Сражение под Прохоровкой

Хроника семидневного сражения в районе станции Прохоровка, увы, в значительной степени остается малоизвестной. Историческую правду нередко заслоняют мифы. Между тем это были напряженные, крупномасштабные боевые действия, потребовавшие от полководцев с обеих сторон быстрых решений, от которых зависело очень многое. Первый ход сделали гитлеровцы. Суть немецкой операции «Цитадель» состояла в том, чтобы встречными ударами групп армий «Центр» и «Юг» из районов южнее Орла и севернее Белгорода в направлении Курска окружить два советских фронта – Воронежский и Центральный.

Несостоявшийся прорыв

План действий гитлеровцев в южной части Курской дуги окончательно оформился после совещания командующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна и командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Германа Гота в Богодухове 11–12 мая 1943 года. Гот изложил замысел уничтожения советских подвижных резервов под Прохоровкой, которые, как он считал, будут переброшены туда Москвой после прорыва противника. Наступление предлагалось разбить на два этапа. На первом 4-я танковая армия и армейская группа генерала Вернера Кемпфа должны были сокрушить две из трех полос обороны Воронежского фронта и разгромить оперативные и стратегические резервы советских войск. Гот не был уверен, что данный сценарий удастся реализовать полностью, поэтому конкретные задачи второго этапа планировалось определить после сражения под Прохоровкой, исходя из возможностей.

Наступление началось 5 июля 1943 года. Несмотря на заметный успех группы армий «Юг» в первые два дня операции, войскам Воронежского фронта под командованием генерала армии Николая Ватутина удалось сделать главное – заставить 4-ю танковую армию и группу «Кемпф» двигаться с минимальной скоростью и по расходящимся направлениям. Между их смежными флангами (в междуречье Северского и Липового Донца, где стойко сражалась 69-я советская армия) начал формироваться огромный клин. Это обстоятельство, существенно тормозившее развитие наступления немцев, стало важнейшим фактором успеха Воронежского фронта в начале Курской битвы.

До 9 июля армия Гота наносила удар вдоль шоссе Белгород – Обоянь. Несмотря на все ее усилия, оборона фронта устояла. После пяти суток тяжелейших, кровопролитных боев и Манштейну, и Готу стало ясно, что операция в том виде, как она была запланирована в мае, потерпела крах. Прежде всего из-за высоких потерь в бронетехнике. Кроме того, группа «Кемпф» застряла под Белгородом, и Гот большие силы выделил на прикрытие правого фланга армии вдоль реки Липовый Донец. При этом угроза фланговых ударов из района Прохоровки с каждым днем возрастала: разведка доносила о двигавшихся к станции колоннах советских войск и техники. Поэтому основными задачами Гота стали проведение сражения с резервами у Прохоровки и уничтожение совместно с группой «Кемпф» 69-й армии.

Трудная задача

Внимание Ватутина в первые дни Курской битвы было сосредоточено на Обоянском направлении. Вечером 9 июля к Прохоровке начали подходить резервы Ставки Верховного Главнокомандования – 5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Алексея Жадова и 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова. Теперь Ватутин мог готовить контрудар от Прохоровки в направлении шоссе Белгород – Обоянь с целью окончательно остановить танки Гота. Москва сочла этот план реалистичным и дала добро на использование резервов.

Гот был опытным военачальником и понимал грозящую опасность, поэтому приложил все усилия, чтобы в течение двух суток (10–11 июля) овладеть позициями под Прохоровкой, удобными для развертывания танковых соединений. Такой маневр ставил советскую сторону в максимально сложное положение при контрударе. Решать эту задачу Гот начал в тот же день, когда Ватутин докладывал свой замысел Иосифу Сталину.

