Облик настоящего чекиста

Еще Феликс Дзержинский учил, что у настоящего чекиста должна быть «холодная голова, горячее сердце и чистые руки». Похоже, Юрий Андропов, как никто другой, стремился соответствовать предначертанию отца-основателя советских спецслужб.

Утонченные слухи

При этом, возможно, он и сам старался сделать так, чтобы слухи о его безупречном чекизме выходили далеко за пределы здания на Лубянке. Впрочем, даже всесильный шеф КГБ не всегда мог управлять слухами…

Интересно было бы полистать мемуары Андропова, пусть официозные, но и таковых, к сожалению, не осталось. Поэтому о многом приходится судить по фрагментам биографии не самого открытого человека. В Советском Союзе не существовало желтой прессы, зарубежные голоса глушились, и слушали их единицы, а интернет к тому времени вообще еще не изобрели. О людях в серых шляпах, которые дважды в год приветствовали демонстрантов с трибуны Мавзолея, ходили только пересуды – подчас самые завиральные.

Слухи, которые касались Андропова, как правило, были связаны с его интеллектуальным своеобразием. Рассказывали, например, что он в совершенстве знает английский язык и читал в оригинале антиутопии Джорджа Оруэлла, что недурно играет на фортепьяно, собрал неплохую коллекцию пластинок, любит джаз и в 1970-е способствовал гастролям в СССР нескольких американских мэтров этого еще недавно запрещенного в нашей стране жанра. С джазом связан и, пожалуй, самый курьезный конспирологический слух об Андропове: якобы он не кто иной, как спасшийся Гленн Миллер, который, оказывается, был советским разведчиком и после инсценировки собственной гибели в 1944 году вернулся в Москву. Внешнее сходство между музыкальной звездой знаменитой «Серенады солнечной долины» и Андроповым в самом деле просматривается. А вот увлечение председателя КГБ было хоть и действительно утонченное, но не имело ничего общего с американской музыкой. 

Ходили слухи, что он пишет неплохие стихи. Якобы сочинять Андропов начал еще в комсомольской юности, если не раньше, и это занятие навсегда осталось важной стороной его внутренней жизни. В отличие от многих домыслов, это соответствовало действительности. Стихи помогали успокоить нервы, сконцентрироваться на заветных мыслях. При этом публикации и тем более слава его не привлекали. Но близкие друзья, конечно, знали о таланте комсомольского вожака. Поэзия добавляла ему популярности в кругу соратников. Тем более что молодой Андропов был не только весьма начитан, но и магнетически обаятелен.

Мемориальная доска на здании Федеральной службы безопасности РФ на Лубянке в Москве

«Мы бренны в этом мире под луной»

Он публично никогда не упоминал о своем хобби. Оставлял его для души. Лишь иногда читал что-то немногим друзьям, которым доверял, как, например, Владимиру Крючкову, возглавлявшему Секретариат КГБ. Вскоре после похорон маршала Семена Тимошенко, в 1970 году, появилось такое стихотворение:

Да, все мы смертны, хоть не по нутру

Мне эта истина, страшней которой нету.

Но в час положенный и я, как все, умру,

И память обо мне сотрет святая Лета.

Мы бренны в этом мире под луной:

Жизнь – только миг (и точка с запятой);

Жизнь – только миг; небытие – навеки.

Крутится во Вселенной шар земной,

Живут и исчезают человеки.

Но сущее, рожденное во мгле,

Неистребимо на пути к рассвету,

Иные поколенья на Земле

Несут все дальше жизни эстафету.

Атеист задумывается о метафизической вечности – и получается убедительно. Эти философические строки вполне можно было бы опубликовать в любом литературном журнале тех лет – конечно, под псевдонимом, потому что члены Политбюро, по негласной традиции, не демонстрировали своих хобби. Но, видимо, амбиций такого рода тайный стихотворец не испытывал.

По стихам мы можем судить и о личной жизни засекреченного политика. В 50 лет, будучи секретарем ЦК, он, отправляясь на работу, оставил своей супруге Татьяне Филипповне такие строки:

И пусть смеются над поэтом,

И пусть завидуют вдвойне

За то, что я пишу сонеты

Своей, а не чужой жене.

«Смех – дело серьезное» – этот парадокс Андропов повторял нередко. Немногие коллеги знали о его саркастическом юморе. А он умел непринужденно общаться со своими советниками, которых природа тоже не обделила иронией. Андропов готов был состязаться в умении шутить даже с признанным мэтром, журналистом Александром Бовиным. Ему, а также двум Георгиям, Шахназарову и Арбатову, в 1964 году было адресовано:

Решусь сказать «чуток похлеще»,

На сердце руку положа,

Что постигаешь лучше вещи,

Коль сядешь задом на ежа.

