Господин Великий Новгород

В чем специфика этого города, больше похожего на Венецию или Геную, чем на любой другой город средневековой Руси? Об этом в интервью «Историку» размышляет ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, доктор исторических наук Павел Лукин

Средневековая история Новгорода настолько специфична, что по многим параметрам он с трудом поддается сравнению с другими русскими территориями. Взять хотя бы то обстоятельство, что все прочие русские земли – княжества, а Новгород – нет. Все исторические столицы Руси (Киев, Владимир, Москва) – просто города, а он хоть и не столица, но при этом – Великий Новгород. И не просто Великий, но и Господин…

 

Коллективный правитель

– С какого времени Новгород называют Великим?

– В ганзейских источниках, как мне удалось установить, словосочетание «Великий Новгород» фиксируется с 30-х годов XIV века. Уточню, что речь идет не о первой фиксации понятия «Великий Новгород», а именно о появлении его в новгородских источниках или в источниках, связанных с Новгородом. Потом возникает понятие «Весь Великий Новгород», а уже с конца XIV века – «Господин Великий Новгород». Наконец, во второй половине XV столетия это обозначение приобретает еще более торжественное звучание – «Господарь Великий Новгород». Так называли новгородское политическое сообщество, или, точнее, «политический народ» Великого Новгорода, то есть полноправное население, тех людей, которые так или иначе имели право принимать участие в политической жизни.

– Получается, «Господин Великий Новгород» – это не привязка к топониму?

– Нет, это люди. Конечно, понятие «Великий Новгород» использовалось и как топоним, но «Весь Великий Новгород» и «Господин Великий Новгород» – это именно люди, та коллективная личность, которая правила Новгородской землей.

Что касается вообще происхождения словосочетания «Великий Новгород», то впервые оно появилось не в Новгороде: обозначение «Великий» по отношению к этому городу мы встречаем сначала в южнорусском летописании XII века, а затем в летописании Северо-Восточной Руси, то есть в Ипатьевской, а потом в Лаврентьевской летописи.

– Это как-то связано с тем, что существовали и другие Новгороды?

– Думаю, изначально это было связано с необходимостью противопоставить Великий Новгород Новгороду-Северскому, а позже и Нижнему Новгороду, основанному в 1221 году. Но в данном случае речь идет лишь о топонимике. Значение же «Великого Новгорода» как «политического народа» – это чисто новгородское явление, поскольку в летописании Южной и Северо-Восточной Руси того времени слово «великий» использовалось в прямом смысле: «очень большой».

– Подобные примеры были на Руси?

– В чистом виде нет. Но, разумеется, есть некоторые параллели, которые можно провести. Например, встречается словосочетание «весь Киев», правда не совсем в политическом значении: «весь Киев» вышел встречать какого-нибудь князя. Или, допустим, есть летописное известие, в котором один князь «попрода [возложил особую, чрезмерную дань. – «Историк»] весь Киев», – тут «весь Киев» в значении «киевляне» или «жители Киева», но без привязки к их праву на политическую активность. А там, где фигурировало вече (оно же не только в Новгороде было), – там, как правило, использовали словосочетание типа «все кияне», то есть «киевляне». Потом, на рубеже XV–XVI веков, появились обозначения и «Весь Псков», и «Великий Псков», но это явно подражание Новгороду, стремление, чтобы все было не хуже, чем у старшего брата.

 

Res publica

– Можно ли говорить о феномене Новгородской Руси?

– Если брать политический аспект, то здесь нужно говорить о республиканском пути развития русской государственности. Определенные потенции к этому были и в других землях: и в Киеве, и во Владимире (иногда приходится сталкиваться с мнением, что во Владимиро-Суздальской Руси существовала деспотическая форма правления, причем чуть ли не с домонгольского периода, но это ни в коей мере не соответствует данным источников). Однако там республиканская форма правления не получила такого институционального оформления, как в Новгороде, а главное, после монголо-татарского нашествия она фактически сошла на нет.

– Почему же в Новгороде получила, а в Киеве и Владимире – нет?

