Хроника взлета и падения

После смерти Иосифа Сталина Лаврентий Берия развил бурную деятельность, которая так напугала его соратников, что вскоре они решили его ликвидировать. Как разворачивалась эта политическая драма? 

Изначально ничто не предвещало такого финала. Наоборот, соратники «отца народов» сплотились практически у его гроба, быстро и бесконфликтно договорившись о разделе властных полномочий. Но дальше что-то пошло не так: многим показалось, что Берия перетягивает одеяло на себя. Наследники вождя не стали ждать, пока всесильный министр внутренних дел уничтожит своих конкурентов так же, как когда-то со своими соперниками расправился сам Сталин. Они сделали ход на опережение.

5 марта 1953 года

В 20:00 в Кремле началось совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета министров и Президиума Верховного Совета СССР. На нем были утверждены заранее подготовленные Георгием Маленковым и Лаврентием Берией и одобренные Бюро Президиума ЦК предложения по реорганизации органов власти. Председателем Совета министров стал Маленков, его первыми заместителями – Берия, Вячеслав Молотов, Николай Булганин и Лазарь Каганович. Министерство внутренних дел (МВД) решено было объединить с Министерством государственной безопасности (МГБ) – это мощное силовое ведомство возглавил Берия. Работой секретарей ЦК поручили руководить Никите Хрущеву. Военным министром был назначен Булганин, министром иностранных дел – Молотов. Заседание завершилось в 20:40 – за 1 час 10 минут до смерти Сталина.

9 марта

Состоялись похороны Сталина. Траурный митинг на Красной площади объявил открытым Хрущев. С трибуны Мавзолея первым выступил Маленков, затем Берия и Молотов. Из выступления Берии: «Сталин, так же как и Ленин, оставил нашей партии и стране великое наследие, которое надо беречь как зеницу ока и неустанно его умножать. Великий Сталин воспитал и сплотил вокруг себя когорту испытанных в боях руководителей, на плечи которых пала историческая ответственность довести до победного конца великое дело, начатое Лениным и успешно продолженное Сталиным». 

13 марта

Глава объединенного МВД СССР подписал приказ о создании групп по пересмотру следственных дел. На следующий день он утвердил структуру обновленного силового ведомства. Вскоре Берия заменил руководителей МВД во всех союзных республиках, 12 автономных областях, 6 краях и 49 областях.

18 марта

Берия подписал приказ о пересмотре так называемого «дела авиапрома»: в 1946 году были репрессированы нарком авиационной промышленности СССР Алексей Шахурин, командующий ВВС Александр Новиков и др. 

21 марта

По предложению Берии Совет министров СССР принял постановление о прекращении масштабного строительства, которое «не вызывается неотложными нуждами народного хозяйства». Речь шла о 20 крупных объектах, где использовался труд заключенных: Главном Туркменском канале, канале Волга – Урал, тоннельном переходе под Татарским проливом, железных дорогах Чум – Салехард – Игарка («Заполярный Транссиб»), Комсомольск – Победино и Красноярск – Енисейск, автомобильных дорогах на Кольском полуострове, в Архангельской и Мурманской областях, Кировском химзаводе, Черногорском и Араличевском заводах искусственного жидкого топлива и др. 

26 марта

Берия направил в Президиум ЦК записку о проведении амнистии. На следующий день Президиум Верховного Совета СССР издал соответствующий указ, который был опубликован в центральных газетах.

1 апреля

Берия подал в Президиум ЦК записку о реабилитации лиц, привлеченных по так называемому «делу врачей-вредителей». Через день руководство партии приняло постановление о полной реабилитации и освобождении из-под стражи врачей и членов их семей (всего 37 человек).

2 апреля

Следующей стала записка Берии о привлечении к ответственности лиц, виновных в убийстве главы Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) режиссера Соломона Михоэлса (на фото) и театрального критика Владимира Голубова.

4 апреля

Глава МВД подписал приказ «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия». Ранее практиковавшиеся «жестокие избиения, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, длительное лишение сна, заключение в раздетом виде в холодный карцер» и иные способы пыток оказались под категорическим запретом. 

