Крымский титул российских императоров

Царица Херсониса Таврического – так стали величать Екатерину II после вхождения Крыма в состав России. Впоследствии изменениям подвергся и государственный герб Российской империи. Все эти новации имели глубокий символический смысл

Герб Таврической губернии, утвержденный в 1856 году императором Александром II. Предоставлено М.Золотаревым

Титул монарха и государственный герб принадлежали к числу наиболее важных символов государственной власти России. Иван III первым стал титуловаться «господарем [то есть государем] всея Руси». В его титуле появились и территориальные названия, обозначавшие те земли, которые оказались под властью великого князя. Впоследствии титул разрастался и усложнялся. Этому, конечно, способствовало расширение пределов Российского государства: присоединение новых территорий сопровождалось включением их наименований в царский, а позднее императорский титул. Также при Иване III на печатях великого князя появились и первые эмблематические изображения, имевшие характер государственных символов.

Государственный герб тоже со временем усложнялся и видоизменялся. И эти изменения происходили в соответствии с изменениями титула. Правда, геральдика запаздывала по отношению к титулатуре, но тем не менее каждый новый значимый элемент царского титула, включая и названия территорий, находил в государственном гербе свое отражение. История титула и герба показывает, что складывались они как четкие и продуманные символические системы. И естественно, присоединение к России при Екатерине II Крыма не могло не отразиться в императорском титуле, а вслед за тем и в государственном гербе.

НОВЫЙ ТИТУЛ ИМПЕРАТРИЦЫ

Манифестом Екатерины II от 8 апреля (по старому стилю) 1783 года «полуостров Крымский, остров Таман и всея Кубанская сторона» были приняты под Российскую державу, а 28 декабря того же года в Константинополе был заключен русско-турецкий акт «О мире, торговле и границах обеих государств», по которому Османская империя была вынуждена признать это присоединение.

Портовый город Одесса в первой половине XIX века. Предоставлено М.Золотаревым

С этого момента Екатерина Великая могла с полным правом отразить новое расширение своей державы и в императорском титуле, и в российской геральдике. Спустя месяц, 2 февраля 1784 года, была установлена новая форма полного титула императрицы, в который были добавлены слова «Царица Херсониса Таврического». В тот же день именным указом, данным Сенату, на вновь присоединенных землях учреждалась Таврическая область.Крым – в качестве бывшей части Византийской империи – своим обозначением в императорском титуле маркировал символическое присутствие в ней самой ВизантииЕсли мы обратим внимание на даты, когда были приняты эти важные документы, то увидим их глубокий символический смысл. 8 апреля в 1783 году было днем накануне Вербного воскресенья – празднования Входа Господня в Иерусалим (Пасха в том году приходилась на 16 апреля). А день накануне Вербного воскресенья – это Лазарева суббота, день, когда вспоминается одно из чудес Спасителя – воскрешение праведного Лазаря. С этим евангельским воскрешением и соотносилось как бы другое воскрешение, воскрешение Тавриды – древней православной земли, освобождаемой от чуждого мусульманского владычества.

Хорошо известно, что присоединение Новороссии и Крыма понималось Екатериной II не как захват каких-то новых, чужих территорий, экспансия России на никогда не принадлежавшие ей земли, а как закономерное возвращение территорий исконно греческих, православных, то есть своих. На этих землях как бы восстанавливалась историческая преемственность от Византии, наследницей которой считались и Московская Русь, и Российская империя. Ведь южный берег Крыма когда-то был византийским, а до этого и древнеримским владением.

Принятие Крыма в состав России явилось важным шагом на пути к дальнейшему продвижению на юг, к Константинополю, с целью освобождения византийского наследия от мусульманского напластования и в конечном итоге возрождения Византийской империи в рамках так называемого «Греческого проекта». Это возрождение Византии было одной из самых ярких идейно-политических грез Екатерины, которая даже своего второго внука, родившегося в 1779 году, назвала Константином в память императора Константина Великого. Именно Константин Павлович и должен был, по мысли государыни, стать в будущем императором Константинополя, возрожденного Второго Рима.

