Эхо мировой войны

О главных геополитических итогах и уроках Второй мировой в интервью «Историку» размышляет научный руководитель Института всеобщей истории РАН, доктор исторических наук, академик РАН Александр Чубарьян

Это была самая страшная бойня в истории человечества. Возможно, именно поэтому даже спустя 75 лет после ее окончания стремление понять, каковы были истоки этой войны и каковы ее долгосрочные последствия, имеет огромное значение. Тем более что именно тогда, после Второй мировой, были заложены основы существующего миропорядка, разрушение которого «до основанья, а затем», как показывают события последних десятилетий, вполне способно вновь ввергнуть планету в кровавый хаос. 

Истоки биполярного мира 

– В чем состоят главные геополитические итоги Второй мировой войны? 

– Главный итог войны – это, конечно, разгром нацизма. Это был самый опасный вызов, с которым человечество столкнулось в XX веке. С 1920-х годов в своих программных документах национал-социалисты не просто ставили перед собой цель достичь военно-политического превосходства Германии – впервые в истории речь шла об уничтожении этнических групп, целых народов (евреев, славян, цыган). И эти программные установки реализовывались нацистами со всей беспощадностью на протяжении всей Второй мировой. Отсюда – столь ожесточенный характер войны, отсюда же – ее чудовищные жертвы. Так что прежде всего итог состоял в том, что это зло было уничтожено. 

– При этом война привела к новому соотношению сил на мировой арене. 

– Совершенно верно. И в первую очередь это было связано с изменившимся статусом СССР. Если в довоенный период Советский Союз был страной, над которой нависала постоянная угроза, страной, с которой мало кто считался и которая находилась в состоянии «осажденной крепости», то теперь положение коренным образом изменилось. 

СССР оказался не просто в числе победителей – он был главным фактором победы в этой войне, причем это никем не оспаривалось. Он вышел из войны с многократно возросшей мощью, влияние Советского Союза распространялось далеко за его пределы – на многие страны Восточной и Центральной Европы. Впервые за советский период истории в этом регионе базировалась Красная армия. Возможность контроля над Восточной Европой, а затем победа революции в Китае и образование дружественной социалистической КНР, а также общее ослабление позиций колониальных держав на Востоке – все это, безусловно, создавало для Москвы уникальную ситуацию. 

В результате послевоенный Советский Союз выступал как один из главных игроков на международной арене. Это возрастание роли СССР было несомненным итогом Второй мировой. Но еще один итог войны состоял в возросшей силе Соединенных Штатов. И в военном смысле, и, разумеется, в экономическом и политическом. 

– И это на фоне явного ослабления позиций европейских держав – Великобритании, Франции и Германии… 

– Британская империя уже трещала по швам. Франция только что была освобождена союзниками после долгой нацистской оккупации и во всем зависела от их доброй воли. Германия по итогам войны потерпела сокрушительное поражение и была расчленена на оккупационные зоны. Это что касается ситуации в Европе. Но война оказала очень большое влияние и на положение дел в Азии. Разгром японского милитаризма и нацистской Германии подкосил колониальное устройство мира. Во время войны колонии стали активными участницами антигитлеровской коалиции, и это создало мощный стимул для их национально-освободительной борьбы, для движения за независимость и фактически предопределило скорый крах колониализма. 

В годы войны Иосиф Сталин не просто вошел в клуб мировых лидеров, но и с полным основанием возглавил его. На фото: лидеры «Большой тройки» на банкете по случаю 69-го дня рождения Уинстона Черчилля во время Тегеранской конференции. 30 ноября 1943 года

Ну и еще один фактор, то, что дало о себе знать на завершающем этапе войны, – это появление атомного оружия. Оно сформировало совершенно новую международную ситуацию, повлияло на политическое, экономическое и идейное размежевание, вскоре наметившееся как в Европе, так и в послевоенном мире в целом. 

Повторение пройденного 

– Были ли удовлетворены лидеры антигитлеровской коалиции – советские и западные – итогами войны? 

– Я бы этот вопрос разделил на две части. Первое: главная цель, которая их сплотила, – разгром нацизма, представлявшего опасность для всех, – ими была достигнута. И прежде всего благодаря тому, что в годы войны лидеры антигитлеровской коалиции не занимались выяснением отношений (чей вклад больше был, чей меньше и т. д.), а объединили свои усилия в борьбе с общим врагом. При этом и президент США Франклин Рузвельт, и британский премьер Уинстон Черчилль безоговорочно признавали огромную роль Советского Союза в победе, что было зафиксировано в ходе всех конференций «Большой тройки». 

