Понять Сталина

Знаменитый российский философ Александр Зиновьев в своей «социологической повести» подверг анализу самый непростой период нашей истории

Валерий Федоров, генеральный директор ВЦИОМ

В заголовок повести вынесены слова из советской песни: «Сталин – нашей юности полет». Как признается Александр Зиновьев (1922–2006), комсомолец «сталинского призыва» и принципиальный антисталинист с младых ногтей, он пел ее «вместе со всеми… и не чувствовал в ней фальши. Я чувствовал в ней что-то другое, гораздо более странное, чем фальшь, а именно: всесокрушающий ураган великой истории». Это история важнейшей эпохи – «становления, формирования нового, коммунистического общества. Это юность реального коммунизма», неразрывно связанная с деятельностью Иосифа Сталина и его соратников.

Обращение к сталинизму важно, ибо «сталинская эпоха ушла в прошлое, осужденная, осмеянная, оплеванная и окарикатуренная, но не понятая», отмечал Зиновьев. Не понято, что это была юность советского общества, период его превращения в зрелый социальный организм. Да, она была страшной и трагической, переполненной преступлениями, но не была преступной, как не было преступным общество, ею созданное. «Трагичность сталинской эпохи состояла в том, что в тех исторических условиях сталинизм был закономерным продуктом великой революции и единственным способом для нового общества выжить и отстоять свое право на существование». Она, эта трагичность, и в том, что сталинская эпоха навеки похоронила надежды на «земной рай», построив его на деле и тем самым обнажив «подлинную, страшную сущность многовековой мечты человечества» о коммунизме. Эпоха эта неповторима, поскольку юность может быть прожита лишь однажды, но и неуничтожима, ибо она «вошла в нашу кровь и плоть навечно – она породила нашу сегодняшнюю реальность».

Что же было главным тогда? Все то, что происходило в массе советского населения, глубинный поток истории. Критики сталинизма представляют его как тотальный обман и насилие, хотя «в основе он был добровольным творчеством многомиллионных масс людей, лишь организуемых в единый поток посредством обмана и насилия». Сознание справедливости происходящего владело подавляющим большинством участников тех событий. «Без этого ни за что не поймешь, почему было возможно в таких масштабах манипулировать людьми и почему люди позволяли это сделать с собою». Эпоха эта прошла «с поразительным самосознанием справедливости всех ее ужасов». Только в таком контексте становятся понятными и репрессии против настоящих героев революции, и массовое доносительство – все то, что из другой оптики кажется преступным и аморальным.

Скажем, доносы сыграли огромную роль в консолидации и укреплении нового, еще слабого и неуверенного строя, который без них, возможно, и не выжил бы, рухнул. «Но широкие массы населения сами проявили инициативу и доносили. Для них доносительство было формой участия в великой революции и охраной ее завоеваний. Донос был в основе доброволен и не воспринимался как донос». Репрессии действительно были массовыми, но почему они стали возможными? Да потому, что «это было делом не безнравственных и жестоких одиночек, а многомиллионных масс населения, наделенных всеми мыслимыми добродетелями». Критикуя то время, мы смотрим на него глазами репрессированных, а надо смотреть глазами уцелевших, выживших и преуспевших – их было гораздо больше!

Говоря о сталинизме, обычно подразумевают аппарат коммунистической власти, однако забывают о «системе вождизма и народовластия». Коммунистическое общество строила не кучка сталинистов, а миллионы людей. Сталинизм – одновременно две системы власти, вождистско-народная и бюрократически-репрессивная, враждебные и комплементарные одна другой. В их взаимодействии и складывались новая социальная структура, новые формы неравенства, и сталинизм в том числе был «попыткой остановить этот неумолимый процесс. Отсюда – особо жестокие репрессии в отношении представителей нарождающихся господствующих классов. Неспособность остановить этот процесс – вот основная причина поражения сталинизма как формы власти и ухода его со сцены истории».

И Сталин, по оценке автора, «был историческим гением» именно «благодаря своему умению сыграть роль, заданную ему историей. Великие исторические деятели не столько творят историю, сколько вытворяют истории, история же сама творит их по своему образу и подобию». Победа сталинизма над троцкизмом и другими революционными течениями была закономерна, так как именно Сталин и его соратники наиболее адекватно выражали сущность потребностей той эпохи и ее объективные тенденции. Сталин был полностью адекватен «тому движению массы, на роль руководителя которой (его) вытолкнули обстоятельства».

К примеру, считается, что многие политики воздействуют на массы гипнотически. Сталин – тоже, но перед массами он вообще не появлялся и редко выступал публично. Дело тут, полагает Зиновьев, не в исключительных качествах вождя, а в самих массах, в их настроениях, в их подверженности «самогипнозу». Если масса кого-то избрала на роль гипнотизера, он может с ней делать что угодно. Сталин был вытолкнут массами на эту роль – и талантливо играл ее, он весь был воплощенное «Мы».

Сталинизм не был убит извне, «он покончил с собой сам. Хрущевский переворот был последней великой акцией сталинизма – самоубийством». Но, покончив с собой, сталинизм «оставил после себя великое наследство: нового человека с адекватной ему социальной организацией». Противопоставление власти и народа в таком обществе лишено смысла, власть здесь – в первую очередь организация всего народа в единое целое. Возникла густая сеть власти и управления, которая вовлекла в себя почти все население страны. Подобная система нуждалась в строгом контроле извне, чтобы не превратиться в простой набор мафий, клик и банд. «Такой системой сверхвласти и явился сталинизм». И когда эта сеть власти приобрела более или менее приличный вид, сталинизм изжил себя – и был отброшен. Народовластие закончилось, и власть перешла в руки аппарата – со всеми вытекающими последствиями…

Зиновьев А.А. Нашей юности полет. Литературно-социологический очерк сталинизма. М., 2021

Антисталинист Александр Зиновьев считал, что обращение к сталинизму важно, ибо «сталинская эпоха ушла в прошлое, осужденная, осмеянная, оплеванная и окарикатуренная, но не понятая»