Загадка от Иоанна

Введенная грозным царем опричнина просуществовала всего семь лет и была отменена осенью 1572-го. С тех пор прошло еще 450 лет, а споры о том, что это было, зачем Иван IV ее создал и почему отменил, идут до сих пор.

3 декабря 1564 года москвичи наблюдали необычное и пугающее зрелище: из церквей выносили иконы в драгоценных окладах, кресты, золотые и серебряные сосуды, святительскую одежду, вышитую золотыми нитями, грузили на подводы и отправляли в село Коломенское. Обоз сопровождали дворяне Государева двора, которым было велено взять с собой жен и детей. Все это напоминало эвакуацию: из Москвы вывозились святость и лучшие люди с семьями. Горожане потрясенно смотрели вслед уходящим колоннам, ничего не понимая. Особую смуту в умы вносило то, что государь Иван IV приказал выехать с ним только дворянам, а Боярскую думу и церковных иерархов в царский поезд не позвали.

«Путное шествие неведомо куда»

Дальнейшие события ясности не прибавили. Обоз в Коломенском встречал сам царь Иван Васильевич, который также прибыл сюда с женой Марией Темрюковной, черкесской княжной, и царевичами Иваном и Федором. Просидев две недели под дождем в Коломенском, самодержец дождался ледостава и приказал выступать по замерзшим рекам. 21 декабря царский поезд прибыл в Троице-Сергиев монастырь и после церковных празднеств отправился в Александрову слободу. Бояр на праздник не пригласили. Как сказано в летописи, «бояре и окольничие и все приказные люди о том в недоумении и унынии были, из-за такого государского великого необычного подъема и путного шествия неведомо куда».

Недоумение разрешилось 3 января 1565 года самым неприятным образом: из Александровой слободы к митрополиту Московскому и всея Руси Афанасию приехал царский гонец Константин Поливанов, который заявил, что государь Иван Васильевич разочаровался в своих подданных. Его окружают изменники, расхитители казны (сегодня бы сказали – «коррупционеры»), виновные в махинациях с земельными владениями, трусы, не желающие служить и воевать. Такими предателями править невозможно - царское сердце этого не вынесет. Оно преисполнено жалости о судьбах правильных подданных. Поэтому царь собрал последних людей, которые еще не изменили, взял с собой символы святости и поехал куда глаза глядят и Бог направит. Он уходит с престола. Столичным жителям была зачитана другая грамота – о том, что царский гнев распространяется только на бояр и церковных иерархов, а на простых людей государь гнева не держит, они не изменники. Перед москвичами фактически замаячил соблазн бунта: противопоставляя народ боярам, царь намекал, что расправой над изменниками можно исполнить государеву волю и заслужить прощение…

Так начиналась знаменитая опричнина, которая считается едва ли не самым кровавым и страшным периодом российской истории. Начиналась загадочно – сами современники не понимали, что происходит. Продолжалась тоже таинственно, и никто не знает, когда закончилась. Остается лишь догадываться, почему такое название использовалось простыми людьми, но очень мало применялось официальными властями (отсюда мнение, что само слово «опричнина» и любое упоминание о ней были запрещены в конце правления Ивана Грозного). Относительно масштабов жертв опричных репрессий можно только гадать. Наконец, в чем смысл, суть опричнины? Ответов на эти вопросы нет до сих пор. Об этой ситуации замечательно высказался историк Василий Ключевский: «Учреждение это всегда казалось очень странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал».

Посвящение Афанасия в митрополиты в 1564 году. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI век

Тайный выезд Ивана Грозного перед опричниной. Худ. М.Н. Панин. 1911 год

Странное учреждение

Опричнину обычно понимают как чрезвычайный репрессивный режим: недаром выдающийся исследователь эпохи Ивана IV Руслан Скрынников назвал свою книгу, посвященную истории опричнины, «Царство террора». Однако неясно, против кого был направлен этот террор. Во времена Иосифа Сталина, который видел в опричнине параллели со своим режимом, политику Грозного изображали как борьбу с боярством, склонным к измене и коррупции. Самодержец при этом якобы опирался на «народ» – выходцев из рядового дворянства, которых записывали в опричники. Они были обязаны царю всем и преданно «выгрызали измену» там, где государь прикажет.

Однако в данном случае на опричнину проецировался взгляд из современности, она воображалась как явление, похожее на политический террор ХХ столетия, как «ежовщина XVI века». На самом деле в ней служило немало представителей высшей аристократии, и поэтому не столь уж худородным был опричный корпус. Собственно, и опричный террор не носил ярко выраженного «классового характера». Во время Новгородского погрома зимой 1569–1570 годов пострадало куда больше простых горожан и монахов новгородских и тверских монастырей, чем «преступных» представителей элиты. Ученые, в отличие от политиков, это противоречие прекрасно видели, потому и высказывались мнения, что опричный террор был направлен не против социально враждебных слоев (этаких «врагов народа» XVI столетия), а против определенных персон и конкретных аристократических родов, которых царь считал «изменными». Так, например, полагал уже упомянутый Ключевский.

