Михаил Булгаков. Историк на три месяца

Ровно 125 лет назад – 15 мая 1891 года – в Киеве родился Михаил Афанасьевич Булгаков. Мало кто знает, что великий писатель едва не стал знаменитым историком

Михаил Булгаков умирал мучительно. Полгода болезнь – гипертонический нефросклероз – уничтожала его. Как врач, он заранее расписал ее ход и держался мужественно, хотя страдал от боли и слабости. Ему было всего 48 лет...

ГОГОЛЕВСКИЙ МОТИВ

В 1932 году, когда Булгаков работал над инсценировкой «Мертвых душ» для Художественного театра, ему приснился литературный сон. Сам Николай Васильевич Гоголь заставил драматурга оправдываться за неудачную постановку… Сон прервался заклинанием создателя «Мастера и Маргариты»: «Учитель, укрой меня своей чугунной шинелью». Возможно, это легенда. Сны вообще таинственная материя, но и Михаил Афанасьевич, по его собственному признанию, писатель мистический.

За девять лет до смерти Булгакова захоронение Гоголя перенесли с кладбища Данилова монастыря на Новодевичье. В свое время писатель Константин Аксаков установил на могиле Николая Гоголя массивный, хотя и не циклопических размеров, крымский камень морского гранита. На нем, как на Голгофе, поставили крест. При перезахоронении крест был утрачен, а камень привезли на Новодевичье, но на новую могилу класть почему-то не стали. Держали на задворках.

20 лет гоголевская Голгофа пылилась в углу кладбищенской мастерской. В начале 1950-х Елена Сергеевна Булгакова, вдова писателя, нашла ее и, увидев в этом руку судьбы, установила на могиле мужа. Так с тех пор крымский гранит и лежит на могиле Булгаковых и, надеюсь, всегда будет там лежать. Сюжет вполне гоголевский и не менее булгаковский. Эта история в разных вариациях известна каждому, кто интересуется жизнью и книгами Булгакова. Гоголь все-таки укрыл Михаила Афанасьевича каменной шинелью. Но не только надгробие объединяет двух писателей.

Памятник Николаю Гого­лю в Москве, установ­ленный в 1909 году на Пречи­стенском (ныне Гоголевском) бульваре, в 1959-м был перенесен во двор дома-музея писателя на Никитском бульваре. Фото предоставлено М. Золотаревым

В 1830-е министр народного просвещения Сергей Семенович Уваров привлек Гоголя к работе над концепцией истории России. Уваров стремился построить устойчивое здание идеологии и понимал, что популярных в то время историков Карамзина и Полевого недостаточно. Константин Степанович Сербинович, ближайший соратник Уварова, пригласил Гоголя в «Журнал Министерства народного просвещения». В 1834-м Николай Васильевич опубликовал там четыре статьи – одна другой обстоятельнее: «План преподавания всеобщей истории», «О малороссийских песнях», «Взгляд на составление Малороссии» и «О Средних веках».

Исследователи творчества великого писателя связывают эти статьи с замыслом повести «Тарас Бульба». Гоголь преподавал всеобщую историю и в Петербургском университете. Относился к этой миссии серьезно и, по отзывам тогдашних студентов, был необыкновенно вдохновенным лектором. Статьи Николая Гоголя оказались частью уваровского идеологического проекта. Так их и воспринимали читатели. Он сочетал взгляд художника с мыслями историка – и государство в лице Уварова ценило этот ракурс. Гоголь намеревался приступить к большому труду, а на первых порах вырабатывал стратегию: «Всеобщая история, в истинном ее значении, не есть собрание частных историй всех народов и государств без общей связи, без общего плана, без общей цели, куча происшествий без порядка, в безжизненном и сухом виде, в каком очень часто ее представляют. Предмет ее велик: она должна обнять вдруг и в полной картине все человечество, каким образом оно из своего первоначального, бедного младенчества развивалось, разнообразно совершенствовалось и наконец достигло нынешней эпохи».Михаил Булгаков был неравнодушен к музе Клио, более того, у него сформировался собственный взгляд на исторические процессы. И не только потому, что Николай Гоголь видел себя просветителем всея Руси и хотел начать с учебника истории: «Цель моя – образовать сердца юных слушателей той основательной опытностью, которую развертывает история, понимаемая в ее истинном величии; сделать их твердыми, мужественными в своих правилах, чтобы никакой легкомысленный фанатик и никакое минутное волнение не могло поколебать их; сделать их кроткими, покорными, благородными, необходимыми и нужными сподвижниками великого Государя, чтобы ни в счастии, ни в несчастии не изменили они своему долгу, своей Вере, своей благородной чести и своей клятве – быть верными Отечеству и Государю».

