Несвятая ночь святого Варфоломея

Устроенная французскими католиками резня гугенотов потрясла своей жестокостью даже видавшую виды Европу. О том, что именно произошло в Варфоломеевскую ночь, в интервью «Историку» рассказал главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, доктор исторических наук, член-корреспондент РАН Павел Уваров

События, произошедшие 450 лет назад, в ночь на 24 августа 1572 года в Париже, а затем и в ряде других французских городов, наделали много шума. Про Варфоломеевскую ночь вскоре узнали во всех уголках Старого Света, в том числе и в России. Узнал о них и Иван Грозный – тогда же, в конце лета 1572 года, когда в Париже столь специфическим способом отмечали день святого Варфоломея, царь решил упразднить введенную им кровавую опричнину. Что послужило причиной этого решения и сожалел ли он о пролитой опричниками крови своих подданных? Об этом мы можем только гадать. Однако, отвечая на послание императора Священной Римской империи Максимилиана II, собственно и известившего его о событиях ночи святого Варфоломея, Грозный дал понять, что всем сердцем осуждает кровавую акцию французских католиков. Как выразился царь, христианским государям «пригоже скорбети, что такое безчеловечество францовский король над толиким народом учинил и кровь толикую без ума пролил».

Война и мир

– Что лежало в основе Варфоломеевской ночи?

– Причин произошедшего было много. Считается, что главная ответственность лежит на королеве Екатерине Медичи. В какой-то мере так оно и есть. Но вопреки тому, что писали потом протестанты и их сторонники, резня не стала результатом заранее продуманного плана – ее или ее сына, короля Карла IX, – по уничтожению гугенотов. Была другая задача, более сложная.

– Какая именно?

– Изначально речь шла, наоборот, о попытке примирения католиков и гугенотов. И первую скрипку в этом играла как раз Екатерина Медичи. В то время ее сын Карл IX, уже давно достигший совершеннолетия, пытался проводить самостоятельную политику. После очередной, третьей по счету, религиозной войны в 1570 году был подписан Сен-Жерменский мир, и в королевский совет вошел адмирал Гаспар де Колиньи – военный лидер гугенотов, получивший большое влияние на короля. Он выдвинул идею помочь Нидерландам, где против испанцев восстали его единоверцы – кальвинисты, а ведь ранее значительная часть Южных Нидерландов находилась под сюзеренитетом французского короля. Можно представить аргументы адмирала: «Ваше величество, ваши подданные мечтают вернуться под вашу власть, зная вашу веротерпимость и вашу доблесть. Нужно помочь им!» Но во Франции идет война между дворянами-гугенотами и дворянами-католиками. «А наши дворяне, вытащив шпагу из ножен, никогда просто так ее назад не вложат». Чтобы они не убивали друг друга, нужно сплотить их в единой, как бы сейчас сказали, патриотической войне против давнего врага – Испании. Это примирит французских католиков и протестантов, а заодно позволит присоединить к Франции восставшие провинции – очень богатые и в этом смысле очень привлекательные…

– То есть Колиньи предлагал поставить национальные интересы выше религиозных.

– Да, хотя то же самое предлагали сделать и до него, в том числе та же Екатерина Медичи и канцлер Мишель де л’Опиталь. Однако королева-мать понимала, что значит для Франции война против Испании – самого могущественного государства того времени. Ее покойный муж Генрих II, уж на что был силен, и то не смог справиться с испанцами и вынужден был подписать с ними Като-Камбрезийский мир в 1559 году. Теперь же, когда Франция была ослаблена, в казне не было денег, а в Испанию уже давно шел нескончаемый поток серебра из рудников Нового Света, война с Филиппом II и вовсе выглядела безумием. Екатерина Медичи делала все, чтобы этого не допустить.

Свадьба Марса и Венеры

– А как же тогда помирить гугенотов и католиков?

– Она считала, что это нужно сделать не войной, а… любовью – в духе популярного у элиты учения неоплатонизма, связанного с мистикой. Поэтому и была затеяна свадьба Генриха Наваррского и Маргариты Валуа – любимой дочери Екатерины и притом сестры короля. Все, казалось, идет прекрасно. Даже астрологи высчитывали, что, когда сойдутся орбиты Марса и Венеры, то есть воинственного Генриха и прекрасной Маргариты, наступят вечный мир и благоденствие.

