Царь и гетман

В ходе Северной войны Петр I столкнулся не только со шведской армией, но и с изменой бывшего друга – гетмана Украины Ивана Мазепы. Имя последнего стало нарицательным, а сам он – образчиком предательства и клятвопреступления

Петр с Мазепой подружились в Азовском походе 1696 года, где они ночевали в одном шатре. В 1700 году Мазепа стал вторым кавалером только что учрежденного ордена Андрея Первозванного – высшей награды России. Девять лет спустя Петр приказал отлить для него другой орден – в пять килограмм весом: на нем был изображен Иуда, повесившийся на осине. Царь хотел заставить гетмана постоянно носить эту «награду» на шее. Но месть не удалась: Мазепа успел бежать к своему союзнику Карлу XII.

В ноябре 1708 года по приказу разгневанного Петра уже бывшего гетмана предали анафеме – церковному проклятию. В городке Глухов, где это случилось, в тот же день за неимением самого Мазепы подвергли казни его соломенное чучело: «Все попирали оное ногами, и палач тащил чучелу на веревке по улицам и площадям городским до места казни, где и повесил». Анафема грозила изменнику адскими муками, но вряд ли это сильно пугало старого гетмана, который и так прожил бóльшую часть своей почти 70-летней жизни в аду интриг и подозрений.

Ученик иезуитов

Иван Мазепа родился в 1639 году в дворянской семье – за сто лет до этого польский король даровал его прадеду-казаку за храбрость в бою шляхетское звание и хутор, ставший родовым селом Мазепинцы. Его отец Степан Мазепа-Колединский воевал вместе с Богданом Хмельницким за свободу Украины, но в дальнейшем с его преемником Иваном Выговским перебежал к полякам и получил от них почетную должность «подчашего», то есть виночерпия. Для казачьей верхушки – старшины – это было обычным делом. Да и сами гетманы вели себя так же: пообещав устами Хмельницкого «стояти заодно» с Россией, они не раз нарушали это обещание, когда другие соседи угрожали им войной или сулили всяческие выгоды. Гетманам и их приближенным было к чему стремиться – из простых командиров казачьего войска они давно превратились в богатейших владельцев земель, имений и даже городов.

Поначалу Иван Мазепа в этот круг не входил: его семья была уважаемой, но небогатой. Его мать Марина Мокиевская после смерти мужа постриглась в монахини и стала игуменьей монастыря в Киеве. Сам Степан Михайлович, ценивший образованность, отправил единственного сына в знаменитую Киево-Могилянскую академию, а потом, хоть они и были православными, – в иезуитский коллегиум в Варшаве, где Иван получил блестящее образование. Среди множества прочитанных им книг самым любимым сочинением стал «Государь» Никколо Макиавелли. Позже Мазепа объездил всю Европу, собрал богатейшую личную библиотеку и мог похвастаться знанием восьми языков – от латыни до татарского…

Польский король Ян Казимир включил Ивана по просьбе его отца в число «покоевых» шляхтичей, охранявших дворец. У юноши сразу не сложились отношения с коллегами-поляками, которые издевались над «еретиком» и «украинским холопом». Уже тогда Мазепа предпочитал бороться с врагами не оружием, а доносами: одного из обидчиков Яна Пассека он обвинил в краже дворцового имущества, что, правда, не подтвердилось. Встретив после этого Ивана, Пассек влепил ему пощечину, тому пришлось обнажить шпагу… А поскольку во дворце это было строго запрещено, Мазепу прогнали со службы.

Он отправился в имение матери на Волыни, где с ним случилась новая неприятная история. По версии, которую изложил в мемуарах мстительный Пассек, юный красавчик завязал роман с женой местного помещика Фальбовского. Застигнув любовников врасплох, шляхтич будто бы велел привязать Мазепу голым к дикой лошади и пустить в степь. Этот случай вошел позже в «Историю Карла XII» Вольтера, который писал: «Лошадь была с Украины и убежала туда, притащив с собой Мазепу, полумертвого от усталости и голода. Его приютили местные крестьяне; он долго жил среди них и отличился в нескольких набегах на татар».