ГРЕЧЕСКАЯ ТОПОНИМИКА

То, что присоединение Крыма было своего рода его возвращением, возрождением прерванной византийско-греческой традиции, нашло отражение и в новой системе крымских географических названий. Часть из них восходила еще к временам Древней Греции, когда крымское побережье было усеяно многочисленными греческими колониями, вместе с другими заморскими поселениями составлявшими «Великую Грецию». Другая же часть образовывалась заново, но по греческому образцу. Так сам Крым стал называться Таврией (Тавридой), а новая область именовалась не Крымской, а Таврической.

Слева – Герб Таврической области (1784 год): двуглавый орел, в щите на груди которого – золотой восьмиконечный крест. В центре – Таврический герб в Больших государственных гербах Российской империи второй половины XIX века: щит украсила шапка Мономаха. Справа – Герб Таврической губернии (1856 год): черный орел (изображение с раскрытыми, но опущенными, а не поднятыми вверх крыльями), увенчанный двумя золотыми трехзубцовыми коронами, без регалий в лапах. Предоставлено М.Золотаревым

Города Новороссии и Крыма, основанные на новом месте, а порой около старых татарских поселков, получали названия, восходящие к древнегреческим временам, как Херсон и Одесса, или же новые, но на греческий лад – Севастополь, Симферополь. Екатерина возродила древний принцип наименований с формантом -поль, подобно тому как он присутствует в названии «Константинополь».

Удивительным образом эта, казалось бы, искусственная традиция ненадолго укоренилась в российской топонимии и даже вышла за пределы Новороссии и Крыма, дожив до времен Александра I – символического продолжателя дел великой императрицы. А некоторые греческие названия были возрождены, когда городам с давней историей, как, например, Феодосии, в Средние века ставшей Кафой, вернули исторические наименования. Справедливости ради надо сказать, что на некоторое время – в правление Павла I – часть греческих названий Екатерины была упразднена, тогда Севастополь недолго звался Ахтиаром, а Феодосия – снова Кафой.

Как бы то ни было, стремление императрицы подчеркнуть возрождение, воскрешение греко-византийской православной традиции на крымских землях и освобождение их от татарской власти как нельзя лучше соотносилось с евангельским воскрешением, воскрешением праведного Лазаря, днем памяти которого датирован манифест Екатерины.

ЧЕТВЕРТОЕ ЦАРСТВО

Не менее знаковый характер носила и дата 2 февраля – день Сретения Господа нашего Иисуса Христа. Сретение Господне символизирует встречу Старого и Нового Заветов – воплощение чаяния Спасителя и надежду на искупление грехов. Это встреча Христа, приход Спасителя, который в контексте екатерининской политики воспринимался как приход, а вернее, возвращение христианства на земли Крыма, включение этих территорий вновь в состав христианской, православной ойкумены, подвластной православной государыне.

Чрезвычайно символична и та форма, в которой Крым нашел свое воплощение в императорском титуле, – Царство Херсониса Таврического.

До этого с конца XVI века титул русских государей включал названия только трех территориальных объектов, имевших статус царств. Это царства Казанское, Астраханское и Сибирское, которые были присоединены к России еще в XVI столетии. Сами эти царства являлись бывшими ордынскими ханствами, а их прозвание царствами восходит к русской традиции именования ордынского хана царем. Наличие в титуле определений «Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский» само по себе повышало статус царства Русского, которое таким образом обозначалось не только владетелем своих бывших «сюзеренов» (точнее, «осколков» этого сюзерена), но и своеобразным царством царств – государством более высокого ранга, равного по статусу империи. Крым также получил в монаршем титуле статус царства, но этот статус оказывался многозначным.