8 апреля

Берия направил в Президиум ЦК записку о неправильном ведении так называемого «мингрельского дела». Через день руководство партии приняло постановление о фальсификации этого дела.

6 мая

Глава МВД обратился в Президиум ЦК с предложением реабилитировать Михаила Кагановича (на фото), старшего брата тогдашнего первого зампреда Совета министров. В июле 1941 года он покончил с собой после смещения с поста наркома авиапрома и обвинений в контрреволюционной деятельности. 7 мая 1953 года материалы бывшего НКГБ в отношении него были признаны клеветническими.

8 мая

Первый секретарь ЦК Компартии Литовской ССР Антанас Снечкус

Берия подал в Президиум ЦК записку «Вопросы Литовской ССР». Вскоре за ней последовали записки «Вопросы западных областей Украинской ССР» и «Вопросы Белорусской ССР». В них глава МВД обосновывал необходимость пересмотра принципов национальной политики, в том числе настаивал на выдвижении на руководящие посты в союзных республиках национальных кадров. Эти предложения получили почти единодушную поддержку во время обсуждения. Впоследствии, уже после ареста Берии, его позиция по национальному вопросу оказалась в ряду главных предъявленных ему обвинений.

13 мая

Берия направил в Президиум ЦК записку об упразднении паспортных ограничений и режимных местностей для лиц, отбывших наказание. Спустя неделю было принято соответствующее постановление руководства партии.

26 мая

В Президиум ЦК поступила записка Берии о реабилитации Шахурина, Новикова и других бывших руководящих работников авиапрома и ВВС. 29 мая они были реабилитированы.

2 июня

Маленков утвердил проект распоряжения Совета министров о мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР, который был подготовлен Берией. Признав «неправильным в нынешних условиях курс на форсирование строительства социализма в ГДР, взятый СЕПГ [Социалистическая единая партия Германии] и одобренный Политбюро ЦК ВКП(б) в решении от 8 июля 1952 года», Берия выступил за «создание единой демократической, миролюбивой независимой Германии». В частности, предполагалось «прекратить искусственное насаждение сельскохозяйственных производственных кооперативов» по образцу советских колхозов и «отказаться от политики ограничения и вытеснения среднего и мелкого частного капитала как от преждевременной меры».

12 июня

По инициативе Берии Президиум ЦК принял постановление «О положении в Белорусской ССР». На пост первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии вместо Николая Патоличева был рекомендован Михаил Зимянин (на фото), являвшийся на тот момент вторым секретарем.

15 июня

Берия подал в Президиум ЦК записку об ограничении прав Особого совещания при МВД СССР. Этому репрессивному органу, учрежденному в ноябре 1934 года, были предоставлены права применять к лицам, признаваемым общественно опасными, ссылку и высылку на срок до 5 лет и заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до 8 лет; заключение в особые лагеря на 20 лет каторжных работ тех, кто совершил побег с постоянного места поселения, и т. д. Глава МВД предлагал пересмотреть ранее изданные «указы и постановления, противоречащие советскому уголовному законодательству и предоставившие Особому совещанию широкие карательные функции». Уже после ареста Берии, 1 сентября 1953 года, Президиум Верховного Совета принял Указ «Об упразднении Особого совещания при МВД СССР».

17 июня

В ГДР начались волнения и забастовки. Они были вызваны произошедшим еще в апреле скачком цен на мясо, хлеб и сахаросодержащие продукты на 10–15% и обнародованием решения правительства о 10-процентном повышении норм выработки в целях борьбы с экономическими трудностями. В тот же день в Восточном Берлине ввели чрезвычайное положение. Деятельное участие в наведении порядка в стране приняли уполномоченный МВД СССР в ГДР полковник Иван Фадейкин и командированные в Берлин ближайшие соратники Берии генерал-полковник Сергей Гоглидзе и генерал-лейтенант Амаяк Кобулов. К концу июня в ГДР воцарилось спокойствие.