На солнце греюсь на балконе;

По временам сижу «на троне»,

Хоть и засесть на этот «трон»

Не бог весть как «из ряда вон». <…>

Кончаю. Страшно перечесть.

Писать стихи – не то, что речи,

А если возраженья есть –

Обсудим их при первой встрече.

Вскоре после своего назначения на Лубянку Андропов написал строки, в которых так и чувствуется печальная улыбка.

Известно: многим Ка Гэ Бэ,

Как говорят, не по губе.

И я работать в этот дом

Пошел, наверное б, с трудом,

Когда бы не случился впрок

Венгерский горестный урок.

Одно из стихотворений, написанных уже во время работы в КГБ, и вовсе заслуживает включения в хрестоматию русской сатиры. Ведь это настоящий афоризм в стихах.

Сбрехнул какой-то лиходей,

Как будто портит власть людей.

О том все умники твердят

С тех пор уж много лет подряд,

Не замечая (вот напасть!),

Что чаще люди портят власть.

Да, Андропов хорошо знал «людей власти» и не строил иллюзий по поводу их качеств.

Репутация органов государственной безопасности

Он осознавал, что репутацию спецслужб во многом определяют писатели и кинематографисты, создающие книги и фильмы для массового читателя и зрителя. Андропов возглавил Лубянку в мае 1967 года, накануне двух больших праздников – 50-летия Октября и 50-летия образования ВЧК. Лучший подарок к юбилею – хороший фильм. Поэтому шеф КГБ нашел время, чтобы помочь съемкам и выходу на экраны сразу двух знаковых многосерийных картин. Первая – «Операция "Трест"» – посвящена борьбе молодой советской разведки с зарубежными белогвардейскими организациями. Имело значение и то, что главные герои «Треста» – чекисты Артур Артузов и Александр Якушев – погибли во времена Большого террора. Авторы фильма подчеркивали, что современные «рыцари органов госбезопасности» – наследники лучших традиций первых чекистов, а не тех, кто скомпрометировал себя в годы «необоснованных репрессий». Вторая – «Адъютант его превосходительства» – рассказывала о противостоянии разведок в годы Гражданской войны. Там впервые проявились новые черты советского шпионского детектива: показывать умных врагов, трудная победа над которыми особенно почетна.

Тогда среди заметных фигур на Лубянке было немало творческих натур. Еще в Венгрии, где Андропов был послом, он познакомился с Олегом Грибановым, одним из асов советской контрразведки. В 1968 году на экраны страны вышел фильм «Ошибка резидента», сценаристами которого значились Олег Шмелев и Владимир Востоков. Шмелев – это литературный псевдоним генерал-лейтенанта Грибанова, а под фамилией «Востоков» скрывался полковник госбезопасности в отставке Владимир Петроченков. Фильм режиссера Вениамина Дормана получился настолько удачным, что на волне успеха авторам пришлось трижды возвращаться к истории резидента, снимая продолжения. Андропов так высоко оценивал эти кинокартины, что их рекомендовалось использовать в качестве учебных пособий для будущих разведчиков.

Конечно, и до Андропова в КГБ думали о собственном имидже – и в глазах соотечественников, и за рубежом. Но он вывел эту работу на новый уровень изобретательности и профессионализма. Многие мемуаристы отмечали, что «Ю.В.» (так называли его коллеги) обладал гипнотическим обаянием, притягивающим творческих людей, которым вообще-то трудно было находить общий язык с представителями тогдашней элиты – «Обком Обкомычами». Он не заигрывал, держал дистанцию, иногда был строг, но производил впечатление человека, который многое понимает и ценит настоящие удачи.

Генерал-майор КГБ, «наш человек в ФРГ» Вячеслав Кеворков вспоминал, что Андропов говаривал: «Можно ссориться с женой. Ненадолго. Но нельзя – с интеллигенцией». В то время в СССР сложилась яркая плеяда деятелей науки, литературы, искусства. Среди них можно было найти и последователей западников, и наследников славянофилов, и убежденных коммунистов, и сторонников либеральных реформ. Тех, кто соблюдал хотя бы видимость лояльности к советским устоям, Андропов привечал. И старался использовать их таланты. Они создавали привлекательный образ КГБ, революционных и современных чекистов. Самым энергичным «компаньоном» Лубянки стал в андроповские времена Юлиан Семенов – маэстро политического детектива.

