К пределам России

Одной из главных задач только что основанной академии стало исследование огромных и почти неизученных пространств Российской империи.

Камчатская огнедышащая гора. Гравюра из книги С.П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки». 1755 год

Научные экспедиции в отдаленные регионы страны начались еще до образования Академии наук в Петербурге. За ними стояла нетерпеливая воля Петра I, спешащего узнать и освоить свои необъятные владения. Первым путешественникам царь предписывал изучать буквально все: горы, реки, моря, флору и фауну, рудные богатства, обычаи и языки местных жителей. Особенно его интересовали поиски морского пути в Америку, где он планировал создать русские колонии. Манило и освоение Сибири, Дальнего Востока – в эти края ученые шли вместе с петровскими солдатами или даже опережая их. Поначалу главную роль в научных экспедициях играли иностранцы, но рядом с ними всегда были русские помощники. Собственные научные кадры воспитывались в трудных и опасных путешествиях лучше, чем в тиши университетов. К концу XVIII века имена русских географов, геологов, биологов и их открытия были прочно вписаны в историю мировой науки.

Даниэль Готлиб Мессершмидт. Одна из фигур скульптурной композиции «Великим Сибирским экспедициям» в Ханты-Мансийске. Скульптор В.А. Саргсян. 2010 год

В начале славных дел

На одной из встреч Петра с ученым Готфридом Вильгельмом Лейбницем речь шла не только о будущей академии, но и о бескрайних просторах России. Чтобы ответить на прозвучавший тогда вопрос, «сошлася ли Азия с Америкой», царь в начале 1719 года отправил на Камчатку выпускников Навигацкой школы Ивана Евреинова и Федора Лужина. Им удалось составить первую русскую карту Камчатки и Курил с градусной сеткой, но они так и не смогли добраться до пролива, когда-то открытого Семеном Дежневым (о проложенном им пути из Северного Ледовитого океана в Тихий фактически не было известно). В том же, 1719 году Петр послал в Сибирь 34-летнего немецкого врача на русской службе Даниэля Готлиба Мессершмидта «для изыскания всяких раритетов и аптекарских вещей: трав, цветов, корений и семян и прочих». Заодно ему велели изучать сибирскую географию, историю, народы и «вообще все достопримечательное». 

          В Тобольске Мессершмидт, остро нуждавшийся в помощниках, нанял нескольких ссыльных шведских офицеров, плененных под Полтавой. Один из них, Филипп Иоганн фон Табберт, более известный как Страленберг, стал его правой рукой: вместе они, например, открыли и описали Огнедышащую гору – первое месторождение кузбасского угля. Вернувшись на родину, Страленберг опубликовал там книгу о Сибири с подробными картами. Мессершмидт же продолжил свои изыскания, требуя от местных властей доставлять «к древности принадлежащие вещи, якобы языческие шейтаны [кумиры], великие мамонтовы кости… такожде каменные и кружечные могильные образы». Со всем этим он в 1727 году прибыл в Петербург, но вместо благодарности получил от начальства нагоняй за перерасход казенных денег. Образованная к тому времени академия охотно приняла в Кунсткамеру собранную им коллекцию, однако не захотела ни выплатить ему жалованье, ни издать подготовленное им 10-томное «Обозрение Сибири» (позже многие его рукописи вместе с привезенными образцами погибли при пожаре в Кунсткамере). Оскорбленный Мессершмидт уехал на родину, попытался прижиться там, а потом все же вернулся в Россию, где и умер в полной нищете.

