Ольга в Царьграде

Княгиня Ольга на приеме у императора Константина Багрянородного. Мадридский список «Хроники» Иоанна Скилицы. XII век

Она не просто посетила столицу Византийской империи, но и приняла там святое крещение. К тому времени Ольга больше десяти лет твердой рукой управляла страной. Удивительно, но летописный рассказ о ней – и о ее приходе к власти в Киеве, и о жестоких войнах с древлянами – построен во многом по законам сказочного повествования. Такой же сказочной героиней, способной обвести вокруг пальца не кого-нибудь, а самого византийского императора, выступает она и в сюжете о поездке в Царьград, как на Руси называли Константинополь. 

«Переклюкала ты меня, Ольга!»

Согласно «Повести временных лет», крещение княгини – событие едва ли не случайное, ничем не мотивированное, всего лишь хитроумный способ избавиться от домогательств греческого царя.

Увидев Ольгу, «добру сущю зело лицем и смыслену» (весьма красивую и разумную), повествует летописец, «удивился царь разуму ее, беседовал с ней и сказал ей: "Достойна ты царствовать в граде сем с нами"». Княгиня уразумела помыслы царя и попросила его о крещении: «Да если хочешь меня крестить, то крести меня сам; если же нет, то не крещусь». Далее в летописи: «И по крещении позвал ее царь и сказал ей: "Хочу тебя взять себе в жены". Она же отвечала: "Как же хочешь взять меня, когда сам крестил меня и нарек меня дочерью? А у христиан нет такого закона, и ты сам знаешь!" И сказал царь: "Переклюкала [перехитрила. – А. К.] ты меня, Ольга!"».

Рассказ этот был записан спустя много времени после самих событий. Летописец не знал даже имени императора, с которым беседовала княгиня, и ошибочно отождествил его с Иоанном I Цимисхием, вступившим на престол уже после того, как Ольга ушла из жизни. Между тем современником и собеседником княгини был другой император – знаменитый Константин VII Багрянородный. (В более поздней версии летописного рассказа ошибка была исправлена и имя царя названо верно.)

Обычно, с усмешкой комментируя этот текст, вспоминают о том, что Ольге, по летописи, к моменту крещения было уже за шестьдесят. («Одна Нинон Ланкло прельщала в такой старости», – с сарказмом замечал Николай Карамзин, имея в виду известную французскую куртизанку и писательницу XVII столетия.) На самом деле Ольга была, вероятно, лет на двадцать-тридцать моложе, чем это следует из приведенной в «Повести временных лет» (и явно вымышленной) даты ее брака с князем Игорем (903 год). Но меняет это немногое: нелепость рассказа видна хотя бы из того, что император Константин был женат (как и его юный соправитель Роман II) и вступление в новый брак, к тому же с представительницей «варварского» северного племени, никак не могло входить в его планы. Однако что двигало автором летописного сказания? Почему оно вообще возникло и какие реалии поездки русской княгини отражало?

Прежде всего, наверное, то, что крещение Ольги – случившееся вдали от родной земли – оказалось ее личным делом, и это требовалось как-то объяснить ее подданным. А вот само путешествие в Царьград было делом государственным. В Греческую землю княгиня отправилась отнюдь не как частное лицо. И принятие ею крещения нисколько не повлияло на итоги ее визита и характер отношений между двумя государствами. Больше того, отношения эти после ее поездки даже ухудшились: какой-то конфликт с императором у нее действительно произошел.

Холодная осень 957-го

«Повесть временных лет» сообщает о путешествии Ольги под 955 годом (если перевести на наш стиль дату 6463, записанную по эре от Сотворения мира). Но эта дата также очень приблизительная. Семь предшествующих летописных статей (с 948 по 954 год) и восемь последующих (с 956 по 963-й) оставлены пустыми. Свой рассказ о поездке в Царьград летописец поместил строго посередине означенного 16-летнего промежутка.