Гоголь, как и Булгаков, не доведет до реализации свои историографические планы, только несколько статей опубликует. И здесь еще одно мистическое совпадение…

БОИ ЗА ИСТОРИЮ

Михаил Булгаков был неравнодушен к музе Клио, более того, у него сформировался собственный взгляд на исторические процессы. И не только потому, что «Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!».

В мае 1934-го вышло постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б) «О преподавании гражданской истории в школах СССР»: «Учебники и само преподавание носят отвлеченный, схематический характер. Вместо преподавания гражданской истории в живой занимательной форме с изложением важнейших событий и фактов в их хронологической последовательности, с характеристикой исторических деятелей – учащимся преподносят абстрактное определение общественно-экономических формаций, подменяя таким образом связное изложение гражданской истории отвлеченными социологическими схемами».

Рубежное постановление! Восстанавливались исторические факультеты. Было принято решение ввести элементарный курс истории СССР в 3–4 классах, а в 5–7 и 8–10 классах проводить параллельно изучение истории СССР и всеобщей истории. В прежнем курсе обществоведения историю преподавали схематично, клочковато. А уж младшеклассников точно не знакомили ни с Дмитрием Донским, ни с Александром Суворовым. Для подготовки учебника для 3–4 классов организовали две авторские группы. Революционная постройка трещала…

Граф Сергей Семенович Уваров – министр просвещения в правление императора Николая I. Именно в его честь была учреждена Уваровская премия Академии наук. Фото предоставлено М.Золотаревым

Революционный кавардак 1920-х Булгакова не устраивал. И не его одного. Еще бы, учебники тех лет пестрили проклятиями в адрес «царей и их слуг». Героическими страницами истории считались лишь мятежи, лишь тайная и явная борьба против самодержавия. Даже с точки зрения марксистского позитивизма здесь ощущался перегиб: подчас и к событиям ХVIII века относились с позиций века ХХ с его массовым пролетариатом. Тотального ниспровержения всей нереволюционной культуры, конечно, не было. Даже в первом послереволюционном плане монументальной пропаганды фигурировали Андрей Рублев и Федор Достоевский, а не только Емельян Пугачев и Александр Герцен. Но историки, под флагом академика Михаила Покровского, впали в радикальный социологизм. При этом историческая наука развивалась мощно, в особенности в исследовании экономических отношений и в области истории науки и техники. Но на учебниках система Покровского сказывалась вполне разрушительно.

Каких пособий ждали от ученых и писателей власти? К тому времени и политики, и историки успели поломать немало копий в спорах о концепции исторического образования. Требовалась учебная книга, наполненная фактами и сюжетами вместо социологических схем. При этом все должно было вести к закономерности революции – с подробными рассказами об этапах классовых войн Разина, Булавина, Пугачева, Кармелюка... А еще учебники предназначались для детей, следовательно, приходилось упрощать, при этом сохраняя главное.

Поворот к патриотическому осмыслению истории СССР, и прежде всего истории России, в доме Булгакова встретили не без воодушевления, не без ощущения грядущего реванша. Хотя самому писателю легче не стало: пресса по-прежнему била его, не давала воплотиться булгаковским театральным начинаниям.

Поворот случился, а достойный учебник, написанный «с новых позиций», все никак не появлялся. Возможно, правительство слишком любовно следило за работой авторских коллективов – и это порождало нервозность. Проекты самых сановитых и расторопных историков признавались неудачными. Потому и был объявлен конкурс на создание школьного учебника по истории СССР.