Более удачно сложилась карьера другого путешественника – капитана-датчанина Витуса Беринга, еще в 1703 году поступившего на русскую службу. Именно его Петр I поставил во главе Камчатской экспедиции, которая наконец должна была ответить на вопрос о границе между Азией и Америкой. В 1724 году наказ об исполнении этой миссии был дан президенту Адмиралтейств-коллегии: «Я вспомнил на сих днях то, о чем мыслил давно, – о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию». Президент и посоветовал императору выбрать Беринга, поскольку тот еще юношей «в Ост-Индии был и обхождение знает». Капитана снабдили деньгами и картой, составленной Евреиновым и Лужиным. Ему было предписано дойти с отрядом до побережья Охотского моря, а затем, достигнув Камчатки, построить там корабль и откуда начать плавание. Хотя Петр приказал только что учрежденной академии отправить с экспедицией нескольких сотрудников для научных изысканий, тогда таковых еще не нашлось.

Известие о кончине императора догнало путешественников в Вологде, но они продолжили путь и только летом 1727-го, потеряв половину состава, прибыли в Охотск. Через год построенный ими бот «Святой Гавриил» отправился в плавание из Нижнекамчатска, взяв направление на север, и вошел в пролив, получивший позднее имя Беринга. Никаких признаков земли, соединяющей Азию и Америку, найдено не было. Летом 1729-го капитан совершил еще одно плавание, на восток, и попытался отыскать землю, о которой местные говорили, что видят ее в ясную погоду. Из-за шторма и сильного тумана сушу путешественники так и не разглядели и вернулись морем в Охотск. В записках, поданных по приезде в Петербург императрице Анне Иоанновне, Беринг предлагал предпринять новые плавания в поисках Америки, а заодно наладить в Сибири добычу металлов, послать туда крестьян и «ремесленных людей», учредить школы. Так родилась идея Второй Камчатской экспедиции, которую стала готовить Адмиралтейств-коллегия. Академия наук, хоть и взяла на хранение привезенные Берингом коллекции, в подготовке поначалу не участвовала: мешали нехватка кадров и безначалие. Также без ее участия в 1732 году геодезист Михаил Гвоздев на построенном Берингом боте «Святой Гавриил» наконец достиг берегов Америки.

Петропавловская гавань. Гравюра из книги С.П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки». 1755 год

Заложив в 1740 году город Петропавловск-Камчатский, командор Витус Беринг следующим летом отправился к берегам Америки

Академики в Сибири

По одной из версий, молодой профессор истории Герард Фридрих Миллер получил от Сената поручение перевести доклад Беринга на немецкий язык. Вдохновившись, энергичный Миллер при содействии сенатского обер-секретаря, энтузиаста науки и открытий Ивана Кирилова добился привлечения академии к начинанию Беринга. 17 апреля 1732 года императрица издала указ об организации экспедиции для открытия морского пути в Америку и Японию, начальником (командором) которой стал Беринг. Новый указ от 12 июня предписал академии послать в экспедицию одного профессора и с ним двух российских студентов, на которых возлагалось «такожде географическое порядочное описание и осмотр, или примечание, о плодах земных, и минералах, и металлах, и ботаническое, ежели найдутся, учинить». В итоге решили отправить двух профессоров: один должен был производить «обсервации, или наблюдения астрономические, физические, анатомические и что до истории натуральной, или естественной, принадлежит», а другой – изучать все, что касается «до уставов веры и обычаев [тамошних] людей, до языков же древностей и письмен».

Первым профессором стал француз-астроном Луи Делиль де ла Кроер, вторым – немец Иоганн Георг Гмелин, правда, когда последний заболел, заменить его вызвался Миллер. К ним присоединились живописец Иоганн Беркхан, чертежник Иоганн Люрсениус, пятеро русских студентов, отобранных в Славяно-греко-латинской академии, и два десятка солдат и слуг. В августе 1733 года академический отряд выехал из Петербурга, взяв с собой выздоровевшего Гмелина. Организуя по пути метеорологические и астрономические наблюдения, ученые к началу следующего года добрались до Тобольска, где встретились с Берингом. Академический отряд разделился: Делиль отправился в Енисейск, а Гмелин и Миллер – на Алтай, к Колыванским медным заводам Демидовых, где первый изучал полезные ископаемые, а второй – древности и архивные документы.

