Манеж размером с жизнь

Сто лет назад родился Юрий Никулин – удивительный артист, в судьбе которого цирк и кино переплелись в едином предназначении – дарить людям радость

Из первого в жизни циркового представления пятилетний Юра запомнил только слонов и… клоунов, вытаскивавших из цилиндра сосиски, колбасу, хлеб и даже целую курицу. Придя домой, он объявил, что непременно станет клоуном. Мама сшила ему костюм из ткани с желтыми и красными цветами, смастерила из гофрированной бумаги воротник, а из картона – колпак. И в таком виде будущий народный артист СССР отправился к соседям на костюмированный вечер. Кто-то из детей пел, кто-то танцевал, а он понимал, что должен смешить, и, вспомнив, как хохотали над падениями клоунов зрители, плюхнулся на пол. Смеха не последовало. Юра упал еще раз, больно ударился, но никто так и не засмеялся. «На другой день, – вспоминал потом Юрий Владимирович, – у меня болели спина, шея, руки, и я первый раз на собственном опыте понял – быть клоуном непросто».

Смех и слезы

Артистические гены Никулин получил по наследству сразу с обеих сторон. Мама в молодости довольно успешно подвизалась на провинциальных подмостках, где и познакомилась с будущим мужем, но учебе в театральном предпочла заботы о семье. А папа не только играл на сцене, но создал в городе Демидове Смоленской губернии, где тогда жили Никулины, передвижной театр революционного юмора «Теревьюм», для которого сочинял злободневные обозрения и сам же их ставил. Когда семья перебралась в Москву, Владимир Андреевич с удовольствием устраивал домашние спектакли. Первый выход Юры на сцену состоялся в масленичном обозрении «Блин», в финале которого артисты вместе со зрителями уплетали уже не бутафорские, а самые настоящие блины за праздничным столом.

Первая встреча с настоящим театром получилась драматичной. Неподалеку от дома Никулиных в старой церкви разместился «Театр рабочих ребят». Однажды у его стены сложили реквизит для какой-то постановки, в том числе большой «стог сена» – деревянный каркас, оклеенный мочалкой. Юра с друзьями решили, что эта рухлядь никому не нужна, и унесли «стог» во двор – играть в войну. Вечером к ним заявился… милиционер. Реквизит был возвращен театру, мальчишки отделались легким испугом и через пару дней пошли смотреть спектакль. Давали «Чапаева». Во время сцены гибели главного героя Юра безутешно плакал и успокоился только после того, как артист вышел на поклоны.

Когда сын пошел в школу, Владимир Андреевич стал вести там драмкружок. В одном из спектаклей Юра играл мальчишку, который помогал красным отбить деревню у белогвардейцев – отвлекал их внимание, показывая фокусы. Отец с сыном сами делали реквизит, долго репетировали. Самый эффектный трюк, как и положено, приберегли к финалу: мальчик, размахивая пустой корзинкой, объявлял: «Последний фокус!» – и неожиданно выхватывал из нее алый стяг, а на сцену гурьбой врывались красноармейцы. Зрители всегда долго аплодировали, а потом пытались выведать у Юры, как он это проделывает. Но тот строго хранил свои первые «профессиональные секреты».

О боях-пожарищах, о друзьях-товарищах

Надев военную форму в неполные восемнадцать, Юрий и предположить не мог, что снимет ее только через семь долгих лет, пройдя две войны. Стать танкистом, как мечталось, помешал высокий рост, и Никулин попал в артиллерию. Вспоминать о военных буднях Юрий Владимирович не любил, а если случалось, старался рассказать о чем-то веселом: «Смешное и трагическое – две сестры, сопровождающие нас по жизни. Вспоминая все веселое и все грустное, что было в эти трудные годы, – второго больше, но первое дольше сохраняется в памяти…» – признавался он в своей книге «Почти серьезно…».

Юрий Никулин. 1940 год

Домашний мальчик, в холодную погоду не выходивший из дома без пальто, возмужал быстро: утренний кросс, зарядка, умывание ледяной водой. И никакого тебе воспаления легких. В финскую кампанию 115-й зенитный артиллерийский полк прикрывал воздушные подступы к Ленинграду и в активных боевых действиях не участвовал, а в Великую Отечественную вступил в бой в ночь на 23 июня, когда немецкие юнкерсы совершили первый налет на город.

Всю войну Никулин прошел с Ленинградским фронтом. Когда кольцо блокады сжалось, немцы стали засыпать позиции советских войск листовками: «Двести пятьдесят тысяч уже погибло. Почему ты думаешь, что именно ты останешься в живых?» В бою было не так страшно, хотя Никулин служил командиром взвода разведки – от него и его товарищей зависела точность действий всего полка. Роковое «почему» особенно терзало душу юноши, которому только-только перевалило за двадцать, когда он, получив увольнительную, пробирался в город навестить родственников – к зиме 1943-го никого из них не осталось в живых.

