«Гром победы, раздавайся!»

Две екатерининские войны, окончившиеся героическим триумфом русской армии, стали решающими в военном противостоянии России с Оттоманской Портой

Екатерине Великой удалось создать в империи прочную политическую и экономическую систему, выдвинуть на первые роли энергичных и инициативных управленцев. При ней Россия научилась не только наносить османам поражения в генеральных сражениях на суше и на море, но и вести долгие переговоры, выдерживать прессинг со стороны Лондона и Парижа, отражать – не прекращая действий на турецком фронте – попытки агрессии со стороны поляков и шведов.

Сожжение турецких кораблей в Чесменской бухте 26 июня 1770 года. Гравюра конца XVIII века

Путь к Кючук-Кайнарджи

В 1768 году Оттоманская Порта попыталась повлиять на политику Екатерины II в Речи Посполитой. Там Россия, поддерживавшая короля Станислава Августа Понятовского, вступила в борьбу с так называемой Барской конфедерацией – объединением шляхты, которое настаивало на ограничении прав некатолического населения страны, прежде всего православных. Во время боевых действий казаки, служившие русской короне, преследуя отряд конфедератов, ворвались в пограничный город Балта, входивший в состав Османской империи. Для турок это стало поводом для объявления войны.

Время показало, что султан Мустафа III – во многом под давлением французской дипломатии – совершил крупнейшую политическую ошибку. Решающей стала кампания 1770 года. Тем летом генерал-аншеф граф Петр Румянцев совершил со своей армией рейд по реке Прут и трижды разгромил превосходящие русских объединенные силы крымских татар и османов в генеральных сражениях – при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле, применив новую тактику наступления. Эти победы принесли полководцу фельдмаршальский жезл и орден Святого Георгия 1-й степени. Румянцев первым удостоился этого высшего военного ордена за боевые действия, миновав три низшие его степени. То лето действительно оказалось переломным во всей истории войн с османами. После этого девизом русских полководцев стали слова, выдержанные в древнеримском духе: «Наша армия не спрашивает, сколько врагов, а только – где они».

В то же лето этот принцип подтвердили русские моряки. У России еще не было черноморской эскадры. И у генерал-аншефа графа Алексея Орлова возникла идея – преодолев долгий путь, явиться чуть ли не под окна султанского дворца с Балтийским флотом. Он писал: «Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого». Орлов и адмирал Григорий Спиридов начали дерзко атаковать османов в Эгейском море. В отчаянном бою удалось вывести из строя флагманский корабль противника. Турецкий флот ретировался и скрылся в Чесменской бухте. Орлов и Спиридов заперли его там. Русские моряки стали обстреливать вражеские суда в тесной акватории, приближаясь к ним на шлюпках. Один из турецких кораблей запылал, с него огонь распространился на остальные. Пожар длился около семи часов. Сгорело пятнадцать линейных кораблей, шесть фрегатов, десятки мелких судов. Один линейный корабль и пять галер оказались в плену у Орлова. Потери турок в Чесменском сражении составили свыше 10 тыс. матросов и офицеров убитыми и ранеными, русских – всего 661 человек убитыми. Морская вода смешалась с кровью и золой. Катастрофа османского флота выглядела ужасающе. Русская эскадра взяла под контроль выход из пролива Дарданеллы, турки не имели возможности прорвать эту блокаду. Вскоре в Царском Селе появились памятники триумфам кампании 1770 года – Кагульский обелиск и Чесменская колонна.

На следующий год бои развернулись в древней Тавриде. Там удачно действовала армия генерал-аншефа князя Василия Долгорукова, который еще в 1736-м во время похода фельдмаршала Христофора Миниха получил на крымской земле офицерский чин за отличие при взятии Перекопа. На этот раз Долгоруков преодолел Перекопскую линию и разгромил войска крымского хана Селим-Гирея III под Кафой (ныне Феодосия). Русские гарнизоны расположились в Керчи, Балаклаве и других городах. Селим-Гирей бежал в Турцию, а на ханский престол Долгоруков возвел союзника России – Сахиб-Гирея II. Эта кампания стала важным этапом присоединения Крыма к Российской империи.

В 1774 году в условиях начавшегося восстания Емельяна Пугачева, охватившего Приуралье и Поволжье, Россия пошла на мир с турками: договор был подписан в деревушке Кючук-Кайнарджи. Османская империя признала независимость Крымского ханства, Керчь и Еникале стали русскими форпостами на полуострове. Россия обеспечила себе свободный выход в Черное море и получила от султана немалую контрибуцию. Этот мир воспринимался как окончательный реванш после Прутского похода Петра I. Императрица сама написала сценарий грандиозных народных гуляний на Ходынском поле в Москве, завершившихся красочным фейерверком.