10 июля, в первый день Прохоровского сражения, моторизованная дивизия «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» прорвала третью армейскую полосу и 11 июля вышла к окраинам Прохоровки, глубоко вклинившись в советскую оборону. Правда, соседние дивизии «Мертвая голова» и «Дас Райх», также входившие в состав 2-го танкового корпуса СС, вперед практически не продвинулись. Таким образом, фланги ударного клина гитлеровцев оказались открыты, что при дальнейшем движении создавало угрозу его окружения. Гот был вынужден отдать приказ о переходе «Лейбштандарта» к временной обороне. К полуночи ожесточение боя спало, и эсэсовцы приступили к интенсивному закреплению территории.

Оставалось несколько часов до контрудара войск Воронежского фронта, запланированного на утро 12 июля. Его должны были наносить те самые две резервные армии, в которых по спискам числилось более 100 тыс. человек и 961 единица бронетехники. Ватутин решил создать из частей этих армий, усиленных двумя танковыми корпусами фронта и артиллерией, ударный клин. Контратакующим следовало расколоть соединения 2-го танкового корпуса СС и выйти к Обоянскому шоссе. Если бы этот замысел увенчался успехом, он резко изменил бы оперативную обстановку и главная задача оборонительной операции Воронежского фронта была бы решена. На момент принятия плана, 9 июля, возможности для этого были. Но к вечеру 11 июля ситуация кардинально изменилась: часть дивизий армии Жадова уже участвовала в боях, а намеченный ранее рубеж для развертывания армии Ротмистрова захватили эсэсовцы. К тому же в ночь на 12 июля 3-й танковый корпус группы «Кемпф», прорвав полосу 69-й армии, вышел к селу Ржавец, что в 18 км южнее Прохоровки. Возникла серьезная угроза тылу гвардейских армий.

Теперь перед Ротмистровым стояла очень трудная задача: лобовым ударом по дивизиям «Лейбштандарт» и «Дас Райх» рассечь части корпуса СС и углубиться в его тыл на 30 км вместо 15–16 км, как планировалось изначально. При этом предполагалось, что «Мертвая голова» окажется зажатой между смежными флангами гвардейских армий в излучине реки Псёл. На направлении главного удара Ватутин рассчитывал создать беспрецедентную плотность бронетанковой техники на километр фронта. На рассвете 12 июля восточнее Прохоровки к бою были готовы 808 танков и 32 самоходно-артиллерийские установки (САУ).

Судьба контрудара

Первыми должны были атаковать 18-й и 29-й танковые корпуса, имевшие в строю 368 танков и 20 САУ. Планировалось, что плотность бронетехники на километр фронта достигнет почти 56 единиц. В действительности она оказалась еще выше – 60 танков, не считая САУ. Следовательно, надежды советского командования расколоть корпус СС даже в тех, крайне сложных условиях представлялись вполне обос­нованными. А если учесть, что затем в бой должны были вступить еще около 200 танков второго эшелона совместно с пехотой, то прорыв на 30 км казался задачей трудной, но выполнимой.

Однако более трети бронетехники ударных корпусов составляли Т-70, а это легкий танк, неспособный на равных бороться с техникой, которой располагал противник. Вторым фактором, существенно повлиявшим на результаты контрудара, стали особенности местности. Поскольку предполагаемый район для развертывания 18-го и 29-го танковых корпусов оказался в руках эсэсовцев, подготовку к наступлению, выбор огневых позиций артиллерии и исходных рубежей танковых бригад пришлось проводить заново.

Корпусу СС, самому боеспособному в распоряжении Манштейна, предстояло выдержать мощный натиск главной контрударной группировки Воронежского фронта. На 11 июля в боевом составе эсэсовцев было 34 118 человек, в строю находились 294 единицы бронетехники (236 танков и 58 САУ). Наименьшим числом боевых машин из всех трех дивизий корпуса располагал «Лейбштандарт» – 67 танков и 10 САУ. Он по-прежнему размещался в центре боевого порядка, и по иронии судьбы именно ему довелось принять на себя удар двух танковых корпусов армии Ротмистрова и двух стрелковых дивизий армии Жадова.

Германское командование в полной мере не разгадало планов советской стороны, и «Лейбштандарт» не подготовил особого рубежа обороны на участке перехода в наступление главных сил Воронежского фронта, хотя и использовал при закреплении позиций все имевшиеся у него огневые средства. На 6,5 км сосредоточилось до 305 орудий и минометов – около 47 стволов на километр фронта.