На самом деле Мазепа в 1663 году присоединился к польскому войску, предпринявшему поход на Украину, но по дороге свернул в отцовское имение и жил там до смерти старого Степана. Став владельцем Мазепинец, он вскоре женился на полковничьей вдове Ганне Фридрикевич – немолодой и некрасивой, зато имевшей влиятельных родичей, благодаря которым Мазепа попал в круг правобережного гетмана Петра Дорошенко и стал генеральным писарем.

Но карьера его оборвалась довольно быстро: отправившись с гетманским письмом в Крым, он был схвачен запорожцами. Степные рыцари, знавшие о намерениях Дорошенко вступить в союз с турками, уже собирались рубить пленнику голову, но он вымолил у них пощаду. Даром убеждения Мазепа владел превосходно. Казаки привели его к гетману «русской» Левобережной Украины Ивану Самойловичу, которому он тут же выдал все важные секреты, чем заслужил полное доверие. Сперва бывший пленник стал воспитателем гетманских детей, а позже занял пост генерального есаула. Чуть не каждый год по поручению гетмана он приезжал в Москву, где правили тогда царевна Софья и ее фаворит Василий Голицын. Последнему Мазепа возил щедрые подарки, а когда тот провалил поход против Крымского ханства, предложил ему свалить всю вину на Самойловича. В итоге старого гетмана сослали в Сибирь, а пронырливый Иван Степанович Мазепа в 1687 году занял его место.

Орден Иуды, изготовленный в единственном экземпляре для Ивана Мазепы. 1709 год

Гетман Левобережной Украины Иван Самойлович

Любовь и кровь

Вскоре Софья и ее любимец были свергнуты молодым царем Петром, и Мазепа тут же поспешил в Москву с доносом на прежнего благодетеля. Он жаловался, что Голицын стребовал с него за избрание гетманом 11 тыс. рублей и трех турецких скакунов. Познакомившись с Петром, умудренный опытом Мазепа (он был старше царя на 33 года) стал его главным советником по украинским и польским делам. Заодно он давал государю – письменно и устно – наставления в вопросах политики в духе любимого им Макиавелли. После Азовских походов Петр, не знавший меры ни в дружбе, ни во вражде, осыпал Мазепу наградами: кроме ордена Андрея Первозванного тот получил украшенную алмазами шпагу и другие ценные подарки.

В 1704 году, когда польский король был низложен шведами, Мазепа занял Правобережье и стал первым после Хмельницкого гетманом «обеих сторон Днепра». Умножая не только власть, но и богатство, он оказался владельцем нескольких десятков деревень и сделался первым богачом Гетманщины. Рачительный гетман сумел наладить сбор податей и таможенных налогов, а заодно увеличил поборы с крестьян. Вырученные деньги он щедро тратил на строительство храмов: перестроил Киево-Печерскую лавру и Софийский собор в Киеве, возвел до 30 церквей в разных городах и селах. Выросли и новые корпуса Киево-Могилянской академии, а еще – трехэтажный каменный дворец Мазепы в окрестностях Батурина. С российской властью гетман доходами не делился: когда в Москве поднимался этот вопрос, он спешил туда с дорогими подарками. То же Мазепа делал, когда к царскому двору поступал очередной донос на него. В результате безоглядно доверявший ему Петр выдавал доносчика «головою» гетману, и тот по-тихому расправлялся с ним.

Эту идиллию нарушила, как ни странно, любовь, о которой повествует поэма Александра Пушкина «Полтава». В том же 1704 году овдовевший 65-летний Мазепа воспылал страстью к 16-летней Матрене, дочери своего давнего соратника Василия Кочубея, – Пушкин в своей поэме более поэтично назвал ее Марией. Девушка тоже не на шутку увлеклась пожилым ловеласом:

Порой и старца строгий вид,

Рубцы чела, власы седые

В воображенье красоты

Влагают страстные мечты.

