Одиннадцатая война

«Разрубить мечом узел восточных осложнений» – такую задачу ставила перед собой Россия накануне Русско-турецкой войны 1877–1878 годов

Поражение в Крымской войне резко ограничило возможности России защищать права балканских православных народов, находившихся под управлением Османской империи. Правда, в 1856 году турецкий султан исполнил обязательство перед своими недавними европейскими союзниками: он обнародовал рескрипт (хатт-и хумаюн), возвещавший, в частности, о равноправии мусульман и христиан на подвластной ему территории. Высокая Порта обещала допуск подданных-немусульман к государственной службе, их равенство в налогообложении и другие экономические послабления, однако на практике ни в центре, ни на местах признавать «неверных» равными никто не собирался. В 1860-х годах в России видели, как на Балканах усиливаются антитурецкие настроения, как отдельные вооруженные выступления вспыхивают в Сербии, Болгарии и на острове Крит. Решительно поддержать православных там не было возможности. Это грозило большой войной не только с Турцией, но и (пусть в крайнем случае) с европейской коалицией. На такой шаг страна с незавершенными реформами, финансовым дефицитом, непростым внутренним положением, да еще и при отсутствии союзников и Черноморского флота, пойти не могла.

Восточный кризис

Подъему национально-освободительного движения на Балканах способствовало то, что в 1870-е годы Османская империя начала активные действия по ущемлению прав христиан. В 1873-м она ограничила внутреннюю автономию Боснии и Герцеговины, затем, в голодные 1874–1875 годы, заметно увеличила налоги во всех своих провинциях. Ей надо было отдавать огромные долги европейским кредиторам, и основную часть долгового бремени возложили на «неверных». Стычки со сборщиками налогов стали перерастать в схватки между христианским и мусульманским населением. Турки задействовали армию, но она натолкнулась на ожесточенное сопротивление. Те, кто не мог вести борьбу, бежали в пограничные районы Австро-Венгрии, а также в номинально автономные, но де-факто независимые Сербию и Черногорию. Там не только давали приют беженцам, но и снабжали восставших оружием и продовольствием. Вскоре сербы и черногорцы сами начали принимать участие в столкновениях с турками.

К лету 1875 года стало окончательно ясно, что разразился большой Восточный кризис. Россия пыталась ограничиться дипломатическими мерами и выступила инициатором общеевропейского участия в умиротворении Балкан. «Речь идет не о том, чтобы вмешаться во внутренние дела Турции, но державы могут действовать на обе стороны, чтобы побудить восставших к покорности, сербов и черногорцев – к нейтралитету, Турцию – к милосердию и справедливым преобразованиям, – разъясняли русские дипломаты смысл своего предложения. – Это нравственное воздействие будет тем более действительно, чем единодушнее и тождественнее будет образ действий представителей держав».

Специальная международная комиссия выработала перечень мер, выполнение которых султаном могло бы восстановить порядок на Балканах. Но весной 1876 года к отчаянной борьбе Боснии и Герцеговины добавилось восстание в Болгарии. Пока «Союз трех императоров» (Россия, Германия и Австро-Венгрия) обсуждал способы оказания давления на Порту, турецкие войска жестоко подавляли болгарское восстание. Зверства башибузуков в окрестностях Филиппополя (Пловдива) – 118 сожженных сел, разрушенные церкви, разграбление имущества, зверские казни – потрясли всю Европу, от Лондона до Петербурга. Всего к середине мая 1876-го турки истребили в Болгарии до 30 тыс. человек.

Зверства башибузуков в Болгарии. Гравюра 1878 года

«Дать урок фанатикам»

Бесчинства турок на Балканах надо было остановить. В России все громче звучали требования и призывы «дать как можно скорее урок мусульманским фанатикам» и «не складывать оружия до полного освобождения славянских народов». Отчеты Третьего отделения, отражающие общественное мнение страны, сообщали, что «каждый крестьянин готов поделиться последним, лишь бы помочь единоверцам».

Специальные Славянские благотворительные комитеты в России собирали пожертвования в помощь балканским народам, пересылали им деньги, оружие, продовольствие. Когда же летом 1876 года войну Османской империи объявили Сербия и Черногория, туда хлынул поток российских добровольцев (более 5 тыс. человек). Среди них были знаменитые врачи Сергей Боткин и Николай Склифосовский, писатель Глеб Успенский… Офицеры русской армии уходили в отставку, чтобы поступить на службу к сербам (Лев Толстой «отправил» на сербскую войну и на героическую смерть гвардейца Алексея Вронского). Командующим сербской армией стал известный генерал-славянофил Михаил Черняев. Тем не менее сербы сильно уступали численно и войну проигрывали.