Угрозу плану Ватутина создал уже упомянутый прорыв обороны 69-й армии южнее Прохоровки. На рассвете 12 июля для его блокирования пришлось вывести с направления главного удара внушительные силы – 161 танк. Это существенно повлияло на судьбу контрудара: был ослаблен первый эшелон, наполовину уменьшился второй.

В действительности никакой сплошной лавины танков утром 12 июля 1943 года на позиции немцев не обрушивалось, и это оказалось губительным для советской стороны

Бой тысячи танков

Тем не менее командующий фронтом решил не менять плана действий. В 8 часов 30 минут, после залпа «катюш», гвардейцы двинулись в атаку. Бригады 18-го и 29-го танковых корпусов во взаимодействии с частями армии Жадова наносили удар на главном, 6-километровом участке между рекой Псёл и хутором Ямки, а левее, по линии хутор Сторожевое – станция Беленихино, позиции дивизии «Дас Райх» атаковали два других танковых корпуса. Сражение этих четырех корпусов с эсэсовцами вошло в историю как одно из самых масштабных столкновений бронетанковых группировок всей Второй мировой войны. Только на знаменитом поле юго-западнее Прохоровки в течение дня в боях приняли участие 724 бронеединицы. А всего 12 июля в районе этой станции советское и германское командование использовали 1001 танк и САУ.

Исследователи тех событий редко обходят стороной кульминационный момент сражения – атаки танковых бригад армии Ротмистрова на ключевые пункты обороны эсэсовцев у совхоза «Октябрьский» и на высоте 252,2. А начало боя часто преподносится так: стальная лавина из нескольких сотен советских боевых машин мчится от Прохоровки на противника, а навстречу ей движется столь же мощная танковая армада врага. В действительности никакой сплошной лавины танков утром 12 июля на позиции «Лейбштандарта» не обрушивалось, и это оказалось губительным для советской стороны. Если бы все 368 боевых машин двух наших корпусов в самом деле одновременно атаковали эту дивизию, то, несомненно, раздавили бы ее. Но сформировать к началу наступления единый мощный «бронированный каток» не удалось. В лощине у кирпичного завода могло находиться до 40 наших танков – большему количеству разместиться там было просто невозможно. Машины подходили туда, на исходные позиции, только одной колонной. И, даже миновав узкие места, бригады 29-го танкового корпуса не могли развернуться в линию и набрать скорость: мешали минные поля. Полностью снять их не успели, а проделали лишь небольшой коридор, через который и шли танки, один за другим. В похожем положении оказался соседний 18-й корпус, который перед развертыванием в боевое построение должен был преодолевать восточнее совхоза «Октябрьский» глубокие балки с крутыми берегами, к тому же частично заболоченные.

В первый удар всегда вкладывается максимальная сила, поэтому в начале атаки было крайне важно соблюсти синхронность и непрерывность ввода в бой значительного числа техники, чтобы огнем и гусеницами танков сразу смять позиции «Лейбштандарта». Но из-за сложных условий местности сделать это оказалось невозможно. В результате интервал между вводом в сражение бригад первого и второго эшелонов существенно увеличился.

Наиболее тяжелые и кровопролитные боевые действия велись примерно до 15 часов – в основном в полосе, где двум нашим корпусам противостояли перешедшие к обороне части «Лейбштандарта». В 13 часов 30 минут эсэсовцы были выбиты из «Октябрьского» и с высоты 252,2 и стали отступать под натиском гвардейцев. Но затем началась сильная бомбежка, и уже через час дивизия СС при поддержке люфтваффе сумела остановить продвижение ударных сил советских танковых корпусов. С 15 часов, используя замешательство, вызванное тем, что пехота залегла, а многие танки дымились на поле, эсэсовцы стали предпринимать контратаки, пытаясь окончательно переломить ситуацию и вернуть оставленные ими позиции. Таким образом, несмотря на героизм и самоотверженность гвардейцев Ротмистрова, атака ожидаемого результата не принесла, а резервов для ее продолжения уже не было. План перехода в контрнаступление под Прохоровкой рухнул, при этом войска понесли очень большие потери.

