Шуховские трассы

К тридцатилетию ПАО «Транснефть» – давнего и верного партнера журнала «Историк» – мы продолжаем публикацию цикла материалов по истории российского трубопроводного транспорта нефти

Выдающийся русский инженер Владимир Шухов главным делом своей жизни считал проекты, связанные с нефтяной промышленностью

Владимир Шухов ассоциируется прежде всего с ажурной гиперболоидной Шаболовской башней, изящными металлическими «паутинками» над ГУМом и арочными стяжками на крыше Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Однако мало кто знает, что свое первое изобретение он запатентовал, еще будучи студентом Императорского Московского технического училища (ныне МГТУ имени Н.Э. Баумана) и учеником выдающегося инженера, основоположника аэродинамики Николая Жуковского. И это был… особый тип паровой форсунки – «прибора, который производит разбрызгивание мазута в топках, используя упругость водяных паров». Конструкцию стали с успехом применять в нефтяной промышленности. Тогда же, в студенческие годы, Шухов всерьез заинтересовался трубопроводами.

Памятник Владимиру Шухову на Сретенском бульваре в Москве

Первые артерии 

В 1876 году на Всемирной выставке в Филадельфии он познакомился с американским инженером русского происхождения Александром Бари, который вскоре переехал в Москву и открыл фирму по проектированию и строительству объектов для бурно развивавшейся российской нефтяной промышленности. Шухов по праву считался главным инженерным умом фирмы, а ее первыми серьезными заказчиками стали нефтяные короли братья Роберт и Людвиг Нобели, которые решили связать трубопроводом Балаханское месторождение с перерабатывающим предприятием в Черном городе на окраине Баку. Расстояние – всего около 10 км, но ничего подобного в России еще не строили.

Шухов создал проект, включавший самую передовую на тот момент инфраструктуру. На трассе впервые в мире воздвигли цилиндрические резервуары-нефтехранилища. До этого на российских промыслах горючее с большими потерями хранили в искусственных прудах. Сооружение нефтепровода оказалось делом непростым еще и потому, что владельцы гужевого транспорта (в окрестностях Баку черное золото перевозили в бочках и бурдюках, используя лошадей, верблюдов и волов) совершали налеты на трассу, даже поджоги устраивали. Шухов вел на объекте авторский надзор – по существу, он был не только проектировщиком, но и прорабом. Энергии у него хватало на всё. Несколько раз он стал свидетелем погромов, которые учиняли подкупленные возчиками налетчики. Пришлось хозяевам раскошеливаться на вооруженную охрану. Окупилась первая русская трубная нефтяная артерия, введенная в эксплуатацию в конце 1878 года, гораздо быстрее, чем ожидали, – через 11 месяцев.

Промышленников интересует в первую очередь рентабельность. Шухов принес Нобелям громадные дополнительные доходы. Неудивительно, что многие захотели немедленно воспользоваться шуховскими технологиями. Уже в следующем году по заказу нефтяной компании купца первой гильдии Георгия Лианозова Шухов построил в окрестностях Баку второй нефтепровод – длиной 13 км. К тому времени он разработал способ перекачки нефтяных остатков с подогревом для уменьшения их вязкости. Так появился первый в мире мазутопровод с трубчатыми подогревателями.

Завоевал популярность у нефтяников и шуховский резервуар. Инженер доказал, что оптимальной формой для нефтехранилища является цилиндр, покрытый конической или плоской крышей, со стенками из склепанных стальных листов. Он рассчитал распределение нагрузок на каждый квадратный метр стенок. И до сих пор резервуары для горючего строятся по принципам, прописанным Шуховым. Но, пожалуй, самым громким его изобретением стала промышленная установка непрерывного термического крекинга – высокотемпературной переработки углеводородов с целью получения продуктов с меньшей молекулярной массой (например, керосина или бензина). Технологию инженер продумал от и до и запатентовал в 1891 году. Он проявил себя и как незаурядный теоретик. В 1895-м Шухов выпустил небольшую монографию «Трубопроводы и их применение к нефтяной промышленности», которую потом штудировали многие поколения инженеров. 

Инженеры Владимир Шухов (слева) и Александр Бари. 1880-е годы

«Мы будем нужны»

После Октября 1917 года новые власти вряд ли имели основания считать его «своим». Шухов никогда не помогал революционерам, занимал высокое положение, не состоял ни в каких партиях, почти не позволял себе публичных политических высказываний. Инженера полностью поглощало его дело – до такой степени, что он, по воспоминаниям коллег, ни разу не был в отпуске, просто не умел отрешаться от работы. Два его старших сына – Сергей и Фавий – сражались в белогвардейских армиях. Первый – у Александра Колчака, второй – у Антона Деникина. К счастью, оба вернулись с войны и поначалу даже избежали арестов. И все-таки изобретатель сполна хлебнул революционных невзгод. Ему пришлось оставить собственный дом на Смоленском бульваре в Москве, забыть о привычном комфортном образе жизни и подчас размышлять не о новых проектах, а о том, где достать хлеба или крупы. Но он, в отличие от многих своих соратников и учеников, не покинул Родину, хотя только продажа патентов на изобретения могла обеспечить ему безбедное существование в любой стране. Почему же Шухов предпочел остаться? Инженер чурался громких слов, крайне редко рассуждал о патриотизме, но не мыслил себя без России. В тяжелые дни Гражданской войны он записал в дневнике: «Мы должны работать, и работать независимо от политики. Башни, котлы и стропила нужны, и мы будем нужны».