Папа римский долго не давал разрешения на этот брак. Межконфессиональный брак был возможен, только если один из супругов переходил в веру другого. В данном случае жених должен был стать католиком, но это было неприемлемо для гугенотов, которые отказались бы тогда считать Генриха Наваррского своим вождем, и война вспыхнула бы с новой силой. В конце концов просто перехватили гонца и подделали папское разрешение. Потом умерла Жанна д’Альбре, мать жениха. Говорили, что ее отравили, причем в этом обвиняли Екатерину Медичи, – такая версия известна нам в пересказе Александра Дюма. Но в реальности Екатерина не была заинтересована в этой смерти, потому что из-за траура отодвигалась свадьба, а с ней и благоприятная астрологическая дата…

В итоге все препятствия были устранены, и свадьба состоялась 18 августа 1572 года. На подмостках, сооруженных перед собором Нотр-Дам, новобрачных венчал кардинал Шарль де Бурбон, что устраивало и католиков, и, самое главное, протестантов.

Портрет Генриха I Лотарингского, герцога де Гиза. Неизв. худ. Около 1588 года

– Почему?

– Протестантский ритуал требовал, чтобы венчание проводил старший мужчина в семье, а Шарль де Бурбон был дядей жениха – как раз таким мужчиной и одновременно кардиналом католической церкви. Похоже, сама Маргарита не хотела этого брака, потому что у нее были лучшие кандидатуры – португальский король, король Испании, а тут какая-то Наварра, которую на карте нужно искать с лупой. К тому же она была убежденной католичкой и не считала, что различие вероисповедания мужа и жены – это мелочь, которой можно пренебречь. Но брак был политический, и деваться ей было некуда. По легенде, она не сказала «да» в ответ на вопрос кардинала о том, хочет ли она стать женой короля Наварры, как полагалось во время церемонии. Она молчала до тех пор, пока брат, король Карл IX, не ткнул ее в спину. Тут якобы она вскрикнула «oui», что по-французски значит «да», и венчание состоялось.

Портрет Маргариты Валуа. Неизв. худ. XVI век

– То есть все шло как по маслу…

– Поначалу да, но население Парижа восприняло этот брак отрицательно, священники в своих проповедях говорили, что Господь покарает этот противоестественный союз так же, как покарал Содом и Гоморру. Эти слова ложились на благодатную почву: недавно закончились боевые действия между католиками и гугенотами и в Париже было много беженцев как раз из тех мест, которые разорили гугеноты.

22 августа, когда король играл в мяч, ему доложили, что совершено покушение на лидера гугенотов адмирала Колиньи – в него стреляли из аркебузы. Стрелявшим был Шарль де Морвер, один из приближенных герцога Генриха де Гиза – молодого и яркого лидера католиков. У герцога были личные счеты с адмиралом: считалось, что именно Колиньи подослал убийцу к Франсуа де Гизу, отцу Генриха. По всему выходило, что молодой герцог велел своему человеку убить адмирала. Но это могло быть и интригой Екатерины Медичи, которой было очень выгодно устранить воинственного Колиньи, свалив все на клан Гизов, вождей непримиримых католиков. Тем самым ослабленными оказались бы сразу две противоборствующие партии.

Первая кровь

– Определенная логика в этом была.

– Конечно, однако Колиньи не убили, а только ранили в руку. Гугеноты собрались у ложа пострадавшего и поклялись отомстить. Король буквально прибежал к постели раненого адмирала, которого он очень чтил и даже называл своим отцом. Но столпившиеся в комнате вожди протестантов в ультимативной форме потребовали от короля, чтобы он, гарантировавший гугенотам безопасность, немедленно покарал виновных, а иначе они сами свершат правосудие силой оружия, покинув Париж.

В этот момент рухнула идея достижения мира через брак Маргариты Валуа и Генриха Наваррского. Ночью и утром 23 августа в Лувре шли экстренные совещания. В конце концов Екатерине Медичи удалось убедить короля провести превентивную акцию: арестовать верхушку гугенотской аристократии и тем самым избежать войны. Было мобилизовано парижское ополчение («милиция») и отдан приказ закрыть ворота и никого из города не выпускать. Для гугенотов Париж стал мышеловкой.