Весной 1735 года ученые встретились на Байкале, откуда их путь лежал в Якутск. Там начались их ссоры не только между собой, но и с Берингом, которого многие обвиняли в самоуправстве и затягивании экспедиции. Миллер в своей жалобе просил Сенат «совершенно освободить» академиков от подчинения командору. Сенаторы заговорили о свертывании экспедиции, которая не приносила результатов и при этом требовала больших расходов – до 300 тыс. рублей в год. В итоге ее все же решили продолжить, но пригрозили Берингу за дальнейшее промедление разжалованием в матросы. Он отыгрался на академиках, запретив брать их на Камчатку. Туда отправился только студент Степан Крашенинников. Позже за ним последовал рассорившийся с коллегами Делиль, взявший с собой врача Георга Стеллера и еще нескольких членов отряда.

Памятник Витусу Берингу на острове Беринга. Скульптор И.П. Вьюев. 2016 год

Миллер, Гмелин и остальные застряли в Иркутске, не получая жалованья, поскольку их формально исключили из состава экспедиции. Тем не менее они смогли снарядить Иоганна Фишера и Якоба Линденау на побережье Охотского моря. Первый изучал там местные архивы, пока не был арестован бдительными местными властями, а второй добрался до Амура, составив ценное описание природы и населения тех мест. Получив наконец деньги из столицы, Гмелин и Миллер еще долго странствовали по Сибири, проехав в общей сложности 34 тыс. км. Первый открыл немало рудных месторождений, включая знаменитую гору Магнитную, второй собрал огромную коллекцию рукописей, на основе которой написал по возвращении первую «Историю Сибири». Кстати, именно Миллер в Якутске наткнулся на старые документы, рассказавшие об открытии Дежневым пролива между материками. Академики вернулись в Петербург только в 1743-м. Гмелин вскоре уехал в Германию, а Миллер продолжил работать в России, став одним из основоположников так называемой норманнской теории и вступив по этому поводу в отчаянную схватку с Михаилом Ломоносовым. Тому же Миллеру принадлежит первая книга об экспедиции, в которой он участвовал. Именно он впервые назвал ее Великой Северной.

Великий Северный путь

Пока посланцы академии изучали внутренние районы Сибири, Беринг продолжал исследование ее берегов. По замыслу инициаторов экспедиции, ей предстояло не только отыскать путь в Америку, но и обследовать все морское побережье от Архангельска до Чукотки. С этой целью командор посылал из Тобольска, а потом из Якутска на север небольшие отряды путешественников. Первым в путь на дубель-шлюпке «Тобол» двинулся лейтенант Дмитрий Овцын: поднявшись до устья Оби, он долго не мог выйти в скованное льдом Карское море. Только в 1737 году его отряд сумел достичь устья Енисея, откуда Овцын отправился в Туруханск. Связавшись с Берингом, он получил распоряжение ехать с отчетом в Петербург, но по пути его арестовали. Кто-то донес, что лейтенант общался в Сибири со ссыльными князьями Долгоруковыми. Отважного путешественника разжаловали в матросы и отправили на Камчатку.

Та же участь постигла лейтенантов Степана Муравьева и Михаила Павлова, которые не смогли выполнить приказ начальства – дойти от Архангельска до устья Оби. Эту задачу выполнил Степан Малыгин, а штурман Федор Минин на боте «Обь-почтальон» обследовал берега Таймыра. Еще летом 1735 года из Якутска на дубель-шлюпке отправился к устью Лены лейтенант Василий Прончищев. Достигнув моря, он добрался до Таймыра, но холод вынудил его вернуться на зимовку. Прончищев и многие его товарищи умерли от цинги во время второй зимовки. Лейтенант Дмитрий Лаптев, выступивший из Якутска весной 1736-го, получил другое задание – идти вдоль морского побережья на восток от Лены «до крайних пределов земли». Бот «Иркутск» под его командованием вышел в море, но из-за льдов повернул назад, не дойдя до Колымы.