25 июня

Берия направил в Президиум ЦК записку о ходе следствия по делу бывшего замминистра госбезопасности СССР Михаила Рюмина (на фото). Приведенные главой МВД данные свидетельствовали о его особой роли в фальсификации материалов по таким делам, как «дело ЕАК», «ленинградское», «мингрельское» и «врачей-вредителей». Между тем речь в записке шла также о «продвигавшем Рюмина» министре госбезопасности Семене Игнатьеве, который занимал этот пост с августа 1951 по март 1953 года. Маленков, когда-то выступавший куратором бывшего министра и секретаря ЦК Игнатьева, воспринял перспективу его ареста и расследования его деятельности как прямую угрозу собственной власти. На следующий день было назначено заседание Президиума Совета министров. Хрущев писал в воспоминаниях: «И мы с Маленковым решили начать действовать… Когда все соберутся, открыть вместо заседания Президиума Совмина заседание Президиума ЦК. <…> Условились, что я беру на себя пригласить генералов. Я так и сделал, пригласил [Кирилла] Москаленко и других, всего человек пять. Маленков с Булганиным накануне заседания расширили их круг, пригласив еще [Георгия] Жукова. В результате набралось человек десять разных маршалов и генералов, их с оружием должен был провезти в Кремль Булганин. <…> Мы условились, что они станут ожидать вызова в отдельной комнате, а когда Маленков даст им знать, то войдут в кабинет, где проходит заседание, и арестуют Берию». 

26 июня

Кирилл Москаленко (на фото), которого спешно назначили командующим войсками Московского военного округа (МВО), вспоминал: «И вот часов в одиннадцать дня мы по предложению Булганина Н.А. сели в его машину и поехали в Кремль. <…> Вслед за нами на другой машине подъехали Жуков Г.К., Брежнев Л.И. [и др.]. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову. Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т. д. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова – Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он еще не прибыл». Анастас Микоян, в то время министр внутренней и внешней торговли СССР, писал в мемуарах: «И вот в день заседания Президиума мне сообщили, что Хрущев просит заехать к нему на дачу до отъезда на работу. Я заехал. Беседовали мы у него в саду. Хрущев стал говорить о Берии, что тот взял в руки Маленкова, командует им и фактически сосредоточил в своих руках чрезмерную власть. Внешне он и с Хрущевым, и с Маленковым в хороших отношениях, но на деле стремится их изолировать. <…> Я задал вопрос: "Это правильно, что хотите снять Берию с поста главы МВД и первого зама предсовмина. А что хотите с ним делать дальше?" Хрущев ответил, что полагает назначить его министром нефтяной промышленности. Я одобрил это предложение». 

Хрущев вспоминал: «Маленков, открыв заседание, сразу же поставил вопрос: "Давайте обсудим партийные дела. Есть такие, которые необходимо обсудить немедленно, в составе всех членов Президиума ЦК". Все согласились. Я, как условились заранее, попросил слова у председательствующего Маленкова и предложил обсудить вопрос о Берии. Берия сидел от меня справа. Он встрепенулся, взял меня за руку, посмотрел на меня и говорит: "Что это ты, Никита? Что ты мелешь?" Я ему: "Вот ты и послушай, как раз об этом я и хочу рассказать"». Хрущев, а за ним и другие участники заседания выдвинули против Берии ряд обвинений. В воспоминаниях Молотова есть такой эпизод: «Против снятия Берии был Микоян, говоривший, что Берия – хороший работник и т. п. Видимо, боялся, что Берия возьмет верх». Около 13:00 в зале появились Жуков, Москаленко и другие генералы. «Оставив двух вооруженных офицеров у наружной двери, мы вошли в кабинет, – писал Жуков. – Как было условлено, генералы взялись за пистолеты, а я быстро подошел к Берии и громко ему сказал: "Берия, встать! Вы арестованы!" Одновременно взяв его за руки, приподнял его со стула и обыскал все его карманы. Оружия не оказалось. Его портфель был тут же отброшен на середину стола. Берия страшно побледнел и что-то начал лепетать. Два генерала взяли его за руки и вывели в заднюю комнату кабинета Маленкова, где был произведен тщательный обыск и изъятие неположенных вещей. В 11 часов ночи Берия был скрытно перевезен из Кремля в военную тюрьму, а через сутки переведен в помещение командного пункта МВО». В тот же день Указом Президиума Верховного Совета он был снят со всех постов, а чуть позже лишен званий и наград.