Шухов стал приспосабливаться к новой жизни, в которой находил и дурное, и здравое. Как ни странно, усилилось бюрократическое давление, зато государство планировало индустриализацию, а значит, наконец можно было реализовать многие замыслы. Не хватало компетентных руководителей, специалистов, хозяевами жизни стали, по словам Шухова, «невежественные люди с красными книжками» – но теперь было больше студентов. А потому возникала надежда, что следующее поколение управленцев и инженеров станет профессиональнее. Под руководством Шухова в Баку построили нефтеперерабатывающий завод «Советский крекинг», шла модернизация оставшихся от старого режима трубопроводов. А главное – появилась возможность проведения новых трубных трасс.

Советский инженер

В 1919 году Совнарком принял решение строить железную дорогу и нефтепровод от села Александров Гай, что в Саратовской губернии, до Эмбинских нефтепромыслов в Казахстане. 530 км! В газетах этот проект именовали экзотическим словом «Алгемба», сложенным из первых букв названий географических пунктов, которые предстояло связать стальной и трубной магистралями. Алгемба должна была стать первой великой стройкой коммунизма. Советской власти требовалась нефть – и на объект решили бросить лучшие силы. Шухову поручили экспертизу проекта нефтепровода – и он выявил целый ряд конструктивных ошибок. Во-первых, на трассе предполагалось использовать деревянные трубы, что в условиях кризиса и войны было идеей вполне резонной. Сам Шухов в то время занимался деревянными водопроводами и потому сразу определил изъяны в расстановке обручей. Во-вторых, опытный инженер выступил против использования на нефтепроводе одиночных насосов. Только сдвоенные! Земляные работы в Казахстане начались зимой 1920 года силами красноармейцев. Строительству трасс мешали эпидемии. Остро ощущался дефицит не только металла, но и древесины. После того как в апреле 1920 года Красная армия заняла Северный Кавказ с его нефтяными промыслами, работы на Алгембе велись уже не столь ударными темпами, а к осени 1921-го их и вовсе признали экономически нецелесообразными и остановили. Первую попытку сооружения магистрального нефтепровода советская экономика провалила.

В 1923 году Шухова посетили представители американской нефтяной корпорации «Синклер Ойл». Несколько дней они вели переговоры, вместе побывали на сельскохозяйственной выставке. Гостей интересовало все, что касается шуховской установки термического крекинга. Они расспрашивали о температурном режиме, давлении, куполе аппарата. А потом стали расписывать перспективы новых штатовских проектов. Но Шухов не собирался никуда переезжать. В конце концов визитеры достали увесистую пачку долларов – гонорар за консультации, ведь они отняли у русского изобретателя много времени… От денег, к немалому удивлению заокеанских гостей, Шухов отказался. Скорее всего, счел эту подачку унизительной, к тому же понимал, что за контактами с иностранцами внимательно следили сотрудники ГПУ и брать деньги у представителей американской корпорации для советского инженера даже в период нэповского угара – дело не самое безопасное.

Нефтяная промышленность в СССР медленно, но верно вставала на ноги, и Шухов стал одним из ее патриархов. Каждая его статья в журналах «Нефтяное и сланцевое хозяйство» и «Нефтяной бюллетень» становилась событием. К его оценкам любого проекта относились как к директиве. В то время активно развивалась добыча черного золота в районе Грозного. Идея строительства трубопровода от грозненских месторождений к Черному морю возникла еще в 1910-е годы. Но сначала помешала Первая мировая, потом – Гражданская. Теперь Шухов работал над выполнением заказа на постройку для северокавказских промыслов сорока резервуаров объемом 300 тыс. пудов. А на его предложение по сооружению магистрального нефтепровода Грозный – Туапсе правительство обратило внимание, когда с высоких трибун зазвучали лозунги ускоренной индустриализации.

Магистраль с петлей

Строительство началось в марте 1927 года. Экспертно-техническую комиссию Госплана еще на стадии работы над проектом возглавил Шухов – к тому времени уже маститый и признанный ученый, избранный членом-корреспондентом Академии наук СССР. Он воспринимал этот трубопровод как свою лебединую песню и постарался учесть в проекте как можно больше инноваций. Одновременно в Туапсе возводили нефтеперерабатывающий завод и нефтеналивной пирс в порту – Шухов приложил руку и к этим проектам.

