Подлесок опытного селекционера

Юрий Андропов не мог не думать о том, кто придет ему на смену. Кого и почему продвигал в свои политические наследники угасающий генсек? 

Конечно, достигнув высшей власти, Юрий Андропов надеялся прожить больше 15 месяцев, которые оказались отведены ему судьбой, но в то же время понимал, что подготовка преемников – одна из важнейших задач генерального секретаря. И поэтому принялся достаточно активно перетасовывать «кадры, которые решали всё». Ко многим из них он присматривался давно.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев и члены Политбюро Николай Рыжков и Егор Лигачев (слева направо) на трибуне Мавзолея. 1 мая 1987 года

Тяжеловесы Андропова

Михаил Горбачев в мемуарах неоднократно рассказывал об одном разговоре, который состоялся между ним и Андроповым еще в брежневские времена. Согласно этой версии, молодой партийный лидер Ставрополья неожиданно разоткровенничался с председателем КГБ и осудил слишком консервативную кадровую политику ЦК: «Нельзя, чтобы в руководстве партии были одни только люди почтенного возраста. Вот как в лесу: есть там могучие деревья, но есть и подлесок, который со временем вырастет». По другому пересказу, схожую тираду изрек как-то Горбачеву сам Андропов. Так или иначе, слово «подлесок» запомнилось Юрию Владимировичу, и он нередко его употреблял в адрес своих более молодых коллег.

Осенью 1982 года Горбачев, вне всякого сомнения, считался перспективной фигурой на партийном олимпе. Он стал секретарем ЦК по сельскому хозяйству еще в 1978-м, в 47 лет, а через два года – самым молодым членом Политбюро. Ходили слухи о его особых отношениях с Андроповым, которые охотно подтверждал сам Михаил Сергеевич в мемуарах и многочисленных интервью. Например, он вспоминал, что на пленуме, когда его избрали секретарем ЦК, Андропов в кулуарах нашел время, чтобы подойти и поздравить: «Ну, теперь действуй, подлесок».

Так это или не так, трудно судить. В любом случае Андропов не был бы осторожным и опытным политиком, если бы сделал ставку только на одного энергичного преемника. Тем более что убедиться в компетентности и идейной близости потенциального наследника можно лишь в условиях созданной для него конкурентной борьбы.

Через две недели после смерти Леонида Брежнева, в ноябре 1982-го, Андропов настоял на переводе в Москву еще одного перспективного партработника – многолетнего «хозяина» советского Азербайджана, полного сил и энергии 59-летнего Гейдара Алиева. Он стал правой рукой генерального секретаря по самым трудным хозяйственным вопросам. Формально Алиев, будучи членом Политбюро, числился первым заместителем пожилого председателя Совета министров СССР Николая Тихонова, но по влиянию явно претендовал на большее. «Если бы политический век Андропова оказался чуть более долгим, Алиев стал бы очень сильным и мощным главой правительства СССР», – утверждает журналист-международник Михаил Гусман, хорошо знавший Алиева по работе в Баку. Бывшего лидера советского Азербайджана вполне можно было считать давним протеже Андропова: когда-то тот рекомендовал генерала КГБ Алиева на должность руководителя органов госбезопасности республики, с этой позиции и начался карьерный рост бакинского «султана». Гейдар Алиевич, кстати, никогда не симпатизировал Горбачеву. Возвышая первого, генсек, возможно, сознательно создавал противовес второму.