АВАНТЮРА НА 100 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ

Михаил Булгаков, как и вся страна, узнал об этом 4 марта 1936 года. В этот день «Правда» и «Известия» опубликовали постановление Совнаркома и ЦК ВКП(б) «Об организации конкурса на лучший учебник для начальной школы по элементарному курсу истории СССР с краткими сведениями по всеобщей истории». Вырезка из «Правды» с этим постановлением сохранилась в булгаковском архиве. Михаил Афанасьевич обвел красным карандашом указанную здесь сумму первой премии – 100 тыс. рублей. Булгаковеды считают, что с этим броским объявлением связан сюжет из «Мастера и Маргариты» с выигрышем 100 тыс. по облигации.

Фото предоставлены М. Золотаревым

Писатель подчеркнул и сквозившее в постановлении требование соблюдать «историко-хронологическую последовательность в изложении событий» в сочетании «с обязательным закреплением в памяти учащихся важных исторических явлений, исторических деятелей, хронологических дат» благодаря «яркому, интересному, художественному» изложению материала.

Булгаков азартно взялся за дело, с головой ушел в «элементарную историю». Да, это была авантюра: к 4 марта у Булгакова не было никаких историографических наработок, почти никаких знаний о реалиях школьного образования. «Объявлен конкурс на учебник по истории СССР. Миша сказал, что будет писать. Я поражаюсь ему. По-моему, это невыполнимо», – записала Елена Сергеевна Булгакова в своем дневнике. Через несколько дней в «Правде» вышла передовая, в которой писателей – мастеров художественного слова настоятельно призывали участвовать в конкурсе. В архиве Булгакова сохранилась эта газета: «Может ли быть для советского писателя, для советского художника задача более благодарная и почетная, чем участие в создании такой книги, которая стала бы настольной книгой молодого советского поколения».

В кабинете Булгакова поселились книги Сергея Соловьева, Николая Карамзина, тома Брокгауза и Ефрона, старенький учебник Константина Елпатьевского, потрепанные издания Николая Устрялова и Матвея Любавского… Булгакову помогало и общение с любимым пасынком Сергеем Шиловским. В нем он видел адресата книги.

Но конечно, дело не только в премии и семейных чувствах. Приступать к большой работе писатель способен лишь с убеждением, что эта книга необходима, что никто другой такую не напишет. «Придя ко мне вечером, одетый по-домашнему, в затрапезном лыжном костюме, столь мне памятном, мой Миша Булгаков, прикрыв дверь, спрашивал о новостях, поминутно осведомляясь: «А рядом никого нет?» В период увлечения историей, оживляясь, он рассказывал мне о том, что надумано, и говорил, что у него получится учебник, какого не было, в школе он займет место необходимейшего пособия и о нем, как о писателе, станут думать наконец совсем иначе. И все тучи рассеются», – вспоминал друг Булгакова, киносценарист Сергей Ермолинский.

В 1920-е писатель вряд ли принялся бы за «Историю» – даже в погоне за сказочным гонораром. Слишком далеки от Булгакова были педологи и социологи, царившие тогда в школе. А тут снова можно было писать о прошлом в летописном духе. Не без идеологии, разумеется, но без нее учебники истории не обходятся ни в какие времена.

ЭЛЕМЕНТАРНАЯ ИСТОРИЯ

Несколько недель из головы у него не выходили крепостники и гайдамаки, императоры и просветители – герои российской истории. Булгаков, вероятно, припоминал Первую киевскую гимназию, свои уроки. Удобная была формула – «история СССР»: она давала возможность школьникам считать своей историю аж с первобытных времен. С них и начал автор «Мастера и Маргариты», хотя тут же принялся восстанавливать в памяти и историю XIX века, в первую очередь великих реформ.

У него, конечно, был опыт работы с историческим материалом. Первый роман Булгакова «Белая гвардия» и «примкнувшая к нему» драма, сделавшая ему имя в театральном мире, «Дни Турбиных» – это историческое полотно, сохранившее для нас одну из граней Гражданской войны. Ну а еще одним из его героев был царь Иван Васильевич – тот самый, на которого внешне походил московский управдом Бунша-Корецкий.

Академик Михаил Покровский – «глава марксистской исторической школы в СССР», автор известной фразы «История – это политика, опрокинутая в прошлое». Фото предоставлено М. Золотаревым

Михаил Булгаков умел поглядеть на прошлое как объективный летописец. Историк и литературовед Яков Лурье писал: «Изображение эпохи Грозного в «Иване Васильевиче» было однозначным и весьма выразительным. Изображенный в пьесе опричный террор, не только страшный, но и чудовищно-абсурдный, мог вызвать весьма неприятные ассоциации». Кажется, это поспешная оценка. Ведь Иван Васильевич у Булгакова – фигура обаятельная, широкая натура, щедрая душа. Пожалуй, главный юмористический аттракцион комедии в том, что по сравнению с царем современный (на тот момент) управдом – мелкий человечек. В этом сатирическая острота.

