Новый класс

В начале 1950-х годов легендарный герой югославского антифашистского Сопротивления и один из лидеров Компартии Югославии Милован Джилас резко осудил общественный строй, который сложился в его стране после победы коммунистов. Выступление прозвучало громко! За это Джилас заплатил многолетним тюремным заключением, но своим взглядам, которые кратко можно охарактеризовать как «демократический социализм», не изменил. Их он изложил в нескольких книгах, самыми известными из которых стали «Разговоры со Сталиным» и «Новый класс».

Вышедший в 1957 году «Новый класс» подвергал разрушительной критике и учение коммунизма, и практику государственного строительства в странах «реального социализма». В эпоху неизбывной ностальгии по советскому прошлому полезно эту книгу перечитать, чтобы вспомнить о том, как на самом деле были устроены общества этого типа и почему они закончили свое существование практически в одночасье. Огромную роль и в их успехе, и в их крахе сыграл аппарат управления – тот самый «новый класс», как его назвал Джилас. Он новый, поскольку не существовал до социалистической революции, возник в ее ходе – и в полной мере пожал ее плоды. Подобный «перехват» плодов у тех, кто их по-настоящему заслуживает, – не исключение, а правило, ведь революции всегда совершает народ, а узурпируют его победу правящие классы.

В отличие от буржуазии новый класс до революции просто не существовал, точнее, был лишь его зародыш в виде «партии профессиональных революционеров». Но как только власть оказывалась захвачена, внутри партии начиналась борьба, которая обязательно приводила к поражению и уничтожению истинно революционного крыла (тех, кто воспринял лозунги и идеи революции буквально и всерьез). Побеждали же те, кто видел главную задачу революции в укреплении захваченной власти. Лозунги, начертанные на стягах, сохранялись, но менялись люди, стоящие во главе государства: оставались «люди власти», к которым подтягивались уцелевшие осколки дореволюционной бюрократии. Экономической базой нового класса становилась национализированная промышленность. Но так как социалистические революции происходят не в развитых странах, а в слаборазвитых, настоящее укрепление власти невозможно без серьезных перемен в экономике. Миссией коммунистов становились ускоренная индустриализация, модернизация, национальное возрождение страны. По мере реализации этих амбициозных задач экономическая база нового класса расширялась – благодаря экспроприации мелких собственников и созданию новой индустрии. И снова плоды народного подвига доставались прежде всего новому классу!

Обещая построить бесклассовое общество, коммунисты на деле создавали нечто совершенно противоположное. Но эта новая реальность тщательно маскировалась от всех, даже от самих себя. Под коммунистическими лозунгами строилось де-факто государственно-капиталистическое общество, правда, весьма специфического типа. Место буржуазии как эксплуататорского класса в нем занял новый класс – коммунистическая бюрократия. Именно она стояла за всеми решениями, именно она монопольно управляла и распоряжалась национальным богатством. Это закрытый привилегированный слой, использовавший государственную машину как инструмент своей политики – и одновременно как ее прикрытие. Так «коммунистическая революция, совершавшаяся во имя уничтожения классов, – утверждал Джилас, – привела… к сверхгосподству исключительно одного – нового класса». Обязанный своей властью революции, он «сам воспринял установление собственного господства и другим представил, как окончательное торжество всеобщего счастья и свободы». Бравший свое начало из революционной партии, он постепенно удушал и формализовал ее, захватывая всю власть в государстве. «Партия рождает класс. Затем класс растет уже и собственными силами, используя партию… Класс усиливается, партия слабеет», – констатировал автор.

Никита Хрущев выступает на митинге на станции «Комсомольская-кольцевая», посвященном пуску новой очереди Московского метрополитена. 1952 год

По его мнению, новый класс говорит от имени рабочего, но с момента окончательного установления его господства «на пролетариат и бедноту обращают внимание лишь постольку, поскольку это диктуется нуждами производства». Бывшие сыны рабочего класса шли на величайший обман, установив монополию над ним – сначала духовную, а затем и всякую иную. Внутренняя структура нового класса охватила весь управленческий аппарат социалистического общества, но сердцевиной его являлась политическая, или партийная, бюрократия. Над западными бюрократами стоят политические правители – «над коммунистами, кроме них самих, ни правителей, ни хозяев нет», подчеркивал Джилас. Поэтому они оказались абсолютно бесконтрольны и делают со своими подданными все, что хотят. Их право – управлять, тогда как всем остальным надлежит только трудиться. У них нет ни политических оппонентов (старые уничтожены, а недопущением возникновения новых занимались армия и тайная полиция), ни конкурентов (ибо вся собственность национализирована, а управление ею монополизировано новым классом). Лишить коммунистов права на распоряжение национализированной собственностью означало бы их упразднение как класса. Но в этом же состояла и его главная проблема: он де-факто распоряжался собственностью, которая де-юре являлась общественной. Такое несоответствие слова и дела неуклонно вело к расхождению в словах и делах правящих структур. Разрешить это противоречие, не ставя под угрозу свои позиции, новый класс не мог. Приходилось выкручиваться и врать – и себе, и другим.

Создателем нового класса Джилас назвал Иосифа Сталина: если Владимир Ленин уничтожил все партии, кроме своей собственной, то Сталин и саму партию отодвинул на периферию, «превратив ее ядро в ядро нового класса». Именно этот класс «вытолкнул его [Сталина] на поверхность, чтобы потом всецело поддаться необузданному и жестокому сталинскому естеству». Зародившись в недрах революционной бури, новый класс полностью сформировался уже в ходе индустриальной революции. В ее разгар Сталин начал вводить всевозможные привилегии для бюрократии, заинтересовывать ее материально.

 «После Сталина пришло то, что должно было прийти со зрелостью нового класса, – посредственность», то есть Хрущев и хрущевцы. Эти коммунистические олигархи символизировали усталость правящего слоя от борьбы и труда, чисток и дрессуры. Проведя индустриализацию и сопутствующие перемены, новый класс утратил свой созидательный потенциал. Главным его орудием стала ложь. «Происхождение не позволяет классу узаконить свою собственность, но и отступиться от нее, не подрывая тем самым своих основ, он тоже не может» – таков вердикт автора. Оправдывать эту несуразицу новый класс был вынужден все более абстрактными и нереальными целями и угрозами. Но лгать вечно нельзя… За победой нового класса неизбежно последует поражение, прогнозировал Джилас. И его прогноз, как мы знаем, сбылся. Мечтать сегодня о восстановлении СССР – значит мечтать о возрождении лицемерного и разрушительного класса, который давно выполнил свою историческую миссию и больше не может – да и не хочет – дать своему народу ничего, кроме того, что он у него уже давно отнял.

"Сталина сменили хрущевцы, которые всячески демонстрировали усталость правящего слоя от борьбы и труда, чисток и дрессуры."

Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992