28 июня

Берия написал письмо Маленкову:

«Дорогой Георгий.

Я был уверен, что из той большой критики на Президиуме я сделаю все необходимые для себя выводы и буду полезен в коллективе. Но ЦК решил иначе, считаю, что ЦК поступил правильно. Считаю необходимым сказать, что всегда был беспредельно предан партии Ленина – Сталина, своей Родине, был всегда активен в работе. <…> Прошу товарищей Маленкова Георгия, Молотова Вячеслава, Ворошилова Клементия [так в тексте. – «Историк»], Хрущева Никиту, Кагановича Лазаря, Булганина Николая, Микояна Анастаса и других: пусть простят, если что и было за эти 15 лет большой и напряженной совместной работы. Дорогие товарищи, желаю всем вам больших успехов [в борьбе] за дело Ленина – Сталина, за единство и монолитность нашей партии, за расцвет нашей славной Родины».

29 июня

Президиум ЦК принял постановление «Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии». По предложению Никиты Хрущева (на фото) генеральным прокурором СССР был назначен Роман Руденко. Перед ним поставили задачу в суточный срок подобрать следственный аппарат по делу Берии, доложить о его персональном составе и немедленно приступить «с учетом данных на заседании Президиума ЦК указаний к выявлению и расследованию фактов антипартийной и антигосударственной деятельности Берии через его окружение».

1 июля

Берия написал Маленкову второе письмо:

«Дорогой Георгий!

В течение этих четырех тяжелых суток для меня я основательно продумал все, что имело место с моей стороны за последние месяцы после Пленума ЦК КПСС как на работе, так и в отношении лично тебя и некоторых товарищей Президиума ЦК, и подверг свои действия самой суровой критике. Крепко осуждаю себя. Особенно тяжело и непростительно мое поведение в отношении тебя, где я виноват на все сто процентов. <…> У меня всегда была потребность с тобой посоветоваться, и всегда для дела получалось лучше. Я видел в лице тебя старшего, опытного партийного деятеля большого масштаба, талантливого, энергичного и неутомимого, прекрасного друга и товарища». 

Далее в том же послании Берия обратился поочередно к Молотову, Ворошилову, Хрущеву, Булганину, Кагановичу и Микояну. В конце письма он просил: «Конечно, после того все[го], что произошло, меня надо призвать крепко к порядку, указать [мне] свое место и крепко одернуть, чтобы было [возможно] помнить до конца своей жизни, но поймите, дорогие товарищи, я верный сын нашей Родины, верный сын партии Ленина и Сталина и верный ваш друг и товарищ. Куда хотите, на какую угодно работу, самую маленькую, пошлите. Присмотритесь, я еще могу верных десять лет работать и буду работать всей душой и со всей энергией».

2 июля

В первый день работы Пленума ЦК КПСС с докладом «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии» выступил Маленков. «Теперь нам известно, что о каждом передвижении членов Президиума Берия немедленно узнавал через охрану, – объявил глава правительства. – Известно также, что разговоры по телефону с членами Президиума ЦК подслушивались и докладывались Берии. Мы располагаем на этот счет документальными данными. Нечего и доказывать, что такие действия Берии являются враждебными в отношении партии. Ясно, что Берия преступно замыслил поставить МВД над партией, замыслил поставить ЦК и правительство под контроль МВД. <…> Берия при обсуждении германского вопроса предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную Германию. В свете того, что узнали теперь о Берии, мы должны по-новому оценить эту его точку зрения. Ясно, что этот факт характеризует его как буржуазного перерожденца. <…> Берия ведал Специальным комитетом, занятым атомными делами. Мы обязаны доложить Пленуму, что и здесь он обособился и стал действовать, игнорируя ЦК и правительство в важнейших вопросах работы Специального комитета. Так, он без ведома ЦК и правительства принял решение организовать взрыв водородной бомбы».