Медаль в честь генерал-фельдмаршала князя Г.А. Потемкина-Таврического на присоединение Крыма к России в 1783 году

Русско-турецкая война 1768–1774 годов

Доктрина Потемкина

Греческая диаспора не раз обращалась к Екатерине II с призывом к освобождению родины. В воображении государыни и ее соратников родился проект восстановления империи Константина Великого, в честь которого в 1779 году назвали второго ее внука. Именно ему прочили константинопольский трон. В 1782-м Екатерина писала своему союзнику – императору Священной Римской империи Иосифу II: «Но если с помощью Божьей удастся освободить Европу от врага имени христианского, ваше императорское величество не откажется помочь мне в восстановлении древней Греческой монархии на развалинах павшего варварского правления, ныне здесь господствующего, при взятии мною на себя обязательства поддерживать независимость этой восстанавливаемой монархии от моей». За границей этот план не поддержали, да и новый фаворит императрицы Григорий Потемкин предпочитал более практичные начинания.

В итоге «Греческий проект» так и остался в мечтах, а Потемкин сосредоточил внимание на освоении степей Новороссии. Он не жалел золота на подкуп турецких чиновников, и Петербург хорошо знал обо всем, что происходит в Османской империи. Эти сведения помогли светлейшему князю летом 1783 года организовать присоединение к Российской империи Крыма (без единого выстрела!), Таманского полуострова и Кубанской стороны (после побед генерал-поручика Александра Суворова над ногайскими ордами). В Петербурге выбрали для этой акции самое подходящее время.

Европейские страны, занятые тогда решением своих проблем, вынуждены были смириться с жизненно важными для России территориальными приобретениями. Но и екатерининское правительство, понимая нежелание европейцев допустить Российскую империю в регион даже после одержанных ею блистательных побед, действовало очень осторожно. Известно, что Екатерина и ее советники сперва не стремились присоединять Крым, считая, что крымские татары не нужны стране ни как воины, ни как налогоплательщики. По условиям Кючук-Кайнарджийского мира ханство было признано независимым, но оно не оставляло попыток восстановить свои связи с Османской империей, выступая, как говорилось в одном из турецких документов того времени, «против позора независимости». В результате как самостоятельное государство Крымское ханство просуществовало менее десяти лет: обострившаяся там внутриполитическая борьба и интересы своей собственной безопасности побудили российские власти пойти на включение Крыма в состав империи.

В числе первых преобразований на полуострове были отмена рабства и упразднение невольничьих рынков. Так происходило везде, где поднимался русский флаг. Не зря XVIII век называют эпохой Просвещения – и Россия сражалась не только за порты и крепости, но и за гуманистические идеалы, против варварства. А иначе, быть может, и блеск побед потускнел бы.

Ставший фельдмаршалом Потемкин при поддержке Румянцева и Суворова в середине 1780-х провел военную реформу. Русская армия отказалась от париков и пудры, а вместо тесной формы прусского образца получила свободные куртки, в которых удобно совершать быстрые переходы и маневры. В обучении рекрутов отныне уделяли внимание не столько шагистике, сколько военным навыкам – от артиллерийской стрельбы до штыкового боя. Появление в русских войсках егерских – стрелковых – корпусов стало для турок еще одним неприятным сюрпризом.

Русско-турецкая война 1787–1791 годов

И снова война

В 1787 году Турция предъявила России ультиматум: султан Абдул-Хамид I потребовал отказаться от Крымского полуострова и поддержки царя Картли-Кахети (Восточная Грузия) Ираклия II и дать согласие на осмотр русских торговых судов, проходящих через проливы Босфор и Дарданеллы. Война стала неизбежной. Российская империя уже располагала Черноморским флотом, но он был совсем молод. Превосходство османов на море – благодаря технической помощи французов – считалось несомненным. Русские моряки противопоставили туркам военную выучку, точную артиллерийскую стрельбу и искусство флотоводцев, среди которых выделялся Федор Ушаков. Он не только не проиграл ни одного сражения, но и не потерял в боях ни одного корабля. В ту войну Ушаков стяжал себе славу в бою у острова Фидоноси (Змеиный), в Керченском и Тендровском сражениях и, наконец, в битве у мыса Калиакрия, после которой османскому флотоводцу Сеиду-Али оставалось только пасть ниц перед султаном с горестным признанием: «О великий! Твоего флота больше нет!»

Одним из ключевых сражений новой войны стал зимний штурм крепости Очаков, на который после долгой осады отважился Потемкин. Но решающим стало взятие другой турецкой твердыни – Измаила, который считался неприступным. Этот штурм 1790 года, окончившийся разгромом 35-тысячного турецкого гарнизона и ставший ярчайшим образцом полководческого искусства Суворова, без преувеличений, изумил Европу. До такой степени, что даже крупнейший английский поэт-романтик Джордж Байрон посвятил этому сюжету главы своей поэмы «Дон Жуан». Его героями стали и Суворов, и Потемкин, и Екатерина Великая. Старый Свет внимательно и настороженно наблюдал за усилением России.