– Вопросы «почему» всегда самые сложные. Тут существует целый спектр причин. Прежде всего это, конечно, территориально-географическое положение Новгорода, его связь с морской торговлей, которая, с одной стороны, обеспечивала весьма значительные ресурсы, а с другой – сильно сближала его типологически с известными европейскими морскими республиками. Вообще, для становления республиканских институтов нужен очень серьезный финансовый ресурс, как мы это знаем и по Венеции, и по Генуе, и по германским вольным городам. Этот ресурс у Новгорода был – преимущественно за счет его роли в европейской (в первую очередь ганзейской) морской торговле. Это один аспект. Но есть и множество других. К примеру, в Новгороде, как известно, не сложилось своей княжеской династии, у которой были бы постоянная дружина и знать, выступающие за свертывание республиканских начал.

Еще один фактор – сама природа новгородской элиты, представители которой враждовали друг с другом, но и вынуждены были каждый раз искать точки соприкосновения, возможность диалога. Я имею в виду фактор боярских кланов, формирование которых было обусловлено территориальной структурой Новгорода, – кончанских и уличанских объединений. Именно это, собственно говоря, и лежало в основе развития новгородского политико-правового строя. Ведь что такое быть членом «политического народа», что обеспечивало для новгородца хотя бы минимальное политическое значение? Участие в вечевом собрании! А это касалось только лиц, входящих в кончанские и уличанские объединения, – сельское население в политической жизни Новгорода не участвовало.

Ну и, безусловно, определенную роль сыграло то, что этот город не стал непосредственной жертвой монголо-татарского нашествия, что, в свою очередь, способствовало сохранению и укреплению республиканских институтов.

– В учебниках бытуют понятия «Новгородская феодальная республика», «Новгородская боярская республика». Я так понимаю, что определение «республика» вас устраивает: оно более или менее точно отражает специфику политического устройства Новгорода…

– Я сторонник того, чтобы минимально вмешиваться в сложившуюся терминологию. И в данном случае я нахожу термин «республика» вполне адекватным. А как, строго говоря, иначе назвать новгородский политический строй? Я склонен считать его близким к тому, что сформировался в европейских городских коммунах. Но притом речь идет о немонархическом политическом образовании, которое занимало очень значительную территорию. И в этом смысле Новгород, конечно, отличается от «типичных» европейских городских коммун, оказываясь ближе к огромным средневековым державам среспубликанским устройством, таким как Венецианская и Генуэзская республики.

– Традиция называть Новгород республикой идет из Средневековья?

– В общем и целом да. Даже если прямо это понятие не использовалось, соответствующая реальность подразумевалась. Например, фламандский рыцарь Жильбер де Ланнуа, который в 1413 году побывал в Новгороде, называет его «свободным городом и владением коммуны». А он ведь из Фландрии, где прекрасно знали, что такое коммуна. Ганзейские купцы называли Новгород «общиной» (то есть городской коммуной), так что они тоже видели в нем что-то близкое. На Констанцском Вселенском соборе 1414–1418 годов, который осудил Яна Гуса, были представители от Великого княжества Литовского, и то ли вместе с ними, то ли параллельно с ними туда приехали новгородские послы. И один из немецких хронистов Ульрих Рихенталь, чтобы объяснить своим читателям, что такое Новгород, пишет: «Это как Венеция», прямо сравнивая эти два города…

– А что касается определений «феодальная» и «боярская»?

– Мне не нравятся оба эти определения по очень простым причинам: они ничего не добавляют. Ну мы же не говорим «Соединенные Капиталистические Штаты Америки» или «Французская Буржуазная Республика». Это явное излишество в определении. Или не говорим «Владимирское феодальное княжество»! Потому что тогда, получается, все надо называть «феодальным».

– Откуда это взялось?

Фламандский рыцарь Жильбер де Ланнуа, в 1413 году посетивший Новгород. Рисунок 1473 года

– Дело в том, что в советском научном и идеологическом языке слово «республика» было со знаком «плюс», а слово «монархия» – со знаком «минус». Но Новгород – он все-таки древний был, и это была все-таки не советская республика, значит, назвать его просто «республикой» было нельзя, это сбивало бы с толку. Поэтому решили прибавить к хорошему слову «республика» плохие слова «феодальная», «боярская». При этом, безусловно, никто ни тогда, ни теперь не спорит с тем, что Новгород был республикой, в которой реальная власть принадлежала элите. Но покажите мне республику, где правит не элита!