Мазепа и в этом возрасте был хорош собой. Шведский историк Георг Нордберг несколько лет спустя описывал его так: «Мазепа среднего роста, худощавый, ему около 70 лет, глаза быстрые и ясные, сберегли жизненный огонь; носит усы на польский манер. Разговаривает рассудительно». Ему вторил французский дипломат Жан Балюз: «Иван Мазепа симпатичный, стройный. Взгляд у него суровый, глаза блестящие, руки тонкие и белые, как у женщины, хотя тело у него крепче, чем у немецкого рейтара, и наездник он отличный». Красноречием гетман также не уступал молодым и засыпал возлюбленную письмами: «Мое сердце, мой розовый цветочек! Сердце оттого болит, что недалеко от меня уезжаешь, а я не могу глаз твоих и личика беленького видеть. Через это письмецо кланяюсь и всю тебя целую любезно».

Мазепа был крестным отцом Матрены, что делало их брак невозможным, но он все-таки посватался к ней. Кочубей и его жена негодовали, обвиняя гетмана в том, что он околдовал их дочь. Юная Мотря и правда словно обезумела: «лаяла» близких, плакала, била посуду, а потом сбежала среди ночи к возлюбленному. Убоявшись скандала, тот скрепя сердце отослал ее обратно к родителям, которые вскоре выдали ее замуж. Ходили слухи, что невеста все же оказалась «порушенной», но деньги «богатого и славного» Кочубея могли заставить жениха закрыть глаза на этот недостаток.

Кочубей, занимавший должность генерального судьи Войска Запорожского, не простил позора и отправил в Петербург донос на гетмана, а следом и второй, обвиняя его в измене. Петр снова счел наветы ложными и поручил разбирать их приятелям Мазепы – канцлеру Гавриилу Головкину и его заму Петру Шафирову. Под влиянием щедрых подарков те обвинили Кочубея в клевете и выдали его гетману вместе с другим доносчиком – полтавским полковником Иваном Искрой. В ставке Мазепы их жестоко пытали (говорят, выясняя судьбу спрятанных Кочубеем сокровищ), а в июле 1708 года обезглавили.

Генеральный судья Войска Запорожского Василий Кочубей

Удар в спину

Кочубей и Искра не смогли доказать своих подозрений, но они были правы. Мазепа задумал измену еще в 1705 году. При посредничестве опытной интриганки Анны Дольской (тоже зачисленной молвой в его любовницы) и львовского иезуита Яна Зеленского гетман завязал переписку с поставленным шведами польским королем Станиславом Лещинским. Через него он приглашал короля Швеции Карла XII на Гетманщину, где его будто бы ждала всеобщая поддержка. После занятия этой области Мазепа предлагал превратить ее в «самостоятельное владение», подчиненное польскому королю, но во главе с ним как полновластным правителем. Есть версия, что пани Дольская хитро подогрела подозрительность Мазепы, внушив ему, что его давний недоброжелатель Александр Меншиков хочет сам стать гетманом, а его отправить в ссылку.

В 1706 году, ознаменовавшемся политическими неудачами России, Мазепа решил, что пора действовать. Он вовлек в заговор генерального писаря Филиппа Орлика, но и его убеждал, что «будет оставаться верен царскому величеству», пока не увидит, «с какой силой Станислав к границам украинским придет». В сентябре следующего года Лещинский в письме Мазепе объявил, что шведский король готовится к походу на Украину. В ответном письме обрадованный гетман пообещал Карлу провиант для солдат, сено для коней, а заодно вооруженную поддержку в 50 тыс. человек – не только запорожцев, чей атаман Кость Гордиенко был вовлечен в заговор, но и донских казаков и даже воинов калмыцкого хана Аюки. Летом 1708-го шведская армия перешла Днепр. Вскоре Петр потребовал от гетмана присоединиться к русским войскам под Стародубом. Мазепа до последнего тянул, ссылаясь на старость и болезни, но в октябре узнал, что Меншиков решил лично проверить состояние его здоровья, и поспешно бежал к Карлу. Он приказал всем казакам уходить вместе с ним, но из двадцати тысяч послушались только две.

