«Философский пароход»

Сто лет назад советская власть выслала за границу интеллигентов, взгляды и деятельность которых не устраивали большевистских вождей. О самой операции и людях, изгнанных из России, «Историку» рассказал кандидат философских наук Владимир МАКАРОВ.

В марте 1921 года большевики перешли к новой экономической политике. Появилась надежда, что после смены курса в хозяйственной сфере единолично правящая РКП(б) пойдет и на политические уступки. Однако жизнь опровергла эти ожидания. Ответом большевиков на рост оппозиционных настроений стала операция по высылке из страны наиболее активной части интеллигенции. В то время многие из выдворяемых восприняли свое изгнание на чужбину как тяжелый удар судьбы. Однако именно это позволило им избежать репрессий 1930-х годов.

Пассажиры пароходов и поездов

– Кто и когда придумал выражение «философский пароход»?

– Известный советский и российский историк Михаил Главацкий полагал, что его впервые использовали публицисты и литераторы, занявшиеся в 1980-е годы изучением белых пятен нашей истории. Я с ним согласен, хотя избегаю словосочетания «философский пароход».

– Почему?

– Дело в том, что при рассмотрении этого события, сознательно или нет, произошла подмена понятий. Еще со времен Древней Греции власть пыталась всеми силами и средствами противостоять своим политическим оппонентам. Большевики не были исключением и боролись не с представителями интеллигенции как таковыми, а со своими идеологическими противниками. Чтобы подчеркнуть это, вышедший в 2010 году в издательстве «Русский путь» сборник документов о событиях 1921–1924 годов мы назвали «Остракизм по-большевистски».

Высланных философов насчитывалось менее 10 человек, включая Николая Бердяева, который в анкете написал, что он «ученый и писатель». В графе об образовании Бердяев указал «высшее», хотя университета не окончил, а кандидатскую диссертацию по философии в императорской России не смог защитить. Так что большевики выдворяли не только философов, но и литераторов, историков, экономистов, кооператоров и представителей других интеллигентских профессий, а главное – политических противников. К слову, ядро большевистской партии также состояло из высокообразованных представителей этого круга.

– Известно, что «философский пароход» был не единственным. Сколько всего было высланных и как они покидали Россию?

– Строго говоря, пароходов было несколько. А ведь были еще и поезда. Две партии выслали из Петрограда в Штеттин, нынешний Щецин в Польше, на зафрахтованных в Германии пароходах «Обер-бургомистр Хакен» и «Пруссия». На первом пароходе 29 сентября 1922 года в изгнание отправилось около 30 представителей московской интеллигенции. С семьями и прислугой, по воспоминаниям Бердяева, набралось порядка 75 человек. В их числе оказались историк литературы, кадет Юлий Айхенвальд, юрист Александр Байков, историк-архивист Александр Изюмов, философ и публицист Иван Ильин, писатель Михаил Осоргин, историк Александр Кизеветтер, религиозный философ князь Сергей Трубецкой, агроном Александр Угримов, философ Семен Франк, инженер, профессор МВТУ Всеволод Ясинский.

16 ноября на пароходе «Пруссия» родину покинули 16 петроградских ученых и политических деятелей, с семьями – 44 человека. Наиболее известными из них были проректор по науке Петроградского университета, юрист Александр Боголепов, экономист Борис Бруцкус, журналист Николай Волковысский, издатель Абрам Каган, историк и философ Лев Карсавин, философы Иван Лапшин и Николай Лосский, член ЦК Трудовой народно-социалистической партии, литератор Афанасий Петрищев, математик, профессор Дмитрий Селиванов, инженеры Иван Юштин и Николай Козлов.