А второе: нужно понимать, что совместный разгром главного врага не устранил тех противоречий, которые существовали на протяжении нескольких предшествующих десятилетий, с момента революции 1917 года и образования Советского Союза. Именно в середине 1945-го эти противоречия снова встали на повестку дня. Речь идет прежде всего о ценностном противоречии – между идеями, которые шли из Москвы, идеями социализма и коммунизма, и идеями 

западного либерализма. И конечно, речь идет о противоречиях геополитических. Они никуда не делись: наоборот, после победы над нацизмом они начали проявляться с новой силой. 

– Как вы считаете, была ли возможность продолжить сотрудничество СССР и Запада или холодная война была неизбежна? 

– Противостояние наметилось вскоре после войны. Иосиф Сталин увидел за собой большую силу, ведь Советский Союз никогда ранее такой мощью не обладал. До войны Сталин ни с кем из мировых лидеров не встречался, а теперь он не только почувствовал себя человеком, способным на равных вести переговоры с Рузвельтом и Черчиллем, но время от времени ощущал, что его голос даже более весом, чем их. И вот летом 1945 года он попадает в Потсдам, где Рузвельта уже нет – вместо него приезжает какой-то неизвестный ему «профессор» из Вашингтона, причем довольно жесткий. Черчилль, с которым, как полагал Сталин, он может находить общий язык, проигрывает на выборах и покидает переговоры, его сменяет новый премьер Клемент Эттли. Думаю, все это повлияло на Сталина – и его общее недоверие к западным лидерам, которое и без того было немалым, резко возросло. 

Точно такие же настроения царили за океаном. В Вашингтоне хотели подкрепить свою экономическую и военную мощь политическим влиянием в мире. Там многие считали, что Рузвельт был слишком мягок по отношению к Москве, и поэтому всячески приветствовали «ястребиные» нотки в политике нового президента Гарри Трумэна. 

Я бы отметил вот еще что: сама война, а затем первенство в получении ядерного оружия резко усилили претензии со стороны Вашингтона. На место изоляционизма пришла идея мирового господства Соединенных Штатов. Их конкуренты в западном мире были ослаблены, и Вашингтону выпал шанс, упустить который он не хотел. 

Давайте не будем забывать, что Вторая мировая война породила, если хотите, привычку использования военной силы. Иллюзия, что с помощью военной силы можно не только побеждать в войне, но и решать возникшие проблемы в мирное время, лишь окрепла. Ядерный век начался с представления о том, что обладание особыми видами оружия позволяет добиться доминирования на международной арене. Это представление до сих пор определяет характер гонки вооружений в мире… 

Новые правила игры 

– Были ли у западных союзников планы развязывания войны против Советского Союза? И если да, почему они не осуществились? 

– Известно, что у англичан был такой план, его потом нашли в архивах, под названием «Немыслимое». Он заключался в том, чтобы использовать германские войска, которые сдались западным союзникам, против Советского Союза. Но этот план не встретил поддержки в Вашингтоне – прежде всего потому, что это был нереалистичный сценарий. На мой взгляд, он скорее подтолкнул бы к действиям тех, кто в Москве предлагал Сталину двинуться до Ла-Манша, чем позволил бы коллективному Западу добиться успеха на «восточном направлении». 

Однако в целом такого рода планы существовали, в первую очередь у военных. И особенно был велик соблазн реализовать их, применив атомное оружие. Тем не менее думаю, что конкретного, практического желания начать войну против нас на Западе не было. По крайней мере на уровне высшего политического руководства. Если даже какие-то сценарии прорабатывались, то после появления у нас атомного оружия пришлось о них забыть. 

– Почему, с вашей точки зрения, американцы не воспользовались ядерным оружием в тот период, когда оно было только у них? Почему они не применили его в отношении СССР? 

– Да, с 1945 по 1949 год у них была атомная бомба, а у нас не было. Но во-первых, холодная война не разразилась сразу – она надвигалась на мир постепенно. А во-вторых, на мой взгляд, самое главное, что их сдерживало, – это то, что в Европе стояла мощная, хорошо оснащенная, только что победившая гитлеровскую Германию наша армия. Если бы американцы сбросили бомбу на Советский Союз, я думаю, нашим войскам не составило бы большого труда в течение нескольких недель дойти до Ла-Манша. И тогда Европа была бы потеряна Штатами навсегда. При этом того количества бомб, которым они тогда располагали, явно не хватило бы для полного разгрома СССР. Так что ответ на ваш вопрос очень прост: они не пошли на такой шаг, потому что его цена была бы для них запредельно высока. 