Мазепа повел шведов к своей хорошо укрепленной столице городу Батурину, где их ждали провизия, сено и большие запасы пороха. Но Петр действовал быстрее: по его приказу Меншиков с войском подступил к городу и взял его без особых хлопот (нашелся местный житель, показавший потайной ход в крепость). После короткого боя восьмитысячный гарнизон сердюков (гетманской гвардии) был целиком вырезан, а крепость сгорела вместе с укрывшимися там жителями. Не теряя времени, Меншиков двинулся на Запорожскую Сечь, которую тоже разорил, пустив вниз по Днепру плоты с повешенными казаками.

Приехав в ставку Карла, Мазепа быстро понял, что молодой шведский король не собирается выполнять обещания (тем более данные устно) и видит в Гетманщине лишь источник бесплатных ресурсов. С началом небывало суровой зимы шведы стали силой отбирать у населения провизию и сено для лошадей, что вызвало настоящую партизанскую войну. Королю пришлось штурмом брать украинские города, убивая всех сопротивляющихся. В результате число сторонников Мазепы непрерывно таяло: многие переходили к новому гетману Ивану Скоропадскому, назначенному русскими властями. В утешение Карл заключил весной 1709 года договор с бывшим гетманом о назначении его «законным князем Украины». Пока же сама Украина «временно» передавалась в полное распоряжение шведов. Впрочем, Карл не слишком доверял своему союзнику и даже не позволил его казакам участвовать в Полтавской битве. Вдруг ударят в спину?

Полтавская битва. Раскрашенная гравюра XIX века

Карл XII и Иван Мазепа после Полтавской битвы. Худ. Г. О. Седерстрём. 1879 год

Изменник или борец с царизмом?

По иронии судьбы именно Мазепа убедил Карла вступить в сражение под Полтавой, соврав, что к нему на помощь идут 30 тыс. калмыков. Во время битвы 27 июня 1709 года он находился в лагере, но с приближением русских сумел ускользнуть оттуда, избежав участи большинства своих соратников, которых ждали казнь или Сибирь. Отыскав отступающих шведов с их раненым королем, которого везли в карете, Мазепа проводил их к переправе через Днестр. 29 июня они с Карлом сумели перебраться на другой берег, едва спасшись от преследователей, и вскоре укрылись в Бендерах у турецкого паши. Хитрому гетману удалось прихватить с собой немало золота, на которое кормились и он со свитой, и Карл с уцелевшими шведами. Но их положение в корне различалось: Карл был королем, хоть и потерпевшим поражение, а Мазепа – беглым изменником, за голову которого Петр предлагал паше 300 тыс. золотых. За такую громадную сумму его вполне могли выдать, и Мазепа хорошо представлял, что сделает с ним разгневанный царь.

Тяготы бегства и боязнь за свою жизнь подорвали прежде крепкое здоровье бывшего гетмана. Он угасал в убогой мазанке на окраине Бендер в компании писаря Орлика и своего племянника Андрея Войнаровского (после его смерти эти двое еще долго продолжали плести заговоры против российской власти). 21 сентября, узнав от врача, что конец близок, Карл зашел к своему союзнику проститься, а после его ухода разразился страшный ливень, среди которого Мазепа и скончался. Суеверные казаки крестились, уверенные, что дьявол явился за душой грешника. Им было за что ругать Мазепу, который навлек на их родину двойное разорение – русское и шведское. В России предателя исправно проклинали в церквях, а сам Петр с ненавистью вспоминал о нем до конца жизни. При этом царь еще в 1710 году издал манифест, где под страхом казни запретил попрекать «малороссийский народ» изменой Мазепы.