При этом почти за неделю до первого парохода, 23 сентября, из Москвы в Ригу (разумеется, не на пароходе, а на поезде) выехали с семьями один из лидеров Трудовой народно-социалистической партии, экономист Алексей Пешехонов, правый эсер, социолог Питирим Сорокин, кооператор Александр Сигирский и др. Чуть позже, также поездом, но уже в Берлин, отправились философ и публицист Федор Степун, агроном Николай Любимов, декан физико-математического факультета МГУ, астрофизик Всеволод Стратонов и историк Сергей Мельгунов, который был арестован еще 3 июня. При обыске у Мельгунова обнаружили множество газетных фотографий деятелей ЧК и ГПУ. На вопрос, зачем он их собирает, ученый ответил, что они нужны для архива и для истории. Однако его архив чекисты так и не нашли: Мельгунов кое-что смог вывезти за границу.

Памятный знак «Философский пароход» на набережной Лейтенанта Шмидта в Санкт-Петербурге

– И потом использовал при написании книги «Красный террор в России»?

– Конечно. Интересно то, что в Петрограде высылаемые больше месяца просидели в тюрьме. Потом за государственный счет в каютах 1-го класса их вывезли из страны. А вот москвичи, как правило, уезжали за свой счет. За выдаваемый паспорт им пришлось заплатить. Хотя если потенциальный изгнанник говорил, что денег у него нет, расходы оплачивало государство. Всего с лета 1922-го по январь 1923 года выслали 56 человек, не считая членов их семей.

– Позже еще кого-то отправили за границу?

– 13 октября в Ялте был арестован религиозный философ Сергей Булгаков. Из-под ареста его отпустили 1 ноября, поставив в известность о предстоящем выдворении. 3 января 1923 года крымские чекисты сообщили в Москву, что 27 декабря священник ялтинского Александро-Невского собора Булгаков с женой Еленой, дочерью Марией и сыном Сергеем «административно высланы из пределов РСФСР на уходящем в Константинополь пароходе "Жан" без права возвращения». В феврале 1923-го Россию покинул редактор журнала «Экономист» Долмат Лутохин с семьей. В том же году последовали в изгнание несколько украинских профессоров. Всего, по нашим подсчетам, за рубеж препроводили 67 человек.

– Это весь «философский пароход»?

– Кроме высланных на чужбину, более 150 человек отправили в отдаленные районы страны. Не будем забывать и о том, что слой образованных людей в России в то время был невелик.

Пароход «Обер-бургомистр Хакен»

– Всех высланных навсегда лишили права возвратиться домой?

– Так поступили с большинством из них, но не со всеми. Были и такие (в основном студенты), кого выдворяли на три года. Некоторые из них потом сами остались на Западе.

«Вежливенько препроводить»

– Кто, когда и почему выступил инициатором высылки представителей интеллигенции за пределы России?

– Идеологами акции были вожди большевиков Владимир Ленин, Лев Троцкий и Григорий Зиновьев. Приложил к этому руку и нарком здравоохранения РСФСР Николай Семашко. Мысль о проведении массовой высылки начала выкристаллизовываться зимой 1922 года, когда большевики столкнулись с масштабными забастовками вузовских профессоров и преподавателей, оживлением общественных движений. После Октябрьской революции профессиональные объединения врачей, инженеров, кооператоров и других специалистов продолжали свою работу. Они периодически проводили съезды, где обсуждали сложившееся положение и предлагали решения насущных проблем, которые далеко не всегда сходились с линией большевистской партии.

В марте Ленин написал статью «О значении воинствующего материализма», впоследствии ставшую классической в марксистско-ленинской философии. Он раскритиковал социолога Питирима Сорокина и высказал идею, что завоевавшему власть рабочему классу давно пора «вежливенько препроводить» из страны «подобных преподавателей и членов ученых обществ».

19 мая Ленин направил секретное письмо председателю Государственного политического управления (ГПУ) при НКВД РСФСР Феликсу Дзержинскому, в котором сформулировал указания по подготовке высылки «писателей и профессоров, помогающих контрреволюции». Через два дня масла в огонь добавил Семашко. Он пожаловался Ленину на участников II Всероссийского съезда врачебных секций при ЦК профсоюза Всероссийского медико-санитарного общества, попавших, как утверждал Семашко, под влияние кадетов, меньшевиков и эсеров. Наркомздрав предложил ГПУ «изъять» оппозиционных руководителей съезда.

