Великолепная четверка

За всю историю России полными кавалерами ордена Святого Георгия стали только четыре человека. Двое из них знамениты до сих пор, двое других ославлены в свое время как «прислужники царизма» и сейчас почти забыты

Жизнь и карьера георгиевских кавалеров, награжденных всеми четырьмя степенями ордена, складывались по-разному. У первого из них, Михаила Кутузова, между получением ордена 4-й и 1-й степени прошло целых 37 лет. У второго, Михаила Барклая-де-Толли, – всего 19. Трое полководцев в честь своих побед были удостоены почетных титулов – светлейший князь Михаил Голенищев-Кутузов-Смоленский, граф Иван Паскевич-Эриванский и граф Иван Дибич-Забалканский. Но если Кутузов и Барклай вошли в историю как защитники Отечества во время вторжения Наполеона, то Дибич с Паскевичем прославились как участники зарубежных, в сущности, колониальных походов. Поэтому в советские годы последних ждало забвение, что явно несправедливо, ведь эти двое проявили ничуть не меньше храбрости и полководческих талантов, чем их старшие коллеги. Да и в войне с французами успели отличиться.

Одолевшие Наполеона

Когда в декабре 1812 года генерал-фельдмаршал Михаил Голенищев-Кутузов был награжден орденом Святого Георгия 1-й степени, его имя гремело на всю страну. Став за четыре месяца до этого главнокомандующим русскими войсками, 67-летний полководец чередой хитрых маневров изгнал французскую Великую армию сперва из Москвы, а потом и из России. Из более чем 600 тыс. наполеоновских солдат и офицеров, среди которых, помимо французов, были жители чуть ли не всей Европы, домой вернулось только 40–60 тыс. Эта грандиозная победа принесла Кутузову общеевропейскую громкую славу, что до войны 1812 года вряд ли мог предвидеть кто-то, в том числе и он сам.

Сын генерала, потомок старинного рода, Кутузов окончил Артиллерийскую и инженерную дворянскую школу и с 25 лет участвовал в трех войнах с Турцией, принесших ему три ордена Святого Георгия. Первый, 4-й степени, ему вручили в 1775 году «за мужество и храбрость, оказанные при атаке турецких войск, сделавших десант на Крымские берега при Алуште». Именно в этом бою молодой офицер был ранен в голову возле правого глаза (вопреки легенде, он продолжал им видеть, а черную повязку носил лишь изредка). Тогда императрица Екатерина II велела отправить героя лечиться в Европу, будто бы сказав: «Нужно беречь Кутузова, он будет у меня великим генералом!» Второй Георгий был им получен в 1791-м за отличие при взятии Измаила, третий – год спустя после битвы при Мачине. В 1811 году победа Кутузова, командовавшего Дунайской армией, при Рущуке заставила Турцию заключить мир с Россией, который лишил Наполеона поддержки османов в будущей войне. Однако все успехи не уменьшили числа врагов генерала: его называли льстецом, интриганом, «низким царедворцем». Он и правда умел интриговать не хуже, чем воевать, а в военной обстановке действовал совсем не так, как его наставник Александр Суворов, – лавировал, тянул время, экономил силы.

Именно эти его качества пригодились русской армии, когда она отступала под натиском превосходящих сил Наполеона. Дав по настоянию своих генералов сражение французам при Бородине, Кутузов после этого приказал войскам отойти, уступил Москву, а потом еще выжидал почти два месяца, навлекая на себя новые обвинения. Его недруг генерал Леонтий Беннигсен послал императору Александру I донос на главнокомандующего, который «оставляет армию в бездействии и лишь предается неге, держа при себе молодую женщину в одежде казака». Но он не бездействовал, а собирал силы, окружая французов и дожидаясь их отступления. А затем – опять-таки без больших сражений – уничтожил их, чему способствовали рано наступившие в России холода, начавшийся в неприятельской армии голод и атаки партизан. За что Кутузов в декабре 1812-го и получил четвертого Георгия, правда уже на краю могилы: через четыре месяца фельдмаршал умер на пороге Европы, в силезском городке Бунцлау (ныне Болеславец в Польше). Там похоронили его сердце, а тело увезли в российскую столицу.

