Гибель Всеволодичей

Семьсот семьдесят пять лет назад, в сентябре 1246 года, закончили свой земной путь два князя – черниговский Михаил Всеволодич и владимирский Ярослав Всеволодич. Оба умерли на чужбине и не своей смертью

Михаил был убит в ставке Батыя на Волге 20 сентября. Отца Александра Невского, князя Ярослава, тремя днями позже отравили в ставке великого монгольского хана Гуюка близ Каракорума, в Монголии. Он скончался 30 сентября.

Разные судьбы

При жизни эти два князя были непримиримыми соперниками. В середине 1220-х – начале 1230-х годов они боролись за княжение в Новгороде Великом. Ярослав в то время являлся вторым по рангу после старшего брата, великого князя владимирского Юрия Всеволодича, князем в Суздальской земле (Северо-Восточной Руси), а Михаил уже стал главным князем Черниговской земли. Это противоборство завершилось в конце концов в пользу Ярослава. В 1236 году он, оставив на княжении в Новгороде сына Александра, занял стол в Киеве, номинально по-прежнему считавшийся главным во всей Руси. Но после гибели брата Юрия в битве с монголами на реке Сити в марте 1238 года Ярослав ушел княжить во Владимир, а освободившийся Киев достался Михаилу Всеволодичу. На тот момент Михаил владел и Галичем, за который с ним боролся волынский князь Даниил Романович. Осенью 1239 года монголы захватили Чернигов, после чего один из их отрядов подошел к Киеву. Михаилу предложили сдать город, но он отказался и вскоре бежал в Венгрию. Киев перешел к Даниилу Романовичу, ранее отнявшему у князя Ростислава, сына Михаила, Галич. Правда, такой расстановка сил была недолго: в конце 1240 года столица Руси в отсутствие князя, оставившего в городе тысяцкого Дмитра, была разорена войсками Батыя в начале монгольского похода в Центральную Европу.

В 1241-м в Киев вернулся Михаил, однако, когда в 1243 году возвратившийся из европейского похода Батый стал вызывать к себе сильнейших русских князей, чтобы по праву завоевателя решить судьбу их земель, черниговский князь предпочел вновь бежать в Венгрию. Как раз тогда к нему пришли сведения, что его сын Ростислав женился на дочери венгерского короля Белы IV. Михаил рассчитывал на поддержку Белы, который хоть и был разгромлен монголами, но не желал им подчиниться. Этот расчет князя не оправдался: король боялся нового похода грозных захватчиков на свою страну. Меж тем Ярослав Всеволодич, напротив, явился по вызову Батыя и получил от него «старейшинство» среди всех русских князей. Это означало, что под его власть возвращается Киев. Вернувшемуся из Венгрии Михаилу ничего больше не оставалось, кроме как обосноваться в Чернигове.

Ярослав вторично приехал к Батыю в начале 1246 года и был отправлен им, правителем улуса Джучи (Золотой Орды), «к Кановичем», как это называли на Руси, то есть ко двору великого хана, для участия в церемонии возведения на престол нового властителя Монгольской империи Гуюка. Тем временем, а именно летом 1246-го, к Батыю явился Михаил – с целью подтвердить свои права на черниговское княжение.

Что известно о гибели князей?

Дальнейшие события описываются в нескольких источниках. Помимо Жития Михаила Черниговского, где подробно рассказывается о его убиении, это Лаврентьевская и Ипатьевская летописи, а также «История монголов, именуемых нами татарами» – сочинение францисканца Иоанна де Плано Карпини, посетившего в 1246–1247 годах Батыя и великого хана Гуюка с посольством от римского папы Иннокентия IV.

Лаврентьевская летопись сообщает: «Того же лета [1246] Михаил, князь Черниговский, с внуком своим Борисом [сыном дочери Михаила, ростовским князем Борисом Васильковичем. – А. Г.] поехали к татарам. И когда они были в стане, послал Батый к Михаилу князю, велев ему поклониться огню и идолам их. Михаил же князь не повиновался велению их, но укорил его и глухих его кумиров. И так без милости от нечестивых заколот был и конец жизни принял, месяца сентября в 20-й день, на память святого мученика Евстафия. Батый же князя Бориса отпустил к Сартаку, сыну своему. Сартак же почтил князя Бориса и отпустил его восвояси. Той же осенью князь Ярослав, сын Всеволодов, преставился в иноплеменниках, идя от Кановичей, месяца сентября в 30-й день, на память святого Григория».