– И тут на историческую сцену вышел католический Париж…

– В лице сторонников герцога Гиза, прибывшего той ночью в город. А дальше – загадка истории. Вроде бы король, когда Колиньи был ранен, предоставил ему охрану, но в ней оказались сторонники Гизов. Поэтому герцогу с его людьми без труда удалось проникнуть в комнату адмирала, которого сперва еще раз ранили, затем выкинули в окно, а потом уже на улице добили.

– Это была первая кровь?

– Да, началось все с убийства лидера гугенотов. А дальше пошла резня в самом Лувре. Кого-то удалось спасти. Новоиспеченный муж Генрих Наваррский и его двоюродный брат принц Конде-младший вынуждены были поменять веру. По легенде, сам король Франции наставил на них пистолет и приказал обратиться в католичество. Им пришлось согласиться. Кого-то спасла Маргарита Валуа: говорят, она прикрыла юбками какого-то гугенота, которого хотели убить. Правда это или нет – трудно сказать, однако известно, что после этого на протяжении пяти поколений первой девочке, которая рождалась в той семье, давали имя Маргарита…

Но затем все выходит из-под контроля. В Париже раздается набат на колокольне церкви Сен-Жермен-л’Осеруа. Поскольку город был разделен на кварталы, каждому из членов городского правления (эшевену) поручили определенный участок, где требовалось провести аресты гугенотов. Поначалу их просто задерживали, но не всех довели до тюрьмы: собравшаяся толпа убивала их по дороге.

Убийство Колиньи в Варфоломеевскую ночь. Худ. Ж.-Б. Сюве. 1787 год

– Этим руководил де Гиз?

– Сомнительно. Дело в том, что немалая часть гугенотов разместилась в предместье (бурге) Сен-Жермен-де-Пре – за пределами городских стен. И вот когда отряд парижан, который должен был захватить там гугенотов, подошел к воротам, эшевен сказал, что забыл ключ. Специально забыл или случайно – неизвестно, но, пока бегали к нему домой за ключом, гугеноты в предместье, услыхав на другом берегу Сены набат, быстро сообразили, в чем дело, вскочили на лошадей и были таковы. За ними погнался Генрих де Гиз, преследовал их до самого Шартра, однако так и не настиг, после чего вернулся в Париж. То есть в столице 24 и 25 августа Гиза не было. Если он был главой гигантского заговора против гугенотов с целью уничтожить конкурентов и подчинить короля своему влиянию, то почему в самый важный момент он не руководит событиями, а гонится за беглецами?

Убийства, угодные Богу

– Кто же тогда руководил всем этим? Король? Или процесс уже принял стихийный характер?

– По крайней мере, публично Карл IX пытался восстановить мир. На следующий день, утром злосчастного 24 августа, он посетил Парижский парламент и заявил там, что все произошедшее – это не более чем проявление кровной вражды между Гизами и Колиньи и что теперь нужно ее прекратить, установив мир. В это время по Парижу разнесся слух, что на кладбище Невинноубиенных зацвел сухой боярышник. Как известно, боярышник в августе не цветет, а сухой боярышник не цветет вообще. Поэтому, когда среди колючек (символ Тернового венца Спасителя) появились белые цветы с красными прожилками (символ Крови Христовой), парижане увидели в этом знак того, что убийства гугенотов угодны Господу. И в тот момент резня вышла из-под какого-либо контроля и продолжалась еще почти неделю.

– Власти не смогли остановить насилие? Или все-таки не захотели?

– Если бы король даже очень захотел, он бы не смог пресечь насилие. Вместе с беженцами в Париже находилось до полумиллиона человек. А в распоряжении монарха было лишь несколько сотен личных гвардейцев, из которых многие были верны Гизам, несколько десятков сержантов городской полиции да парижское ополчение, настроенное на решительное искоренение гугенотов. Судя по всему, королевская власть поняла, что в этой ситуации лучше показаться вероломной, чем слабой, потому что слабость не прощают. И вскоре Карл IX выступил уже с другим заявлением: да, все свершилось по моему приказу, потому что убитые – это заговорщики, которые хотели свергнуть короля. Дело сделано, но дальнейшее насилие нужно немедленно прекратить. То есть он все-таки пытался сыграть роль примирителя и, кстати, даже в этот момент подтвердил те религиозные свободы для протестантов, которые гарантировал им Сен-Жерменский мир. Но резня прекратилась лишь тогда, когда столица была окружена надежными войсками.