Тяжелейшая ситуация сложилась и у соседей справа – соединений армии Жадова. Войска 33-го гвардейского стрелкового корпуса в излучине реки Псёл не смогли перейти в контрудар по намеченному плану. Дивизия «Мертвая голова» в ночь на 12 июля переправила на правый берег значительную часть своих танковых сил. Поднявшуюся утром в рост советскую пехоту противник встретил плотным огнем артиллерии и танков, завязались кровопролитные бои на позициях.

Боевые действия 12 июля не принесли желаемого результата ни одной из противоборствующих сторон. Воронежский фронт сумел удержать силы группы армий «Юг» в системе трех армейских оборонительных полос. Все попытки танковых частей Гота совершить прорыв, занять Прохоровку, окружить 69-ю армию и выйти на оперативный простор в направлении Курска успеха не имели. Немалыми усилиями удалось остановить и наступление группы «Кемпф» и взять под контроль ситуацию южнее Прохоровки. Но главную задачу – разгромить 2-й танковый корпус СС и перехватить инициативу – наши войска решить не смогли, все дивизии армии Гота и группы «Кемпф» сохранили боеспособность. Тем не менее вечером того дня в Берлине сделали вывод: русские покончили с «Цитаделью» за неделю. На эту оценку значительное влияние оказали события под Прохоровкой.

Прохоровское поле. Фотография 1968 года

Командующий Воронежским фронтом генерал армии Николай Ватутин. 1943 год

Высокая цена 

Главной ошибкой советского командования стало, пожалуй, решение о нанесении основного удара силами двух танковых корпусов и двух дивизий армии Жадова не по флангам, а в лоб эсэсовцам, которые частично успели перейти к обороне. Из-за этого столь высоки оказались потери атакующих. По неполным данным, 12 июля на этом направлении вышло из строя 7019 красноармейцев и командиров. В целом армия Ротмистрова, действовавшая и на других участках, потеряла 340 танков и 19 САУ. 194 танка сгорели, а 146 подбитых машин теоретически можно было восстановить, но существенная их часть находилась на территории, контролируемой эсэсовцами, поэтому их подорвали. Таким образом, 5-я гвардейская танковая армия лишилась 53% бронетехники, принимавшей участие в контрударе 12 июля, или 42,7% танков и САУ, находившихся в строю в тот день во всех ее подразделениях. По нормам 1943 года этой техники было достаточно для вооружения двух танковых корпусов.

Командование Воронежского фронта недооценило характер действий противника и изменение обстановки в районе Прохоровки в ближайшие двое-трое суток с момента начала планирования контрудара – с 9 июля. Не было должным образом налажено взаимодействие между наступающими соединения­ми, что привело в нескольких случаях к боям между своими частями, бомбардировке авиацией своих позиций, то есть к неоправданным жертвам. Обеспечение атакующих также организовали из рук вон плохо. В частности, артиллерия армии Жадова сидела на «голодном пайке»: запас боеприпасов составлял всего полкомплекта на орудие вместо 2,5–3 комплектов по норме в период наступления.

По решению Сталина была создана комиссия для расследования причин столь высоких потерь, понесенных под Прохоровкой, во главе с членом Государственного комитета обороны, секретарем ЦК ВКП(б) Георгием Маленковым. Выводы представленного ею отчета оказались неутешительными. Боевые действия 12 июля в документе окрестили образцом неудачно проведенной операции.

Важный успех

Однако нельзя сводить семидневное противостояние под Прохоровкой лишь к событиям 12 июля, которые к тому же не привели к развязке сражения. На следующий день Гот еще надеялся с помощью трех дивизий СС замкнуть кольцо вокруг ключевой железнодорожной станции, но благодаря успешным действиям гвардейцев в излучине реки Псёл его замысел рухнул. Тогда германское командование полностью переключилось на подготовку окружения 69-й армии в междуречье Северского и Липового Донца, планируя нанесение встречных ударов силами 2-го танкового корпуса СС (через станцию Беленихино, примерно в 14 км юго-западнее Прохоровки) и 3-го корпуса группы «Кемпф» (с юга, из района сел Ржавец и Шахово).