– Почему часть интеллигенции Ленин требовал выслать из страны, а другую ее часть стремился привлечь к строительству социалистического общества?

– Ленин привлекал к совместной работе не представителей интеллигенции как таковых, а профессионалов в той или иной области. Он понимал, что без инженеров, врачей и других специалистов построить новое общество нельзя. Кроме того, многие из них принимали участие в революционном движении. Например, в 1902 году одновременно с будущим наркомом просвещения РСФСР Анатолием Луначарским в вологодской ссылке находился Николай Бердяев. Решиться на репрессии против таких людей большевикам было непросто.

И все же 24 мая 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) поручило ГПУ и Наркомздраву составить списки кандидатов на высылку. Это объясняет, почему почти четверть попавших в списки оказались врачами. 21 июня зампред ГПУ Иосиф Уншлихт направил в Политбюро записку, предложив выдворить их не за границу, а в Оренбургскую губернию, Киргизию и Туркестан. На следующий день Политбюро постановило сослать группу врачей в отдаленные южные и восточные губернии для борьбы с эпидемиями. Операцию по их аресту провели в ночь на 28 июня.

По совету Ленина к составлению характеристик на кандидатов на высылку ГПУ привлекло редактора «Известий» Юрия Стеклова, председателя Центросоюза Льва Хинчука, других деятелей революционного движения. Для сбора информации в университетах, наркоматах и прочих государственных учреждениях создавались «бюро содействия» работе чекистов. 1 июня ГПУ направило в Политбюро докладную записку «Об антисоветских группировках среди интеллигенции». В ней была дана общая оценка враждебно настроенной интеллигенции, работавшей в вузах, частных издательствах, торговых, кооперативных, медицинских и религиозных организациях. Отмечался рост ее политической активности. 8 июня Политбюро приняло развернутое решение по докладной записке ГПУ, создав специальную комиссию в составе члена Политбюро Льва Каменева, наркома юстиции РСФСР Дмитрия Курского и уже упомянутого Уншлихта «для окончательного рассмотрения списка подлежащих высылке верхушек враждебных интеллигентских группировок».

Владимир Ленин на отдыхе в Горках. 1922 год

Страница письма Владимира Ленина Иосифу Сталину о необходимости высылки за границу представителей интеллигенции. 16 июля 1922 года. Копия рукой Генриха Ягоды

Удар по профессуре

– Кто готовил списки подлежащих высылке?

– Составлением списков на высылку за границу или в отдаленные районы страны занималось ГПУ. Однако чекисты включили в них прежде всего людей, на которых указало Политбюро. В противном случае они прошлись бы широким неводом и захватили бы гораздо больше народа. К 1922 году органы ВЧК–ГПУ собрали большой объем информации на инакомыслящих из интеллигентской среды. В 1921 году только по делу «Петроградской боевой организации» набралось около 300 томов. Фигурантов по нему было в несколько раз больше, чем репрессированных в 1922-м. И хотя в 1990-е часть лиц, проходивших по этому делу, реабилитировали, считаю, что поэт Николай Гумилев и некоторые другие были наказаны справедливо, так как готовили террористические акты. Сейчас их реабилитация оказалась бы под вопросом.

– Являлись ли попавшие в списки на высылку врагами советской власти? В чем заключалась их главная вина перед большевиками, если она была?

– Подавляющее большинство кандидатов на высылку являлись идеологическими противниками большевиков. ВЧК, а затем и ее преемник ГПУ знали членов оппозиционных партий (кадетов, меньшевиков, эсеров, народных социалистов, анархистов и т. д.), которые не разделяли коммунистических взглядов. ГПУ внимательно следило за публичными выступлениями и нелегальными собраниями оппозиционеров и их печатными изданиями. Операция по выдворению части интеллигенции носила чисто политический характер. Большевики, стремившиеся к укреплению своего идеологического диктата, выбивали оппонентов, которые через какое-то время могли изменить ситуацию в стране. Вместе с тем высылка не являлась репрессией против всей интеллигенции как социальной прослойки.