– Можно ли точно установить число жертв Варфоломеевской ночи? На этот счет существуют самые разные оценки…

– Конечно, протестанты могли писать о миллионе убитых, а католики – о нескольких сотнях, но считается, что погибло до 3 тыс. человек только в Париже. В других городах тоже был приказ арестовать и уничтожить видных гугенотов. Где-то так и случилось, а где-то нет. Этого не происходило там, где гугеноты были если не большинством, то достаточно внушительной силой. Не было резни и там, где католическое большинство не слушалось предыдущих королевских распоряжений, предписывающих равноправие гугенотов, как, например, в Дижоне. Гугеноты здесь были разоружены, находились под жестким контролем и не представляли реальной опасности. Но в местах, где до этого пытались насадить сверху веротерпимость, толерантность, повторились парижские убийства. Это были Лион, Тулуза, Орлеан, Руан, целый ряд других городов. И если говорить о жертвах на территории всей Франции, то, по разным оценкам, погибло от 5 до 10 тыс. человек, хотя некоторые историки говорят и о 30 тыс. убитых.

Портрет короля Франции Карла IX. Худ. Ф. Клуэ. 1570 год

Вынужденная толерантность

– Каковы были последствия Варфоломеевской ночи?

– Она не привела к тем результатам, на которые надеялись ее участники. Гугенотов уничтожить не удалось, не удалось и установить мир в стране. Началась Четвертая религиозная война, которую не довели до конца, потому что армией командовал герцог Анжуйский, которого избрали королем Польши. Он прекратил осаду Ла-Рошели, поспешно заключил перемирие с гугенотами и уехал в свои новые владения. Да, теперь под властью гугенотов осталось меньше городов, но сами гугеноты готовы были действовать более решительно. Ранее ими владела идея легальным путем оказать влияние на короля, подчинить его своей воле и провести кальвинистскую реформу в стране: прогнать или уничтожить монахов и кюре, разгромить католические церкви, выкинуть из них всех «идолов» (так они называли иконы и статуи святых) и установить правильную, с их точки зрения, веру. Теперь они понимали, что это невозможно сделать во всей Франции, но можно осуществить на подконтрольных им территориях. Так продолжалось формально до 1598 года – до Нантского эдикта, который заключил Генрих Наваррский, уже став французским королем Генрихом IV.

Утро у ворот Лувра. Худ. Э. Деба-Понсан. 1880 год

– Обычно считается, что католики подавляли протестантов, но вы сказали, что целью гугенотов было вытеснение католиков из Франции. То есть и со стороны гугенотов это была борьба на уничтожение?

– В конце Религиозных войн французы пришли к вынужденной веротерпимости, потому что поняли: если они будут и дальше воевать, это приведет к полному уничтожению страны – либо она просто потеряет самостоятельность, распадется и будет завоевана, либо восстанут крестьяне и чернь, которые будут убивать уже всех без разбора. Помните, как в «Трех мушкетерах» слуга Портоса по имени Мушкетон рассказывал о своем отце? Когда тот видел, что идет католик, он становился сторонником новой религии и грабил католика, а когда видел, что идет протестант, вера отцов побеждала и он грабил его. В конце концов католик и протестант, которых он раньше ограбил, встретили его на узкой дорожке и повесили. Может быть, этот призрак тотального свержения всех социальных иерархий был нереален, но им пугали, в него верили, поэтому все-таки вынуждены были сесть за стол переговоров в Нанте и принять соглашение о мире. Правда, чтобы стороны пришли к нему, понадобился кровавый опыт Варфоломеевской ночи.

– Было ли до этого что-то подобное в таких масштабах во Франции?

– Было, причем как с той, так и с другой стороны. Например, в 1566 году в ночь святого Михаила в городе Ниме гугеноты перерезали католиков, которых, впрочем, было там немного. Но вот после Варфоломеевской ночи ничего подобного не было.

– Насколько сами гугеноты были настроены убивать всех католиков и уничтожать все католические церкви?