Ипатьевская летопись более пространно рассказывает об убиении Михаила, сообщая, что вместе с ним был заколот его боярин Федор, а также называет имя убийцы князя – «беззаконный Доман Путивлец». Далее там говорится о трагической кончине сразу обоих Всеволодичей: «Их [татар. – А. Г.] злобе и коварству нет конца. Ярослава, великого князя суздальского, уморили отравой, Михаил Черниговский и его боярин Федор, не поклонившиеся кусту, были зарезаны ножом».

Великий князь Ярослав Всеволодич. Миниатюра из «Царского титулярника». 1672 год

Плано Карпини не был свидетелем гибели Михаила и повествовал о ней по рассказам своих русских собеседников. Он сообщал следующее: «…недавно случилось, что Михаила, который был одним из великих князей русских, когда он отправился на поклон к Бату, они [монголы. – А. Г.] заставили раньше пройти между двух огней; после они сказали ему, чтобы он поклонился на полдень Чингисхану. Тот ответил, что охотно поклонится Бату и даже его рабам, но не поклонится изображению мертвого человека, так как христианам этого делать не подобает. И, после неоднократного указания ему поклониться и его нежелания, вышеупомянутый князь [Батый. – А. Г.] передал ему через сына Ярослава, что он будет убит, если не поклонится. Тот ответил, что лучше желает умереть, чем сделать то, чего не подобает. И Бату послал одного телохранителя, который бил его пяткой в живот против сердца так долго, пока тот не скончался. Тогда один из его воинов, который стоял тут же, ободрял его, говоря: "Будь тверд, так как эта мука недолго для тебя продолжится и тотчас воспоследует вечное веселие". После этого ему отрезали голову ножом, и у вышеупомянутого воина голова также была отнята ножом». При этом посланник римского папы подчеркивает, что монголы принуждали поклоняться идолу Чингисхана не всех правителей, которые были им подчинены, а только «некоторых», что они «никого еще не заставляли отказаться от своей веры или закона, за исключением Михаила», но вместе с тем в дальнейшем отмечает, что «для некоторых также они находят случай, чтобы их убить, как было сделано с Михаилом и другими».

С Ярославом Всеволодичем Плано Карпини виделся лично и вел разговоры с ним в ставке Гуюка. О его кончине францисканец пишет: «В то же время умер Ярослав, бывший великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль. Он только что был приглашен к матери императора [великого монгольского хана. – А. Г.], которая, как бы в знак почета, дала ему есть и пить из собственной руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землею. И доказательством этому служит то, что мать императора, без ведома бывших там его людей, поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца. Тот не пожелал поехать, а остался, и тем временем она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что, если он явится, она умертвит его или даже подвергнет вечному плену».

Осада Киева монголами в 1240 году. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI век

Жертвы подозрительности и оговора

Из этих сообщений видно, что к гибели Михаила и Ярослава привели разные обстоятельства. У Батыя явно было изначально подозрительное отношение к черниговскому князю, имевшему связи, в том числе родственные, с венгерским королем – врагом монголов. К тому же в 1239 году Михаил отказался сдать Киев (некоторые редакции его Жития утверждают, что он тогда приказал убить монгольских послов, но это, скорее всего, позднее и недостоверное добавление). Совершать поклонение идолу Чингисхана, как свидетельствует Плано Карпини, заставляли только некоторых правителей покоренных земель. По крайней мере, из рассказа Ипатьевской летописи о визите к Батыю Даниила Романовича зимой 1245–1246 годов следует, что кланяться идолу пришлось в свой первый приезд Ярославу Всеволодичу, а от самого Даниила этого не потребовали. Михаилу, однако, данное требование было предъявлено.