– Сколько человек в итоге оказалось в списках?

– Мне с коллегами удалось найти сведения на 228 лиц, попавших в разные списки. Им грозили административные наказания – высылка за границу или ссылка в отдаленные районы страны.

– Как проходила операция по высылке?

– Первыми ласточками стали находившиеся в ссылке в Тверской губернии бывшие руководители Всероссийского комитета помощи голодающим экономист Сергей Прокопович и его жена Екатерина Кускова. В июне их выпроводили за границу. Они поехали в Берлин.

Своей кульминации операция достигла в конце лета 1922 года. В ночь на 17 августа в Москве, Петрограде и некоторых других крупных городах России были арестованы лица, включенные в московский и петроградский списки. Следующей ночью задержания начались на Украине. Активная фаза операции заняла сравнительно немного времени, около трех недель – с 16 августа до первых чисел сентября. За это время взяли под стражу более ста человек.

Наибольший удар был нанесен по профессуре. Дело в том, что основная борьба между большевиками и специалистами старой формации шла за молодежь. Было понятно, что воспитание подрастающего поколения является ключом к будущему России.

Вслед за арестами и высылкой политических оппонентов из интеллигентской среды власть сфокусировала внимание на студентах вузов, посчитав, что «буржуазная зараза» проникла и в их ряды. Одна из крупных акций против «буржуазного» студенчества была проведена в Москве в ночь на 1 сентября. Предполагалось арестовать 32 человека, но удалось задержать только 15, так как остальные в это время находились вне города.

Однако репрессии в отношении студентов не носили массового характера, с ними советские органы безопасности действовали более деликатно. В записке от 22 сентября 1922 года Дзержинский предложил руководителю Петроградской ГЧК Станиславу Мессингу воздействовать на студентов и «путем личных переговоров… повлиять на них». На записке Дзержинского зампред ГПУ Генрих Ягода дописал свое мнение, что студентов не следует высылать за границу, так как «это глупая, зеленая, инертная по существу своему молодежь».

Берлин лучше Сибири

– Что вынужденным эмигрантам разрешалось брать с собой?

– По воспоминаниям Федора Степуна, разрешалось взять «одно зимнее и одно летнее пальто, один костюм и по две штуки всякого белья, две денные рубашки, две ночные, две пары кальсон, две пары чулок». Золотые вещи и драгоценные камни, за исключением венчальных колец, вывозить запрещалось. Степун писал: «…даже и нательные кресты надо было снимать с шеи. Кроме вещей, разрешалось, впрочем, взять небольшое количество валюты, если не ошибаюсь, по 20 долларов на человека; но откуда ее взять, когда за хранение ее полагалась тюрьма, а в отдельных случаях даже и смертная казнь».

Однако не все было так драматично. Абрам Каган сообщил любопытные подробности высылки из Петрограда. Благодаря знакомству с юрисконсультом петроградской конторы Государственного банка Екатериной Флейшиц ему и его спутникам удалось обменять совершенно обесцененные советские деньги на доллары и фунты. «От лихорадочной продажи вещей на иностранную валюту тоже кое-что получилось», – вспоминал Каган. А пронести валюту и ценности им помогли немецкие дипломаты и капитан корабля «Пруссия».

Иван Ильин и Сергей Трубецкой на борту «философского парохода». Рис. И.А. Матусевича. 1922 год

– Как люди, не по своей воле оставившие родину, отнеслись к высылке?

– Большинство из них не желали ее покидать, не видели своего будущего вне России. Емко и лаконично выразил эту мысль Лев Карсавин: «Будущее России не в эмиграции». Ему вторил философ Иван Лапшин, заявивший: «Эмигрировать за границу, порвав связь с родиной и с моей деятельностью здесь, я б лично не чувствовал ни малейшего желания…» В этом же ключе высказался и агроном, один из руководителей кооперативного движения Сигирский: «По моему мнению, эмиграция оторвана от условий жизни в России и представлять из себя какую-либо политическую силу не может».