Выступавший следом Хрущев подчеркнул, что «Берия еще при жизни товарища Сталина добился разобщения между членами Бюро Президиума ЦК». По его словам, он не только осуществлял массовые репрессии, но и злоупотреблял своим служебным положением, нанеся огромный вред ключевым отраслям народного хозяйства, внутренней и внешней политике СССР. «Он уже себя рассматривал преемником Сталина, – утверждал Хрущев. – Сталин провозгласил тост за великий русский народ, а Берия на словах говорил о величии русского народа, а на деле он давно имел вражеские намерения. Товарищи, наглость этого человека просто невозможно было терпеть».

В тот же день Берия написал членам Президиума ЦК письмо, напоминающее вопль отчаяния: «Дорогие товарищи, со мной хотят расправиться без суда и следствия после пятидневного заключения, без единого допроса. Умоляю вас всех, чтобы этого не допустили, прошу немедленного вмешательства, иначе будет поздно. <…> Неужели член Президиума ЦК не заслуживает того, чтобы его дело тщательно разобрали, предъявили обвинения, потребовали бы объяснения, допросили свидетелей. Это со всех точек зрения хорошо для дела и для ЦК. Почему делать так, к[а]к сейчас делается: посадили в подвал, и никто ничего не выясняет и не спрашивает. Дорогие товарищи, разве только единственный и правильный способ решения – без суда и выяснения дела в отношении члена ЦК и своего товарища после пяти суток отсидки в подвале казнить его».

3 июля

Пленум ЦК продолжил обсуждение доклада Маленкова. Каганович заявил: «Берия вел дело к перевороту фашистского характера». Член ЦК, министр среднего машиностроения СССР Вячеслав Малышев сказал: «Многие из нас видели, как Берия буквально с каждым днем, особенно после смерти товарища Сталина, все больше и больше наглел и распоясывался. Он безжалостно давил своим высоким положением на людей. Берия безапелляционно командовал, диктаторствовал, он оскорблял, запугивал людей, в том числе министров и членов ЦК. На каждом шагу он подчеркивал свою власть и показывал, что то, что он делает, все это делается от имени партии, от имени правительства и если сегодня формально решения нет, то он все равно решение провернет». Кандидат в члены ЦК, начальник Первого главного управления при Совете министров, непосредственно руководившего разработкой атомного оружия, Авраамий Завенягин отметил: «С самого начала бросалось в глаза главное качество Берии – это презрение к людям. Он презирал весь советский народ, презирал партию, презирал руководителей партии. И в этом презрении оказался слепцом. Он считал членов Президиума ЦК за простаков, которых он может в любой момент взять в кулак и изолировать. А оказался сам простаком, слепым бараном».

7 июля

Пленум ЦК, завершая работу, исключил Берию из партии. В постановлении говорилось: «Полностью одобрить своевременные и решительные меры, принятые Президиумом ЦК КПСС для ликвидации преступных антипартийных и антигосударственных действий Берии, как единственно правильные».

17 сентября

Президиум ЦК обсудил проект обвинительного заключения в отношении Берии, подготовленный Романом Руденко (на фото), внес замечания и дополнения. Дело Берии и его соучастников решено было рассматривать на закрытом судебном заседании без участия сторон. Внесение предложений о составе специального судебного присутствия Верховного суда СССР поручили Руденко. То есть судей по этому делу определял генеральный прокурор, который фактически возглавлял следственную группу.

20 октября

Руденко, отправляя Маленкову протокол допроса Берии от 19 октября с пометкой «совершенно секретно», сообщил: «Докладываю, что в связи с поступлением из МВД СССР 8 октября 1953 года нескольких записок Берии с приказаниями об аресте различных лиц мною была командирована в гор. Тбилиси бригада военных прокуроров с заданием лично проверить архивы МВД Грузинской ССР. Просмотрев около 300 архивных дел, члены бригады отобрали 13 томов документов с резолюциями Берии об арестах, свидетельствующих о том, что именно Берия в 1937–1938 годах являлся инициатором массовых арестов при отсутствии доказательств виновности и применения незаконных методов следствия. Среди подобных резолюций имеются следующие: "Крепко излупить", "Взять крепко в работу", "Арестовать… и сегодня же взять в работу и жену", "Взять в работу – добиться признания", "Его взять крепко в работу. Он может оказаться шпионом", "Лиду и ее мужа надо секретно изъять" и т. д. Кроме того, установлено, что вопрос о расстреле арестованных решался резолюцией Берии «1 категория» [то есть «расстрел». – «Историк»] на протоколе допроса при отсутствии других доказательств вины».