Нам, однако, точная дата путешествия Ольги известна благодаря сочинению Константина Багрянородного – того самого человека, который лично принимал в Константинополе русскую княгиню. В составленном им трактате «О церемониях византийского двора», а именно в главе, посвященной церемонии приемов иностранных послов в Большом тронном зале императорского дворца, подробно описаны два приема «Ольги Росены», или, как она названа в оглавлении к этой части книги, «игемона [в мужском роде! – А. К.] и архонтиссы Ольги Росской».

Император не указал год, когда «архонтисса» приехала в его город, но привел точные даты двух ее приемов, включающие число, месяц и день недели. Первый прием Ольги состоялся 9 сентября, в среду, а второй – 18 октября, в воскресенье. Подобное сочетание календарных дат и дней недели в годы самостоятельного царствования Константина Багрянородного (945–959) имело место дважды – в 946-м и 957-м. Принимая во внимание некоторые детали в описании приемов, а главное, события русской истории, вторую из этих дат и следует признать датой путешествия.

Трактат «О церемониях» – памятник в высшей степени специфический. Это именно обрядник, содержащий рассказ о придворных церемониях, этикетных формулах и т. п., – все прочее остается за пределами интереса автора. Поэтому о крещении «архонтиссы Росии» император не обмолвился ни словом: оно проходило, если так можно выразиться, не по дворцовому, а по патриаршему ведомству. Но мы точно знаем, что Ольга крестилась в Царьграде: на это указывают не только русские, но и все иностранные – греческие и латинские – источники, упоминающие о принятии ею христианства. А в столице Византийской империи она побывала лишь однажды (считать иначе у нас нет никаких оснований).

Между тем ко времени первого приема 9 сентября княгиня оставалась язычницей. Об этом свидетельствует не только чин ее приема по образцу приемов послов-иноверцев, но и тот факт, что император Константин называет ее княжеским, языческим именем – Эльга, то есть Ольга, а не Еленой – именем, которое она приняла при крещении. (При описании второго приема княгиня по имени не названа: специфика источника этого не требовала.) Император, однако, сообщает, что Ольгу сопровождал священник Григорий, – а это можно расценивать как свидетельство того, что княгиня по крайней мере размышляла о возможности принятия новой веры или знакомилась с ней.

Вообще же Ольга возглавляла весьма многочисленную делегацию, в которую помимо личных слуг и служанок входили ее родственники и родственницы, а также особые послы («апокрисиарии») «архонтов Росии», то есть разных русских князей (вероятно, не принадлежавших к Рюриковичам и не упоминаемых летописью), и купцы («прагматевты»), представлявшие интересы Киева и других русских городов. Замечено, что подобное представительство послов и купцов (и даже число первых) в этом посольстве почти точно совпадает с тем, что зафиксировано русско-византийским договором 944 года, заключенным мужем Ольги Игорем после его неудачной войны с империей. Очень похоже, что княгиня намеревалась подписать новое соглашение с императором, считая предыдущее не отвечающим интересам Руси.

Святая равноапостольная княгиня Ольга. Фреска Архангельского собора Московского Кремля. XVII век

В два приема

Все указанные лица присутствовали на первом приеме 9 сентября 957 года. Затем состоялся прием княгини «августой» Еленой – супругой Константина. И именно в этот день Ольга, по-видимому, обсуждала с императором те вопросы, ради которых прибыла в Царьград. Одним из таких вопросов было военное сотрудничество двух стран. Согласно «Повести временных лет», уже после возвращения княгини на Русь греческий царь вспоминал о том, что она обещала ему, будучи в Константинополе. «Как возвращусь в Русь, – будто бы говорила Ольга, – многие дары пришлю тебе: челядь, воск, и скору [меха. – А. К.], и воев в помощь». Конечно, рассказ летописи по-прежнему легендарен. Но упоминание о «воях» (воинах) точно отражает одно из главных положений русско-византийского договора 944 года, по которому русская сторона обязана была предоставить императору столько воинов, сколько тот пожелает. О том, что Константин вел переговоры с властителями соседних народов, в том числе и русских, и обращался к ним с просьбой о военной помощи, сообщал под 958 годом осведомленный арабский автор Абу Фирас, и его свидетельство подтверждает летописный рассказ.