В российских правительственных кругах развернулась борьба между сторонниками мирных дипломатических мер во главе с министром иностранных дел князем Александром Горчаковым и «партией действия», возглавляемой военным министром Дмитрием Милютиным. Дипломатические старания Горчакова наталкивались на противостояние нового султана – умного, жестокого и властного Абдул-Хамида II. Он пришел к власти именно из-за недовольства элиты Османской империи его чересчур «мягким» предшественником (смещенным и убитым летом 1876 года). Абдул-Хамид хотел не просто прекращения войны в Сербии. Он жаждал унижения сербского народа – увеличения дани, роспуска народного войска, ликвидации местных крепостей. Горчаков был вынужден признать: «Мы не можем примкнуть к коллективным действиям, лишенным правдивости, достоинства и действенности».

Осенью 1876 года было решено, что Россия в своих требованиях по облегчению участи угнетенного христианского населения Балкан пойдет до конца, то есть вплоть до военного вмешательства. Наиболее рьяным противником этого решения был министр финансов граф Михаил Рейтерн: он в самых черных красках рисовал экономические последствия ожидаемой войны (и во многом оказался прав). Но большинство и, самое главное, император Александр II согласились с Милютиным, доказавшим, что Россия уже обладает достаточной военной силой как основанием для решительных политических шагов.

Генерал Михаил Скобелев на коне. Худ. Н.Д. Дмитриев-Оренбургский. 1883 год

«Если мы теперь отступимся, если постыдно сыграем роль вассала перед Европой, – горячился Скобелев, – то эта победоносная в сущности война гораздо более сильный удар нанесет нам, чем Севастополь…»

«Разрубить узел восточных осложнений»

Русский посол Николай Игнатьев весьма резко потребовал от султана созыва в Константинополе международной конференции с целью выработки реформ для нетурецкого населения Балкан и установления гарантий их выполнения. В противном случае Российская империя порывала дипломатические отношения с Турцией.

Султан согласился. В ноябре 1876 года одновременно шли частичная мобилизация армии в России и сбор представителей европейских держав в Константинополе. В декабре – в торжественной обстановке, под артиллерийский салют – Абдул-Хамид объявил участникам конференции о даровании стране конституции, провозглашавшей равенство христиан и мусульман. Это означало: теперь все предложения держав о правах восставших излишни. При этом главный практический вопрос – о гарантиях осуществления реформ – остался нерешенным: турки не соглашались на присутствие европейских контрольных комиссий на Балканах. После бесплодных дискуссий конференция закрылась в январе 1877 года. Вскоре султан отказался гарантировать проведение преобразований, объявив это вмешательством во внутренние дела Османской империи. Вместо подготовки к реформам он начал подготовку к войне. В последние дни марта Александр II, как велеречиво писали в XIX веке, «решился разрубить мечом узел восточных осложнений».

Император Николай I начинал Крымскую войну с чрезмерной уверенностью в себе. Его сын и Горчаков помнили о последствиях той самоуверенности. Прежде чем вступить в войну, они дипломатически обеспечили максимально благоприятную для этого обстановку в Европе. Германия пообещала, что займет такой же благожелательный нейтралитет, как Россия в 1870–1871 годах, во время Франко-прусской войны. Это должно было сдержать Францию, где опасались нового столкновения с Отто фон Бисмарком. Австро-Венгрия пошла на тайную конвенцию, по которой соглашалась на нейтралитет в обмен на отказ от создания на Балканах большого единого славянского государства (это стало бы слишком сильным соблазном для славян внутри самой Австро-Венгрии). Наконец, Великобритания предоставила России список объектов, распространение на которые военных действий означало бы прекращение ее нейтралитета. Там значились Суэцкий канал, Египет, Персидский залив, Константинополь, проливы Босфор и Дарданеллы. С высочайшего соизволения Горчаков сообщил англичанам, что Российская империя не затронет эти территории, чем обеспечил выжидательную позицию Лондона.

Портрет князя Александра Горчакова. Худ. Е.И. Ботман. 1874 год

Три Плевны

Война Турции была объявлена 12 апреля 1877 года. Иногда ее называют самой справедливой войной XIX века. Основной ее целью было, как говорилось в секретной инструкции русскому послу в Лондоне, «положить конец постоянным кризисам на Востоке», что возможно только в том случае, если «существование и безопасность христианского населения (в первую очередь болгарского) будут действительно гарантированы против нестерпимых злоупотреблений турецкой администрации».