Князь, рассчитывавший избежать, как это случилось с Даниилом, неприемлемого для христианина деяния, попытался аргументированно уклониться от совершения языческого обряда. На фоне уже существовавшего у Батыя негативного отношения к Михаилу этот отказ был воспринят как подтверждение его «политической неблагонадежности». Требование поклониться идолу было предъявлено повторно, теперь уже под угрозой смерти. В этих обстоятельствах Михаил (видимо, понявший, что оценка им ситуации была неверна и приемлемого выхода нет) предпочел мужественно стоять на своем до конца.

К Ярославу Всеволодичу Батый, напротив, относился благосклонно. Но тут роковую роль сыграла вражда правителя улуса Джучи с Гуюком, его двоюродным братом. Именно матери великого хана Туракине приписывали отравление князя. Относительно конкретных обстоятельств, приведших к убийству, ясности нет. В летописях XV века присутствует известие, что русский князь был «обажен» (обвинен, оговорен) неким Федором Яруновичем. Вероятно, это был сын Яруна, воеводы князя Мстислава Мстиславича (тестя Ярослава, против которого тот сражался в 1216 году в междоусобной войне). Ярун командовал авангардом в битве с монголами на Калке в 1223 году. Возможно, его сын тогда попал в плен и стал служить после этого Чингисидам. Но в чем именно состояло обвинение в адрес Ярослава, остается только гадать.

«Окончательное овладение»?

Плано Карпини целью убийства Ярослава Всеволодича называет стремление монголов «свободнее и окончательнее завладеть его землею». На первый взгляд это кажется странным: ведь Русь уже завоевана, какое еще может быть «овладение»? Здесь надо иметь в виду, что информацию францисканец получал от людей Ярослава, сопровождавших князя в ставку Гуюка. Что могли подразумевать они под «окончательным овладением»?

Великий хан Монгольской империи Гуюк на празднике. Персидская миниатюра

Монгольские завоеватели использовали в покоренных странах две модели властвования. Первая – это военная оккупация и непосредственное управление, когда местные властители заменялись монгольскими администраторами. Вторая – управление через посредство династов местного происхождения, признавших власть Чингисидов, получавших от них ярлыки на свое правление, обеспечивавших выплату дани и участвовавших в монгольских военных предприятиях.

Однако до Руси все завоеванные монголами страны подвергались непосредственной оккупации. Так было в Северном Китае, Средней Азии, Иране, Волжской Булгарии, Половецкой земле – везде местная знать лишалась власти, ее заменяли монгольские правители. Вторая модель отношений с покоренными странами стала применяться в ряде регионов (Закавказье, Дунайская Болгария, Корея) одновременно с завоеванием Руси или несколько позже. То есть перед глазами русских современников тех событий была лишь первая модель. Вполне естественно, что они должны были опасаться того же. Тем более что некоторые действия монголов после походов Батыя создавали впечатление, что данный вариант и начинает реализовываться.

Кончина великого князя Ярослава Всеволодича. Худ. В.П. Верещагин. 1890-е годы

В 1240-х годах под непосредственной властью монгольской администрации находилась южная часть Киевской земли и Переяславль-Русский (ныне город Переяслав на Украине). В 1245 году полководец Батыя Моуци, ведавший западной окраиной улуса Джучи, обратился к князю Даниилу Романовичу с требованием: «Дай Галич!» Речь шла о переходе стольного города под непосредственное управление завоевателей. Даниилу пришлось ехать к Батыю отстаивать свою «полуотчину». Вероятно, и в Киеве с момента взятия монголами в конце 1240 года и до передачи его Батыем Ярославу Всеволодичу в 1243-м находился монгольский наместник: во всяком случае, именно этим можно объяснить тот факт, что в 1241 году вернувшийся туда Михаил Всеволодич жил не в городе, а «под Киевом во острове». В этих условиях не мог не появиться страх, что вслед за Батыевым погромом 1237–1241 годов монголы перейдут к непосредственному владычеству над всеми русскими землями.

Возможность такого развития событий показывали и случаи с правителями некоторых других покоренных стран, свидетелями которых могли быть русские люди, приезжавшие в Монголию. Плано Карпини рассказывает о тактике монголов: «И если отец или брат умирает без наследника, то они никогда не отпускают сына или брата; мало того, они забирают себе всецело его государство, как, мы видели, было сделано с одним вождем солангов [корейцев. – А. Г.]».