Но это объяснение представляет опричнину довольно хаотичным и малоосмысленным мероприятием. Почему для репрессий против отдельных князей и бояр был нужен новый политический режим, разделение страны на две территории с формально разным управлением – опричнину и земщину? И главное: опалы на отдельных лиц «за изменные дела» налагались Иваном Грозным и до опричнины, и после ее формальной отмены. Вряд ли такой царь, как он, нуждался в каком-то особом режиме, чтобы казнить неугодного боярина. Зачем тогда понадобился шумный отъезд из Москвы, учреждение особого «ордена» опричников в Александровой слободе, введение специальной черной одежды и символов – метел и собачьих голов, притороченных к седлу? Почему до 1565 года царь расправлялся с изменниками без всех этих ритуалов, а теперь они потребовались?

«Истинная и правдивая история»

Ответы на эти вопросы стали искать в других областях. В опричнине видели своего рода русский аналог европейского рыцарского ордена со своей символикой, ритуалами, обрядами, причем ордена сатанинского (историк Андрей Никитин назвал свою книгу об опричнине «Сатанинская заутреня»). Цель создания этого «ордена» – защита царя, который боялся угрозы со стороны настоящего наследника – Георгия, старшего сына Василия III от Соломонии Сабуровой. Опальная княгиня, сосланная в монастырь за бездетность, якобы родила его в обители. Монахини будто бы спрятали ребенка, и он все царствование Ивана Грозного представлял для него тайную угрозу как законный наследник трона. С целью защиты царь и учредил опричнину и даже устроил резню в Новгороде, чтобы «спрятать мертвое тело» Георгия «под грудой других мертвых тел».

Данная гипотеза базируется на одном-единственном источнике – повествовании немецкого пастора Пауля Одерборна, в 1585 году опубликовавшего первую печатную биографию русского правителя. Пастор написал ее как «истинную, правдивую и леденящую душу историю» тирана-московита, погрязшего в кровавых преступлениях, распутстве и богохульстве. Образцом для него послужили мифы об античных тиранах, а также легенды для немецкого простонародья о еретиках, ведьмах, преступниках и грешниках. Романтическая история о царевиче Георгии была им придумана (или записана на основе ходивших по Европе слухов) для пущего обличения глубины грехопадения Ивана Грозного, тирана Московии. Вряд ли «Жизнеописание Иоанна Васильевича» Одерборна может служить убедительным объяснением опричных событий.

Другое, мистическое объяснение происхождения опричнины было предложено некоторое время назад историком Андреем Юргановым. Он обратил внимание на совпадение дат: 1562-й – это 7070 год от Сотворения мира, а 1569-й – 7077 год. В духовной жизни Руси придавалось большое значение эсхатологическим пророчествам, которые гласили, что конец света наступит в седьмеричную дату – в 7000 году (1492 год от Рождества Христова). Но в 1492-м он не наступил, и теперь ожидания могли быть перенесены на следующие седьмеричные даты – 7070-й и 7077-й (дожидаться в эпоху Грозного 7777 года от Сотворения мира, то есть 2269-го от Рождества Христова, было бы странно). Одно из пророчеств обещало, что после наступления роковой даты два года будет править некий царь Михаил, а потом уж точно придут «последние времена».

Тогда начало опричнины в 1564 году вписывается в эту схему. Ее целью оказывается миссия, которую царь со смирением и ужасом принимает на себя, – покарать грешников в «последние времена», подготовиться к концу света и Страшному суду. Отсюда и театральность, и символичность многих опричных казней, которые перекликаются с символикой Страшного суда (утопление в воде, отрезание губ, носа и ушей и т. д.). Ворота Арбатского опричного замка были сделаны в виде пасти льва, который грозит пожрать грешную земщину. Погром Новгорода зимой 1569–1570 годов оказывается апофеозом опричнины, когда эсхатологические ожидания достигают своего пика. После того как они не оправдались, опричнина отменяется как мероприятие, не достигшее своих целей.

В этой гипотезе многие события получают свое объяснение и обретают смысл. Смущает, однако, то, что данная трактовка предложена только в ХХ веке, а современники нигде ее прямо не сформулировали – мы можем лишь интерпретировать символику их деяний. К тому же неясно, как в эту схему вписываются деление государства на две части – опричнину и земщину, создание двух систем управления, переселение знати путем раздачи наделов в недавно завоеванных Казанской и Полоцкой землях и т. д.