В тот же день, 9 сентября, в честь прибытия русской «архонтиссы» в Большом императорском дворце были устроены званые обеды («клитории») – отдельно для мужчин и женщин. Как было принято, состоялась раздача подарков всем членам посольства от имени императора. Константин Багрянородный скрупулезно перечисляет их, и по количеству розданных милиарисиев (серебряных монет) можно судить о статусе отдельных участников посольства. Так, самой Ольге было преподнесено «в золотой, покрытой драгоценными камнями чаше» 500 милиарисиев; ее «анепсий» (племянник или какой-то другой кровный родственник) получил 30 милиарисиев; остальные – меньше. Обращает на себя внимание крайне низкий статус представителей сына княгини Святослава, также присутствовавших в посольстве: им была дарована меньшая сумма (всего по 5 серебряных монет) по сравнению не только с послами, купцами или приближенными Ольги, но даже с ее служанками-рабынями и переводчиками. Косвенно это может свидетельствовать об отношении княгини к сыну, ибо раздача подарков, несомненно, согласовывалась с русской стороной. К 957 году Святославу исполнилось уже 14 или 15 лет – по меркам Древней Руси он был вполне взрослым, дееспособным и должен был считаться законным киевским князем. Однако Ольга не спешила признавать его таковым. Видимо, оскорбленные столь незначительными дарами люди Святослава раньше времени уехали домой: на втором приеме у императора, 18 октября, их уже не было.

Второй и последний прием у Константина Багрянородного состоялся спустя 40 дней после первого. В трактате «О церемониях» ему уделено гораздо меньше места. Собственно, в этот раз вообще не упоминается о том, что император лично принимал «архонтиссу Росии», а говорится лишь о двух «клиториях» (вновь отдельно для мужской и женской частей посольства) и приводится роспись сумм, потраченных в качестве подношений. И эти суммы оказались ниже, чем во время первого приема 9 сентября. (Правда, не для всех: столько же, сколько прежде, получили «официальные», если так можно выразиться, члены делегации – послы князей-«архонтов» и переводчики, а также священник Григорий, чей статус немного вырос.) Сама же Ольга и ее родственники и приближенные не могли не счесть себя ущемленными значительным уменьшением поднесенных им даров. Это можно рассматривать как явное свидетельство осложнений, возникших в ходе переговоров между императором и княгиней. Хотя, отметим, ко времени второго приема Ольга, вполне вероятно, уже обратилась в христианскую веру! Впрочем, об этом можно говорить лишь предположительно.

Замечено, что повествование летописца в некоторых моментах совпадает с рассказом византийского источника. Например, летопись тоже сообщает, что имели место две встречи княгини с императором. Как мы помним, во время первой встречи Ольга оставалась язычницей и лишь затем было совершено таинство крещения, так что на вторую встречу с царем она явилась уже христианкой («И по крещении позвал ее царь…»). Если летопись говорит о тех самых приемах, что описаны Константином Багрянородным, то получается, что крещение русской княгини произошло после ее первого визита во дворец, но ранее второго, то есть между 9 сентября и 18 октября 957 года.

Пожалуй, можно попытаться более точно определить дату, когда крестилась Ольга.