Машину времени Михаил Булгаков косвенно воспроизводит и в романе «Мастер и Маргарита», где воссоздается история времен Понтия Пилата. Сюжеты его оперных либретто «Минин и Пожарский», «Петр Великий», «Черное море» (о Гражданской войне) – тоже отчасти «История СССР». Работая над «Бегом», он расстилал перед собою оперативные карты боев в Крыму и на Кубани, по-настоящему вживался в эпоху, будь она и «не столь отдаленной». Но это все – художественная литература, а в марте 1936-го Булгакову пришлось стать форменным историком.

СОЧИНЯЯ УЧЕБНИК ДЛЯ ОТРОКОВ…

И вот он вторгается в вотчину Александры Ишимовой: начинает пересказ исторических событий для маленьких читателей. Ишимовская «История России» несколько сентиментальна, но уж точно не скучна. Правда, по сохранившимся булгаковским записям для учебника мы видим, что четкость изложения для него была важнее занимательности. Возможно, при доработке он привнес бы в учебник «сказочное» начало, без которого непросто овладеть детским вниманием.

Сочиняя учебник для отроков, Михаил Булгаков все же оставался сатириком. Это не только жанровая принадлежность, но и свойство натуры, которое сказалось при работе над «Историей».

Свое кредо Булгаков подробно, хотя и несколько сбивчиво, определил в письме правительству СССР (март 1930 года): «Черные и мистические краски (я – мистический писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противупоставление ему излюбленной и Великой Эволюции, а самое главное, изображение страшных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызывали глубочайшие страдания моего учителя М.Е. Салтыкова-Щедрина». И к истории это имеет прямое отношение.

Михаил Булгаков среди актеров МХАТа – участников спектакля «Дни Турбиных». 1926 год. Фото предоставлено М.Золотаревым

Понятие «Великая Эволюция» ключевое. Он и в учебнике постарается проследить постепенные изменения в общественной жизни, в развитии литературы и ремесел. Технический прогресс – бесспорное явление. А вот удается ли нам приноровиться к новым условиям или справедлив вечный скепсис Воланда: «Обыкновенные люди, напоминают прежних, квартирный вопрос только испортил их»? Можно ли модернизировать человека или неминуемо получится Полиграф Полиграфович?

И для учебника он подчас пишет щедринским пером. Вероятно, по меркам предвоенного времени в его пособии оказалось бы маловато героики… Но реакции властей на булгаковскую «Историю СССР» мы никогда не узнаем: незаконченную работу Михаил Афанасьевич никому не показывал, разве что бегло обсуждал ее с женой и немногими коллегами. Разрозненные конспекты и черновики ждали своего часа в архиве Пушкинского дома и впервые были опубликованы лишь в 1991 году, хотя Булгакова широко издавали уже в 1980-е и публика ловила каждую строчку любимого писателя.Сочиняя учебник для школьников, Михаил Булгаков все же оставался сатириком. Это не только жанровая принадлежность, но и свойство натуры, которое сказалось при работе над «Историей»Отметим, что Михаил Булгаков повествует об истории России, естественно, без усложненных рассуждений. Он понимал, что пишет для третьеклассников и четвероклассников. В наше время, увы, школьники несколько позже начинают знакомство с историей Отечества, а в 1934-м требовалась основательная учебная книга. И Булгаков достаточно подробно говорит даже о второстепенных материях.

Вот, например, далеко не ключевой эпизод истории Российской империи: «Правительницей стала при малолетнем Иоанне Анна Леопольдовна. Она обнаружила не только полную неспособность к управлению, но и нежелание заниматься государственными делами. Она предпочитала проводить все время за карточной игрой. Короткое время правления Анны Леопольдовны стало временем интриг, борьбы за власть у трона, попыток вельмож свалить ставшего первым в империи Миниха». Никакой особенной премудрости здесь нет, но читатель такого учебника к 11 годам становился бы эрудированным человеком. Задача Булгакова – пересказать как можно больше фактов в непринужденной, хотя и несколько назидательной, форме. Писатель уделяет немало внимания просветительской деятельности Николая Новикова и Александра Радищева – первых борцов с крепостной системой.