София Суздальская (Соломония Сабурова). Икона XVII века. Суздаль, Покровский собор

Мобилизационный проект

Помимо репрессий и мистической символики в опричнине ясно виден еще один подтекст – экономический. По сути, она предстает мерой мобилизационной. Страна делится на две части, при этом в главную – опричнину – забирают лучшие земли, самые богатые, центральные уезды. А земщина оказывается как бы размазанной по периферии государства. Опричнина получает возможность грабить земщину и распределять ее доходы в свою пользу. Все это сопровождается централизацией управления (именно в опричнину окончательно оформляется приказная система, которая проживет 150 лет, до петровских реформ) и политическим диктатом, репрессиями. Такая схема, как заметил историк Сергей Каштанов, очень похожа на прообраз имперской модели управления Россией. Иван Грозный фактически сделал то, что можно назвать «внутренней колонизацией»: разделил страну на две части, одну привилегированную, другую – зависимую и эксплуатируемую. Тем самым был достигнут эффект мобилизации ресурсов, столь необходимых в условиях продолжающейся Ливонской войны, которая в эти годы идет успешно (в 1563-м взят Полоцк, в 1570-м Речь Посполитая подписала перемирие по принципу «кто чем владеет», то есть временно признала победы России).

Экономическая модель также объясняет многое, но непонятно, почему мобилизация ресурсов должна была сопровождаться хаотичными репрессиями, в том числе разорением богатейшего города страны – Новгорода, который от опричного погрома не оправится никогда. Его историческая судьба была необратимо надломлена.

Опричники. Худ. Н.В. Неврев. Около 1900 года. На картине изображена казнь Ивана Федоровича-Челяднина: его переодели в царские одежды, усадили на трон и после издевательской речи Иван IV лично закалол его ножом

Черный передел

Так чем же была опричнина, что это за загадочный период в истории страны? Что мы о ней точно знаем? 3 декабря 1564 года царь с семьей, сопровождаемый дворянским войском, покинул Москву. Сперва он выехал в Коломенское, в южном направлении, оттуда объехал Москву с востока до села Тайнинского на северо-востоке столицы, а затем отправился в Троице-Сергиев монастырь и далее в Александрову слободу. Там Иван IV составил грамоту об отречении от престола и, видимо, завещание. После чего выгнал некоторых сановников, которые сопровождали его в поездке (по некоторым свидетельствам, отправил их в зимний путь «без шуб», без верхней одежды, как знак опалы).

3 января 1565 года гонец Константин Поливанов огласил в Москве грамоты о царском отречении и опале на «изменников». Чернь стала требовать расправы над «государевыми ослушниками». Растерявшиеся бояре пытались апеллировать к митрополиту Афанасию, но тот уклонился от переговоров с царем, заявив, что будет «блюсти Москву», оставшуюся без власти. В Александрову слободу поехали новгородский архиепископ Пимен и архимандрит кремлевского Чудова монастыря Левкий. Они донесли до Ивана волю людей: его просили не отрекаться, а объявить, кто же на самом деле изменник, и поступить с предателями по справедливости, а невиновных опале не подвергать. Выходило что-то вроде получения неограниченных полномочий на любые репрессивные действия, хотя совершенно непонятно, зачем этот сценарий понадобился (до января 1565 года Иван Васильевич легко налагал опалы и подвергал подданных казням, нисколько не требуя чрезвычайных полномочий). Смысл происходящего здесь начинает ускользать от нас так же, как и от перепуганных современников, которые просто следовали за страшными и неясными поступками государя. Бояре не посмели возражать на прозвучавшие из уст царя обвинения в намерении «изменников» захватить власть.

15 февраля вернувшийся в Москву Иван IV заявил о введении опричнины. В стране выделялась территория со своим управлением, финансами и войском. В нее вошли центральные уезды с большим количеством дворянских поместий. Их владельцы должны были составить основу опричного войска. Начался массовый передел земель: дворяне, не включенные в опричнину, выселялись из центральных уездов на земли земщины. Их поместья конфисковывались и передавались новоиспеченным опричникам. В дальнейшем этот механизм применялся к опальным царя: у них отбирались имущество и земли в пользу казны и опричников. Например, из Суздаля выслали две трети местных дворян. При этом практиковались принудительные ссылки, переселение землевладельцев из их древних поместий в новые земли (нам известны Казанская и Полоцкая опричные ссылки). Тем самым разрушались традиционные связи в дворянских «корпорациях», царь получал на окраинах послушную массу служилых людей. Они потеряли свой прежний мир и теперь, обретя новые земли по сути в прифронтовой зоне, готовы были на все, чтобы сохранить собственные жизни и оставшееся имущество.