Портрет императора Павла I (фрагмент). Худ. В.Л. Боровиковский. 1796. Предоставлено М.Золотаревым

Во-первых, наименование Крыма царством вписывалось в старую схему наименования царствами татарских ханств. И это соответствовало реальному положению вещей, поскольку до принятия Крыма под Российскую державу на полуострове располагалось Крымское ханство, считавшее себя наследником Золотой Орды.

Во-вторых, Крым получил самый высокий возможный статус среди титульных рангов – статус царства (в противоположность, например, статусу великого княжества) – и занял место в первом ряду таких титульных наименований по соседству с царствами Казанским, Астраханским и Сибирским. Тем самым Екатерина подчеркивала особое значение, которое она придавала присоединению Крыма и его положению в составе Российской империи. Это присоединение, по сути, оказывалось столь же значимым, как и включение в состав России Казанского, Астраханского и Сибирского ханств – иными словами, одним из самых важных в российской истории.

И наконец, в-третьих, и это, наверно, самое главное, статус царства отсылал к византийскому наследию. Царями на Руси именовали не только ордынских ханов, но прежде всего византийских императоров, да и само появление царского статуса у русских государей воспринималось также как воплощение преемственности от Византии. Следовательно, понимание титульного обозначения «Царство» претерпело при Екатерине существенные изменения: теперь оно не столько соотносилось с бывшими ордынскими ханствами, сколько служило отражением православной, византийской, имперской преемственности. Крым – в качестве бывшей части Византийской империи – своим обозначением в императорском титуле маркировал символическое присутствие в нем самой Византии.

ОТ ХЕРСОНЕСОСА К ХЕРСОНИСУ

Столь же показательна и вторая часть титула – «Херсониса Таврического». Екатерина не стала называть новоприобретенное государство Крымом, Крымским царством. Она обозначила его с помощью названия Херсонес, принадлежавшего античному и средневековому центру древнегреческих и византийских владений в Крыму.

Именно Херсонес был административным центром византийских территорий на Крымском полуострове: в IX веке он получил статус фемы (военно-административной области) Византийской империи. «Царство Херсониса Таврического», таким образом, опять-таки означало претензию на Византию, воплощенную в одной из ее частей. Сама же форма «Херсонис» отражала современное Екатерине новогреческое произношение. В древнегреческий период это название звучало как «Херсóнесос» (в переводе с греч. «полуостров»), но впоследствии в результате лингвистического явления, именуемого итацизмом (когда греческая буква «эта» стала произноситься не как «э», а как «и»), приобрело уже в раннесредневековый период звучание «Херсонис».

Портрет Екатерины II в виде законодательницы в храме богини правосудия (фрагмент). Худ. Д.Г. Левицкий. Начало 1780-х. Предоставлено М.Золотаревым

Эта форма и была установлена в императорском титуле, что отсылало в первую очередь не к древней истории, а к современному Екатерине положению вещей, соотносилось с актуальными политическими задачами «Греческого проекта». Соответственно, сама форма крымского титула императрицы была не только фиксацией уже произошедшего возрождения византийского наследия, но и заключала в себе программу на будущее.

Особое место новый титул «Царица Херсониса Таврического» занял на серии серебряных монет, отчеканенных в 1787 году в связи с путешествием Екатерины в Крым. На их аверсе крымский титул представлял собой круговую легенду, обрамлявшую вензель императрицы. Эти монеты получили в нумиз- матике наименование «таврические». Важно подчеркнуть, что чеканка монеты в данном случае тоже носила символический характер, поскольку производилась на Таврическом монетном дворе в Феодосии и фиксировала вхождение Тавриды в состав империи.