Портрет М.Б. Барклая-де-Толли. Худ. Дж. Доу (и его мастерская). 1829 год

Среди враждебно настроенных коллег мягче других к Кутузову относился Михаил Барклай-де-Толли – быть может, потому, что его тоже упрекали в чрезмерной осторожности. Потомок немецко-шотландского рода, он начал боевой путь в 26 лет – при штурме Очакова в 1788 году. Первого Георгия Барклай получил за бои при взятии Вильны во время Польского восстания 1794 года, второго – за храбрость и мужество, проявленные в сражении с французами при Пултуске, в 1807-м. За успехи при покорении Финляндии в 1808–1809 годах он был назначен военным министром и подготовил русскую армию к неизбежной войне с Наполеоном, пополнив ее состав и создав громадные запасы боеприпасов и провианта. В начале Отечественной войны Барклай командовал 1-й армией и за ее отступление получил массу упреков, в том числе от командующего 2-й армией Петра Багратиона, который открыто обвинял его в измене. Измученный наветами, при Бородине Барклай, по словам очевидцев, искал смерти в гуще боя: под ним было убито и ранено пять лошадей, но он уцелел. А потом сдал командование и уехал в тыл, продолжая убеждать себя и других: «Если в Бородинском сражении армия не была полностью и окончательно разбита – это моя заслуга, и убеждение в этом будет служить мне утешением до последней минуты жизни».

Александр I не разделял общего недовольства Барклаем: за Бородино он наградил его третьим Георгием, а в начале Заграничных походов уговорил вернуться в армию. Барклай руководил войсками в победных сражениях под Кульмом (за что получил четвертого Георгия), Лейпцигом, Парижем, был удостоен звания генерал-фельдмаршала, а после победы над Наполеоном снова возглавил 1-ю армию. В 1818 году он взял отпуск для лечения на водах за границей, но, не доехав до них, скончался в Штилитцене (ныне поселок Нагорное) в Восточной Пруссии. Его сердце, как и Кутузова, похоронили у места кончины, а тело фельдмаршала было погребено в родовом имении. Генерал Алексей Ермолов вспоминал о Барклае: «Неловкий у двора, он не расположил к себе людей, близких государю; холодностию в обращении не снискал ни приязни равных, ни приверженности подчиненных». Любви к нему не прибавляло и то, что он, в отличие от многих других генералов-немцев, сохранил лютеранскую веру, а по-русски говорил хоть и правильно, но с сильным акцентом.

Полководцу воздали должное лишь в 1837 году, когда у Казанского собора в Петербурге появились памятники ему и Кутузову – творцам победы над Наполеоном. Увидев монументы в мастерской скульптора Бориса Орловского, Александр Пушкин отметил в стихах заслуги фельдмаршалов, назвав Барклая «зачинателем», а Кутузова – «совершителем» разгрома французов. Это как раз тот случай, когда гений поэта сформулировал истину раньше и точнее, чем историки в своих сочинениях.

Портрет И.Ф. Паскевича. Худ. Ф. Крюгер. 1834 год

Покоритель Кавказа

С третьим полным кавалером Пушкин был знаком лично: он посетил Кавказ в 1829 году, как раз когда Иван Паскевич получил четвертый орден Святого Георгия. Позже поэт вспоминал: «…я устыдился бы писать сатиры на прославленного полководца, ласково принявшего меня под сень своего шатра и находившего время посреди своих великих забот оказывать мне лестное внимание». Паскевич дружески общался с Пушкиным, однако после его гибели написал императору Николаю I: «Жаль Пушкина как литератора… но человек он был дурной». Это было не лицемерие, а искреннее мнение военного до мозга костей, считавшего всех штатских, а особенно сочинителей, людьми неполноценными и ненадежными.