ИСТОРИЯ ОТ МАСТЕРА

Его «История СССР» в основном посвящена истории русского народа. При этом заметен особый интерес Михаила Булгакова и к истории Грузии, к общей судьбе двух православных народов – русского и грузинского. Этот интерес возник не только с работой над учебником. К тому времени драматург уже задумал написать пьесу о Сталине и собирал материалы, связанные с грузинской культурой, с прошлым этого народа. Материалам к биографии вождя Михаил Булгаков отвел отдельную папку. Каких-либо аналитических оценок личности Иосифа Сталина там нет, но ясно, что феномен человека, укротившего анархический дух революции, занимал писателя. И неспроста Сталина упоминают в числе прототипов Воланда.

К Бонапарту (вот вам еще один деятель воландовского типа) Булгаков относился не без восхищения. «Завоевания Наполеона принесли германским землям многие революционные реформы – уничтожение многих дворянских привилегий, веротерпимость, ограничение власти духовенства, уничтожение многих монастырей и даже введение Наполеонова кодекса законов». Все это трактовалось в духе победы прогресса над архаикой. Об Отечественной войне он пишет почти без патриотических восторгов, хотя и с уважением к подвигу русского солдата: «Так в 1812 году извергла из своих пределов Россия великого завоевателя Наполеона, действуя при безмерной храбрости солдат и при безграничной смелости и самопожертвовании крестьян-партизан, инстинктивно гнавших иноземцев со своей земли, где они терпели тяжкие страдания. Но это была их земля». Такая вот трактовка.

Мастер и Маргарита – Михаил Булгаков с женой Еленой Сергеевной. 1936 год. Фото предоставлено М. Золотаревым

Как киевлянин и автор «Белой гвардии», Михаил Булгаков интересовался историей Малороссии. Да и концепция учебника по истории СССР предполагала, что в нем будет прослеживаться генеалогия главных союзных республик. Интересен сюжет из времен вдовы великого Петра: «При Екатерине правители стали опасаться, что украинцы могут взбунтоваться, и решили сделать им некоторые «удовольства и приласкания». С этою целью были уменьшены подати на Украине, решено было разрешить выбрать гетмана, а в суды ввести только украинцев». Такие сведения собирал Булгаков для третьеклассников. Что ж, советский отрок должен быть самым образованным в мире.

Это был бы незабываемый учебник! Несомненно, его переиздавали бы даже не десятилетиями, а веками, несмотря на то что многие положения Булгакова неминуемо были бы связаны с идеологией 1930-х. Но…

Некоторые исследователи, пожалуй, слишком восторженно отзываются о стилистическом совершенстве этюдов писателя к «Истории СССР». За три месяца работы Булгаков успел отточить немногие эпизоды. Зато накопилась груда материалов – отдельных мыслей, конспектов, планов, оценок. Сырье будущего учебника. Это немало! Однако до булгаковского литературного блеска тут далеко.

…Что осталось от трехмесячной работы? Несколько сотен страниц отрывков, разрозненных записей и планов. Некоторые сюжеты писатель разработал до хорошего чернового уровня, но ему требовалось еще, видимо, не менее шести месяцев столь же усердного труда. А значит, поспеть на конкурс он не мог. Работу Михаил Булгаков не закончил. Прервал, когда понял, что категорически не успевает к установленной дате. Да и другие прожекты тянули его в разные стороны. Никогда больше он не возвращался к учебной книге. Но находки тех месяцев пригодятся и для главного булгаковского романа, и для пьесы «Батум», и для оперных либретто, состоявшихся и несостоявшихся, о Минине и Пожарском, о Петре Великом… Погружение в историографию не пропало даром.

Первую премию – те самые 100 тыс. Мастера – не получил никто. Возможно, этот факт утешал Булгакова. Вскоре его ждала новая работа – роман о консультанте с копытом, которого иногда принимали за историка, а он и не отпирался...

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

Творчество Михаила Булгакова. Кн. 1–3. СПб., 1991–1995

Чудакова М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988