В опричнину включались земли Поморья и Русского Севера с богатым экономическим потенциалом (с промыслами, торговыми центрами, большим количеством налогоплательщиков), Великий Устюг – главный рынок пушнины в стране, а также все соляные промыслы. На земщину же возложили основные тяготы: например, в опричнину не вошла ни одна пограничная крепость, все проблемы обороны рубежей государства поручили земщине. Она сразу была обложена огромным налогом в 100 000 рублей – «за государев подъем», то есть за отъезд царя в слободу. Фактически все опричные преобразования оплатила земщина.

В 1566 году в Москве был проведен Земский собор, на котором делегаты подтвердили готовность страны воевать и оплачивать все военные инициативы царя. Важный нюанс заключался в том, что собор был созван только из представителей земщины, опричники в нем не участвовали. Тем самым все финансовые тяготы военного времени возлагались на земщину при ее согласии, высказанном участниками собора. Правда, царя здесь ждал неожиданный сюрприз: делегаты потребовали отменить опричнину, за что подверглись репрессиям.

Опричники въезжают в город. Рисунок А.М. Васнецова (эскиз декорации к опере П.И. Чайковского "Опричник"). 1911 год

Опричники в Новгороде. Худ. М.И. Авилов. 1916 год

Казни и погромы

Опричнина известна прежде всего как репрессивная политика. Она забрала жизни многих аристократов, в том числе родственника царя князя Владимира Андреевича Старицкого с семьей, митрополита Филиппа (Колычева), позже причисленного к лику святых за мученическую смерть, знаменитого основателя Посольского приказа дьяка Ивана Висковатого. Наиболее известны публичные казни 120–130 человек на Поганой луже 1570 года (ныне район московского Чистопрудного бульвара).

Но эта политика не была последовательной: за первой волной казней, опал и конфискаций уже в 1566 году прошли амнистии, владельцам вернули отобранное имущество и даже частично возвратили людей из Казанской ссылки. Периодически режим ослаблялся настолько, что совершались открытые выступления против него – например, Германа (Полева), кандидата в митрополиты, в 1566 году, и митрополита Филиппа (Колычева) в 1567-м.

Оппозиция опричнине была в земщине, ее лидером (по своей воле или по стечению обстоятельств) стал виднейший боярин и конюший Иван Федоров-Челяднин. С оппозиционерами пытались наладить связи дипломаты из Великого княжества Литовского (сегодня мы бы сказали – «спецслужбы», в XVI веке такого понятия не существовало), которые надеялись стимулировать антиопричные выступления в России и тем самым ослабить ее позиции на фронтах Ливонской войны. В какой мере это была чисто литовская инициатива, насколько противники опричнины были готовы сотрудничать с иноземными заговорщиками, неизвестно. Возможно, в реальности русские бояре, недовольные царем, не опустились до сотрудничества с неприятелем. Мы не знаем и никогда не узнаем тайных деталей. Но все эти интриги имели только один эффект - усиление подозрительности царя, который убеждался, что не зря видит в поведении бояр измены и заговоры.

К концу официального периода опричнины Иван IV перешел от репрессий против отдельных аристократов к наказаниям целых городов: Твери, Нарвы. Кульминацией стал Новгородский погром зимой 1569–1570 годов, в результате которого погибло более 2000 человек. Народным памятником этой трагедии сегодня выступает свинцовая фигурка голубя на кресте новгородского собора Святой Софии. Согласно местной легенде, живой голубь, сев на крест, окаменел, увидев ужасы, которые опричники творили на улицах Новгорода. Сказание красивое, но не имеющее отношения к действительности: фигурка голубя как символа Святого Духа нередко размещалась на крестах православных церквей.

Последняя из загадок опричнины – ее отмена. Официально считается, что она упразднена в 1572 году и даже само слово было запрещено к употреблению – мол, такого периода в русской истории никогда не было. Однако точные сведения отсутствуют. Что касается запрета на упоминание, то и в 1560-е годы русские дипломаты отрицали существование опричнины – такого слова нет и ничего подобного не происходит, а государь живет в слободе за городом «для своего государева прохладу». По поводу репрессий они отвечали, что «изменников везде казнят». Известна гипотеза историка Даниила Альшица, что отмены опричнины как таковой не было. Несколько смягчили режим, ликвидировали разделение страны, но под именем «Государев двор» какой-то вариант опричного двора продолжал существовать и после 1572 года, равно как и деление на «дворовых» и «земских» среди высшего дворянства.

Свинцовая фигурка голубя – символа Святого Духа на кресте новгородского собора Святой Софии