Подготовка американской атомной бомбы «Толстяк», которая будет сброшена на Нагасаки 9 августа 1945 года

– В какой мере Сталин был готов дать «последний и решительный бой» мировому империализму? Насколько он был агрессивен в этот период? 

– Сталин отвергал какие-либо идеи, которые предусматривали возможную войну с недавними союзниками. По всей видимости, он все-таки рассчитывал на какое-то сотрудничество с ними. 

Жители польского города Лодзь приветствуют советских воинов-освободителей. Январь 1945 года

Противостояние развернулось в сфере идеологии. Я вообще убежден, что идеология сыграла очень большую роль в годы холодной войны – и в самом ее начале, и потом. Идея борьбы с империализмом вновь была взята на вооружение, но как главная идеологическая, а не военная цель. Нужно понимать, что все-таки на военную сферу эта идея не распространялась. Это касалось идеологии, стремления Москвы утвердиться в тех странах Восточной и Центральной Европы, которые она считала сферой своего влияния. Начинать же какую-то войну с империализмом – такой вопрос и с практической, и с военно-политической точки зрения не стоял на повестке дня. Я видел все документы: это было идеологическое противостояние, это было сдерживание друг друга, борьба за влияние, но не подготовка к военному противостоянию. 

Косвенным доказательством этого, кстати, является то, что холодная война, в отличие от нынешней ситуации, проходила по некоторым неписаным законам, в определенных рамках, за которые противоборствующие стороны не переступали. В итоге большой войны так и не случилось. Именно потому, что помимо ядерного сдерживания существовали определенные правила игры. Не будем забывать, что продолжалась гонка вооружений и что военные круги разрабатывали возможные планы действий в случае военного конфликта. 

Миф об «оккупации» 

– К концу войны в Европе, да и в мире в целом наблюдался серьезный подъем левого движения. С чем вы это связываете? 

– Тут два основных фактора: с одной стороны, с тем, что СССР – оплот коммунистической идеологии – стал лидером борьбы с гитлеровской Германией и добился полной победы, сыграв решающую роль в разгроме нацизма и на деле доказав миру свою моральную правоту, продемонстрировав возможности советского строя. С другой – с тем, что именно левые силы составили костяк европейского Сопротивления. При этом правые партии (скажем, во Франции, да и в других странах Центральной и Восточной Европы) очень сильно дискредитировали себя соглашениями с Адольфом Гитлером, политикой умиротворения агрессора или даже прямым коллаборационизмом. Все это привело к мощному левому повороту в Европе. Ярче всего он проявился во Франции и в Италии, но были и мощные левые силы в Восточной Европе, которые при помощи Советского Союза пришли к власти в целом ряде стран. 

– То есть советское влияние в Восточной Европе было обусловлено в первую очередь тем, что эти страны освободили наши войска? Или был для того еще и серьезный внутренний импульс? 

– Конечно, такой импульс был. И недооценивать этот фактор нельзя. К сожалению, сегодня в целом ряде восточноевропейских стран очень многие историки, даже вполне объективные, стоят на позиции, что «не было освобождения, потому что одна оккупация была заменена другой». Мне и методологически, и исторически такой подход представляется некорректным. С моей точки зрения, в 1945 году начался новый этап развития в Восточной Европе. Да, там возникли новые, просоветские режимы, но, если бы не СССР, если бы Красная армия не разгромила нацизм, эти страны вообще не имели бы ничего – ни новых режимов, ни старых. И это ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов! 

Что касается внутреннего положения, то, конечно, влияние СССР в этих странах было сильным. Фактически они приняли советскую модель развития. Но в каждой из них она имела свою специфику, а во главе их режимов стояли собственные, стопроцентно национальные кадры. И если сегодня там говорят, что «это была оккупация», то таким образом они ставят под сомнение вообще всю свою послевоенную историю, все, что эти страны делали в ООН, все, что совершали на международной арене в течение нескольких десятилетий. Та же Польша играла большую роль в мире. В конце концов, духовный лидер поляков кардинал Кароль Войтыла в разгар этой «оккупации» стал папой римским Иоанном Павлом II, возглавив весь католический мир. Это что – тоже одно из проявлений советской «оккупации»? 

