепя сердце старался честно исполнять свой долг и, кажется, ни разу не изменил ему», – признавался он самому себе в дневнике. Вскоре после завершения боевых действий ему пришлось оставить флот по состоянию здоровья: он стал командиром роты лейб-гвардии Измайловского полка.

Но его со времен первых разговоров с Достоевским и поэтом Аполлоном Майковым навсегда пленила красота русского слова. Своим призванием штабс-капитан гвардии считал поэзию. Отец настаивал, чтобы он бросил эти «никчемные» занятия, но Константин проявил характер, не отверг музу и стал публиковаться. Его стихи включали в хрестоматии вовсе не из-за громкого титула, который он скрывал за инициалами К. Р. Так, строки, посвященные павшим солдатам, прославились по всей России: песню Якова Пригожего на эти стихи, ставшую народной, много лет пели инвалиды, собирая подаяние.

Умер, бедняга! В больнице военной

Долго родимый лежал;

Эту солдатскую жизнь постепенно

Тяжкий недуг доконал…

Рано его от семьи оторвали:

Горько заплакала мать,

Всю глубину материнской печали

Трудно пером описать! <…>

Люди чужие солдата зароют

В мерзлой земле глубоко,

Там, за заставой, где ветры лишь воют,

Где-то в глуши далеко.

Спи же, товарищ ты наш, одиноко!

Спи же, покойся себе

В этой могилке сырой и глубокой!

Вечная память тебе!

Великий князь выпускал сборники, несколько стихотворений К. Р. стали известными романсами, например «Растворил я окно…», музыку к которому написал сам Петр Чайковский. Он перевел на русский «Трагедию о Гамлете, принце Датском». Но главными для него стали две темы – осмысление Евангелия и попытки уйти от столичной и вообще городской суеты в усадебную жизнь, где среди тишины, зелени, пения соловьев «ждет пленительный, любимый за письменным столом вседневный труд!» Одно из стихотворений, посвященных имению под Москвой, на берегу реки Рузы, так и называлось – «Осташево». Но ограничить круг занятий творчеством Константин Константинович не мог.

«Исполнять свой долг»

В начале мая 1889 года министр народного просвещения Иван Делянов известил 30-летнего великого князя, что «государю императору благоугодно было… назначить ваше императорское высочество президентом Императорской академии наук». Это стало для него неожиданностью: видимо, в семейном кругу такое назначение не обсуждалось. Но его дядя – Александр III – не ошибся в выборе. Впервые Академию наук возглавил представитель царской семьи – и задержался на этом посту на 26 лет, став последним из 12 президентов императорских времен.

Вскоре Константин Константинович выступил на общем собрании академии, где – совсем по-военному – несколько раз повторил свою излюбленную фразу, что будет «исполнять свой долг». Настоящей премьерой нового президента стал VIII съезд русских естествоиспытателей и врачей, где он председательствовал. «Многочисленность настоящего съезда сравнительно с предыдущими служит блистательным доказательством того, что наша русская наука стремится вперед и что вы, труженики ее, верные своему долгу, неутомимо продвигаете и развиваете ее», – отметил великий князь в своей краткой речи. И снова не обошлось без слова «долг».

Свадебным генералом он становиться не собирался – академию возглавил искренний и деятельный президент. Его императорское высочество окружил себя замечательными учеными-гуманитариями: их он понимал лучше, чем технарей, и часто советовался с филологами Яковом Гротом и Александром Веселовским, а с 1900 года и с вице-президентом академиком Петром Никитиным – глубоким исследователем античной литературы, которой увлекался и сам великий князь. Доверенным лицом президента стал также выдающийся индолог академик Сергей Ольденбург, вступивший на должность непременного секретаря академии в 1904-м. Все они были частыми гостями в Мраморном дворце – столичной резиденции Константина Константиновича.

У него оставались обязанности в гвардии, в 1900 году его назначили главным начальником военно-учебных заведений (он гордился неофициальным титулом «отца всех кадет»), а в 1911-м – присутствующим в Сенате. Ему на все хватало энергии. Но душу великий князь открывал, пожалуй, только служению науке и поэзии.

