«Жил высокий гражданин…»

Сергей Михалков – детский поэт и взрослый баснописец, лучшие строки которого на памяти у каждого из нас. Кому еще удавалось написать стихи к трем вариантам государственного гимна родной страны?

Среди его предков – воеводы, наместники, предводители дворянства, гвардейские офицеры… «Помню себя ребенком в родовом имении Назарьево под Москвой. Я стою с няней возле дома, а отец со второго этажа бросает мне красивую конфету – "Чернослив в шоколаде"». С такой идиллии начинаются воспоминания советского поэта.

Он родился 110 лет назад – 28 февраля (13 марта) 1913 года. Стихи начал писать рано и с 16 лет печатался в газете «Терек». Жили Михалковы тогда на Кавказе, в Пятигорске. Отец юного стихотворца был одним из основоположников промышленного птицеводства в СССР – и тоже часто публиковался. В то время в свет вышли его брошюры «Новые пути кооперирования птицеводства» и «Разведение уток, гусей, индеек». Сын не отставал и уже в семнадцать отправился покорять столицу. Самостоятельно, без протекций.

«Он смотрит на нас как на детей»

В Москве Михалков сразу стал активно публиковаться, хотя первое время гонораров не хватало – и он подрабатывал на ткацкой фабрике. Как-то на теннисном корте познакомился с актрисой Риной Зеленой – и она стала его первой поклонницей. Зеленая часто выступала с эстрады в образе ребенка – и увидела в нем настоящего детского поэта, чувствующего душу и характер своих читателей. Стихи Михалкова зазвучали со сцены.

В 20 лет он уже печатался в «Правде» и «Известиях». А громкое имя молодому литератору сделал московский «великан» дядя Степа. Стихи, опубликованные в журнале «Пионер», фантастически быстро выучила наизусть вся страна. «Жил высокий гражданин, по прозванью Каланча» – это знали и дети, и их родители. По Михалкову люди учились видеть волшебное в обыденном. В 22 года он встал в один ряд с корифеями жанра – Корнеем Чуковским, Самуилом Маршаком. Его строки звучали простодушно, иногда наивно – как детская речь, которая льется свободно, без натуги, потому что жить интересно – каждую минуту. Забыть эти стихи невозможно, настолько они органичны: «Дело было вечером, делать было нечего», «Мы такие с ним друзья – куда он, туда и я», «Трусы и рубашка лежат на песке. Никто не плывет по опасной реке».

Неожиданно подоспело и официальное признание. 29 июня 1935 года в «Известиях» должна была быть опубликована «Колыбельная» Михалкова. Накануне поэт, уже студент Литинститута, флиртовал с некой блондинкой по имени Светлана и пообещал, что завтра в «Известиях» выйдет стихотворение, посвященное ей. Он забежал в редакцию и уговорил известинцев изменить название на «Светлану» и добавить несколько строк:

Я тебя будить не стану:

Ты до утренней зари

В темной комнате, Светлана,

Сны веселые смотри.

Думал ли он в те минуты, что у главы государства есть девятилетняя дочь, которую тоже зовут Светланой? Многие потом обвиняли автора в преднамеренной лести. Но вариант с любовной интрижкой выглядит куда более реальным. Ему просто повезло: стихотворение понравилось Иосифу Сталину, задело в его душе сентиментальные струны. Возможно, именно тогда вождь накрепко запомнил фамилию талантливого детского поэта. В результате, не успев отметить свой 26-й день рождения, Михалков услышал по радио, что его – вместе с другими писателями – удостоили ордена Ленина. Много лет спустя «вождь народов» пошутил, представляя мастера пера Мао Цзэдуну: «Это Михалков! Он смотрит на нас как на детей!» Невзирая на молодость, он стал почти ровней Александру Фадееву и Михаилу Шолохову, перепрыгнув через несколько ступенек в литературной иерархии. 

«Он – остроумен, наблюдателен»

Казалось, у него все получается играючи. Слава, гонорары, талант, остроумие, даже ордена и Сталинские премии – все пришло к Михалкову без задержки и без интриг, на третьем десятке жизни. Его сборник можно было бы назвать «Стихи счастливого человека». И первым, программным в этой книге следовало бы поставить шуточный экспромт, написанный в альбом Чуковскому: 

Я хожу по городу, длинный и худой,

Неуравновешенный, очень молодой. <…> 

Я вхожу в кондитерскую, выбиваю чек, 

Мне дает пирожное белый человек.