А ему везло. Мама всегда говорила, что сын родился в рубашке. Блокада уже была прорвана, батарея выдвинулась из Пулкова на новые рубежи. Орудия заняли позиции, оставленные фашистами. Разведчики Никулина обустроились в полуразрушенном блиндаже. Спали крепко. Рано утром начался налет, и они едва успели выскочить из укрытия, как туда угодил снаряд. В другой раз Юрия позвал товарищ – хотел табаком поделиться, и, пока они скручивали самокрутки, там, где только что сидел сержант Никулин, разорвалась мина. А однажды машина, в которой его разведвзвод перевозил катушки с кабелем связи, на полной скорости въехала в деревню, еще занятую фашистами: кто-то в приказе перепутал названия населенных пунктов. Целыми вырвались просто чудом.

«Не могу сказать, что я отношусь к храбрым людям, – признавался Юрий Владимирович. – Нет, мне бывало страшно. <…> Ты слышишь орудийный выстрел, потом приближается звук летящего снаряда. В те секунды, пока он летит, ты про себя говоришь: "Ну вот, это все, это мой снаряд". Со временем это чувство притупляется. Уж слишком часты повторения». Поэтому в своих воспоминаниях он писал не столько о том, как под шквальным обстрелом корректировал огонь батареи, или искал в непролазной грязи обрыв линии связи, или помогал обессиленным людям тащить санки с умершими, сколько о счастливых фронтовых встречах, забавных случаях и концертах, которые он организовывал прямо на передовой.

Носом в опилки

Демобилизовавшись, Юрий Никулин пошел на штурм актерских вузов. Начал со ВГИКа, но возглавлявший комиссию кинорежиссер Сергей Юткевич его пыл охладил: «У вас не тот профиль, который нам нужен, идите лучше в театральный». Однако ни в ГИТИС, ни в Щепкинское училище Никулина не приняли. А тут и милиция забеспокоилась: мол, что же это вы, молодой человек, не работаете, не учитесь, на иждивенческой карточке сидите?! Участковый всерьез стал уговаривать Никулина идти в милицию – форма, усиленная карточка, жилье. Юрий Владимирович заколебался, и тут судьба подбросила ему объявление о наборе в студию клоунады при цирке на Цветном бульваре. Мама расстроилась, она мечтала видеть сына актером, а папа, наоборот, посчитал, что в клоунаде у сына будет больше простора для творчества. Когда много лет спустя, уже будучи известным артистом, Юрий Владимирович рассказал о своих злоключениях театральному режиссеру Юрию Завадскому, тот только улыбнулся: «И хорошо, что не приняли. Испортили бы человека, и он не нашел бы себя».

Первым выходом студийца Никулина на манеж стала подсадка в клоунаде «Шапки»: он изображал зрителя, у которого клоуны вырывали из рук кепку и на глазах изумленной публики превращали ее в лохмотья. Когда отчаяние «пострадавшего» достигало апогея, ему под хохот зала вручали головной убор целым и невредимым. Юрий все сыграл как надо, жена одного из клоунов после представления сказала ему, что вначале даже испугалась – у того ли человека муж отнял кепку. А вот первый самостоятельный номер «Натурщик и халтурщик» Никулин и его партнер Борис Романов сыграли всего один раз – ни педагогам, ни публике он не понравился.

То, чего не могла дать студия, Никулин получил из рук своего главного наставника – клоуна Карандаша, артиста цирка Михаила Николаевича Румянцева. С дипломом специалиста идти в ассистенты? Коллеги отговаривали его от этого шага: Михаил Николаевич был натурой властной и жесткой. «Носом в опилки надо, и почаще! Иначе клоуном не станешь!» – любил повторять Карандаш. Никулин рискнул и до конца дней был благодарен старшему коллеге за бесценный опыт.

Своего будущего партнера Михаила Шуйдина он, кстати, встретил именно у Карандаша. Мастер сам объединил учеников в пару, но тандем сложился не сразу. Никулин и Шуйдин долго притирались друг к другу. Вместе отвоевывали минимальную независимость: наставник требовал придумать псевдонимы, а они оттягивали изо всех сил, хотели выступать под собственными именами. А потом решили отправиться в самостоятельное плавание, и о клоунском дуэте Никулина и Шуйдина узнал весь мир. Их «Бревнышку» и «Насосу», «Лошадкам» и «Веселым рыболовам» рукоплескали во Франции и Уругвае, Японии и Великобритании, Австралии и США.

Цирк подарил Юрию Владимировичу и любовь всей жизни. Таня доставила на Цветной бульвар лошадь, которая нужна была Карандашу для одной из реприз, а потом помогала его ассистентам наладить контакт с животным. Юра пригласил девушку на премьеру этой репризы и на ее глазах, уже уходя с арены, попал лошади под копыта. Скорая. Больница Склифосовского. Сломанные ключицы. Сотрясение мозга. И чувство, пронесенное через всю последующую жизнь.

«Камера. Мотор. Начали!»