Дворец дожей в Венеции. Худ. О. Ренуар. 1881 год

Олигархия vs демократия

– В какую сторону развивался республиканский строй? Есть представление в историографии, что вначале был более или менее демократический строй, который допускал до участия в политике широкие народные массы, а потом этот строй двигался в направлении олигархии. Так ли это?

– Это еще одна магистральная точка зрения советской и даже постсоветской исторической науки. Идея заключалась в том, что Новгород якобы изначально был более демократическим (хотя и тогда там правила олигархия), но потом боярская элита все больше замыкалась в себе, а широкие народные массы все больше отстранялись от участия в городском управлении. В этом виделась одна из причин падения Новгородской республики. Такой взгляд призван был объяснить не только то, почему республика рухнула, но и то, почему ее не особенно жалко. Мол, все равно она олигархическая, изжила себя, погибла под гнетом собственных ошибок и т. д.

С одной стороны, действительно, ситуация в Новгороде перед падением независимости в 70-е годы XV века была далека от идиллии. Там были очень острые внутренние конфликты и были группировки, которые боролись за выбор дальнейшего пути, – так называемые пролитовская и промосковская партии. Но с другой стороны, было ли это связано с олигархизацией строя? Думаю, нет. По крайней мере, вече до самого последнего момента функционировало…

– Есть еще представление о том, что простой народ хотел присоединиться к Москве, а «злые бояре», изменники, не хотели.

– Это тоже никоим образом не соответствует действительности. Бояре были и такие, и другие – и те, кто выступал за Москву, и те, кто против. А вот основная часть рядового населения как раз оказалась более консолидирована: именно чернь была за независимость Новгорода, то есть фактически против Москвы.

Но есть и другой вопрос: а олигархизация вообще как-то влияет отрицательно на судьбы республиканского строя или нет? Мы знаем две самые олигархические европейские республики того времени – это Венеция и Дубровник (он же Рагуза в Далмации). В Венеции строй был исключительно олигархический, народное собрание там очень быстро утратило свое значение, а в XV веке и вовсе было ликвидировано даже формально. То же самое в Дубровнике: все решения принимала знать. Однако это не помешало республикам просуществовать до наполеоновского времени. Так что, мне кажется, здесь нужно менять всю парадигму нашего взгляда на эти процессы. Надо понимать, что те республики существовали в долиберальное время, в период до эпохи Просвещения, когда даже понятия не было о всеобщем гражданстве, о равенстве прав, о разделении властей.

– Но считается, что в Новгороде как раз было разделение властей…

– В Новгороде, как и в Венеции и Дубровнике, разделение властей было, но не по ветвям власти, как это принято в современных демократиях, а по количеству полномочий. Это было количественное разделение, а не качественное, если хотите. То есть это совершенно иной принцип. А если мы постараемся понять (и многие исследователи пытаются, но ни у кого пока еще нет убедительных результатов), чем все-таки принципиально отличались сферы полномочий тысяцкого и посадника, то окажемся перед очень сложной проблемой. Потому что, конечно, у них были не вполне совпадающие сферы ответственности, однако между ними не существовало четкого разделения. Все главные проблемы они решали совместно.

 

«Вольность в князьях»

– Какую роль в системе новгородской власти играл князь?

– Его роль со временем менялась. Условно можно говорить о трех периодах. На первом этапе Новгород еще не был, собственно говоря, республикой, он являлся княжеским городом. Уже тогда существовали определенные ограничения княжеской власти, но все равно князь был правителем. Это период примерно до 1136 года (хотя дата, разумеется, условна, ведь изменение статуса князя происходило не одномоментно, это был длительный процесс, продолжавшийся до конца XII века).