– Убивали и католики, и гугеноты. Хотя это было несколько разное насилие, потому что гугеноты в этом отношении походили на большевиков: они применяли насилие показательно. То есть могли расстрелять монахов, убить священника и повесить его у алтаря. Естественно, ограбив, вынеся и уничтожив весь церковный инвентарь. А католикам важно было показать, что эти люди, гугеноты, на самом деле нелюди, враги веры и слуги Антихриста. И обходиться с ними надо как с животными, раз они изменили роду человеческому. Поэтому такая жестокость: вспороть живот, выкинуть труп в сточную канаву, закопать там, где скотомогильник. Причем кто это делал? Часто – уличные мальчишки. Детское насилие всегда особенно жестоко, дети с особым упоением любят играть во взрослые игры. Однако рьяные католики говорили, что дети – невинные создания, орудие Господа. Так что есть разница между «гугенотским» и «католическим» террором.

– Но потом они все-таки примирились…

– Это была вынужденная толерантность. Сейчас считается, что толерантность – это очень хорошо, но в XVI и начале XVII века слово «толерантность» имело другое значение. Это зло, явное зло. Но зло, с которым временно, чтобы избежать чего-то еще более страшного, приходится мириться. Maison de tolerance, «дом терпимости» – это плохо, а между тем, если его закрыть, выйдет еще хуже. То есть толерантность в то время понималась как меньшее зло.

Портрет Генриха IV. Худ. Ф. Пурбус-мл. Начало XVII века

«Париж стоит мессы»

– В чем заключалась привлекательность кальвинизма? Вы сказали, что Генрих Наваррский под дулом пистолета перешел в католичество, но затем вернулся к кальвинизму.

– Он был рожден в католической вере, потом перешел в кальвинизм в нежном возрасте, потом – в 1572-м – опять в католичество, затем бежал на юг, где отрекся от этого и вновь стал гугенотом, вернувшись в лоно кальвинизма. И наконец, став королем, какое-то время колебался, но потом вновь перешел в католицизм. Окончательно это произошло в 1593-м, почти через четыре года после того, как он стал королем. Понадобилось время, чтобы успокоить гугенотов, завоевать доверие значительной части католиков и, главное, убедить римского папу простить Генриха.

– Ему приписывают фразу «Париж стоит мессы», то есть ради власти имеет смысл поменять веру…

– Но это не значит, что он менял веру как перчатки. У него были сомнения, какие-то внутренние метания. В конце концов, именно благодаря то ли его политическому искусству, то ли его беспринципности Франция покончила с Религиозными войнами. Но я бы не торопился считать Генриха IV человеком беспринципным и к религии равнодушным. У него был некий внутренний стержень, позволявший ему идти на компромиссы, не теряя уверенности в себе. Кальвинизм все же наложил на него отпечаток. Это ведь религия избранности. Спастись уготовано немногим, лишь избранным, но Божий знак может указать на твою избранность. А разве не было таким знаком то, что, несмотря на наличие у Генриха II Валуа четырех здоровых сыновей, трое из которых стали королями, трон все-таки достался ему, Генриху Бурбону? Однако он понял, что никогда не сможет подчинить себе страну, не став католиком. А зачем Господь его сделал избранным? Чтобы он потерял королевство? Нет. Поэтому надо принять католическую веру, веру большинства.

– Интересный феномен: через 17 лет после Варфоломеевской ночи гугенот Генрих Наваррский становится королем Франции…

– Других кандидатов просто не осталось, а закон о престолонаследии – фундаментальный закон королевства, его не может изменить даже король. Кардинал де Бурбон был еще ближе к трону, но ему было уже 70 лет, он был кардиналом, и детей от него вряд ли можно было ожидать. К тому же он находился в плену у роялистов. Год члены Католической лиги считали его королем Карлом Х, но он умер, не оставив наследников, и Генрих Бурбон, король Наварры, остался единственным кандидатом. Правда, у него был двоюродный брат принц Конде, но он был еще большим гугенотом. Предлагали также, вопреки закону, передать корону по женской линии – Изабелле, внучке Генриха II и дочери испанского короля. Всем было ясно, что в таком случае править будет Филипп II. Рьяные лигёры говорили, что «лучше испанец на троне, чем еретик», однако таких было немного. Кандидатура, прекрасная с точки зрения чистоты веры, была абсолютно неприемлема для тех, кто не хотел превращения Франции в испанскую провинцию. А таких было большинство…

Регистрация Нантского эдикта парламентом Парижа. Гравюра XVI века

– То есть можно сказать, что, выбирая между королем-гугенотом и королем-испанцем, французы сделали выбор в пользу пусть и вероотступника, но все-таки национального лидера?