Его, внука Николая I, в академии называли «августейшим президентом». Ученый мир надеялся, что родство с императором поможет К. Р. (многие за глаза называли его именно так, по литературному псевдониму) увеличить скромный бюджет академии. И действительно, высокое положение помогало добиваться многого: уже в первые годы президентства Константину Константиновичу удалось значительно повысить жалованье всем сотрудникам – от выдающихся ученых до истопников. До него жалованье академика уступало ставкам ординарных университетских профессоров. Великий князь исправил такое положение дел. Нашлись средства и на ремонт оборудования, и на покупку приборов. Началось строительство нового здания Академической библиотеки. Организация экспедиций и сложных опытов, оснащение лабораторий, приобретение коллекций и редких книг – на все изыскивались средства. А если Министерство финансов оставалось глухо к аргументам Константина Константиновича, он мог и сам раскошелиться. Так, Одесскую обсерваторию построили во многом на личные средства великого князя.

Строительство первого российского ледокола «Ермак», созданного специально для научных исследований в Северном Ледовитом океане, стало важнейшим начинанием академии в годы президентства К. Р.: корабль служил науке с 1898 до 1963 года! Важнейшим предприятием академической жизни 1899 года современники называли экспедицию с участием ледокола к острову Шпицберген. Другим начинанием, активно поддержанным президентом, стала организация Русского археологического института в Константинополе, первым директором которого в 1894 году стал византинист Федор Успенский.

ХХ век, может быть, больше, чем любой другой, требовал от науки связи с производством, индустрией. И во времена «августейшего президента» в академии создавались, как бы мы сейчас сказали, «межведомственные комиссии», в которые входили ученые, правительственные чиновники, представители деловых кругов. Константин Константинович стремился к образованию единой системы управления, используя и академические, и придворные рычаги власти. Еще в XIX столетии в России большое влияние приобрели императорские общества, элитарные общественные организации, многие из которых имели отношение к науке, – Географическое, Археологическое, Энтомологическое, Астрономическое… В эти организации входили многие академики, но в академических проектах императорские общества участвовали неохотно, держались наособицу. Великий князь, всюду вхожий и уважаемый, постарался объединить усилия всех научных сил страны под эгидой академии. Косвенным результатом преобразований стало появление первых русских Нобелевских лауреатов – физиолога Ивана Павлова и биолога Ильи Мечникова.

Ледокол «Ермак» в Кронштадтской гавани. 1899 год

Академики по разряду изящной словесности

В академии Константин Константинович продолжал служить литературе. Он возглавил Комиссию по чествованию столетия со дня рождения А.С. Пушкина, которое отмечали в мае 1899 года. На торжественном собрании академии президент говорил о Пушкине смущаясь – ведь он боготворил великого поэта. Но закончил речь на высокой ноте: «Да живет навеки в русских сердцах имя Пушкина – любовь, гордость и слава России». При поддержке великого князя был создан Пушкинский Дом (ныне Институт русской литературы РАН), он хлопотал, чтобы казна выкупила село Михайловское, где потом открылся музей памяти поэта. Не забыл «августейший президент» и повысить пенсион дочери Пушкина – Марии Александровне Гартунг.

В год пушкинского юбилея в академии учредили так называемый разряд изящной словесности. В его задачи входила помощь в подготовке словарей и научных изданий сочинений русских писателей. С 1900 года по этому разряду избирались и почетные академики – из числа самых ярких отечественных литераторов. Так, академические регалии получили и Антон Чехов, и философ Владимир Соловьев, и даже такой бунтарь, как Лев Толстой. К. Р. пытался примирить его с государством. Встречая супругу писателя Софью Андреевну, непременно с улыбкой цитировал посвященные ей стихи любимого поэта Афанасия Фета: «Но все, толпой коленопреклоненной, / Мы здесь упасть у ваших ног должны».

Медаль лауреата Пушкинской премии, учрежденной Императорской академией наук в 1881 году

Но скандала не удалось избежать, когда в феврале 1902 года почетным академиком избрали 33-летнего Алексея Пешкова (Максима Горького), явно склонявшегося к революционным веяниям, за что писателя не раз арестовывали. Николай II отменил это решение. На аудиенции у императора Константину Константиновичу пришлось выслушать упреки. Вскоре в «Правительственном вестнике» появилось сообщение: «Ввиду обстоятельств, которые не были известны собранию… выборы в почетные академики Алексея Пешкова, привлеченного к дознанию в порядке статьи 1035 устава уголовного судопроизводства, объявляются недействительными». В знак протеста от звания почетного академика отказались Чехов и Владимир Короленко. Константину Константиновичу хотелось закрыть глаза и перенестись из этой нервной реальности в идеальный мир музыки и стихов. О своих обидах он в тот год писал как будто вполголоса – осторожно, иносказательно:

Вешние воды бегут… Засиневшее
Небо пригрело поля.
Зимнее горе, давно наболевшее,
Выплакать хочет земля.