Борьба за Восточную Европу 

– Советизация Восточной Европы и американизация Западной, знаменитый «план Маршалла» – в чем, на ваш взгляд, была принципиальная разница в подходах и была ли она? 

– Так называемый «план Маршалла» поставил Западную Европу в зависимость от Соединенных Штатов – это совершенно очевидно, в этом и был смысл данного плана. США делали многомиллиардные вложения в западноевропейскую экономику, но с условием, что эти страны приобретают «американский зонтик», который, собственно, до сих пор влияет на их настроения. 

Советская делегация (слева направо: маршал Иван Конев, глава МИД Вячеслав Молотов, председатель Совета министров Николай Булганин и министр обороны Георгий Жуков) в день подписания Варшавского договора. 14 мая 1955 года

Советский Союз, естественно, тоже оказал влияние на развитие экономики восточноевропейских стран, но не в таком большом объеме, чтобы подчинить себе всю эту экономику. Нам физически трудно было это сделать: после войны мы не располагали теми экономическими возможностями, которыми могли похвастаться Соединенные Штаты. 

Одним из итогов войны стал рост популярности левых сил, которые в годы оккупации возглавили борьбу с нацистским режимом в своих странах. На фото: участники Сопротивления маршируют по площади Согласия в Париже. Август 1944 года

Однако помимо экономики была еще и идеологическая составляющая советизации и американизации. Мы знаем, что с точки зрения идеологии и массовой культуры американцы сумели повлиять на весь послевоенный мир. Речь не только о Европе, но и о странах третьего мира, как это тогда называли. У СССР, безусловно, не было таких огромных возможностей. Советское влияние имело место преимущественно в плане укрепления общих ценностей и догматов марксизма-ленинизма как господствующей идеологии, однако мы не могли повлиять на повседневную жизнь людей. На менталитет, на привычки потребления, на вкусы. А американская массовая культура распространилась по всей планете. Не исключая, кстати, и Восточную Европу. 

– Как вы считаете, у Советского Союза был шанс удержать этот регион в сфере своего влияния? 

– Думаю, что обвал нашего влияния в Восточной Европе произошел от общего кризиса коммунизма. Это был не просто результат взаимоотношений СССР с этими странами, а результат кризиса системы, которая была и у нас, и у них. 

Ведь все-таки давайте признаем: к началу 1980-х годов мы оказались довольно ослабленной в экономическом смысле страной. Можно сейчас спорить, что это было – застой или не застой, но экономически мы были гораздо более слабыми, чем наш «вероятный противник». Разница в уровне жизни Запада и Советского Союза говорила сама за себя. Мы не могли вкладывать достаточно средств в страны Восточной Европы, а удерживать их в сфере своего влияния, не инвестируя в это, было довольно трудно. 

Кроме того, надо иметь в виду историческое прошлое этих стран. Они ведь очень быстро вернулись к той системе, которая существовала у них до войны. Многопартийность, рыночные отношения – все это сразу же восстановилось, когда рухнул соцлагерь. Может быть, если изменения в этом направлении начались бы раньше, не случилось бы такого обвала. Но это означает, что сохранить наше влияние в Восточной Европе мы могли, только изменив собственное внутреннее развитие. Советское руководство не было к этому готово. 

Впрочем, здесь действовали не только мы. Коммунистические партии, которые были во главе этих стран, проводили свою политику. Поэтому просто полагаться на то, что из Москвы что-то изменят и все пойдет по-другому, было достаточно сложно. 

Риски ревизии 

Генерал Джордж Маршалл – инициатор программы помощи США странам Европы, получившей название «план Маршалла»

– В самом начале вы сказали, что в 1945 году никто не оспаривал ведущую роль Советского Союза в общей победе. С чем, на ваш взгляд, связаны сегодняшние попытки пересмотреть этот подход? В чем причины такой ревизии? 

– Для меня как для историка это удивительно. Не то, что в небольших странах Европы хотят принизить нашу роль (у них свои обиды, которые ими, к сожалению, движут), а то, что этим занимаются в Соединенных Штатах. У нас же было с американцами длительное сотрудничество по вопросам истории Второй мировой войны. Мы совместно издавали книги: последняя из них вышла в 1995 году. И тогда даже не возникало вопроса о том, чтобы ставить под сомнение решающую роль Советского Союза в разгроме нацизма. Теперь же появилась какая-то странная идея замалчивания и даже ревизии роли СССР. Отчасти это результат общего наступления на Россию: в США давно уже превалирует стремление умалить значение нашей страны во всем, в том числе и что касается истории. Делается это совершенно некорректно и неприлично. 