Я беру пирожное и гляжу на крем,

На глазах у публики с аппетитом ем.

Ем и грустно думаю: «Через тридцать лет 

Покупать пирожное буду или нет?»

Есть в этих строках непритворная любовь к жизни, к ее простым радостям и, конечно, к успеху, который поэту не изменял.

С молодым литератором любил поговорить сосед – уже больной, редко покидавший пределы своей квартиры Михаил Булгаков. «Он – остроумен, наблюдателен, по-видимому, талантлив, прекрасный рассказчик, чему, как ни странно, помогает то, что он заикается», – рассуждала о Михалкове в дневнике жена автора «Мастера и Маргариты» Елена Булгакова. Есть среди ее ежедневных записей и такая: «Михалков говорил, как всегда, очень смешные и остроумные вещи. Миша смеялся… до слез». Рассмешить до слез Булгакова было непросто, но Михалков умел шутить изобретательно, с непроницаемым выражением лица.

Весельчак, франт, молодой повеса, он непринужденно и быстро стал еще и «голосом страны». Ему удавались детские стихи общественно-политического звучания. И у Чуковского, и у Агнии Барто попытки писать своего рода газетные передовицы «для самых маленьких» оборачивались конфузами, а у Михалкова все выходило просто, ясно и афористично. Несколько поколений советских пионеров получали представление о взятии Зимнего по его строкам: «Рабочий тащит пулемет. Сейчас он вступит в бой». И смысл Великой Отечественной постигали по михалковской «Были для детей»: «Не потерпит наш народ, чтобы русский хлеб душистый назывался словом "брод"».

И неудивительно, что в 1943 году именно он стал соавтором слов к новому гимну СССР – вместе с приятелем, журналистом Габриэлем Эль-Регистаном, который стихов не писал, но подбрасывал идеи. Так беспартийный (тогда еще!) поэт дворянского происхождения создал «гражданскую молитву» первого в мире государства рабочих и крестьян.

Писатель Габриэль Эль-Регистан, композитор Александр Александров и поэт Сергей Михалков (слева направо) во время работы над государственным гимном СССР. 1943 год

В 2015 году в Самаре был открыт памятник «Дядя Степа – милиционер», посвященный герою стихов Сергея Михалкова. Скульптор З.К. Церетели

«Три плюс два» 

Тесниться в одном жанре – это не по-михалковски. Он был и прозаиком, и поэтом, и драматургом. Писать басни ему посоветовал Алексей Толстой, разглядевший что-то глубоко фольклорное в его стихах для детей. Тогда этот жанр считался антикварным, безбожно устаревшим. В довоенные годы популярными баснописцами были Демьян Бедный и Николай Эрдман, но всерьез нарушать монополию дедушки Ивана Крылова никто не решался. А у Михалкова получилось. Его первые творения подобного рода вышли на волне Победы, в 1945 году, и многие строки из них сразу стали крылатыми: «На всех друзей не угодишь», «Мораль у басни такова: иной ярлык сильнее Льва!» Коллеги переглядывались с опаской: а уместно ли в наше героическое время говорить аллегориями, тонко намекать на недостатки? Но Михалкова снова признали и «наверху»: его басни со сталинских времен публиковались в «Правде» и считались каноном советской сатиры.

Он и в них умел о самом сложном и болезненном писать на первый взгляд простенько – почти как в своих детских стихах, на второй – очень точно и язвительно. И трудно отделаться от впечатления, что эти строки существовали и до Михалкова, витали в воздухе:

За Бюрократом Смерть пришла,

Полдня в приемной прождала,

Полдня в приемной просидела,

Полдня на очередь глядела,

Что всё росла, 

А не редела…

И, не дождавшись… померла!

