К читателям

Прошел ровно год с того момента, когда Крым вновь стал частью России. Парадоксальным образом решение о воссоединении двух русских территорий было и спонтанным, и выстраданным одновременно.

Фото: Наталья Ходжемирова

Спонтанным потому, что, пожалуй, никто – ни в Крыму,ни в Москве – еще за несколько месяцев до февральского государственного переворота в Киеве и не помышлял о подобном развитии событий.

Как бы странно и противоестественно для русского уха ни звучало словосочетание «украинский Крым», на протяжении почти 23 лет, прошедших после распада СССР, Москва ни разу не ставила вопрос о ревизии постсоветских границ с Украиной. И не поставила бы и впредь, потому что рассчитывала на сохранение и в будущем дружественной по отношению к России и к русским Украины. Вопрос о статусе Крыма был предрешен лишь тогда, когда стало ясно, что дружественной Украины больше не будет. И предрешен этот вопрос был в первую очередь для самих жителей полуострова и только потом уже для Москвы, которая в тот момент просто не имела морального права делать вид, что принцип сохранения чьей-то территориальной целостности для нее важнее всех иных принципов, этических норм и своих геополитических интересов.

Выстраданным же это решение было потому, что изначально передача Крыма братской Украине выглядела не иначе как очередная хрущевская импровизация, как историческая несправедливость, как проявление «волюнтаризма». Ведь именно так определяли многие поступки своего недавнего первого секретаря его коллеги по партии начиная с середины 60-х прошлого века...

Да, история Крыма была всегда непростой и весьма драматичной. Он был и византийским, и ордынским, и даже в известном смысле османским. Был он – во времена Крымского ханства – и антирусским. Но никогда в истории, если не считать последние два с небольшим десятилетия, Крым не был украинским. Потому что даже после решения Никиты Хрущева о передаче полуострова, с 1954-го по 1991-й, Крым, входя в состав УССР, был советским, а значит, нашим общим. Что уж говорить про Севастополь – город русской воинской славы!

Впрочем, и собственно украинским в 1991 году он стал лишь потому, что в стремлении занять главный кабинет в Кремле тогдашний президент РСФСР Борис Ельцин на «частности» внимания не обращал. И поэтому, подписывая в теплой компании с Леонидом Кравчуком и Станиславом Шушкевичем Беловежские соглашения, с легким сердцем «забыл» и о Крыме, и о Севастополе, и о Черноморском флоте – еще одна историческая несправедливость, допущенная в отношении полуострова и всех, кто на нем проживал и служил...

Не случайно историческое решение о воссоединении было поддержано абсолютным большинством крымчан и жителей материковой России. И дело тут не в «кремлевской пропаганде», на которую так любят списывать свои политические провалы те, кто постоянно недоволен и Путиным, и Россией. Думаю, главная причина такой поддержки в том, что люди –где бы они ни жили и чем бы ни занимались – в основной своей массе всегда интуитивно чувствуют, на чьей стороне правда.