Член Политбюро ЦК КПСС (1983–1990) Виталий Воротников

В этом смысле показателен и карьерный взлет 57-летнего Виталия Воротникова, которого в июне 1983 года назначили на не вполне самостоятельную, однако заметную должность председателя Совета министров РСФСР. Но что гораздо важнее, одновременно по личной рекомендации Андропова его избрали кандидатом в члены, а в декабре того же года – членом Политбюро ЦК КПСС. К тому моменту он успел четыре года поработать первым секретарем Воронежского обкома и еще четыре – советским послом на Кубе. Андропов явно приложил руку к его назначению на Остров свободы: очевидно, что без визы шефа КГБ СССР перевод с партийной на дипломатическую работу не производился. Свидетельством успешности выполнения возложенных на Воротникова обязанностей стали два ордена Ленина, которыми он был награжден за службу в Гаване и Воронеже. А перед переездом в Москву Воротников год возглавлял Краснодарский крайком партии, сменив Сергея Медунова, снятого Андроповым с должности по подозрению в коррупции. И здесь протеже с задачей справился, начав масштабную чистку партийных, хозяйственных и правоохранительных структур от окопавшихся там «медуновцев». Воротников всю жизнь почтительно вспоминал человека, который неоднократно продвигал его по служебной лестнице: «Андропов умел заострить вопрос. Не бросал слов на ветер. Это всем было ясно. Споткнешься – поддержит. Остановишься – спросит, не забудет. <…> Простой в обращении, без присущего некоторым его коллегам менторского тона, эрудированный, сдержанный, но в то же время и остроумный собеседник».

Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов (слева) вручает награду первому заместителю председателя Совета министров СССР Гейдару Алиеву. 1983 год

«Он еще молод»

Но одним Воротниковым дело не ограничилось. Летом 1983 года в Москву перевели и члена Политбюро Григория Романова, которого, кстати, считали даже возможным преемником Брежнева. В воспоминаниях президента Франции Валери Жискара д’Эстена есть характерный пассаж о тогдашнем первом секретаре Ленинградского обкома: «Он еще молод, но Брежнев считает, что Романов успеет набраться опыта и что он самый способный человек». При Андропове он стал секретарем ЦК, курирующим оборонную промышленность и машиностроение. В нем видели самого опасного соперника Горбачева: в свои 60 лет носитель «императорской» фамилии был старожилом Политбюро, обладал крепким здоровьем, мог похвастаться успешным опытом работы в городе на Неве. Но для сражения с Горбачевым ему, пожалуй, не хватало дипломатических умений. «Уравняв их во власти, Юрий Владимирович, по сути, столкнул лбами претендентов на его место, – вспоминал Виктор Казначеев, в 1976–1985 годах второй секретарь Ставропольского крайкома, отлично знавший расклад сил в системе. – Деловые качества Романова потонули в его неразговорчивости. Неумение, да и нежелание производить благоприятное впечатление отторгало от него людей, хотя он беззаветно служил партии. Другое дело – Горбачев, общительный, улыбающийся, подтянутый, приятный, выступавший без бумажек, охотно беседовавший с журналистами, что было ново для членов Политбюро. Его часто видели по телевидению, где он казался руководителем новой формации. И хотя сельское хозяйство под его руководством приходило в упадок, этого никто почему-то не замечал и в сравнении с Романовым он всегда выигрывал симпатии членов ЦК, Политбюро, читателей и зрителей».

Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов (справа). 1974 год

Новый генсек долго подыскивал человека, который мог бы стать опорой для его преобразований в партийном аппарате. И в апреле 1983 года он такого нашел. Андропов остановил свой выбор на 63-летнем первом секретаре Томского обкома Егоре Лигачеве и поручил ему ключевую роль в партии: Лигачев стал секретарем ЦК и возглавил Орготдел, то есть всю работу с кадрами. Именно ему приходилось «провожать на пенсию» неугодных Андропову партийных функционеров, а таких насчитывалось немало. Только в Москве за 15 месяцев андроповского правления сменилось 30% аппаратчиков. Лигачев всю свою долгую жизнь считал, что они с Андроповым задумали тогда «правильную» перестройку, которую исказил Горбачев, отступив от партийного курса.

Выдвиженцем Андропова считает себя и Николай Рыжков. В 1982-м ему исполнилось 53 года. Бывший директор «Уралмаша» не слишком уютно чувствовал себя в кресле первого заместителя председателя Госплана. Новый генсек неожиданно предложил ему должность секретаря ЦК и заведующего Экономическим отделом, поручив ему вместе с Горбачевым разрабатывать реформу всего народного хозяйства СССР. Андропов не слишком хорошо знал этого улыбчивого и полного сил управленца и явно хотел испытать Рыжкова ответственным заданием.