С довоенных лет Михалков много писал и для сцены и кино. Для самых маленьких сочинил сценарии первых новогодних праздников и «Зайку-Зазнайку». Для ребят постарше – «Сомбреро». Попасть в Центральный детский театр на эту постановку было просто невозможно. Пожалуй, ни до ни после сугубо «пионерский» спектакль не пользовался такой зрительской любовью. 

А в 1958 году он создал «Дикарей» – вполне взрослую комедию о любви, о молодом жизнелюбии. С пародиями, с репризами. Через несколько лет по этой пьесе сняли кинокомедию «Три плюс два» – обаятельно легкомысленную. Помните? Трое молодых людей и две девушки встречаются в Крыму, на берегу моря. Спорят, дурачатся, дуются друг на друга, а потом влюбляются. Все, кроме одного, по фамилии Сундуков, погруженного в науку и чтение шпионских детективов. Пожалуй, такую вещицу мог написать только Михалков. Получился фильм о свободных, остроумных, красивых людях, которые путешествуют на автомобилях, носят модные «сатиновые брюки спортивного покроя», любят шоколад, заглядывают в кафе – словом, ведут «красивую жизнь». И это не порицается! Это не мешает им быть отличными специалистами – ветеринарами, физиками, дипломатами… Страна залечивала фронтовые раны, подросло поколение, почти не видевшее войну, – и понадобились именно такие солнечные, беззаботные сюжеты, своего рода «гламур по-советски». У михалковских «дикарей» учились шутить, влюбляться, отдыхать. Оказалось, что в жизни есть место не только подвигу, но и отпуску. Для тогдашнего театра и кино это было внове.

В «лихие девяностые» Михалкова почти не награждали, а в 2008 году он стал кавалером ордена Святого апостола Андрея Первозванного – как «патриарх отечественной культуры»

Самый главный зритель

Жить по-михалковски – с азартом, с искоркой – это, например, явиться на «Мосфильм» на просмотр комедии по собственному сценарию в компании с солидным товарищем в сером номенклатурном костюме, при не менее номенклатурном галстуке, заговорщицки сообщив режиссеру: «Это наш самый главный зритель!» Все гадали, откуда этот «костюм», из ЦК или КГБ, поглядывали на него с опаской. Главный зритель, к радости кинематографистов, несколько раз смеялся, а в финале даже аплодировал. Потом Михалков представил загадочного гостя: «Это Юра, мой водитель». Заметив недоумение режиссера, поэт объяснил: «Ты разве для министра фильм снимал? Ты для народа снимал. Если понравилось Юре, значит, понравится всем. Заметил, как он смеялся? Значит, будет всенародный ажиотаж». Это и розыгрыш, и урок.

Он казался (да и был) несусветно успешным, а на завистников не обращал внимания. Ему было скучно оглядываться на них. Когда один молодой писатель как-то пожаловался Михалкову на «злопыхателей», Сергей Владимирович ответил настоящей комической репризой: «Хочешь, чтоб все тебя любили? Очень просто. Одевайся во что-нибудь рваненькое. Появляйся с такими женщинами, чтоб самому противно было. И болей. Лучше всего – раком. Все будут тебя обожать». Эту мудрость он называл «правилом трех Б»: боишься зависти – будь бедным, бездарным и больным.

Да, Михалков несколько десятилетий сохранял уважительные отношения с «сильными мира сего», регулярно получал награды и порой писал о них – конечно, с пиететом. В 1946 году – «Новый год в Кремле встречая, Сталин думает о нас», в 1961-м – «Что касается Хрущева – он доволен от души: космонавты держат слово…», в 1975-м – о Леониде Брежневе: «Человек партийной чести, он не раз бывал в бою…» Это не всеядность. И дело даже не в убежденности, что «всякая власть от Бога». Просто поэт находил в делах, которые неотделимы от этих лидеров, немало полезного и даже выдающегося – от Победы до космических полетов. И считал, что об этом необходимо говорить с детьми, чтобы они не сомневались: «Хорошая Родина есть у ребят, и лучше той Родины нет!» – и счастливо, обязательно счастливо жили в родной стране. А если политика не соответствовала принципам Михалкова – он, безусловно, не бунтовал, но и не брался за такие темы. Например, в его стихах, баснях, пьесах вы не найдете антирелигиозной пропаганды или осуждения культа личности Сталина.