Родившийся в 1782 году Паскевич был сыном малороссийского помещика и белорусской шляхтянки. Отправленный в столичный Пажеский корпус, он стал флигель-адъютантом императора Павла I, а после его убийства оказался в местах боевых действий с турками, где «явил себя неустрашимым и войну понимающим офицером», как писал военный историк Александр Щербатов, и был впервые ранен. До самого конца карьеры Паскевич ходил в атаку вместе с солдатами, рискуя жизнью. Так было и при осаде Варны в 1810 году, где он, уже полковник, заслужил свой первый орден Святого Георгия. Второй был получен им уже через полгода за отличие в битве под Батином. Тогда же 28-летнему Паскевичу присвоили генеральский чин и доверили сформированный по большей части из проштрафившихся солдат и офицеров полк, который он за короткий срок сделал образцовым. В отличие от многих своих коллег, главное внимание молодой генерал уделял не строевой выучке и внешнему виду солдат, а питанию, обмундированию и дисциплине.

Портрет фельдмаршала графа И.И. Дибича. Худ. Е.И. Ботман. 1865 год

В Отечественную войну 26-я пехотная дивизия Паскевича участвовала в Смоленском сражении, а при Бородине была почти вся перебита. Ее командир чудом выжил, сформировал дивизию заново и прошел с ней до самого Парижа, который брал под командованием Барклая-де-Толли. В побежденной вражеской столице Александр I представил Паскевича своему 18-летнему брату Николаю: «Познакомься с одним из лучших генералов моей армии». С тех пор тот стал главным авторитетом по военной части для будущего императора, который почтительно называл его «отцом-командиром». С восшествием Николая на престол русской армии пришлось узнать как достоинства Паскевича, так и его недостатки – грубость, ревнивое отношение к чужой славе и упорную боязнь любых преобразований.

В 1826 году Николай I отправил своего любимца на Кавказ воевать с персами. В сражении под Елизаветполем (ныне Гянджа в Азербайджане) 35-тысячное персидское войско было разбито 8-тысячным русским отрядом, потерявшим всего около 300 человек. Вскоре войска Паскевича заняли Эривань (Ереван) и Тебриз, угрожая Тегерану. В феврале 1828 года в Туркманчае был подписан мирный договор, по которому Россия получала Армению и Азербайджан. Осенью 1827-го Паскевич был удостоен третьего Георгия, а после подписания мира – титула графа Эриванского и денежной награды в миллион рублей. Радость полководца омрачило убийство персами родственника его жены – писателя и дипломата Александра Грибоедова, сыгравшего важную роль при заключении мирного договора. Незадолго до гибели тот писал Паскевичу, пересказывая столичные новости: «Повсюду пьют за здоровье Эриванского: портреты его у всех. Я еще не помню, чтобы который-нибудь из русских генералов дожил до такой славы».

Все в том же 1828-м началась новая война с Турцией, которую атаковали с двух сторон: на Балканах действовал генерал Дибич, а на Кавказе – Паскевич. Последний, предпочитая, как всегда, наступление обороне, в июне ударил по мощной крепости Карс. Ее защитникам был отправлен ультиматум в лаконичном суворовском стиле: «Пощада невинным, смерть непокорным, час времени на размышление». Поразмыслив, турки сдаться отказались, после чего Паскевич взял Карс штурмом. А вскоре покорил и соседние крепости Ахалкалаки и Ахалцихе, разбив по пути 30-тысячное османское войско. Перезимовав в Грузии, он отразил попытки неприятеля взять реванш и в июне 1829-го вошел в Эрзерум. Тогда Паскевич и стал полным георгиевским кавалером, а после подписания Адрианопольского мира он, теперь генерал-фельдмаршал, управлял Кавказом, сочетая беспощадную войну с горцами с не менее беспощадным искоренением чиновничьих злоупотреблений. Внес фельдмаршал вклад и в культурное развитие края, основав в Тифлисе (Тбилиси) публичную библиотеку и институт благородных девиц.