В декабре 1737 года Адмиралтейств-коллегия после доклада Лаптева рассмотрела вопрос о продолжении поиска Северного пути и решила не прекращать эти исследования. Вернувшийся в Сибирь Лаптев летом 1739-го снова отправился на «Иркутске» на восток от Лены. В устье Индигирки он встретил промысловиков, а ведь никто не знал, что в этих краях уже живут русские люди. Тем временем двоюродный брат Дмитрия Лаптева Харитон изучал морское побережье к западу от Лены. Один из его отрядов под руководством штурмана Семена Челюскина, исследуя полуостров Таймыр, достиг самой северной точки Евразии. Сегодня она зовется мысом Челюскин. Дмитрий Лаптев в 1740 году добрался до Колымы, но Чукотский Нос (ныне мыс Дежнева) ему так и не покорился.

Осенью того же года Беринг на пакетботе «Святой Петр» и его верный помощник Алексей Чириков на «Святом Павле» вышли из Охотска. С ними были Делиль и Стеллер, а на Камчатке они встретили Крашенинникова, который уже давно в одиночку вел там научные изыскания. Итогом его стараний стало уникальное «Описание земли Камчатки». Заложив нынешний Петропавловск-Камчатский, командор летом 1741-го отправился к берегам Америки. В тумане корабли потеряли друг друга и по отдельности открыли Аляску и острова Алеутской гряды. На обратном пути «Святой Петр» потерпел крушение, и его команде пришлось зимовать на одном из островов (получивших название Командорских), где большинство моряков, включая самого Беринга, погибли от цинги (ее жертвой стали и многие плывшие на «Святом Павле», в том числе Делиль). Стеллер, пытаясь лечить товарищей, успел заодно изучить местную фауну и открыть стеллерову (морскую) корову.

Весной 1742 года выжившие члены экспедиции сколотили из обломков лодку и добрались до материка. Однако на этом испытания Стеллера не кончились: по ложному обвинению в сговоре с бунтующими камчадалами его арестовали, вскоре выпустили, но от пережитого он заболел и умер в Тюмени. Хотя перед смертью ученый успел отправить в Петербург свои научные работы, в пути они где-то затерялись.

Портреты Иоганна Георга Гмелина (гравюра XVIII века) и Герарда Фридриха Миллера (худ. Э.В. Козлов, 2000-е годы)

Академики-немцы Гмелин и Миллер проехали по Сибири в общей сложности 34 000 км. Первый открыл немало рудных месторождений, второй собрал огромную коллекцию рукописей

Палласово железо

Несмотря на трагическую судьбу многих участников экспедиции, ее успехи были выдающимися. Удалось нанести на карту огромные территории, открыть сотни новых видов животных и растений, отыскать десятки месторождений. Вдохновленный этим Ломоносов призывал к продолжению исследований: «Колумбы росские, презрев угрюмый рок, / Меж льдами новый путь отворят на восток…» Предсказанное великим ученым открытие Северного морского пути в то время так и не состоялось, зато его призыв сыграл большую роль в подготовке новой академической экспедиции. Вначале единого плана у нее не было: летом 1767 года Екатерина II распорядилась организовать несколько отрядов с разными задачами. Шести астрономическим отрядам поручалось провести измерения в разных местах во время прохождения Венеры через солнечный диск – это позволяло точнее вычислить расстояние от Земли до Солнца. Пять физических отрядов получили задание проводить опыты в Оренбургской и Астраханской губерниях, заодно отыскивая там рудные месторождения.

Общее руководство исследованиями доверили 26-летнему выходцу из Пруссии Петру Симону Палласу, который в 1767 году стал адъюнктом Петербургской академии по классу естественной истории. Инструкция поручала ему «исследовать свойства вод, почв, способы обработки земли, состояние земледелия, распространенные болезни людей и животных». Кроме того, требовалось «обратить внимание на минеральные богатства и минеральные воды, на искусства, ремесла, промыслы каждой провинции, на растения, животных, на форму и внутренность гор и, наконец, на все отрасли естественной истории». Ученых снова, как при Петре I, обязали исследовать вещи, далекие от их специальности. Но они не возражали: путешествия по просторам России сулили новые открытия и славу.

