Капиталисты поневоле

Как возник капитализм? Карл Маркс и Макс Вебер в свое время предложили собственные теории на этот счет. Недавно ушедший американский историк-социолог Ричард Лахман придумал еще одну

Автор писал эту книгу необычно долго – 17 лет, а я читал ее быстрее, конечно, но тоже необычно долго для себя – почти два месяца. И не потому, что она неинтересна или скучна. А потому, что насыщена огромным объемом разнообразного – исторического, экономического, политического – материала, который тщательно проанализирован, структурирован и представлен в виде модели, описывающей один из самых важных, но и загадочных процессов в истории человечества – процесс возникновения капитализма.

Наиболее известны две теории происхождения капитализма – Маркса и Вебера, и обе подвергаются скрупулезному разбору в труде Ричарда Лахмана (1956–2021), как и множество других, менее популярных и всеобъемлющих подходов. Цель Лахмана – проверить на реальном историческом материале гипотезы, выдвинутые великими социологами XIX–XX столетий. Для этого автору пришлось изучить в деталях историю землевладения, аграрных преобразований, конфликта элит, взаимодействия светских и церковных институтов Англии, Франции, Испании, Голландии и Италии XII–XVIII веков.

В итоге Лахман не только аргументированно разгромил классовую теорию Маркса и теорию «происхождения капитализма из протестантского духа» Вебера, но и предъявил собственную и очень убедительную теорию формирования капитализма. Она отвечает на целый ряд «неудобных» вопросов: например, почему североитальянские города XII–XIII веков с их богатейшим купечеством и мануфактурами не породили капитализма? Почему не стала родиной капитализма Голландия – еще одна богатейшая купеческая держава XVI–XVII столетий? Почему он зародился и укрепился именно в относительно бедной и окраинной Англии XVI–XVIII веков, а не где-либо еще?

Лахман тщательно прослеживает все перипетии классовых войн средневековой Европы – и нигде не находит практического подтверждения теории Маркса о том, что буржуазия в борьбе с дворянством утверждает капитализм. Лахман исходит из посылки о множественности элит (корона, магнаты, дворянство, церковь, богатые нетитулованные купцы и ремесленники, объединенные в цехи) и утверждает, что шанс на изменение своего положения у подчиненных классов («неэлит») возникает только в ситуации межэлитного конфликта. Этот шанс может реализоваться, только если неэлита вступит в союз с одной из сильных и сплоченных элит (что бывает крайне редко). В ином случае элита воссоединяется, чтобы задавить движение неэлит и вернуть их в подчиненное положение. Революция – это элитный конфликт, отягощенный конфликтом классовым.

Буржуазия лишь однажды – в ходе Великой французской революции – свергла власть короны и аристократии, уничтожила дворянское государство, чтобы установить свое собственное. Однако капитализм родился не во Франции XVIII века, а в Англии XVII столетия, и там-то буржуазия как класс напрочь отсутствовала. Лахман предлагает очень интересную трактовку истории возникновения капитализма в Англии, начиная его отсчет с Реформации. Король Генрих VIII отверг католичество, чтобы решить личные проблемы – семейные и финансовые. Имущество церкви было конфисковано и распродано по дешевке местным элитам – дворянам («джентри»). Его дочь Елизавета I уничтожила власть магнатов, чтобы устранить аристократическую оппозицию, и тем самым окончательно отдала английскую провинцию во власть джентри. Попытки Якова I и Карла I восстановить церковное имущество и угроза католической реакции сплотили джентри на идеологической платформе протестантизма. Джентри взяли под свой контроль парламент и в ходе гражданской войны и Славной революции уничтожили политическую власть короны, заменив ее парламентским режимом.

Итак, именно английские джентри, по Лахману, создали капитализм. Они не занимались никакими капиталистическими предприятиями, но нещадно эксплуатировали фермеров, арендаторов и безземельных батраков, а прибавочный продукт вкладывали в покупку предметов роскоши, облигации государственного долга и отчасти в «стартапы» тех времен. Они были кровно заинтересованы в утверждении неприкосновенности и священности частной собственности на землю – и добились этого вопреки всему. Так аграрный феодализм в Англии сменился аграрным капитализмом, что со временем создало возможности для запуска процесса индустриализации.

Что касается теории Вебера, то Лахман соглашается с ней в том, что именно Реформация сделала возможным возникновение капитализма. Но категорически возражает по поводу мнения классика, как именно Реформация сделала это! Напомню, Вебер утверждал, что именно рационалистический поворот в сознании европейских христиан, принявших протестантизм, дал толчок к их капиталистической активности. Однако история борьбы английских и французских светских и церковных элит против колдунов и магии в XVI–XVIII веках, описанная Лахманом, показывает, что дело тут вовсе не в росте рациональности. Европейцы становились рациональными (в веберовском смысле) только тогда, когда социальные ситуации давали возможность для возникновения у них заинтересованности в подобных мыслях и действиях! Такие рациональные идеологии и стратегии развивались в ответ на структурные изменения, порождаемые элитными и классовыми конфликтами.

Лахман Р.  Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени. М., 2010

Фото: LEGION-MEDIA, НАТАЛЬЯ ЛЬВОВА