Второй период можно исчислять до монголо-татарского нашествия, до времени княжения в Новгороде Александра Невского, когда на Руси еще существовал «рынок князей». Тогда город имел возможность выбирать себе князя, призывать его по своему усмотрению. Новгородцы были «вольны в князьях». При этом сами князья начали рассматривать Новгород как свою отчину, хотя и очень привередливую и сложную, но выгодную с точки зрения получения определенных доходов. Такой взгляд князей сохранился до самого конца Новгородской республики. Но одновременно в Новгороде вызрела идеология, которую можно назвать республиканской. Здесь роль князя виделась совсем иначе: считалось, что, наоборот, город обладал субъектностью в выборе князей. Якобы когда-то князь Ярослав выдал Новгороду грамоты (так называемые «Ярославли грамоты», происхождение которых – отдельный сложный вопрос; неясно, были ли они вообще, кто был тем Ярославом, который их выдал и т. д.), провозглашавшие право приглашать и изгонять князей по своему усмотрению. И пока в домонгольское время «рынок князей» существовал, новгородцы этим правом активно пользовались. Они звали князей либо из Суздальской земли, либо из Смоленской, либо из Чернигова, либо из Киева. А потом эта практика прекратилась, и Новгород стал признавать князей только из Владимирского великого княжества…

– Это при Александре Невском уже – примерно середина XIII века…

– Да, начиная с Александра Ярославича – это третий период в истории сосуществования Новгорода и княжеской власти. Можно говорить, что уже тогда город признал себя коллективным вассалом, а великий князь владимирский воспринимал себя в качестве сюзерена. Однако при этом отношения были примерно такими же, как между французским королевским престолом и его вассалом Бургундским герцогством, когда ничто не мешало им воевать друг с другом, проводить самостоятельную внешнюю политику. То же самое мы видим и в отношениях между Новгородом и великими князьями владимирскими вплоть до присоединения его к Москве в конце XV века.

Впрочем, в республике существовала и альтернативная точка зрения на этот вопрос и была попытка создать совершенно иную идеологию, исходящую из того, что Новгород – это не владение великих князей, а «наша отчина», новгородская. В ряде записок иностранцев, например ганзейского историографа из Гамбурга Альберта Кранца, упоминается о том, что новгородцы с гордостью говорили: «Кто может что-либо сделать против Бога и Великого Новгорода?» А что такое «Бог и Великий Новгород»? Это же явная параллель формуле «Бог и великий князь», которая использовалась в той же Московской Руси. То есть это отражение представления о том, что Великий Новгород – это некий коллективный субъект власти, суверенный по отношению к городу, не зависимый ни от кого. Из той же серии – предание о Гостомысле, из которого вытекает, что посадничество – сама власть как таковая – появилось в Новгороде вне всякой связи с князьями. Так и сосуществовали две эти тенденции: с одной стороны, признание себя хотя и самостоятельной, но все-таки отчиной великого князя, а с другой – попытка прямо противоположная, исходящая из представлений о суверенитете самого Господина Великого Новгорода.

Вечевой колокол. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI век

Александр Ярославич и Новгород

– Раз уж заговорили про Александра Невского, скажите, как вы оцениваете его политику по отношению к Новгороду? Самый дискуссионный вопрос: насаждал он татарское иго там или нет?

– Лучше всего здесь прислушаться к самим новгородцам. Ведь политика Александра по отношению к Новгороду была неоднозначной, были причины его не только любить. По крайней мере если вспомнить события 50-х годов XIII века, когда он обеспечивал монгольскую перепись населения, подавляя выступления в Новгороде, направленные против этой переписи.

Но при этом мы видим, как в Новгородской летописи характеризуется Александр Ярославич. По словам летописца, то, что делалось в 1250-е годы, конечно, нехорошо, однако князь тут в общем-то ни при чем. А уж в некрологе о нем и вовсе говорится самым положительным образом. И хотя по договорам Новгорода с его братом Ярославом Ярославичем мы можем судить, что между горожанами и Александром Невским возникали проблемы, вместе с тем было и понимание того, что его княжение принесло огромную пользу городу.

– То есть на определенной странице отношений не делался акцент?

– Конечно, ведь новгородцы не могли забыть события 40-х годов XIII века, когда Новгород рисковал потерять значительную часть своей территории, а в Пскове и вообще сидели фогты, то есть наместники Тевтонского ордена.