Уже в 1831 году Паскевича отозвали в Польшу – усмирять восстание против империи. Обойдя с тыла главные силы восставших, он в августе решительным ударом взял Варшаву и был при этом ранен ядром в руку. Превозмогая боль, полководец продиктовал депешу Николаю: «Варшава у ног вашего императорского величества». За эту победу он получил титул светлейшего князя Варшавского и должность наместника Царства Польского, которую занимал четверть века. Паскевич отменил дарованную Александром I автономию, русифицировал администрацию и суд, а строил преимущественно крепости на случай нового восстания. Однако при нем в Польше была проложена первая железная дорога – Варшаво-Венская – и достаток населения стабильно рос. В 1849-м ему пришлось подавлять еще одно движение за независимость – на этот раз в Венгрии, куда русскую армию призвал на помощь австрийский император Франц Иосиф I. Паскевич со 130 тыс. солдат и офицеров за два месяца усмирил восстание, после чего получил право на воинские почести, равные тем, которые отдают государю, как и Суворов после Итальянского похода. Заодно ему достались еще два фельдмаршальских жезла – от короля Пруссии и императора Австрии.

В 1854 году Паскевич с армией двинулся в Молдавию и Валахию: разгорелась очередная война с турками. У Силистрии его, по привычке шедшего впереди, контузило ядром, и он был вынужден оставить командование. Здоровье 72-летнего полководца резко ухудшилось, когда умер Николай I и Россия потерпела поражение в Крымской войне. В январе 1856 года «отец-командир» скончался в Варшаве, где позже был воздвигнут монумент в его честь – на месте памятника польскому генералу Юзефу Понятовскому, который фельдмаршал перевез в свое имение как трофей. Когда история совершила круг, был снесен памятник уже Паскевичу, а на том месте снова появился генерал Понятовский.

Фрагмент памятника «Тысячелетие России», где изображены прославленные военные деятели (слева направо): Петр Румянцев, Александр Суворов, Михаил Барклай-де-Толли, Михаил Кутузов, Дмитрий Сенявин, Матвей Платов, Петр Багратион, Иван Дибич, Иван Паскевич, Михаил Лазарев, Владимир Корнилов, Павел Нахимов

Против турок и поляков

Четвертый из полных кавалеров, Иван Дибич, хоть и был немецким бароном, но происходил от лужицких сербов (отсюда и фамилия) – вероятно, поэтому в России его приняли как своего. Его отец перешел с прусской службы на русскую и перебрался в Петербург, где позже стал директором Первого кадетского корпуса. Оставшийся дома будущий Иван, а тогда еще Ганс Карл Фридрих Антон (он родился в 1785 году) окончил кадетский корпус, но в Берлине, а в 16 лет, прибыв в Россию, стал прапорщиком гвардейского Семеновского полка. Уже в 1805-м Дибич отличился при Аустерлице: раненный в правую руку, отважно перехватил шпагу левой и оставался в строю до конца битвы. Состоя при штабе (из-за малого роста его не брали ни в пехоту, ни в кавалерию), он в сражении при Гейльсберге в 1807 году удачно расположил артиллерию, нанесшую врагу большой урон, за что получил орден Святого Георгия 4-й степени.

Война 1812 года застала Дибича обер-квартирмейстером в корпусе генерала Петра Витгенштейна. «За отличие и храбрость, оказанные в сражении против французских войск 19 июля при Клястицах» его наградили вторым Георгием. При этом Дибич проявлял не только храбрость, но и смекалку: в конце года, встретившись на поле боя с прусскими союзниками Наполеона, он уговорил их перейти на русскую сторону. После Битвы народов под Лейпцигом Александр I лично произвел его в генерал-лейтенанты, и с тех пор Дибич был постоянным спутником императора, который прислушивался к его советам.

Тщательно подобрав невесту, в 1815 году генерал женился на племяннице Барклая-де-Толли, баронессе Женни фон Торнау (их брак оказался бездетным). В 1824-м он стал начальником Главного штаба русской армии, но вскоре умер Александр. Карьере Дибича грозил крах: Николай Павлович не жаловал «штабных крыс», тем более любимцев брата. Однако генерал пошел ва-банк, поспешив к новому императору с доносом на декабристов, а позже лично арестовал многих из них. Это принесло ему доверие Николая и графский титул.