Он при первой же встрече попросил председателя КГБ о доступе к архивам. Тот, если верить воспоминаниям писателя, ответил: «Ну зачем вам носить в голове государственные секреты? Вы сепаратны, живете сами по себе, связывают с семьей вас только дети, вы любите застолья, много путешествуете… Зачем архивы? Вам достаточно воображения и того, что вы читаете по-английски, испански, немецки». И тут же походя предложил Семенову написать о советском нелегале, работавшем в Берлине в 1945 году. Так возникла идея «Семнадцати мгновений весны» – романа, а потом и фильма, ставшего классикой жанра.

Андропов был заказчиком этой книги и прославившегося сериала – и Семенов учитывал особенности характера председателя КГБ. И его любовь к парадоксам, и его приверженность к аналитике. Штирлиц всегда держит в голове несколько вариантов развития ситуации, проигрывает любую партию на много шагов вперед. Семенов уловил, что сам Андропов считает это качество ключевым как для разведчика, так и для политика.

Председатель КГБ требовал, чтобы наши противники в фильме выглядели сильными личностями, не лишенными обаяния. Чтобы было ясно, что советский разведчик переиграл не карикатурных идиотов, а настоящих, хитрых профессионалов. Олегу Табакову, исполнителю роли Вальтера Шелленберга, Андропов после просмотра картины сказал наедине: «Олег, так играть бригадефюрера СС – это безнравственно». Табаков поначалу растерялся, не знал, что ответить, но потом понял, что это, несомненно, комплимент. Именно таких – многомерных – персонажей и ждал Андропов. В результате главный герой романа и сериала Штирлиц (его роль блестяще исполнил Вячеслав Тихонов) стал символом советской разведки – настоящий рыцарь без страха и упрека, глубокий аналитик, бесстрашный и удачливый боец невидимого фронта.

В качестве главного консультанта в титрах «Семнадцати мгновений весны» значится некий генерал-полковник С.К. Мишин. Это псевдоним Семена Цвигуна – первого заместителя Андропова. Цвигун, как и его патрон, был творческим человеком, на его счету почти десяток книг и сценарии к фильмам о чекистах и партизанах «Фронт без флангов», «Фронт за линией фронта» и др. Показательно, что Андропов окружал себя людьми, не чуждыми творчества.

Роман «ТАСС уполномочен заявить…» Семенов тоже писал по прямому заказу с Лубянки – по материалам дела разоблаченного агента американской разведки Александра Огородника (в книге – агент «Умный», в фильме – «Трианон»). Прототипом генерала Константина Ивановича Константинова стал мэтр контрразведки Виталий Константинович Бояров, который в действительности руководил операцией по разоблачению Огородника. В телевизионном фильме эту роль сыграл все тот же Тихонов. И писатель, и актер провели немало часов в беседах с Бояровым и перенесли в книгу, а также на экран его черты. Спокойствие, взвешенность, мягкую иронию, иногда переходившую в строгость, легкое ощущение собственного интеллектуального превосходства, с которым Константинов общается со своим помощником полковником Макаровым. Когда писал роман, Семенов наверняка ориентировался на вкусы Андропова. Чекисты из «ТАСС уполномочен заявить…» эрудированны, начитанны, питают пристрастие к мозговым штурмам. Как называл это «Ю.В.», необходимо «погонять мысли». И конечно, для председателя КГБ было крайне важно показать широкой аудитории, что современные чекисты профессионально и успешно работают по всему миру, переигрывая ЦРУ в напряженной борьбе.

Семенов писал и о Дзержинском – многотомный документальный роман «Горение», по мотивам которого было снято несколько фильмов. Среди них – «20 декабря», четырехсерийная сага о первых днях истории ВЧК, где роль Железного Феликса исполнил Михаил Козаков. У него получился настоящий аскет, книгочей, человек, предельно преданный делу, – и этот образ вызывал невольные ассоциации с таким же интеллигентным бессребреником Андроповым.

В 1978 году на Лубянке учредили Премию КГБ СССР в области литературы и искусства, лауреатами которой стали такие известные писатели, актеры, кинорежиссеры, связанные с чекистской тематикой, как Юлиан Семенов, Василий Ардаматский, Вячеслав Тихонов, Георгий Жженов, Юрий Соломин, Павел Чухрай. Награждали их не зря: престиж КГБ в стране заметно вырос. Чекистов уважали, видели в них настоящих интеллектуалов и патриотов. Литературно-кинематографический проект Андропова состоялся. По лучшим фильмам о тех, кто «не думает о секундах свысока», мы отчасти можем судить и о характере загадочного генерального секретаря. Как и по его стихам.