«Я в него верил, он мне доверял»

В 1977 году, когда вместе с новой – «брежневской» – Конституцией утверждали новые слова гимна, Михалков победил в конкурсе. Он всего лишь подредактировал «канонический» текст, убрал строки о войне, добавил – о строительстве коммунизма и исключил упоминание о Сталине. Евгений Евтушенко, мечтавший, чтобы именно его вариант стал гимном СССР, однажды, столкнувшись с Михалковым в лифте, спросил его в развязной манере: «А признайтесь, Сергей Владимирович, что ваши новые стихи к гимну – дрянь». Тот отреагировал моментально: «Дрянь-то дрянь, а слушать будешь стоя»…

Была у Михалкова известная сказка – «Праздник непослушания». А тут праздник непослушания начался в масштабах страны, и не в сказке, а наяву. Перестройка! Гласность! В литературе и журналистике в то время больше всего ценилось разоблачение прежних ценностей – сталинских, застойных, а потом и вообще советских. Он не стал присоединяться к этому хору. И даже опубликовал мемуары о том, как создавался гимн Советского Союза, – вызывающе почтительные по отношению к Сталину и Клименту Ворошилову, которых тогда представляли исключительно в черном цвете. Словом, проявил себя как отпетый консерватор. Таковым остался и в 1990-е. Свои воспоминания он назвал назло тогдашней конъюнктуре – «Я был советским писателем», а взаимоотношения со Сталиным определил истинно михалковской формулой: «Я в него верил, он мне доверял». Новые властители дум писали о литераторе пренебрежительно: «придворный советский поэт», «циник», «приспособленец»… Но и во времена «свободного рынка» его книги по-прежнему переиздавались приличными тиражами: их выбирали и выбирают родители и дети. Отменить мэтра не удалось.

Михалков и на девятом десятке жизни сохранял шутливый настрой, за который его когда-то привечал Булгаков. Как-то путешествовал по Европе вместе с взрослым внуком – Егором Кончаловским. Однажды Егор застал деда в гостиничном номере с дымящейся сигаретой. «Дед, ты же не куришь!» – «А они без табака и никотина. В магазине розыгрышей купил». – «И зачем?» – «В Москве повыдрючиваться».

Третий гимн

За девять лет правления Ельцина Россия так и не получила «гимн со словами». Имелась музыка Михаила Глинки, но никто из поэтов не сумел написать к ней достойные стихи. В 2000 году стало ясно, что в народе символом страны по-прежнему считают музыку Александра Александрова – гимн СССР. Президент Владимир Путин предложил вернуться к александровскому гимну. Но кто напишет новые слова? Специальная комиссия, избранная на заседании Госдумы, рассмотрела более 6 тыс. вариантов! Лучшим снова оказался текст Михалкова. И в новогоднюю ночь 2001 года, после телевизионного поздравления президента, впервые прозвучал гимн России:

Россия – священная наша держава,

Россия – любимая наша страна.

Могучая воля, великая слава – 

Твое достоянье на все времена!

Если день страны начинается с гимна на слова Михалкова, значит, всё в порядке. И действительно – атмосфера в России в начале ХХI века неуловимо поменялась. Неспроста в «лихие девяностые» его почти не награждали, а в 2008 году Михалков стал кавалером ордена Святого апостола Андрея Первозванного – как «патриарх отечественной культуры».

Михалков оказался одним из главных долгожителей русской литературы – и выступал со своими стихами перед детьми даже в 95 лет. Его непременно просили прочесть про дядю Степу. За много лет у него накопилось пять поэм про этого «великана». И последняя из них завершается так:

Знают взрослые и дети,

Весь читающий народ,

Что, живя на белом свете,

Дядя Степа не умрет!

А ведь это – и про самого Михалкова. 

Скоро в продаже!

«ДЕЯТЕЛИ ИСТОРИЧЕСКОЙ РОССИИ»

Биографические очерки о более чем двухстах пятидесяти деятелях исторической России – от Рюрика до наших дней: ученые, военные, писатели, государственные деятели, музыканты, священнослужители. Тридцать авторов журнала «Историк» создали эту книгу для вас. Выходит в апреле!