При крещении княгиня получила новое имя – Елена. Несомненно, этому способствовало то, что Еленой звали супругу Константина VII. Но столь же несомненно и то, что имя это Ольга получила в честь святой равноапостольной царицы Елены – матери императора Константина Великого. Главное деяние святой Елены – обретение Гроба Господня и Честного и Животворящего Креста и перенесение около 326 года части Древа Крестного из Иерусалима в Константинополь. В память об этих событиях православная церковь отмечает 14 сентября (27 сентября по новому стилю) Воздвижение Креста, один из двунадесятых праздников. В проложных Житиях княгини Ольги тема обретения Креста равноапостольной Еленой проходит как прообраз крещения самой Ольги. Более того, одним из основных эпизодов различных редакций Жития Ольги стало перенесение ею Животворящего Креста из Царьграда на Русь, что однозначно воспринималось как прямая аналогия перенесению Креста царицей Еленой в Константинополь. Если принять во внимание это обстоятельство и учесть также, что Воздвижение – самое заметное событие в церковном календаре между 9 сентября и 18 октября, в наибольшей степени подходящее для обращения в христианскую веру правительницы иностранного государства, то можно предположить, что именно в день 14 сентября (или в канун этого праздника, 13 сентября, пришедшегося в 957 году на воскресенье) и состоялось крещение Ольги.

Святая равноапостольная княгиня Ольга вступает в храм Святой Софии. Худ. И.Г. Машков. 2001 год

Разрыв с империей

Безусловно, поездка в Царьград – важнейшее событие в жизни княгини. Именно по возвращении она приложила немало усилий для христианского просвещения Руси, за что церковь и прославляет ее как равноапостольную. Однако политических целей, которые Ольга ставила перед собой, ей, судя по всему, достичь в Константинополе не удалось. Осталась она недовольна и условиями своего пребывания там.

В обратный путь княгиня и ее спутники смогли отправиться только в последней декаде октября, а это предельно поздний срок для путешествия по очень неспокойному в такое время года Черному морю. Уже по возвращении домой Ольга прямо обвинила императора в том, что ей пришлось слишком долго ждать, пока ее примут во дворце. Эта обида нашла отражение на страницах летописи.

Год спустя в Киев прибыло ответное посольство Константина – возможно, то самое, о котором вскользь упомянул Абу Фирас. Ольга встретила греков крайне нелюбезно. Когда ей передали слова императора («Много даров дал тебе. Ты ведь говорила мне: как возвращусь в Русь, многие дары пришлю тебе… и воев в помощь»), она ответила чисто по-женски, словами, исполненными явной насмешкой: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне [приток Днепра, служивший гаванью для всех, кто прибывал в Киев водным путем. – А. К.], как я в Суду [константинопольская гавань Золотой Рог. – А. К.], то тогда дам тебе». «И, сказав так, отпустила послов», – повествует летописец.

По сути это означало разрыв союзнических отношений с Византийской империей. И действительно, до самой смерти Константина Багрянородного в ноябре 959 года никаких сведений о контактах между двумя странами у нас нет.

Об изменении внешнеполитического курса княгини можно судить и по посольству, отправленному ею летом или осенью 959 года в Германию, к королю Оттону I – сопернику византийского императора. Именно с ним Ольга пожелала заключить союз и именно у него попросила священников и епископа для просвещения своего народа. Правда, попытка утверждения христианства с помощью миссионеров-немцев потерпела крах: те сначала промедлили, а потом им пришлось спешно и с риском для жизни покинуть Киев вскоре после прибытия. Очевидно, к тому времени нити управления страной перешли от христианки Ольги к ее сыну, язычнику Святославу, не любившему христиан. Но это уже совсем другая страница в истории Руси. 

Что почитать?

Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000

Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. М., 2001

Карпов А.Ю. Княгиня Ольга. М., 2012 (серия «ЖЗЛ»)

Русь и Византия

Византийская империя оказала серьезное влияние на развитие русских земель. Именно из Константинополя пришла на Русь православная вера

860 год

Нашествие русов

«…В царствование [императора Михаила, сына Феофила], 18-го числа июня месяца, 8 [индикта], в 6368 году, на пятом году его правления, пришли росы с двумястами кораблями…» 

Так Русь впервые заявила о себе миру: ее флот внезапно появился у самых стен Константинополя. Ладьи русов прорвались в константинопольскую гавань, а высадившиеся на берег воины начали грабить и разорять окрестности столицы Византийской империи, прилегающие к ней монастыри и усадьбы.