Судя по всему, генеральный секретарь умер, так и не успев вынести вердикт о том, кто именно из обновленной команды партийных лидеров достоин стать его преемником. Но обращает на себя внимание, что среди тех, кого он выдвинул на первые роли, преобладали технократы, люди, лично ему преданные и зарекомендовавшие себя на прежних должностях. На их фоне секретарь ЦК по сельскому хозяйству Горбачев, хоть и был самым молодым и обаятельным из всех, по остальным параметрам формально не выглядел фаворитом (успехами в развитии аграрной отрасли СССР не мог похвастаться ни один брошенный на этот участок работы управленец). Впрочем, кто знает, возможно, все дело как раз в обаятельности Горбачева. Андропов явно хотел перемен и в имидже власти (уж в чем-чем, а в создании имиджа «генеральный продюсер» фильма про Штирлица толк знал!). С этой точки зрения свободно говорящий без бумажки, улыбчивый выходец из Ставрополья мог дать фору и генералу из Азербайджана, и бывшему совпослу в Гаване, и ленинградскому партократу с «императорской» фамилией.

Новый генсек долго подыскивал человека, который мог бы стать опорой для его преобразований в партийном аппарате.

Бывшего лидера советского Азербайджана вполне можно было считать давним протеже Андропова: когда-то тот рекомендовал генерала Гейдара Алиева на должность руководителя КГБ республики.

Как Черненко ослушался Андропова

Преемником Юрия Андропова стал смертельно больной Константин Черненко, который правил страной всего 13 месяцев – еще меньше, чем его предшественник. Почему так вышло?

Аркадий Вольский

Есть версия, согласно которой Андропов, уже будучи прикованным к постели, все-таки назвал имя своего наследника. По крайней мере, в этом был уверен бывший помощник генсека по экономическим вопросам Аркадий Вольский. В начале 1983-го он был приглашен Андроповым на эту должность, а уже через год между ними произошел важный разговор, явно выходивший далеко за рамки вопросов экономики. Впрочем, о содержании этого разговора известно только со слов самого Вольского…

***

В больнице Андропов откладывал эту важную тему до выписки. Мы обсуждали текущие дела. Но однажды Андропов завел, так сказать, судьбоносный разговор. Предстоял Пленум ЦК. Я привез поправленный генсеком накануне текст его доклада. Юрий Владимирович проглядел, одобрил и говорит: «Есть еще одна существенная поправка. Обязательно вставьте такие слова: "Уважаемые члены ЦК! Я хотел бы, чтобы на время моей болезни заседания Секретариата Центрального комитета вел Михаил Сергеевич Горбачев"». То есть его, а не Черненко позиционировал как второе лицо в партии. Прибегая к современным аналогиям, назвал Горбачева своим преемником. Андропов – для меня это не было тайной – явно тянул Горбачева. Притащил того из Ставрополя, в Москве вовсю патронировал. Меня заставлял максимум внимания уделять селу, которым Горбачев занимался.

Я схватил доклад и помчался на Старую площадь. В ЦК прямиком к Боголюбову, заведующему Общим отделом. Объясняю ситуацию. Он: «Рукой Юрия Владимировича написано?» – «Его». – «Давай. Все сделаю». Пленум. Черненко читает доклад. Андроповской вставки нет. Я к одному, к другому, никто ничего не знает: «А какая фраза? Вроде здесь ее не было». Подхожу, расстроенный, к своему кабинету и слышу звонок по правительственной связи. Юрий Владимирович: «Как вы посмели не отдать мою правку? Вы понимаете, что натворили?» Я стал оправдываться: «Слово даю, что вручил ее из рук в руки. Готов поклясться». – «Ладно, я с вами еще разберусь». И бросил трубку. По сей день не знаю, кто изъял вставку Андропова. Без сомнения, произошла не техническая погрешность. Важные для умирающего генсека слова не включили в доклад намеренно. Вероятно, решение принял Черненко, а может, Боголюбов схитрил. Я тогда с ним крупно поссорился…

Из интервью Аркадия Вольского газете «Коммерсантъ». 2006. № 169