«Головной» отряд Палласа отправился в экспедицию весной 1768 года, проделав за семь лет путь от Петербурга до Кяхты и обратно протяженностью 5000 км. Ученые открыли рудные месторождения на Урале, залежи нефти в Поволжье, привлекли внимание к богатым месторождениям соли на озерах Баскунчак и Эльтон. В районе Красноярска Палласу вручили 680-килограммовую железно-каменную глыбу, которая теперь находится в Минералогическом музее Академии наук и известна как Палласово железо. Ученый верно определил ее как метеорит и одним из первых попытался изучить свойства таких «небесных камней». Он описал десятки новых видов растений и животных, включая ископаемого шерстистого носорога. Итогом экспедиции стал огромный труд «Путешествие по разным провинциям Российского государства», изданный сначала на немецком. Русский Паллас знал еще плохо, но потом выучил в совершенстве, проведя в России почти всю жизнь.

Долгое путешествие не прошло для него даром: он вернулся в Петербург полуседым и полностью обессиленным. Не раз ученый обмораживал ноги и руки, простужался. Ему приходилось ночевать в землянках, юртах кочевников, а иногда и под открытым небом. В Сибири на его отряд нападали волки, в Поволжье – разбойники, и он лишь случайно разминулся с казаками Емельяна Пугачева. Не разминулся с ними его коллега Георг Ловиц: услышав, что он астроном, мятежники повесили его «поближе к звездам». Печальной оказалась и участь начальника астраханского отряда Самуила Гмелина (племянника Иоганна). В 1772-м его с товарищами захватил в плен правитель дагестанского княжества Кайтаг. Проведя в заточении два года, ученый умер от дизентерии. А руководитель оренбургского отряда Иоганн Петер Фальк, ученик знаменитого Карла Линнея, в 1774-м застрелился в припадке «черной меланхолии»: исследователя мучили мысли о малости его научных достижений и зависть к коллегам.

Более успешным оказался начальник другого отряда Иван Лепехин: на первых порах путешествуя с Палласом, он в 1771 году расстался с ним и отправился на Русский Север. В своих «Дневных записках» он описал жизнь и быт поморов – талантливых мастеров, которые на его глазах «сделали настольные часы с курантами, английским подобные», и мастериц, прядущих «столь тонкие нитки, что они лучшим в Европе голландским ниткам не уступят». Будучи ботаником и открыв множество видов растений, Лепехин также внес большой вклад в зоологию, этнографию, биогеографию. Удачной была и работа на Кавказе отряда уроженца Риги Иоганна Антона Гюльденштедта. Врач по образованию, он тоже был вынужден стать «многостаночником» – и описал нефтяные месторождения и источники минеральных вод, составил словари двух десятков кавказских языков, создал труд по истории Грузии. Грузинский царь Ираклий II, чью жену он вылечил, звал его к себе в министры, но Гюльденштедт предпочел науку. К сожалению, он вскоре умер от тифа, заразившись от пациента.

В мае 1774 года Екатерина II, опасаясь новых трагических инцидентов с учеными, отозвала всех участников экспедиции в столицу. О результатах их исследований сообщала пресса, сразу же началось печатание их трудов. Императрица старалась показать, что российская наука уже достигла вполне европейского уровня. Хотя в это поверили далеко не все, результаты исследований и правда поражали. За семь лет были изучены громадные территории, сделано множество открытий, собраны уникальные коллекции. Экспедиция воспитала новые кадры ученых, а жители отдаленных регионов России впервые узнали, что такое наука и какую пользу она может принести.

Что почитать?

Ковалев С.А. Тайны пропавших экспедиций. М., 2011

Актуальное прошлое: взаимодействие и баланс интересов Академии наук и Российского государства в XVIII – начале XX в. Очерки истории. В 2 кн. СПб., 2018