Современник событий патриарх Фотий, фактический руководитель обороны города в отсутствие императора, передает картину ужасающего бедствия, обрушившегося на империю. Падение Константинополя казалось ему неизбежным. Но русы ушли, а то, что произошло дальше, по-разному рисуется хронистами. Кто-то пишет об очевидном успехе русов; другие – о внезапной и сверхъестественной катастрофе, постигшей русский флот по пути домой. Так или иначе, это нашествие стало одним из самых ярких событий IX века. И не случайно русский летописец, составлявший свой рассказ спустя два с лишним столетия, именно с него (хотя и путаясь в датах) начинает достоверную известную ему историю Руси.

907 год

Щит на вратах Царьграда

До времени все известия о столице Византийской империи в летописи сводятся к нашествиям на нее русов, и нашествия эти повторяются с завидной очередностью. Поход князя Олега на Царьград, наверное, самый известный и единственный, завершившийся победой русского флота. Олег собрал в свое войско представителей всех племен, населявших Русь, – варягов, новгородских словен, чуди, кривичей, мери, полян, северян и пр. Именно тогда, по легенде, греки замкнули цепями константинопольскую гавань, и русский князь велел поставить свои корабли на колеса. Греки вынуждены были просить мир, а Олег повесил свой щит на врата Царьграда в знак победы. Так гласит предание, нашедшее отражение в летописи.

Итогом же этого похода стал знаменитый договор Руси с Византией, заключенный в 911 году. Его список, вошедший в летопись, начинается памятными словами: «Мы от рода русского…», а далее следуют имена подписавших документ мужей, посланных «от Олега, великого князя русского, и от всех, какие есть под рукой его, светлых и великих князей, и его великих бояр». Такие договоры обычно заключались на 30 лет, и не случайно через 30 лет, при преемнике Олега Игоре, началась новая война с греками. 

944 год

Договор Игоря

За три года до заключения нового договора с Византией, летом 941-го, флот князя Игоря в составе 10 тыс. кораблей двинулся на Царьград. Его воины захватили и разграбили малоазийское побережье Черного моря до Босфора, но в итоге потерпели катастрофическое поражение. Их ладьи были сожжены «греческим огнем», вселившим с тех пор в русских суеверный ужас.

В 944 году Игорь вновь собрал войско. На этот раз до войны не дошло. Был заключен договор, который в ряде своих пунктов повторял прежний договор Олега. Однако теперь по многим позициям Русь оказалась в менее выгодном положении, нежели раньше. Достаточно сказать, что из пятнадцати или шестнадцати статей договора 944 года восемь или девять – то есть более половины! – носили в той или иной степени ограничительный характер в отношении Руси или предусматривали более льготные условия для греков. Для подписания договора в Константинополь отправилось многочисленное посольство, в состав которого вошли послы, представлявшие интересы членов княжеского рода, и «гости» (купцы) из Киева и других русских городов. Список договора 944 года, как предыдущего, приведен в «Повести временных лет», и он является бесценным источником наших сведений о Руси середины X века.

987 год

Выбор веры

Знаменитый рассказ о выборе веры князем Владимиром более или менее верно отражает религиозную ситуацию вокруг Киевской Руси в 80-е годы X века. И княжеское посольство в Царьград, о котором под 987 годом рассказывает «Повесть временных лет», – отнюдь не выдумка летописца. Именно выбор побывавших там послов во многом определил будущий исторический выбор Владимира.