В те годы ее неофициальным гимном стала торжественная песнь поэта Гаврилы Державина и композитора Осипа Козловского, в которой идея победного для России соперничества двух империй выражена ясно, как в азбуке.

Гром победы, раздавайся! 

Веселися, храбрый росс! 

Звучной славой украшайся. 

Магомета ты потрёс! <…>

Воды быстрые Дуная 

Уж в руках теперь у нас; 

Храбрость россов почитая, 

Тавр под нами и Кавказ.

Впервые гимн прозвучал в петербургском Таврическом дворце на грандиозном празднике, посвященном взятию Измаила и устроенном Потемкиным для императрицы. Россия ликовала, и изобретательный князь не пожалел денег на театральное представление, музыку и фейерверки. Это было настоящее торжество империи, осознавшей свое могущество, о котором еще два-три десятилетия назад можно было только мечтать.

Тот праздник в Таврическом дворце оказался последним для Потемкина. Похоронили светлейшего не в Петербурге, а в Херсоне, в Екатерининском соборе, – рядом с могилами офицеров, павших при штурме Очакова. В самом центре Новороссии, которую он создал, уничтожив турецкую гегемонию над Причерноморьем. Ясский мир, по которому Россия получила междуречье Южного Буга и Днестра с крепостью Очаков и селением Хаджибей (ныне Одесса), в последние дни 1791 года подписал уже не Потемкин, а Александр Безбородко, талантливый дипломат и выдвиженец главного героя предыдущей русско-турецкой войны – Румянцева.

Ясский договор закрепил за Россией обширное Причерноморье, а ее сухопутные границы стали опираться на такие крупные водные преграды, как Днестр и Кубань, что гарантировало достаточную устойчивость рубежей. Южные области страны наконец избавились от постоянной угрозы, исходившей от Крымского ханства и Турции. Виктор Кочубей, близкий соратник Александра I в первое время его царствования, констатировал в 1802 году, что больше «Россия не имеет нужды расширяться». Как говорили в Петербурге, у Российской империи теперь «нет соседей спокойнее турок».

«С осторожностью и с рассудком»

В 1793 году генерал-аншеф Суворов составил подробный план войны с Турцией, в соответствии с которым русская армия при поддержке флота и десанта за две недели должна была проделать путь от Днестра до Константинополя и овладеть османской столицей. На полное сокрушение Оттоманской Порты и освобождение христианских народов полководец, которому турки дали прозвище Топал-паша («хромой генерал»), отводил две кампании. Не сомневаясь в капитуляции султана, он отмечал: «Общий штурм города должен быть осуществлен лишь в самом крайнем случае. Жители – христиане различных исповеданий, если они в это время будут искать защиты, должны ее получить, так же как и евреи». Во всей операции предполагалось участие не более 100 тыс. солдат и матросов. Ее результатом уже тогда могло бы стать появление на карте мира Греции, в которой видели главного союзника России в Средиземноморье. Свободу от турецкой власти должны были получить балканские и кавказские христианские народы.

Но план, который Суворов называл «окончанием вечной войны с турками», так и остался только памятником военной мысли. Екатерина, на несколько ходов вперед просчитывавшая планы европейских монархов и дипломатов, отказалась от идеи взятия Константинополя и раздела Османской империи. Сказался ее излюбленный принцип: «Действовать нужно не спеша, с осторожностью и с рассудком». Она понимала: такого усиления России не потерпят не только Лондон и Париж, но и дружественная Вена. Это означало длительную войну с новыми колоссальными расходами. Императрица предпочла наименее кровопролитный путь: весь мир признал русские завоевания от Кубани до Днестра, империя получила армию, познавшую «науку побеждать».

При Екатерине Россия побеждала османов «не числом, а умением». В операциях против турок одновременно никогда не участвовало более 150 тыс. солдат, которые держали фронт от Кавказа до Бухареста. Противник же бросал против «неверных» куда большие силы – 600–700 тыс. В каждом сражении с османами в XVIII веке погибших и пленных среди них неизменно оказывалось на порядок больше, чем в рядах русских воинов. Именно в то время имперская идея, гордость за свое государство стали принадлежностью не только узкого круга близких соратников самодержца. Отзвуки побед при Кагуле, Рымнике, Очакове, Измаиле сохранились в фольклоре, вошли в культурный код нации – и это, быть может, самое главное завоевание екатерининских времен.

Действия русской артиллерии во время штурма крепости Измаил в 1790 году. Худ. Ф.П. Усыпенко. 1950 год

Взятие Очакова 6 декабря 1788 года. Гравюра конца XVIII века

Что почитать?

Лопатин В.С. Потемкин и Суворов. М., 1992

Богданович М.И. Походы Румянцева, Потемкина и Суворова в Турции. М., 2011

Замостьянов А.А. Александр Суворов. Наука побеждать. Боевой путь великого триумфатора. М., 2019