План действий напоминал планы двух николаевских войн: сковывание турецких сил на Кавказе, оборонительная тактика на Черном море (Черноморский флот лишь восстанавливался после 15-летнего изгнания, ставшего одним из итогов Крымской войны) и решительное наступление на Балканах – сосредоточение за Дунаем, преодоление горных хребтов и марш на Константинополь.

Главные боевые действия развернулись летом 1877 года, после того как русские войска сумели переправиться через Дунай. В отличие от предыдущих войн армия двигалась в отдалении от берегов Черного моря, поскольку там стоял турецкий флот, пришедший из Средиземноморья. Уже в июле был занят важнейший перевал через Балканские горы (Стара-Планина) – Шипкинский, но энергичного марша на Константинополь не получилось. Основные силы оказались скованы осадой одного из ключевых дорожных узлов Болгарии – города Плевна. Три неудачных штурма (их было принято называть «Первая», «Вторая» и «Третья Плевна») в июле-августе 1877 года вызвали бурю негодования в России. Военные корреспонденты, телеграф и массовые издания дали возможность публике в тылу следить за ходом кампании в ежедневном режиме, и общество, настроенное на быструю и легкую победу, искренне не могло поверить, что турки способны оказывать упорное сопротивление.

Кроме того, пореформенная эпоха допускала свободу слова, немыслимую в николаевские времена, и корреспонденции с фронта несли правду об изнанке войны – о бездарных начальниках и ворующих снабженцах, о раненых, покалеченных, позже об обмороженных… В обществе росло недовольство армией, генералами, властями. Распространились антиправительственные песни («Именинный пирог из начинки людской брат готовит державному брату»). Но появились и народные любимцы, чьи портреты охотно раскупали на ярмарках, – энергичный «белый генерал» Михаил Скобелев, командующий Западным отрядом генерал Иосиф Гурко, командующий болгарским ополчением генерал Николай Столетов. Последний изо всех сил удерживал Шипкинский перевал: сойти с гор означало потом заново штурмовать их с большими потерями.

Всю осень главные русские силы осаждали Плевну, полностью отрезав противника от всех дорог. Турецкий гарнизон начал голодать и в канун зимы, после неудачной попытки прорыва, сдался. «Наши в Турции Плевну взяли, – писал родным художник Василий Суриков. – Такое торжество и в Москве, и в Петербурге». Чуть раньше, в начале ноября, русские войска овладели на Кавказском фронте ключевой крепостью Карс. 

Подписание Сан-Стефанского мирного договора 19 февраля 1878 года. Гравюра конца XIX – начала ХХ века

Паника в Европе

Все в Европе ожидали, что с падением Плевны кампания 1877 года закончится и армии остановятся на зимовку. Но воодушевление русских войск и общества оказалось настолько велико, а стратегическая инициатива настолько серьезна, что было решено продолжать наступление. 13 декабря, в жестокую бурю и метель, начался переход отряда Гурко через Балканский хребет. Несмотря на все трудности, на необходимость атаковать по колено в снегу, Западный отряд перешел через Балканы и вскоре овладел Софией, не дав туркам организовать здесь еще одну «Плевну». Удача Гурко послужила сигналом к общему наступлению. Войска встречали Рождество и новый, 1878 год на балканских перевалах, им приходилось идти вперед по снегу выше пояса, а то и почти в человеческий рост. Зато 27–28 декабря 1877 года у села Шейново, к югу от Шипки, была окружена и взята в плен 30-тысячная турецкая армия. Эта победа оказалась решающим сражением войны: балканский рубеж был преодолен, живая сила турок понесла непоправимые потери.

Началось стремительное преследование противника: 5 января 1878 года пал Филиппополь, 8 января войска Скобелева заняли Адрианополь (Эдирне). Неприятель уже не имел боеспособных частей – их остатки стягивались к столице Османской империи, в 10–15 верстах от которой появились русские авангарды. 19 января турки заключили перемирие, приняв предварительные условия будущего мира.