– Все началось еще при Екатерине Медичи. Когда она стала регентшей, ее знаменитый канцлер Мишель де л’Опиталь произнес речь, в которой говорил: забудьте обидные слова «папист», «гугенот», помните, что мы все – дети короля, мы все – добрые французы, вот что самое главное. Но тогда страна еще не была готова, и Январский эдикт 1562 года встретили в штыки все – и католики, и протестанты. Французам пришлось много выстрадать, чтобы принять эту идею.

– А можно ли высчитать, каково было соотношение католиков и гугенотов во Франции на момент Варфоломеевской ночи?

– В период максимального размаха движения (это начало 1560-х годов, когда многие переходили в протестантизм, думая, что за ним будущее) до 20% населения Франции были гугенотами. Потом, конечно, меньше – процентов 10, но это было значимое меньшинство. Эти 10% были: а) богаты, б) образованны и в) хорошо владели оружием. Гугенотское меньшинство в стране останется на протяжении XVII и XVIII веков. Его будут всячески ограничивать, будет отмена Нантского эдикта при Людовике XIV, но тем не менее все равно порядка 2 млн гугенотов доживут до Французской революции, в ходе которой они будут уравнены в правах с остальными гражданами.

«С тем злодеем не знаться»

О событиях Варфоломеевской ночи Иван Грозный узнал от прибывшего в Москву летом 1573-го австрийца Магнуса Паули – посла императора Священной Римской империи Максимилиана II. Посол сообщил русскому царю о «кручинах», которыми был охвачен его господин по поводу того, что «король [французский король Карл IX. – «Историк»] нафарского, зятя своего [Генриха Наваррского. – «Историк»], изымал и посадил в тюрьму, а людей его, всех бояр и дворян и всяких людей и з женами и з детьми тое же ночи побил и до одинова, а сказал – побил их для веры, что они не его веры… всего в то время побил всякого человека и со младенцы до ста тысяч». Паули передал слова Максимилиана II: «Всем крестьянским государем пригоже о том болезновати и кручинитися, а с тем злодеем со францовским не знатца, кроме над ним мстить: то, чего ни в которых землях не бывало, что он учинил». В ответ на это не отличавшийся особым гуманизмом Иван Грозный попросил передать императору свое негативное мнение «о кроворазлитии, что учинилось у францовского короля в его королевстве».

Все началось с убийства адмирала Гаспара де Колиньи – военного лидера гугенотов, имевшего большое влияние на короля Карла IX

Что почитать?

Варфоломеевская ночь: событие и споры. М., 2001

Эрланже Ф. Резня в ночь на святого Варфоломея. СПб., 2002

Шишкин В.В. Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI–XVII веках. СПб., 2004

Лента времени

Январь 1562 года

Издание Сен-Жерменского (Январского) эдикта, по которому гугеноты могли исповедовать свою веру за городскими стенами или в частных домах.

1562–1563 годы

Первая религиозная война во Франции, закончившаяся Амбуазским миром, подтвердившим положения Сен-Жерменского эдикта.

1567–1568 годы

Вторая религиозная война.

8 августа 1570 года

Сен-Жерменский мирный договор между католиками и гугенотами, завершивший Третью религиозную войну.

18 августа 1572 года

Свадьба Генриха Наваррского и сестры французского короля Карла IX Маргариты Валуа.

22 августа 1572 года

Неудавшееся покушение на лидера гугенотов адмирала Гаспара де Колиньи.

24 августа 1572 года

Массовые убийства гугенотов в Париже, а затем и во всей Франции.

1572–1580 годы

Четвертая, Пятая, Шестая, Седьмая религиозные войны.

1584–1589 годы

«Война трех Генрихов»: короля Франции Генриха III Валуа, вождя Католической лиги Генриха де Гиза и лидера гугенотов Генриха Наваррского.

1589 год

Генрих Наваррский становится королем Франции под именем Генриха IV.

1593 год

Генрих IV переходит в католичество.

1594 год

Генрих IV входит в Париж.

1598 год

Издание Нантского эдикта, установившего равноправие гугенотов и католиков (отменен в 1685 году).

Фото: НАТАЛЬЯ ЛЬВОВА, LEGION-MEDIA