27 ноября

Руденко в докладе с пометкой «совершенно секретно» писал Маленкову и Хрущеву: «…следственные материалы по делу Берии и других в количестве 39 томов и 10 пакетов приложений в соответствии с процессуальным законом были предъявлены в период с 26 октября по 25 ноября обвиняемым». Вместе с Берией на скамье подсудимых оказались бывший нарком госбезопасности СССР, а на момент ареста министр госконтроля СССР Всеволод Меркулов; на момент ареста министр внутренних дел Грузинской ССР Владимир Деканозов; на момент ареста первый заместитель министра внутренних дел СССР Богдан Кобулов; в годы войны заместитель начальника Главного управления контрразведки (Смерш), на момент ареста министр внутренних дел Украинской ССР Павел Мешик; на момент ареста начальник следственной части по особо важным делам МВД СССР Лев Влодзимирский и бывший нарком внутренних дел Грузинской ССР, а на момент ареста начальник Третьего управления МВД СССР Сергей Гоглидзе.

14 декабря

Вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об образовании специального судебного присутствия Верховного суда СССР для рассмотрения дела по обвинению Берии и других» (без опубликования в печати). В его состав вошли председатель маршал Советского Союза Иван Конев (на фото), первый заместитель председателя Верховного суда СССР Евлампий Зейдин, генерал армии Кирилл Москаленко, председатель ВЦСПС Николай Шверник, председатель Совета профессиональных союзов Грузии Митрофан Кучава, первый секретарь Московского обкома Николай Михайлов, председатель Московского городского суда Леонид Громов и первый заместитель министра внутренних дел СССР Константин Лунёв.

18 декабря

В помещении штаба МВО начался суд над Берией, Меркуловым, Деканозовым, Кобуловым, Мешиком, Влодзимирским и Гоглидзе. Все преданные суду лица обвинялись по статьям Уголовного кодекса РСФСР, предусматривающим ответственность за государственные (контрреволюционные) преступления. Берия обвинялся также по ч. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 года «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование». Суд был закрытым, проходил без участия адвокатов, фото- и киносъемка не велась.

23 декабря

В 18:45 председатель специального судебного присутствия Верховного суда СССР Конев огласил приговор. В нем, в частности, говорилось: «Судебным следствием установлено, что, изменив Родине и действуя в интересах иностранного капитала, подсудимый Берия сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков, в которую вошли связанные с Берией в течение многих лет совместной преступной деятельности подсудимые Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский. Заговорщики ставили своей преступной целью использовать органы Министерства внутренних дел против коммунистической партии и правительства СССР, поставить Министерство внутренних дел над партией и правительством для захвата власти, ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии.

Суд установил, что начало преступной изменнической деятельности Берии относится еще ко времени Гражданской войны. На протяжении многих лет Берия и его соучастники тщательно скрывали и маскировали свою вражескую деятельность. <…>

Установлено, что, тщательно скрывая и маскируя свою преступную деятельность, подсудимый Берия и его соучастники совершали террористические расправы над людьми, со стороны которых они опасались разоблачений. В качестве одного из основных методов своей преступной деятельности они избрали клевету, интриги и различные провокации против честных партийных и советских работников».

Берия, Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский были приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. В тот же день приговор привели в исполнение. Берия, как значится в акте, составленном комендантом специального судебного присутствия генерал-полковником Павлом Батицким, был расстрелян в 19:50. Исполнителем приговора стал Батицкий. Казнь состоялась в присутствии Руденко и Москаленко.