Столь быстрое развитие событий вызвало в Европе панику. Англичане опасались, что русские не сдержат своего обещания не входить в Константинополь и не устанавливать военного контроля над Босфором и Дарданеллами. Британский флот появился в Мраморном море. Русские военные во главе с главнокомандующим великим князем Николаем Николаевичем Старшим предлагали немедленно занять столицу и уже из нее диктовать и Турции, и Европе свои условия. «Если мы теперь отступимся, если постыдно сыграем роль вассала перед Европой, – горячился Скобелев, – то эта победоносная в сущности война гораздо более сильный удар нанесет нам, чем Севастополь… Севастополь разбудил нас… 1878 год заставит заснуть…» Александр II на какое-то время поддался этой заманчивой идее и даже однажды воскликнул: «Если суждено, то пусть водружают крест на Святой Софии!» Но два трезвомыслящих министра, Горчаков и Милютин, обратили внимание императора на ту сложную международную обстановку, которая начала буквально сгущаться вокруг России. Кроме того, страна испытывала серьезный финансовый кризис. Именно к этому времени относится грустная шутка писателя Михаила Салтыкова-Щедрина: «И раньше-то в Европе за рубль мало что давали, а скоро будут в морду давать…»

Берлинский конгресс 1878 года. Худ. А. фон Вернер. 1881 год

В России итоги Берлинского конгресса были восприняты как победа Лондона и Вены и серьезное дипломатическое поражение Петербурга

«Сделка между влияниями и страстями»

Император решил придерживаться взятых им перед войной обязательств и приказал занимать Константинополь только в случае отказа турок от предложенных условий мира. Однако Абдул-Хамид согласился на все условия. 19 февраля 1878 года, в годовщину отмены крепостного права, в местечке Сан-Стефано, почти у ворот Константинополя, был подписан мирный договор между Россией и Турцией. По нему признавалась независимость Сербии, Черногории и Румынии, а Болгария становилась «самоуправляющимся, платящим дань княжеством с христианским правительством и земским войском». Порта обещала провести реформы, облегчающие положение христиан в Армении, и в счет контрибуции (почти 80% от ее размера) возвратить России небольшую территорию в Бессарабии, отторгнутую от нее по Парижскому мирному договору 1856 года, а на Кавказе передать ей Ардаган, Карс, Батум и Баязет с окрестностями.

Впрочем, Абдул-Хамид оказался столь податливым, поскольку знал, что Сан-Стефанский договор не будет окончательным. Европейские державы объявили победу России общим триумфом и потребовали международного конгресса по итогам войны. Русский посол в Англии граф Петр Шувалов признавался: «Мы стоим между войной и конгрессом». Сработало старое правило: как только одно из европейских государств чрезмерно усиливалось, оно немедленно теряло поддержку союзников.

Сан-Стефанский успех Российской империи был для Турции слишком позорным, и многие пункты договора оказались пересмотрены на конгрессе в Берлине, состоявшемся летом 1878 года. Берлинский трактат определил обустройство (и новые проблемы) Европы на ближайшие 40 лет. Россия сохранила почти все оговоренные в Сан-Стефано территориальные приобретения, но была вынуждена согласиться с тем, что выплачиваемую ей контрибуцию заметно сократили, а территории Княжества Болгария и Черногории урезали. Болгария «уменьшилась» втрое: ее южная часть осталась в качестве автономной провинции в составе Османской империи, а кроме того, прежний, довоенный статус сохранили Македония и побережье Эгейского моря. Часть болгарской территории передали Сербии, создав на будущее очаг напряженности и повод к внутриславянскому раздору.

В России итоги Берлинского конгресса были восприняты как победа Лондона и Вены и серьезное дипломатическое поражение Петербурга. Открыто негодовали славянофилы, оскорбленные таким ограничением свобод славянских народов. Знаменитый публицист Иван Аксаков выразил распространенное в обществе чувство горькой обиды, вызванное уступками российской дипломатии. «Ты ли это, Русь-победительница, – вопрошал он, – сама добровольно разжаловавшая себя в побежденную? Ты ли на скамье подсудимых, как преступница, каешься в святых, подъятых тобою трудах, молишь простить тебе твои победы?» Князь Горчаков также считал итоги конгресса «черным днем» своей карьеры. Однако он понимал, что Берлинский трактат стал результатом «сделки между влияниями, страстями, силами и различными интересами, возбужденными Восточным кризисом». Не так триумфально, как хотелось бы, но Россия победила в войне и добилась своей главной цели – освобождения Болгарии от многовекового османского владычества.

Все русско-турецкие войны

1. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА (АСТРАХАНСКИЙ ПОХОД КАСИМА-ПАШИ)

1568–1570 

2. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА (ЧИГИРИНСКИЕ ПОХОДЫ)

1672–1681 

3. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА

1686–1700 

4. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА (ПРУТСКИЙ ПОХОД)

1710–1713 

5. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 

1735–1739 

6. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА

1768–1774 

7. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 

1787–1791 

8. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА

1806–1812 

9. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА

1828–1829 

10. КРЫМСКАЯ ВОЙНА

1853–1856 

11. РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА

1877–1878 

12. ПЕРВАЯ МИРОВАЯ (КАВКАЗСКИЙ ФРОНТ)

1914–1918