Этот факт, несомненно, был известен людям Ярослава, пребывавшим одновременно с посольством папы в ставке великого хана. Очевидно, монголы использовали в качестве средства давления шантаж признавших их власть правителей, угрожая им лишением владений и переходом к непосредственной оккупации. И иногда, как показывает корейский пример, такие угрозы не были пустыми. Соответственно, опасность, что завоеватели перейдут к непосредственному управлению, казалась вполне реальной. Это нашло отражение как в суждении, что монголы хотят «свободнее и окончательнее завладеть» Суздальской землей, так и в последующем сообщении о требовании Туракины к Александру Ярославичу прибыть в Монголию: «…она посылала грамоты, чтобы он явился для получения земли своего отца. Однако все верили, что, если он явится, она умертвит его или даже подвергнет вечному плену».

Под «вечным пленом», который, по мнению русских информаторов Плано Карпини, мог грозить Александру Невскому в случае приезда в ставку великого хана, вряд ли подразумевалось пребывание в темнице. Скорее всего, речь шла о вероятности, что русского князя, молва о победах которого над не покоренными пока монголами западноевропейцами – шведами и немцами – не могла не дойти к 1246 году до каракорумского двора, заставят участвовать в завоевательных походах империи (что было обычной практикой Чингисидов по отношению к знати завоеванных стран).

Таким образом, люди Ярослава после кончины князя, по-видимому, высказывали в разговорах с папскими посланниками опасение, что теперь монголы станут непосредственно управлять Суздальской землей. Оно оказалось безосновательным, но исходило из реальных обстоятельств той эпохи. Сразу после похода Батыя решение о том, как управлять русскими землями, вряд ли уже было принято. Если бы никто из сильнейших князей – ни Ярослав Всеволодич, ни Михаил Всеволодич, ни Даниил Романович – не откликнулся на вызов к Батыю в 1243 году, вполне возможно, что монголами была бы предпринята попытка введения прямого управления завоеванными землями. Поездка Ярослава в ставку Батыя в 1243-м предопределила установление на Руси опосредованного, с сохранением местных правителей, владычества Монгольской империи.

Казнь князя Михаила Черниговского в Орде (вверху справа изображен Батый). Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI век

Михаил Всеволодич максимально оттягивал свой приезд к правителю улуса Джучи. Уже побывал у него противник Михаила и его сына Ростислава в борьбе за Галич Даниил Романович: в начале 1246 года «поручена бысть земля его ему», то есть Батый закрепил за ним княжение во Владимире-Волынском и Галиче. Только после благополучного возвращения Даниила Михаил решился на визит к завоевателю. Но оказалось, что тот искал повод для расправы над черниговским князем. Михаил Всеволодич имел возможность смягчить ситуацию, поклонившись языческому идолу, но не стал ради спасения жизни поступаться своими убеждениями, принял мученическую кончину и позже был прославлен в лике святых.

Что почитать?

Карпов А.Ю. Батый. М., 2011 (серия «ЖЗЛ»)

Горский А.А. «Бещисленыя рати и великия труды…» Проблемы русской истории X–XV вв. СПб., 2018

«Душу свою не погублю!»

Князя Михаила Черниговского и его боярина Федора, убитых в Орде, церковь прославила как мучеников за веру

Черниговские чудотворцы князь Михаил и боярин Феодор. Икона. Предположительно XVII век

Предлагаем вниманию читателей фрагмент одной из ранних редакций житийной повести об убиении в Орде князя Михаила и Феодора, составленной не позже конца XIII века.

И вот какой обычай был у хана и Батыя: когда приедет кто-нибудь на поклон к ним, то не велели сразу приводить такого к себе, но приказано было волхвам, чтобы шел он сначала через огонь и поклонился кусту и идолам. А из всех даров, которые привозили с собой для царя, часть брали волхвы и бросали сначала в огонь, а уже потом к царю допускали и самих пришедших, и дары. Многие же князья с боярами своими проходили через огонь и поклонялись солнцу, и кусту, и идолам ради славы мира этого, и просил каждый себе владений. И им невозбранно давались те владения, какие они хотели получить, – пусть прельстятся славой мира сего.