В начале 1829 года, во время очередной войны с Турцией, Дибич сменил Витгенштейна на посту командующего на дунайском театре действий. Его 100-тысячная армия с минимальными потерями форсировала Балканы, внезапно появившись у стен Адрианополя (Эдирне). Дибич писал императору: «Балканы, считавшиеся непроходимыми в течение стольких веков, пройдены в три дня, и победоносные знамена вашего величества развеваются на стенах Миземврии, Ахиолы и Бургаса, среди населения, которое встречает наших храбрецов как освободителей и братьев». 2 сентября Османская империя была вынуждена заключить Адрианопольский мир, после чего Дибич получил чин генерал-фельдмаршала, титул Забалканского и четвертый орден Святого Георгия (третьего он был удостоен несколькими месяцами раньше за сражение при Кулевче). Впрочем, его военные успехи оказались недолговечными: занятая русскими Болгария по условиям договора была возвращена туркам и ее пришлось освобождать снова – в 1877–1878 годах.

Постепенно имя Дибича обросло легендами. Маленький и большеголовый, он отличался быстротой движений, невнятной речью и вспыльчивостью, которая принесла ему забавное прозвище – Самовар. В «Русском биографическом словаре» говорилось: «Стоило фельдмаршалу вспылить, как он уже не сдерживался и из его уст слышалось: "Под арест, на гауптвахту, под суд, расстрелять!" С последним словом Иван Иванович обыкновенно скрывался в свою палатку или кабинет, сильно хлопнув при этом дверью. Но адъютанты его уже знали, чем кончится история, и со скрытою улыбкою поглядывали на смущенного виновника гнева фельдмаршала. Минут через пять граф появлялся уже совершенно успокоившийся и отменял все наложенные им кары». Молва обвиняла его в пьянстве и бешеном честолюбии, из-за которого он готов был вредить соперникам с помощью интриг и доносов.

Когда осенью 1830 года в Польше вспыхнуло мощное антироссийское восстание, император поручил фельдмаршалу подавить его как можно скорее. Дибич решил разгромить повстанцев одним ударом и в феврале 1831-го вступил с ними в бой у деревни Грохов близ Варшавы. Триумфа не получилось: понеся большие потери, поляки сумели укрыться за варшавскими укреплениями, штурмовать которые у русских не хватало сил. После этого Дибича охватила странная апатия, и он надолго прекратил активные действия. Обеспокоенный Николай писал ему: «…я во всех ваших распоряжениях не усматриваю ничего такого, что бы давало надежду на сколь-нибудь удачное окончание кампании».

В мае, подтянув резервы, Дибич вступил наконец в решающее сражение с повстанцами при Остроленке и разбил их. Но к тому времени русскую армию охватила эпидемия холеры, которой заразился и командующий, не успевший взять Варшаву (напомним, эта честь досталась Паскевичу). В последний день жизни он велел санитарам не дежурить возле него неотлучно, а заниматься другими больными. Он умер в ночь на 29 мая 1831 года и был похоронен на Волковом кладбище в Петербурге. Современники критиковали его за нерешительность в подавлении восстания, а советские историки вместе с польскими объявили Дибича «царским сатрапом» и «душителем свободы». Памятников ему не ставили, и только на монументе «Тысячелетие России» в Великом Новгороде среди фигур полководцев его можно увидеть рядом с Паскевичем. На этом памятнике все четверо полных кавалеров ордена Святого Георгия, не слишком ладивших при жизни, навсегда сошлись вместе.

Что почитать?

Шишов А.В. Генерал-фельдмаршал Иван Федорович Паскевич. «Отец-командир» Николая I. М., 2018

Шишов А.В. Генерал-фельдмаршал Иван Иванович Дибич-Забалканский. «…Я весь буду принадлежать России!» М., 2018

Нечаев С.Ю. Барклай-де-Толли. М., 2011 (серия «ЖЗЛ»)

Ивченко Л.Л. Кутузов. М., 2012 (серия «ЖЗЛ»)

Фото: FINE ART IMAGES / LEGION-MEDIA