Давайте вспомним, что богатство Новгорода строилось прежде всего на эксплуатации огромной территории, с которой собирались дани (воск, пушнина), а потом все это продавалось на Запад. В начале XIII века Новгород потерял свои владения в Прибалтике, в частности Юрьев (Дерпт, ныне Тарту). Эти земли захватили рыцари-меченосцы. А в 1240-х годах возникла еще и угроза потерять если не сам Новгород, то Псков уж точно, да и другие значимые территории. Для республики это представляло гораздо большую опасность, чем монгольские дани. Так что у новгородской элиты было понимание, что Александр Невский – это фигура для Новгорода неоднозначная, но все-таки в первую очередь положительная. Вообще, ни у кого из современников не было сомнений в оценке князя Александра. Даже у новгородцев, которые его выгоняли, потом снова приглашали, в целом она была позитивная.

 

Мнимая альтернатива

– Мог ли Новгород претендовать на то, чтобы стать объединяющим центром Русской земли, предложив проект, альтернативный нарождавшемуся московскому самодержавию?

– Действительно, иногда можно услышать: жалко, мол, что победила деспотическая Москва; победил бы республиканский Новгород, всюду установилась бы демократия. Но это, конечно, мифотворчество чистой воды.

– Почему?

– Для того чтобы что-то сделать, нужно ставить перед собой соответствующие цели. Главное – даже не мочь, а хотя бы просто хотеть. Хотя мочь тоже необходимо. Мог ли Великий Новгород поставить перед собой такую цель? Думаю, что не мог, поскольку у него не было достаточных ресурсов, и прежде всего военных сил, чтобы осуществить объединение русских земель. Это даже никому в голову не приходило – вот в чем дело!

Главной задачей Новгорода в XIV–XV веках было выживание. Выживание между двумя восточноевропейскими державами того времени: Московским великим княжеством (а потом единым Русским государством) с одной стороны и Великим княжеством Литовским – с другой. Такова была реальность. При этом сами новгородцы каких-либо иных целей перед собой не ставили. Им было комфортно жить в тех условиях, в которых они жили. Это вполне понятно: такова природа средневекового республиканского строя. Обратите, пожалуйста, внимание, что ни одна средневековая республика – даже такая могущественная, как Венеция, – никогда не выступала в роли объединителя территорий. У них были совершенно другие задачи. В роли объединителя выступали монархические государства: мы это видим и на примере Франции, и на примере России.

– То есть новгородцы не просто не ставили такой задачи, но у них и амбиций таких не было.

– Именно. Потому что само устройство республики было таково, что слишком большие геополитические амбиции могли привести к внутреннему кризису и распаду. Мы это видим на примере Римской республики: как только она достигла уровня великой державы, там произошел внутренний кризис, и она стала империей.

Новгородские бояре спорят с князем Александром Ярославичем. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI век

– У республики, выражаясь современным языком, более мещанские задачи…

– В известном смысле да. На первом месте стояли торговля и прибыль, поэтому новгородская элита никогда не ставила перед собой задачи имперской территориальной экспансии.

 

Два Ивана

– Когда присоединенные к Москве новгородцы стали воспринимать себя частью общерусского государства? Много ли времени ушло на ассимиляцию, если можно так выразиться?

– Думаю, ни о какой ассимиляции речь не шла. Новгород всегда воспринимал себя как часть Руси, даже, например, когда в конце XIV века шла война за Двинскую землю с Москвой. По Новгородской первой летописи мы видим, что и тогда новгородцы писали, что это их великий князь воюет с Новгородом: дескать, да, он с нами воюет, но все равно он «наш». А вот о великих князьях литовских, с которыми велись переговоры и разные дела делались, они никогда так не писали и никогда своими их не считали.

Новгородская денга. 1420–1478 годы. На одной стороне – двухфигурная композиция, на другой – надпись «Великого Новагорода»

Не надо упускать из виду религиозный фактор. В договорах с литовскими князьями всегда было жесткое требование: не строить католических церквей, никоим образом не покушаться на православие! Между прочим, именно Новгород первым из русских центров отверг Флорентийскую унию. Да и ганзейцы называли новгородцев русскими, встречается и такое выражение: «русские из Новгорода». И никто не говорил, что есть отдельный «новгородский народ».

– А в политическом смысле?