Но еще в большей мере это, как мне кажется, связано с внутренним развитием ряда западных стран. Опросы относительно роли в победе над нацистской Германией, проведенные во многих государствах Европы и в Америке, показали, что там в общественном мнении доминирует представление, что главную роль сыграли американцы и англичане. Помимо общеполитической направленности, думаю, это результат элементарного незнания. Я очень часто выступаю в европейских университетах, почти во всех странах, и вижу, что молодое поколение просто не знает историю ХХ века. 

Поэтому я обратился к моим американским коллегам с призывом возобновить совместное обсуждение проблем Второй мировой войны. В следующем году мы проведем – впервые! – мировой конгресс учителей истории. И я хочу сделать там секцию по истории войны. Потому что это же удивительно – оспаривать вещи, которые невозможно оспорить! Хотя, с другой стороны, чему тут удивляться? Мир становится очень странным. Когда британский премьер-министр предлагает своим гражданам защитить памятник Черчиллю, а не сбрасывать его с постамента, когда начинают разрушать памятники Христофору Колумбу – все это свидетельствует о наличии какого-то нового вируса, поразившего историческую память. И что с этим делать, нам только предстоит решать. 

– В чем вы видите опасность пересмотра итогов Второй мировой войны? 

– Как историк я могу сказать лишь одно: это нарушает историческую правду и формирует у людей превратное представление, причем не только о прошлом, но и о нашей стране в целом. Потому что для нас война – это святое дело, а наша Победа – главное событие XX века. И попытки поставить это под сомнение ударяют и по нам сегодняшним. 

Ладно бы еще, если бы пересмотр существовавших представлений был связан с обнаружением новых документов, которые позволили бы иначе оценить вклад Советского Союза и других стран в победу во Второй мировой войне. Но ведь ничего этого нет, никаких новых документов, да и быть их не может. Это тот случай, когда история очень тесно переплетается с политикой. 

– Есть мнение, что те, кто переписывает историю Второй мировой войны, готовят почву для пересмотра ее политических итогов. Возможна ли эта связка в реальности, как вы считаете? 

– А что тут можно пересмотреть? Территориальные итоги? 

– Например. 

– Я в такой сценарий не верю. Как это сделать? Как их пересмотреть? Скажем, сейчас, как мы знаем, польские политики активно занялись переоценкой событий Второй мировой. Но даже они вряд ли смогут перевести эту риторику в область реального пересмотра территориальных итогов войны, ведь тогда им придется отдать немалую часть своей территории Германии. Они, видимо, забыли, что Сталин поставил свою подпись под решением о передаче Польше значительной территории Германии. Как и то, что поначалу Черчилль сомневался в необходимости это делать, однако Сталин настоял. Ведь если пересматривать, то все пересматривать. Но никто – даже немцы – не выдвигал и не выдвигает такой идеи. В том числе и в отношении Восточной Пруссии – нашей нынешней Калининградской области. Так что Польша вряд ли захочет так поставить вопрос. То же самое касается и других стран. Я как-то сказал моим литовским коллегам, которые осуждали пакт Молотова – Риббентропа: тогда Вильно отдайте полякам обратно. 

Собственно говоря, сегодня наиболее остро стоит только одна территориальная проблема – это Курилы, в отношении которых Япония то и дело пытается предъявить нам претензии. Но с моей точки зрения, японцы используют эту тему во внутриполитических целях. Полагаю, что никто в Японии всерьез не может рассматривать возможность вернуть себе эти территории. 

Территории, переданные Германией Польше по итогам Второй мировой войны

Это очень опасная, обоюдоострая вещь – пересмотр территориальных итогов Второй мировой. И я не думаю, что это грозит нам в каком-то даже самом отдаленном будущем. Тем более что современная Российская Федерация – достаточно сильная держава, способная постоять за свои интересы и территории.

Фото: LEGION – MEDIA, НАТАЛЬЯ ЛЬВОВА, РИА НОВОСТИ, AP/TASS, ХУДОЖНИК ЮРИЙ РЕУКА