Впрочем, на протяжении веков находились и те, кто видел в Мазепе героя. Так, русские революционеры считали его борцом с царизмом, а Кондратий Рылеев посвятил ему одну из своих дум. В свою очередь, украинские националисты, упрекая Мазепу за нерешительность и интриганство, все же подняли его на щит как основателя (пусть и неудачливого) самостоятельной Украинской державы. После провозглашения независимости Украины портрет гетмана появился на ее банкнотах и марках, ему стали воздвигать памятники и переименовывать в его честь улицы и школы. Президент Виктор Ющенко потребовал от Русской православной церкви отменить анафему в адрес Мазепы. Однако в ответ ему напомнили, что гетман не был, как утверждалось, жертвой политической борьбы – он нарушил данную на Евангелии присягу на верность царю, а также позволил приведенным им шведам осквернять православные храмы.

Если Иван Мазепа и был патриотом чего-нибудь – то не Украины и не России, а лишь себя и своих интересов. Главной его целью было укрепление собственной власти – если удастся, как князя независимой Украинской державы, а если нет, то как наместника русской, польской или любой другой короны. Хитрый политик всю жизнь строил союзы и заключал сделки, но в итоге перехитрил самого себя, оказавшись ненужным не только прежним покровителям, но и собственному народу.

Аверс банкноты номиналом 10 гривен с портретом Ивана Мазепы. 2011 год

Под шатким бунчуком

После восстания Богдана Хмельницкого в 1648 году на берегах Днепра образовалась полунезависимая держава, носившая название Войска Запорожского, а также Гетманщины (слово «Украина», или «окраина», применялось к ней редко и только в географическом смысле). Ею управляли гетманы запорожских казаков, прежде служившие Речи Посполитой. После смерти Хмельницкого Гетманщина распалась на две части – Правобережную, вновь оказавшуюся под властью поляков, и Левобережную, где правили гетманы, приносившие присягу на верность русскому царю. Высшая административная, военная, судебная и финансовая власть в Гетманщине сосредотачивалась в руках гетмана и генеральной старшины. Гетманские владения охватывали примерно пятую часть нынешней Украины, а также соседние районы Белоруссии и России. Символами власти гетмана были булава и бунчук (древко с привязанным конским хвостом), столицами – небольшие городки Чигирин, Гадяч, Батурин, Глухов. Гетманам приходилось постоянно опасаться не только соседних держав, но и собственных подданных, часто поднимавших восстания. Когда позиции России в регионе укрепились, она урезала автономию Гетманщины, а в 1764 году эта территория вошла в состав империи, позднее образовав Черниговскую и Полтавскую губернии.

Страшная месть

До сего дня гетман Иван Мазепа остается одним из трех – наряду с Григорием Отрепьевым и царевичем Алексеем Петровичем – наиболее известных лиц, преданных анафеме Русской православной церковью по политическим мотивам. До конца ХIХ века раз в год, в праздник Торжества Православия, этих троих проклинали во всех храмах России, упоминая по именам. Греческое слово «анафема» означает «отлучение», однако ее не следует путать с отлучением, которое запрещает подвергнутому ему человеку посещать церковь и принимать церковные таинства. Анафема лишает своих жертв любого общения с христианами, делая их изгоями. За многие столетия ей подвергались как отдельные лица, так и целые категории «врагов веры», например старообрядцы в 1667 году. В России, где церковь традиционно связана с государством, анафеме предавали не только вероотступников, но и врагов власти. Среди последних были Степан Разин (1671), Емельян Пугачев (1775) и даже Наполеон Бонапарт (1812). Последним анафеме в 1997 году был подвергнут раскольник Филарет (Денисенко), объявивший себя патриархом Украинской церкви. Вопреки легенде, Лев Толстой не был предан анафеме – Святейший синод лишь констатировал его «отпадение» от церкви.

Что почитать?

Артамонов В.А., Кочегаров К.А., Курукин И.В. Вторжение шведской армии на Гетманщину в 1708 г. СПб., 2008

Ставицкий А.В. Мифы Украины: Мазепа. Севастополь, 2012

Если Иван Мазепа и был патриотом чего-нибудь – то не Украины и не России, а лишь себя и своих интересов. Главной его целью было укрепление собственной власти

Фото: LEGION-MEDIA