– Магистральной линией в новгородской республиканской идеологии все-таки было признание связи с великими князьями владимирскими, потом – московскими. Это, конечно, сыграло определенную психологическую роль, когда в Новгороде начались разброд и шатания накануне присоединения к Москве. Именно поэтому новгородцы не смогли оказать никакого серьезного сопротивления. Кто-то хотел сопротивляться, а кто-то не хотел. Владычный полк, например, не принял участия в битве на реке Шелони, что тоже сыграло свою роль, во всяком случае роль символическую.

Русские предлагают свой товар (меха белки) приказчику подворья святого Петра в Новгороде. Резная панель из церкви Святого Николая в северогерманском городе Штральзунде. Около 1400 года

Да, идея новгородской вольности, безусловно, была, и никто в Новгороде не сомневался в ее самоценности. Но все же центральной была идея, что эта вольность дарована какими-то древними князьями. Не литовскими, не польскими, а русскими князьями. Отсюда и представление о том, что это все-таки «наши князья», и поэтому идея борьбы с ними фактически раскалывала новгородское общество.

– По вашему мнению, погром Ивана Грозного – это продолжение присоединения Новгорода, которое начал Иван III, или все-таки самодурство, не имеющее рациональных резонов?

– Это совершенно разные вещи. Действия Ивана III были, бесспорно, жесткими, очень жесткими. Особенно все, что было связано с наказанием тех бояр, которые выступали против присоединения, с ликвидацией республиканских институтов, а затем с переселением новгородской элиты на территорию Московского государства. Но все эти меры были рациональны. Любому человеку, который занимается изучением истории Новгорода и Москвы, понятно, зачем великий князь это делал, в чем заключался смысл этих действий. Ивану III необходимо было ликвидировать, во-первых, стремление к новгородской суверенизации, а во-вторых, пролитовскую партию. Иными словами, устранить угрозу того, что Новгород так или иначе войдет в состав Великого княжества Литовского, а такие планы вынашивались литовскими князьями еще со времен Витовта. Смысл деятельности Ивана III был именно в этом – окончательно присоединить Новгород и навсегда исключить опасность, что тот своим ресурсом усилит мощь потенциального противника. Ничего другого он не делал.

Учиненный же Иваном Грозным погром сложно оценить в рамках рационального анализа. И разница видна уже хотя бы в том, что в науке нет дискуссий по поводу действий Ивана III, а вот по поводу действий Грозного такие споры ведутся. И ответа на вопрос, зачем он это сделал, строго говоря, до сих пор нет. Этим уже все сказано.

 

 

Лента времени

859 год

Летописная дата начала княжения Рюрика, первого новгородского князя.

882 год

Уход преемников Рюрика Олега и Игоря на княжение в Киев.

 

969 – около 988 года

Княжение в Новгороде (с перерывом) Владимира Святославича Святого.

1010–1030 годы

Княжение в Новгороде Ярослава Мудрого.

 

1136 год

Изгнание из Новгорода князя Всеволода Мстиславича, начало республиканского (вечевого) правления.

1170 год

Неудачная осада Новгорода суздальцами; по преданию, город был спасен иконой Божией Матери «Знамение».

1236–1259 годы

Княжение в Новгороде (с перерывами) Александра Ярославича Невского.

 

1328 год

Начало правления в Новгороде московских великих князей.

1348 год

Отделение Пскова от Новгородской республики.

Июль 1453 года

Смерть звенигородского и галицкого князя Дмитрия Шемяки в Новгороде – окончание Московской усобицы (феодальной войны) 1425–1453 годов.

 

1456 год

Поход великого князя московского Василия II Темного на Новгород, заключение Яжелбицкого договора, поставившего внешнюю политику города под контроль Москвы.

14 июля 1471 года

Разгром новгородцев московским войском в битве на реке Шелони.

 

11 августа 1471 года

Подписание великим князем московским Иваном III и правительством Новгородской республики Коростынского договора, ограничившего независимость Новгорода.

 

15 января 1478 года

Окончательная ликвидация Новгородской республики, присоединение ее к Московскому государству.

Январь-февраль 1570 года

Поход царя Ивана IV Грозного на Новгород, массовые казни новгородцев и разграбление города опричниками.

Фото: АННА ГАЛЬПЕРИНА, LEGION-MEDIA