ПУТЕШЕСТВИЕ К ОБЩИМ ИСТОКАМ

Само же путешествие, ставшее грандиозным церемониальным спектаклем, Екатерина осуществила подобно монархам, объезжавшим новые владения и тем самым закреплявшим свою власть над ними. Хорошо известно, что ее спутником был Иосиф II Габсбург, которого нередко воспринимают в качестве исключительно австрийского императора. Но на самом деле Иосиф II был не рядовым европейским государем, а императором Священной Римской империи германской нации, то есть главным по статусу правителем Европы. Императоры Священной Римской империи считались преемниками императоров Древнего Рима. «Римский кесарь» – так их именовали на Руси. Российская же империя через Византию также восходила к древнеримской. Для русской царицы принципиально важным было достичь легитимации присоединения Крыма в глазах европейского мира – для этого и был приглашен в путешествие Иосиф II.Присоединение Крыма, по мысли Екатерины, было возвращением России к своим древним началам, обретением вновь того пути, по которому двигались на Русь и государственность, и православная вераПоскольку Крым, согласно официальной идеологии Екатерины, воспринимался как возрожденная часть Греции, а сама Греция находилась под властью турецкого султана, то эта освобожденная ее часть представляла собой часть общей европейской колыбели – той самой Древней Греции, к которой в конечном итоге восходила и культурная традиция Древнего Рима. Вторая половина XVIII века была временем возрождения огромного интереса к античному культурному наследию. Поэтому Екатерина везла императора Иосифа к их общим истокам – истокам европейской цивилизации и государственности (только Священной Римской империи – через Западную Римскую, а Российской – через Византию). И конечно, сам факт возрождения этой колыбели не мог оставить Иосифа II равнодушным.

ГЕРБ ТАВРИЧЕСКОЙ ОБЛАСТИ

Но помимо словесного присоединение Крыма к России получило и эмблематическое воплощение.

8 марта 1784 года Екатерина II утвердила доклад Сената «О гербе Таврической Области»: «В золотом поле двухглавый орел, в груди онаго в голубом поле золотый осьмиконечный крест, означающий, что крещение во всей России чрез Херсонес произошло; крест же поставлен в Государственном гербе для того, что и оный прислан от Греческих Императоров в Россию тогда, когда восприято Великими Князьями крещение».

Таврический герб тем самым представлял собой соединение государственного герба (в цветах, утвердившихся с петровского времени, – черный двуглавый орел в золотом поле) с православным символом (золотым восьмиконечным крестом в голубом поле). И государственный герб с двуглавым орлом, как небезосновательно полагали в годы царствования Екатерины, и православие, символически воплощенное в восьмиконечном кресте, как это и есть в действительности, имели своим источником Византию.

При этом заимствование Россией двуглавого орла, на самом деле имевшее место во времена Ивана III, отодвигалось в глубь времен – к эпохе христианизации Руси, то есть к правлению святого Владимира, оказываясь современным «восприятию Великими Князьями крещения». Восприятие православия и восприятие государственной символики (а значит, и государственной традиции Византии) шли как бы рука об руку. И то и другое свидетельствовало об исторической преемственности от византийской цивилизации, а сама государственность самым тесным образом сопрягалась с православной верой.

Неразрывность этого целого подчеркивалась в гербе, своим идейным содержанием полностью отвечавшем государственной идеологии екатерининского царствования по отношению к Крыму и Османской империи. Заметим, что восьмиконечный православный крест занял место на груди двуглавого орла, то есть в самом его «сердце», где в государственном гербе России располагался щиток с изображением Георгия Победоносца – древним символом московских князей, с XVIII века представленном в гербе Москвы.

Этот крест зримо обозначал тот факт, что само крещение Руси, принятое от Византии, имело истоком именно Крым. И действительно, крещение князя Владимира, согласно летописной традиции, произошло в Херсонесе (по-славянски Корсунь), откуда, таким образом, свет христианства и пришел на Русь. Это придавало особый смысл пониманию Крыма как Царства Херсониса Таврического, поскольку значение Херсонеса не исчерпывалось лишь его государственной «функцией» в качестве провинции Византии, а эти земли представлялись как источник христианизации Руси.

В этом смысле присоединение Крыма было возвращением России к своим древним началам, обретением вновь того пути, по которому двигались на Русь и государственность, и православная вера, что обосновывало и принятие в состав империи Крыма, и ликвидацию Крымского ханства, и выход державы к Черному морю. Данный вектор внешней политики екатерининского царствования становился исторически оправданным, исторически справедливым и исторически необходимым. И таврический титул, и таврический герб символизировали восстановление традиции, идущей от византийских, греческих истоков Руси, что было характерно для всей политики Екатерины Великой по отношению к новоприобретенным причерноморским землям.