На самих же послов повлияли прежде всего красота и торжественность службы в главном храме тогдашнего православного мира – соборе Святой Софии, Премудрости Божией. Даже сегодня – превращенная в мечеть, многократно разоренная и оскверненная – София Константинопольская способна потрясти воображение. Что же говорить о тех временах, когда храм этот был в полном своем величии и великолепии! «Не знали – на небе или на земле мы, ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой… – рассказывали послы по возвращении домой. – Знаем только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех странах». 

Так – по признаку красоты – избирала для себя Русь христианскую веру. Впрочем, летописное сказание о крещении Владимира очень сложное по составу. И повествование о выборе веры – лишь один из его сюжетов.

1037 год

Софийский собор

Под этим годом летопись говорит о возведении в Киеве Софийского собора – «митрополии». Собор этот, ставший подлинным украшением Киева и главным детищем князя Ярослава Мудрого, в измененном виде дошел до нашего времени. Нет сомнений, что в его строительстве участвовали мастера из Царьграда, приглашенные Ярославом.

Образцом для собора послужила София Константинопольская, воздвигнутая в VI веке при императоре Юстиниане I, – главный храм Византийской империи и одна из важнейших святынь всего православного мира. София Киевская поражала не столько своими размерами (здесь она значительно уступала Константинопольской), сколько внешним великолепием и красотой внутреннего убранства. Собор имел 13 куполов и был украшен мозаиками и фресками, часть которых сохранилась до наших дней. «И церковь эта вызывает удивление и восхищение во всех окрестных народах, – восклицал киевский митрополит Иларион в середине ХI века, – ибо вряд ли найдется иная такая во всей полунощной стране с востока до запада». Так, повторяя очертания главного храма Константинополя, киевский собор словно переносил святость Царствующего града на свой город и на всю «полунощную», то есть Русскую, страну.

1130 год

Богоматерь Владимирская

Первые митрополиты на Руси в большинстве своем были греками по происхождению и поставлялись на киевскую кафедру константинопольскими патриархами. Одним из таких архиереев стал митрополит Михаил, прибывший в Киев весной-летом 1130 года. Полагают, что вместе с ним (а может быть, даже и им лично) на Русь были привезены две чтимые иконы Божией Матери – так называемая Пирогощая, которую затем поместили в киевскую церковь Успения Богородицы Пирогощую, заложенную князем Мстиславом Владимировичем в 1131 году, и знаменитая впоследствии Владимирская, которая какое-то время находилась в Вышгороде, что близ Киева, в Девичьем монастыре. Известно, что доставили эти образы из Константинополя на одном корабле. 

Первая из икон не сохранилась. А вторая была увезена из Вышгорода князем Андреем Юрьевичем Боголюбским осенью 1155 года, когда он навсегда покидал Южную Русь. Поставленная во владимирском Успенском соборе, она стала главной святыней, палладиумом Владимиро-Суздальской, а потом и Московской Руси.

Путеводитель Антония

Новгородский архиепископ Антоний вошел в историю не только как церковный деятель, но и как автор «Книги Паломник» – самого полного описания Константинополя и его православных святынь

Антоний (в миру Добрыня Ядрейкович), сын видного новгородского боярина, в 10–20-е годы XIII века трижды занимал новгородскую владычную кафедру. Это было время острой политической борьбы в Новгороде: ему приходилось оставлять кафедру и потом возвращаться на нее. В конце жизни его постиг тяжелый недуг – немота. Умер он на покое в Хутынском монастыре близ Новгорода 8 октября 1232 года.

Паломничество в столицу Византийской империи Антоний совершил еще до принятия сана (именование его в начале книги архиепископом – позднейшая вставка). Дату путешествия будущий владыка назвал сам: по его словам, он присутствовал при чуде, случившемся в Софии Константинопольской 21 мая 1200 года. Оставалось всего четыре года до завоевания города крестоносцами. В 1204-м Константинополь был разграблен, значительная часть святынь вывезена из него в страны Латинского Запада. Антоний оказался одним из последних, кому довелось увидеть и описать Царьград в его полном величии и великолепии.