Он разработал петли трубопровода, повышавшие его пропускную способность. Изобретение выглядело так. В прежних конструкциях инженеры решали эту задачу только с помощью дополнительных насосных станций. Шухов предложил более экономичный и остроумный способ. Параллельно существующей линии прокладывался еще один участок труб, или так называемая петля, связанная с основной трассой. По таким петлям можно перегонять дополнительную нефть, в случае необходимости увеличивая и их число, и, соответственно, объемы транспортируемого продукта. Петля на магистрали Грозный – Туапсе обошлась государству в 750 тыс. рублей, а пропускная способность трассы выросла вдвое. Такой эффект можно было получить с помощью трех насосных станций, строительство которых стоило бы 2 млн рублей. Экономия почти в три раза! Потом эту технологию неоднократно использовали при сооружении нефтепроводов. Очередное изобретение Шухова позволило сохранить десятки миллионов.

Объект воздвигали с размахом, как ударную стройку. 4 тыс. красноармейцев, 14 паровозов, 17 грузовых машин и 32 трактора, регулярные репортажи в прессе. Правда, копать поначалу приходилось вручную, лопатами и кирками, так и проделали половину пути, а потом из-за рубежа прибыло несколько экскаваторов. Для отрасли это был самый амбициозный проект за долгие годы.

Для соединения труб советские конструкторы впервые в мире применили электродуговую сварку, и это была еще одна новинка, предложенная Шуховым. Одновременно инженер, которому перевалило за семьдесят, проектировал листовые клепаные цилиндры мешалок для керосинового завода в Грозном, резервуары, стропила и мост через реку Сунжу, необходимый для новой нефтяной трассы. Все это удалось построить на удивление быстро и качественно. Быть может, потому, что Шухов постарался привлечь к работе тех, кому доверял безоговорочно. В том числе собственного сына Сергея, сотрудника Государственного исследовательского нефтяного института (ГИНИ), организованного в 1925 году в Москве. Именно в этом институте проходили испытания опытного участка будущего нефтепровода. Для этого в столицу доставили нефть из Грозного и Баку. В лаборатории ГИНИ создали модель трубопровода.

Нефтепровод торжественно открыли в праздничный день, 7 ноября 1928 года. Это был настоящий технический прорыв, ожививший экономику большого региона. Свыше 618 км трубной трассы, 11 насосных станций, годовая пропускная способность – 1,5 млн тонн. По обычаям того времени устроили шумный праздник с кумачовыми транспарантами, митингом и оркестром. 5 декабря в туапсинские резервуары поступила первая грозненская нефть. Только Шухов в те дни не мог вместе с коллегами радоваться завершению большого дела. В 75 лет инженер тяжело заболел: за несколько недель до пуска трубопровода его свалил инсульт. Полгода он приходил в себя – и в 1929-м вернулся к проектной работе.

Прокладка нефтепровода Грозный – Туапсе. 1928 год

Резервуар для хранения нефтепродуктов по проекту Владимира Шухова. Конец XIX века

Герой Труда

Разработки, связанные с нефтянкой, принесли патриарху русской инженерной школы высшие государственные награды. В 1929 году Шухов получил за изобретение крекинг-процесса нефти Премию имени В.И. Ленина, присуждавшуюся «в целях поощрения научной деятельности в направлении, наиболее близком идеям Ленина, а именно в направлении тесной связи науки и жизни», и стал почетным академиком. В 1932-м он был удостоен звания Героя Труда, к которому тогда еще не прилагалась Золотая Звезда. Вечный труженик, не терпевший праздности, Шухов, как никто другой, соответствовал этому высокому званию.

На экваторе девятого десятка он продолжал работать – проводил экспертизу новых проектов, постоянно принимал в своей квартире на Зубовском бульваре конструкторов, главных инженеров, нефтяников, газовиков. Его последняя дневниковая запись посвящена конструкции водяного газгольдера. А потом случилась трагедия. Изобретатель, ставший для России символом технического прогресса, с юности привык работать при свечах. К тому же он был убежденным сторонником строгой гигиены и часто протирал руки спиртом или одеколоном. Так было и в ночь на 27 января 1939 года. Капли одеколона попали на ночную сорочку. Шухов собирался поработать перед сном. Неосторожное движение – и льняная ткань вспыхнула от свечи, стоявшей на письменном столе. Он попытался снять рубашку, но неудачно. На крик о помощи прибежали дочь и домработница. Им удалось погасить пламя, но доктора определили тяжелый ожог – более 80% тела. Шухов нашел в себе силы на саркастическое: «Сгорел академик». От больницы отказался, хотел умереть в собственной постели.

Почти неделю врачи, не покидавшие шуховской квартиры ни на минуту, боролись за его жизнь, но сердце не выдержало. Что потом? Стела на Новодевичьем кладбище, дивиденды от сотни реализованных проектов и изобретений, ученики, продолжатели и заслуженная слава великого русского инженера. 

Что почитать?

Шухова Е.М. Владимир Григорьевич Шухов. Первый инженер России. М., 2003

Васькин А.А. Шухов. Покоритель пространства. М., 2018 (серия «ЖЗЛ»)