С самого начала Прохоровского сражения линию Беленихино – Гостищево – Ржавец оборонял 48-й стрелковый корпус генерал-майора Зиновия Рогозного 69-й армии. Пять его дивизий занимали позиции общей протяженностью около 32 км. К утру 13 июля корпус Рогозного понес заметные потери в живой силе, к тому же остро ощущалась нехватка противотанковых средств.

В ночь на 14 июля два немецких танковых корпуса перешли в наступление, двигаясь навстречу друг другу. К полуночи их части заняли село Шахово и упорно атаковали Мало-Яблоново. К рассвету 15 июля эсэсовцы овладели и этим селом. Почти одновременно 3-й танковый корпус занял село Плота, и кольцо южнее Прохоровки замкнулось. Оно не было непробиваемым, но представляло серьезную угрозу. В «мешке» площадью 126 кв. км оказались соединения корпуса Рогозного, в общей сложности 40 тыс. человек.

Между тем советская сторона правильно спрогнозировала намерения командования группы армий «Юг», угадав ее удар по междуречью, хотя снова недооценила потенциал войск противника. Подготовка советского контрнаступления на юге Курской дуги началась уже 12–14 июля. Сюда двигался резерв Ставки – Степной фронт, который должен был наступать в направлении Харькова, и плацдарм в междуречье Северского и Липового Донца был очень удобен для нанесения глубоких ударов. Поэтому Ватутин и стремился до последнего удержать рубеж 48-го стрелкового корпуса, но сил не хватало… В ночь на 15 июля были приняты меры по выводу его дивизий из окружения, и, несмотря на активное противодействие врага и отсутствие устойчивой связи, они смогли достаточно быстро выйти из «мешка» и занять новые позиции. Это был важный успех, хотя речь снова шла о высоких потерях. В середине июля только без вести пропавшими в корпусе Рогозного числилось 10 647 человек – полнокровная гвардейская стрелковая дивизия.

К 24 часам 15 июля оборонительная линия южнее Прохоровки стабилизировалась на новых рубежах. Это был последний день, когда силы группы армий «Юг» достигли здесь хоть какого-то продвижения вперед. Через сутки они начали отход на позиции, с которых перешли в наступление 5 июля. Стало очевидно: операция «Цитадель» рухнула окончательно.

Несомненно, сражение под Прохоровкой – это кульминационный момент оборонительной операции в южной части Курской дуги, после которого напряжение боев резко снизилось. Некоторые авторы допускают логическую ошибку: после сражения – значит вследствие него! Факторов на самом деле было больше. Уже 12 июля командование вермахта, узнав о начавшемся наступлении войск Западного и Брянского фронтов на Орловском направлении, сделало вывод: из-за того, что быстрого успеха сейчас достичь невозможно, речь может идти лишь о том, чтобы при наименьших собственных потерях нанести наибольший ущерб противнику.

Как бы то ни было, но сражение под Прохоровкой выиграли советские войска. Они остановили лучшие танковые соединения вермахта, прорвавшие третий армейский рубеж обороны, и не позволили гитлеровцам развить наступление на Курск. Тяжелая победа в этих боях предопределила успех всей Курской битвы.

После боя. Советский танк КВ-1 возле подбитого немецкого танка Pz. IV. 1943 год

Памятник «Танковый десант» в музее-заповеднике «Прохоровское поле». Скульпторы Ф.М. Согоян, В.Ф. Согоян, М.Ф. Согоян

Что почитать?

Олейников Г.А. Прохоровское сражение (июль 1943). СПб., 1998

Лопуховский Л.Н. Прохоровка: без грифа секретности. М., 2005

Замулин В.Н. Засекреченная Курская битва. М., 2022