Михаил Козаков в роли Феликса Дзержинского. Кадр из фильма «20 декабря» режиссера Григория Никулина. 1981 год

Олег Табаков в фильме «Семнадцать мгновений весны» режиссера Татьяны Лиозновой. 1973 год

Гостиная в квартире Юрия Андропова в Москве. 1980-е годы

Кабинет в квартире Юрия Андропова в Москве. 1980-е годы

Личная скромность

Андропов – человек осведомленный – знал, что кризис общественного доверия к власти в Советском Союзе 1970-х стал проявляться прежде всего потому, что в народе укоренилось мнение о сладкой жизни партийных бонз. Ходили преувеличенные, а порой и просто фантастические слухи о том, как «жирует» номенклатура. Сам Андропов к «барству» относился презрительно, его вовсе не интересовали такие атрибуты роскоши, как золотые часы, престижные иностранные лимузины, охотничьи приключения или шикарные дачи. И по амбициям, и по вкусам он был выше этой гламурной суеты. Подарки, которые ему преподносили к праздникам, немедленно сдавал в Общий отдел ЦК. Это могли быть и шесть бутылок вина от украинских товарищей, и коллекция золотых монет (одна византийская и четыре средневековых арабских динара), полученная от иорданского короля Хусейна, и шкурки каракуля, презентованные лидером Афганистана Бабраком Кармалем.

Полное равнодушие проявлял Андропов и к застольям, хотя, будучи человеком воспитанным и дисциплинированным, конечно, не отказывался от приглашений генсека Леонида Брежнева. Однако даже до болезней, которые навалились на него после 50-летия, был сдержан и в алкогольном вопросе, и по части деликатесов с разносолами. Его интересовали книги, но охотником за редкими изданиями Андропов не был. На собственные сбережения он купил 24-ю «Волгу» – это было самое крупное приобретение политика. Другим автомобилем для себя лично или для семьи он так и не обзавелся. Сам пользовался служебным ЗИЛом (поговаривали, что со сменными номерами – для конспирации). Кстати, Андропов не позволял водителям открывать перед ним дверь: не любил, когда, по его выражению, «лебезили». По существу, он был одним из немногих представителей высшей номенклатуры, которым хватало того, что они официально получали от государства, – служебных квартиры и дачи, обставленных стандартной мебелью с инвентарными номерками, зарплаты не больше тысячи рублей со всеми «бонусами». На образ жизни заморских бизнесменов или таких сэвовских союзников, как югославский жизнелюб Иосип Броз Тито, Андропов не равнялся, считая эталоном партийности личную скромность.

По мнению коллег, Андропов был крайне строгим отцом. Он не баловал сына и дочь дорогими подарками – у них долгое время не было ни автомобилей, ни престижных квартир. Уже упомянутый академик Георгий Арбатов вспоминал: «Андропов выделялся среди тогдашних руководителей равнодушием к житейским благам, а также тем, что в этом плане держал в "черном теле" семью».

Политбюро ЦК – организация крайне закрытая. Пресса представляла партийных лидеров только в официозном духе. Однако никто не отменял слухов и пересудов, как и воздействия зарубежных голосов. Председатель КГБ имел влияние на оба этих инструмента, и советские люди знали об аскетизме Андропова. Это шло на пользу его популярности.

Став генеральным секретарем, он попытался навязать свой аскетизм разгулявшимся товарищам по партийному руководству. В мае 1983 года на заседании Политбюро Андропов поставил вопрос жестко: «Мне хотелось бы спросить у вас, товарищи, будем ли мы обрастать дачами. У меня есть данные, что, например, Байбаков [председатель Госплана СССР. – «Историк»] построил себе дачу 120 кв. м и продал ее теперь Талызину [заместитель председателя Совета министров СССР] за 32 тыс. рублей. Одновременно сын и дочь Байбакова получили участки и, видимо, тоже собираются с помощью папы строить себе дачи. Это, товарищи, непорядок и, с моей точки зрения, злоупотребление служебным положением». Выдвиженцы Андропова – Гейдар Алиев, Михаил Горбачев – поддержали его в том, что обрастать виллами не стоит. Более опытные члены Политбюро рискнули поспорить: мол, есть нормативная база для строительства дач на кооперативных началах. Но Андропов настаивал: «Нет, товарищи, я считаю, что надо начинать с себя… Вопрос ставится в принципе: надо ли нам обрастать дачами?» Всем на заседании стало ясно, что грядет очередная кампания борьбы со злоупотреблениями, которую, впрочем, оборвала болезнь, а затем и смерть генерального секретаря.

Записка управляющего делами ЦК КПСС Георгия Павлова с предложением вручить Юрию Андропову памятный подарок в день 60-летия. 10 июня 1974 года