Составленная им «Книга Паломник» – своего рода путеводитель по святым местам города. Общее число упомянутых в ней реликвий (с точным указанием, где какая хранится) превышает три сотни, причем о некоторых мы знаем только из его сочинения. Бóльшая часть книги посвящена Святой Софии – главному храму Византийской империи и всего православного мира. Но Антоний описывает и другие храмы и монастыри, в том числе придворные церкви Большого императорского дворца – «малую» Фаросскую Пресвятой Богородицы и «большую» Архангела Михаила. Внимание его привлекли и ближайшие пригороды Константинополя – особенно Галата и Пера, отделенные от столицы заливом Золотой Рог, который на Руси называли Суд. Именно там находились русские монастыри, имелась многочисленная русская колония. О многих «русских» святынях Царьграда, включая золотое блюдо княгини Ольги, мы также узнаем лишь от Антония.

Архиепископ Новгородский Антоний. Литография. 1890 год

Ниже публикуются фрагменты «Книги Паломник» («Первой редакции»). Их перевод осуществлен по изданию: Книга Паломник. Сказание мест святых во Цареграде Антония, архиепископа Новгородского, в 1200 г. / Под ред. Х.М. Лопарева // Православный Палестинский сборник. Вып. 51 (Т. 17. Вып. 3). СПб., 1899. С. 71–94. 

***

…Господи, благослови, Отче!

Я, недостойный, многогрешный Антоний, архиепископ Новгородский, Божиим милосердием и помощью святой Софии, называемой Премудростью, Присносущным Словом, пришел в Царьград.

Прежде всего поклонились Святой Софии и целовали две доски от Пресвятого Гроба Господня, и печати с Гроба, и икону Пресвятой Богородицы, держащей Христа, – в того Христа иудей ударил ножом в горло, и истекла кровь. Кровь же Господню, истекшую из иконы, целовали в малом алтаре.

Тут же, в Святой Софии, в том же алтаре, [видели] кровь и млеко святого Пантелеимона – в одной оправе не смешивающиеся между собой – и главу его; и главу апостола Кондрата1, и иных святых мощи, и главы Ермила и Стратоника; и руку Германа, которой поставляются патриархи, и икону Святого Спаса, которую послал святой Герман через море без корабля посольством в Рим; и блюдо малое мраморное, на котором Христос совершал вечерю с учениками Своими в Великий четверг; и пелены Христовы, и дароносные сосуды золотые, которые принесли Христу с дарами волхвы; и блюдо великое золотое служебное Ольги Русской, когда взяла дань, ходив к Царьграду. <…>

В блюде же Ольги – драгоценный камень, и на том камне изображен Христос, и получают люди от Христа знамения на всякое добро. Верх же того блюда весь украшен жемчугом… Здесь же есть серебряная колесница Константина и Елены2… <…>

И вот еще чудо, страшное и исполненное святости. В Святой Софии, в великом алтаре, за святым престолом, стоит крест золотой, высотой в два человеческих роста с лишним от земли, украшен драгоценными камнями и жемчугом. А перед ним висит крест золотой в полтора локтя; вдоль трех сторон повешены три светильника золотых, в которых горит масло… Те же светильники с крестом устроил великий царь Юстиниан, который возвел Святую Софию. И силою Святого Духа те три светильника с крестом вознеслись наверх, выше великого креста, и затем тихо опустились вниз, не погаснув. Случилось же это вознесение после заутрени, перед началом литургии; это видели священники, находящиеся в алтаре, и все люди в церкви глядели со страхом и с великой радостью и так говорили: «Вот, посетил нас, христиан, Бог милостью Своею, и молитвами Пречистой Богородицы и святой Софии, Премудрости Божией, и молитвами царя Константина и матери его Елены; хочет нам дать Бог житие, как было при Константине, и ныне лучше того будет. Приведет Бог поганых иудеев к крещению, и будут христиане в единой любви, и не будет войн между ними… Изобилия же и всяческого добра будет на земле множество, и правда будет, и святою жизнью начнут жить люди; обиды же не будет…» Чудо же это святое и честное явил Бог в лето 6708 [1200], при бытии моем, месяца мая в 21-й день, на память святого царя Константина и матери его Елены, в воскресенье, после заутрени; при царе Алексее3 и при патриархе Иоанне4, на Собор святых 318 отец5, и при посольстве Твердяты Остромирича, который приехал послом от великого князя Романа6 к царю Алексею с Неданом, и с Д[о]мажиром, и с Дмитрием, и с послом Негваром. <…>