О кино Юра мечтал еще в студии клоунады. Когда на Цветной пришли набирать массовку для фильма о цирке, записался одним из первых. Задача была простой – изображать смеющихся зрителей. Но Никулин с ней не справился, и его отправили восвояси. Второй попыткой стала массовая сцена в картине «Русский вопрос», однако, когда фильм вышел на экраны, в бегущей толпе он себя так и не увидел. В фильме «Смелые люди» ему предложили крошечный эпизод, но в итоге его сыграл другой артист. Только с четвертого захода Никулин попал на экран. Известный сценарист Владимир Поляков выпускал ревю в цирке на Цветном параллельно с работой над картиной «Девушка с гитарой» и уговорил Юрия Владимировича попробоваться на роль горе-пиротехника, для которой никак не могли найти исполнителя.

Кадр из фильма «Когда деревья были большими». Режиссер Лев Кулиджанов. 1961 год

Режиссеру Александру Файнциммеру Никулин понравился, роль артисту – тоже. На репетициях все шло прекрасно, но при щелчке хлопушки актер впадал в столбняк. После четвертого испорченного дубля режиссер пошел на хитрость: сделал вид, что будет еще одна репетиция, молча подал знак осветителям и оператору, снял сцену и лишь потом дал хлопушку. Этот дубль и вошел в картину, которую Юрий Владимирович называл своим боевым крещением в кино.

Артиста стали узнавать, и не только на улицах. Режиссер Юрий Чулюкин, собираясь снимать картину о молодежи «Жизнь начинается», на роль непутевого Васи Клячкина пригласил Никулина. А тот так заразил всех своим весельем, что из психологической драмы получилась комедия, название сменили на «Неподдающиеся». Режиссеры охотно использовали комедийное дарование актера. Знаменитая троица Вицин – Никулин – Моргунов (они же Трус – Балбес – Бывалый) обеспечивала фильмам Леонида Гайдая огромную зрительскую любовь. Однажды на гастролях нашего цирка за рубежом на приеме в советском посольстве дипломаты предложили тост за короткометражку «Пес Барбос и необычный кросс»: они показывают ее партнерам по переговорам – и самые трудные вопросы решать становится легче.

Кадр из фильма «Они сражались за Родину». Режиссер Сергей Бондарчук. 1975 год

В «Бриллиантовой руке» Никулины снялись всем семейством: жена Татьяна сыграла экскурсовода, а сын Максим – мальчишку, которого толкает в воду герой Геша Козодоев. На съемках сын наконец понял, насколько сложна работа его отца: несколько раз Максим падал не так, как нужно было режиссеру, дубли шли в брак, и коротенький эпизод приходилось репетировать снова и снова.

Не исключено, что драматическая природа таланта Юрия Никулина так и осталась бы нераскрытой, если бы не фильм «Когда деревья были большими». Роль актеру очень нравилась, но он сомневался, сможет ли сыграть ее. Режиссер Лев Кулиджанов убеждал Юрия Владимировича, что у него все получится, главное, чтобы он не играл, а ощущал себя вот таким Кузьмой Иордановым. Самое удивительное, что на тот момент режиссер видел Никулина только на манеже, но разглядел в нем драматического героя. Всё решили пробы с актрисой, игравшей Наташу, девушку, за отца которой выдал себя Кузьма Кузьмич. Инна Гулая не думала, какой получится на экране, ее волновала только ее героиня – и, пораженный этой искренностью, Никулин дал согласие на съемки. На премьере на сцену выскочил какой-то потрепанный мужичок и со слезами на глазах твердил, что эта картина про него: он увидел, что можно жить иначе!

По словам самого Юрия Владимировича, роль Иорданова срезала с него бирку Балбеса. Каким лиричным и в то же время мужественным получился «дуэт» Никулина и пса по кличке Дейк в картине «Ко мне, Мухтар!» Семена Туманова. Какого трагизма достиг актер в небольшой роли монаха Патрикея в «Андрее Рублеве» Андрея Тарковского. Насколько пронзительным получился у него дедушка Лены в «Чучеле» Ролана Быкова. Но вершиной, пожалуй, можно считать Лопатина в «Двадцати днях без войны». Сниматься у Алексея Германа Никулин категорически отказывался, считая, что «не имеет ничего общего с этим удивительно точно выписанным образом». К тому же ему еще не приходилось играть в кино влюбленного человека. Уговаривали его и режиссер, и сам автор – Константин Симонов, уверенный в том, что актер-фронтовик не станет приукрашивать солдатскую жизнь.

Однажды, вскоре после выхода картины на экран, к Юрию Владимировичу подошел человек и заявил, что актер такого дарования не имеет права корчить из себя дурака на цирковой арене. Спорили они долго, Никулину так и не удалось его убедить. Под впечатлением от этого разговора Юрий Владимирович шел домой и думал о том, что хороших артистов на земле много, а вот настоящих клоунов наберется не более пятисот. И от чести быть одним из них он не откажется ни за что на свете…

Памятник Юрию Никулину на Новодевичьем кладбище. Скульптор А.И. Рукавишников

Что почитать?

Никулин Ю.В. Почти серьезно… М., 2006

Пожарская И.В. Юрий Никулин. М., 2010 (серия «ЖЗЛ»)

Фото: РИА НОВОСТИ, ©КИНОСТУДИЯ ИМЕНИ М. ГОРЬКОГО, ©КИНОСТУДИЯ "МОСФИЛЬМ", LEGION-MEDIA