Лев Толстой и Максим Горький в Ясной Поляне. 1900 год

Время потерь

Добродушному, сомневающемуся, склонному к компромиссам великому князю непросто было принять логику прямого противостояния власти, присущую в то время радикально настроенной интеллигенции. В 1905 году, вскоре после Кровавого воскресенья, газета «Русь» опубликовала статью «Нужды просвещения» – записку 342 ученых (включая 17 действительных членов Академии наук, к которым последним присоединился историк Василий Ключевский). Это был призыв к «полным и коренным преобразованиям государственного строя России на началах политической свободы, законности и народного представительства». Получалось, что мастистые ученые поддерживают революцию. Вскоре записка, наделавшая много шуму, вышла отдельным изданием. Президент отреагировал на этот демарш с непривычной для него жесткостью, разослав членам академии строгий циркуляр. В нем он, кроме прочего, упрекал «оппозиционеров», что они «не отказываются получать от порицаемого ими правительства казенное содержание», и потребовал от них снять подписи под крамольной статьей.

Академики ответили резко. Особенно принципиальной оказалась отповедь ботаника Андрея Фаминцына: «…твердо бороться за свои взгляды, хотя бы с риском потерять занимаемый на государственной службе пост, представляется мне прямой обязанностью гражданина». А филолог Алексей Шахматов напомнил президенту академии, что «жалованье дается не для того, чтобы мы не порицали правительство, а для того, чтобы мы работали на благо русского народа и Русского государства». Остальные светила науки высказались в схожем духе. Подписи никто не снял, а двое даже подали заявление о выходе из академии. Впервые ученые, состоявшие на государственном коште, столь организованно проявили независимость. Константин Константинович, поняв, что оказался в меньшинстве, постарался примириться с академией. Он выступил с заявлением, отметив, что «остается при своем взгляде на все происшедшее, но из-за разномыслия не перестает уважать академиков, подписавших записку».

Великая война свела на нет его самый масштабный план в области точных наук – создание Ломоносовского института. Одним из инициаторов образования крупного научно-исследовательского центра, отвечающего вызовам времени, стал только что избранный академиком Владимир Вернадский. Городская дума отвела под строительство института обширный участок в конце Большого проспекта Васильевского острова, на взморье. Подготовили проект и даже сметы, но начало боевых действий заставило отказаться от замысла.

Война изменила не только академические планы великого князя. Осенью 1914-го после боевого ранения умер в госпитале его сын Олег. Константин Константинович не перенес этого удара и через полгода скончался после болезни. Он не узнал, что трое других его сыновей – Иван, Игорь и Константин – в 1918-м будут казнены под Алапаевском. После его смерти у академии два года не было президента: шла война, а второго К. Р. найти не могли. Сергей Витте, министр финансов и председатель Комитета министров, у которого Константин Константинович не раз требовал ассигнования на академические нужды, оставил, быть может, наиболее точное определение его натуры: «Самый почтенный, благородный, образованный – в полном смысле слова великий князь».

«Царь Иудейский»

Осмысление христианского наследия было центральным мотивом литературного творчества К. Р. В 1912 году, в разгар своей деятельности во главе Академии наук, он создал трагедию «Царь Иудейский», которую считал лучшим своим произведением. Это драма в стихах о последних днях жизни Спасителя, о его казни и воскресении. Великий князь надеялся, что его «мистерию» будут ставить в народных театрах. Но, несмотря на высокий статус автора, Святейший синод запретил пьесу к публичному показу, пусть даже сам Христос не был выведен в действующие лица. Церковь отрицательно относилась к перенесению евангельских сюжетов на театральную сцену. В виде исключения император Николай II позволил дать единственный спектакль в литературно-художественном кружке офицеров лейб-гвардии Измайловского полка, которым Константин Константинович руководил много лет. Сам поэт сыграл в этом пятичасовом (!) представлении роль Иосифа Аримафейского, тайного ученика Христа. В 1914 году «Царь Иудейский» был опубликован с обстоятельными комментариями автора. Эту книгу внимательно читал Михаил Булгаков во время работы над романом «Мастер и Маргарита». Драма К. Р. и вдохновляла его, и погружала в мир «Романа о Понтии Пилате», который писал булгаковский герой – Мастер.

Что почитать?

Черников А.П. Поэт рода царского. Судьба и творчество Константина Романова. Калуга, 2011

Чернышова-Мельник Н.Д. К. Р. Баловень судьбы. СПб., 2015