В притворе за великим алтарем устроены в стене верхняя доска от Гроба Господня и посох железный; тут же находятся сверла и пилы, которыми был сделан Крест Господень, и цепь железная из Петровой темницы, на вратах, и древо, бывшее на шее у Христа под железом, вделанное в икону крестом. В том же притворе сверху, над вратами, изображен Стефан Первомученик; перед ним возжигают лампаду. И если у кого болят глаза, то обвивают голову той цепью, и выздоравливают глазами. <…> И тут же есть две трубы медные Иерихонского взятия Иисуса Навина. И тут же камень мраморный, выдолбленный, словно кадь, от колодца самарянского; возле него обратился Христос к самарянке: «Дай Мне пить». Через тот камень самарянка черпала воду. <…>

В Царских же золотых палатах – Крест Честный и венец, губка, гвозди, кровь же другая, багряница, копье, трость, пелена Святой Богородицы, пояс и сорочка Господня, плат шейный, и лентий, и сандалии Господни; голова [апостола] Павла, и тело апостола Филиппа, и голова Епимаха, и мощи Феодора Тирона, правая рука Иоанна Крестителя – и той царя поставляют на царство, и посох железный, а на нем крест Иоанна Крестителя, которым благословляют на царство, и плат с образом Господним, и два глиняных сосуда, и мраморная умывальница Господня, и другая умывальница, меньшая, также мраморная, в которой Христос умывал ноги ученикам, и два креста больших чтимых. Все это в одной небольшой церкви – Святой Богородицы.

В большой же церкви у Святого Михаила в тех же палатах – Константинов крест сверху алтарных врат, с которым он на войну ездил. Тут же и труба Иисуса Навина Иерихонского взятия; и тут же, в алтаре, овчие рога Авраамовы; и в ту трубу и в те рога вострубят ангелы во Второе пришествие Господне. Тут же есть и Самуилов рог, из которого тот излил елей на царя Давида, и Моисеев жезл, которым тот разделил море и провел людей среди Чермного моря, а фараона с египтянами потопил в Чермном море, в пучине морской. И те жезл и рог окованы драгоценными камнями. <…>

Все это [написал] на познание и на память и на молитву благоверным людям: о том, что есть в Царьграде, и по Суду, и вне града, – из всего множества святых, которые [пребывают] в окрестностях, и в Святой Софии, и в Апостольской церкви, и [в монастырях] в Царьграде, написал лишь о ничтожной малости…

Паломничество Добрыни Ядрейковича в Константинополь. 1200 год. Худ. И.Г. Машков. 2003 год

Епископ Антоний закладывает церковь в Новгороде. Лицевой летописный свод. XVI век

Примечания

1. Имеется в виду Кодрат, апостол от семидесяти. 

2. Речь идет о римском императоре Константине Великом (306–337) и его матери Елене. 

3. Византийский император Алексей III Ангел (1195–1203).

4. Константинопольский патриарх Иоанн X Каматир (1198–1206).

5. Память святых отцов (318-ти) Первого Вселенского собора празднуется церковью в седьмое воскресенье после Пасхи. В 1200 году этот день пришелся на 21 мая. 

6. Галицкий и волынский князь Роман Мстиславич (ум. 1205). Об упоминаемом здесь посольстве русские летописи не сообщают.