ПОД ШАПКОЙ МОНОМАХА

Герб Царства Херсониса Таврического оставался неизменным вплоть до середины XIX века. При Павле I он, как и другие титульные гербы, был помещен в проект Полного (Большого) государственного герба (1800), где занял место в щитке, расположенном под центральным щитком с государственным орлом. Здесь в описании таврического герба золотой крест назван «греческим тройным», а представлен он с тремя горизонтальными перекладинами (что неверно с точки зрения изображения восьмиконечного креста в церковной традиции). Кроме того, герб был увенчан короной «о пяти остроконечных зубцах с зеленою бархотною накрышкою» – так изображены в гербе 1800 года и короны в гербах других царств (Казанского, Астраханского и Сибирского). При Николае I, в 1832-м, герб Царства Херсониса Таврического в числе гербов других титульных объектов, обладавших наиболее высо- ким статусом, был помещен на одном из крыльев российского двуглавого орла.

Новый вариант герба Таврической губернии утвердил Александр II 8 декабря 1856 года. Этот герб на основе предшествующего создал выдающийся отечественный геральдист барон Борис Васильевич Кёне (1817–1886). Изображение и описание двуглавого орла кардинально изменились. Теперь это был черный византийский орел, увенчанный двумя золотыми трехзубцовыми коронами, без регалий в лапах (клюв и когти орла золотые, а языки – червленые).

Таврическая губерния на одной из географических карточек Российской империи – такой набор был выпущен в Петербурге в 1856 году. Предоставлено М.Золотаревым

Лазуревый щиток с крестом получил золотые края (по сути, окантовку), вероятно, чтобы избежать неприемлемого в традициях классической европейской геральдики наложения финифти (эмали) на финифть. Византийский тип орла – это его изображение с раскрытыми, но опущенными, а не поднятыми вверх крыльями. Кёне, следовательно, усилил византийскую семантику этого символа, лишив его черт государственного орла России, но оставив неизменной имперскую расцветку – черно-золотую (на самом деле византийский двуглавый орел был золотым в красном поле). «Таврический» орел в целом походил на двуглавого орла времен Ивана III, головы которого также увенчивали трехчастные короны (правда, их структура была сложнее).

Чтобы еще больше подчеркнуть византийско-русскую преемственность, которую транслировало наименование «Херсонис Таврический», гербу этого царства была придана и своя корона. В Больших государственных гербах Российской империи 1857 и 1882 годов (и в других, включавших основные титульные гербы) щит с гербом Царства Херсониса Таврического увенчался шапкой Мономаха. А щит с объединенными гербами древних русских столиц (Киевским, Владимирским и Новгородским) украсила шапка Мономаха второго наряда.

Таким образом в геральдике нашла отражение легенда о дарах Мономаха – царских регалиях, включая знаменитую шапку, якобы переданных когда-то византийским императором Владимиру Мономаху. А взаимное соотношение двух гербов и двух шапок подчеркнуло мысль о преемственной связи с Византией не только Московской Руси, но также Владимирской, Киевской и Новгородской – словом, всего древнерусского мира.

Идея таврического герба времен Екатерины получила законченное воплощение. Теперь Царство Херсониса Таврического было проводником не только православной веры и главного государственного символа, но и главной государственной регалии, то есть и религии, и государственности, и самой монархической власти одновременно.

Такое осмысление значения Крыма и его присоединения к России на уровне государственной идеологии оставалось актуальным, как видим, и для второй половины XIX века. Семантика византийских истоков в некоторой степени даже усилилась, что можно связать и с событиями Крымской войны 1853–1856 годов, и с общей ориентацией определенной части российской культуры того времени на древнее русское историческое прошлое.