И вот в то время, когда блаженный князь Михаил находился в Чернигове, Бог, видя, как многие обольщаются славою мира сего, послал на него благодать и дар Святого Духа и вложил ему в сердце мысль ехать к царю и обличить лживость его, совращающую христиан. Воспылав благодатью Божиею, блаженный князь Михаил решил ехать к Батыю. <…>

Проехав многие земли, прибыл Михаил к Батыю. Поведали Батыю: «Великий князь русский Михаил приехал поклониться тебе». Царь Батый  велел позвать волхвов своих. И когда волхвы пришли к нему, то сказал им царь: «Все, что нужно по вашему обычаю, сотворите и с князем Михаилом, а потом приведите его ко мне». <…>

Михаил же сказал Феодору: «Нельзя нам поклоняться тому, чему они поклоняются». Тогда волхвы, оставив Михаила и Феодора на том месте, куда привели их, пошли и сказали царю: «Михаил повеления твоего, царь, не слушает: через огонь не идет и богам твоим не кланяется, говорит, что не подобает христианам проходить через огонь и поклоняться ничему сотворенному, солнцу и идолам, а следует поклоняться только создавшему все это – Отцу и Сыну и Святому Духу». Царь сильно разъярился, и послал одного из вельмож своих, по имени Елдега, и сказал ему: «Так передай Михаилу: "Как посмел повелением моим пренебречь – почему богам моим не поклонился? Теперь одно из двух выбирай: или богам моим поклонишься и тогда останешься жив и получишь княжение, или же если не поклонишься богам моим, то злой смертью умрешь"». <…>

Тогда ответил Михаил: «Тебе, царь, кланяюсь, потому что Бог поручил тебе царствовать на этом свете. А тому, чему велишь поклониться, не поклонюсь». И сказал ему Елдега: «Михаил, знай – ты мертв!» Михаил же ответил ему: «Я того и хочу, чтобы мне за Христа моего пострадать и за православную веру пролить кровь свою».

Тогда стал говорить ему, горько плача, внук его Борис, князь ростовский: «Господин и отец, поклонись!» Так же и бояре стали говорить: «Все за тебя и со всеми людьми своими примем епитимью». И ответил им Михаил: «Не хочу только по имени христианином называться, а поступать как поганый». <…>

Борис и бояре начали еще настойчивее уговаривать и просить его, чтобы послушался их. Михаил же ответил им: «Не внемлю я вам и душу свою не погублю». После этого Михаил сорвал с себя княжеский плащ свой и швырнул его в ноги к ним, говоря: «Возьмите славу света этого, к которой вы стремитесь!» Когда услыхал Елдега, что не уговорили Михаила, то поехал к царю и поведал ему речи Михаила. <…>

И тут приехали убийцы, соскочили с коней и, схватив Михаила и растянув ему руки, начали бить его кулаками по сердцу. После этого повергли ниц на землю и стали избивать его ногами. Так продолжалось долго. И вот некто, бывший прежде христианином, а потом отвергшийся христианской веры и ставший поганым законопреступником, по имени Доман, отрезал голову святому мученику Михаилу и отшвырнул ее прочь. После этого сказали Феодору: «Если ты поклонишься богам нашим, то получишь все княжество князя своего». И ответил Феодор: «Княжения не хочу и богам вашим не поклонюсь, а хочу пострадать за Христа, как и князь мой!» Тогда начали мучить Феодора, как прежде Михаила, после чего отрезали честную его голову. <…>

Случилось же убиение их… месяца сентября в двадцатый день. Их же молитвами достойны все будем обрести милость и отпущение грехов от Господа Иисуса Христа в этой жизни и в будущей, прославляя вкупе Отца и Сына и Святого Духа, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

                                                                                                                                                Подготовила Раиса Костомарова

Фото: LEGION-MEDIA, РИА НОВОСТИ, © МУЗЕИ КРЕМЛЯ