Но среди кандидатов на высылку были и такие, кто воспринял неожиданный поворот судьбы даже с некоторым облегчением. Так, Степун в одном из очерков «Мысли о России» подробно описал свои ощущения после визита в ГПУ: «В первую минуту получения этого известия оно прозвучало (если отвлечься от совсем личных чувств и обстоятельств) радостью и освобождением. Запретное "хочется" по отношению к Европе и всем соблазнам "культурной" жизни становилось вдруг не только не запретным, но фактически обязательным и нравственно оправданным: не ехать же в самом деле вместо Берлина – в Сибирь».

К тому времени в германской столице осело много русских. Словосочетание «русский Берлин» не афоризм. В 1922 году из 300-тысячного населения города каждый тринадцатый был русским. Работало 25 русских ресторанов, 4 театра, выходило несколько русскоязычных газет.

Русский магазин «Ага» в Берлине. 1920-е годы

– На ваш взгляд, была ли высылка в условиях 1922 года гуманным шагом?

– Да, конечно. Так считали и вожди большевиков. Троцкий в интервью американской журналистке Анне Луизе Стронг, опубликованном 30 августа 1922 года в «Известиях», сказал: «Те элементы, которые мы высылаем или будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они – потенциальные орудия в руках наших возможных врагов. В случае новых военных осложнений… все эти непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политической агентурой врага. И мы будем вынуждены расстреливать их по законам войны. Вот почему мы предпочитаем сейчас, в спокойный период, выслать их заблаговременно. И я выражаю надежду, что вы не откажетесь признать нашу предусмотрительную гуманность и возьмете на себя ее защиту перед общественным мнением».

Однако этот гуманный шаг был вызван отнюдь не гуманизмом. Он был обусловлен тем, что в то время Советская Россия боролась за международное признание. Жесткие репрессии против инакомыслящих были несвоевременны, потому что повредили бы имиджу РСФСР на международной арене.

Капля в море

– Что стало с теми, кто избежал высылки?

– Когда начались аресты, многие партийные деятели высшего звена и общественные организации стали ходатайствовать за попавших в списки, добиваться отмены их высылки за границу. Дело в том, что советские и хозяйственные руководители были заинтересованы в специалистах.

За кадета и бывшего министра Временного правительства Николая Кишкина вступился сам председатель ВЦИК РСФСР Михаил Калинин. Заместитель наркома земледелия РСФСР Валериан Оболенский (Осинский) хлопотал за экономиста Николая Кондратьева, а крупные государственные и партийные деятели Глеб Кржижановский и Георгий Пятаков – за инженера и экономиста Петра Пальчинского. В итоге целому ряду лиц – инженерам, врачам, кооператорам – принудительная отправка за рубеж была заменена ссылкой в отдаленные районы страны, некоторым запретили жить в 10–11 крупных городах. Через три года многие из них получили право жить на всей территории СССР.

– Вернулся ли кто-то из высланных за границу впоследствии на родину?

– Да, немногим все же удалось это сделать. В 1927 году вернулся редактор Лутохин, в 1947-м – известный агроном, профессор Угримов. В числе возвратившихся был и кооператор Любимов, а также несколько студентов.

– Какой ущерб России был нанесен высылкой 1922 года?

– На этот вопрос нет однозначного ответа. С одной стороны, среди высланных за границу были крупные ученые, например, историки Кизеветтер и Карсавин, социолог Сорокин, известные философы, что стало большой потерей для страны.

С другой стороны, хотя в 1922 году в эмиграции поднялся шум, что лучшие умы изгоняются из России, основной ущерб причинила не эта акция большевиков. Самый тяжелый урон России и ее культуре нанесли Первая мировая война, революционные события 1917 года, Гражданская война и связанное с ними бегство миллионов наших соотечественников. На фоне первой волны эмиграции высылка 1922 года была каплей в море.