Тайна по имени Пушкин

«Во дворе коллежского регистратора Ивана Васильева Скворцова у жильца его моэра [майора] Сергея Львовича Пушкина родился сын Александр, крещен июня 8 дня…» Запись в метрической книге московского Богоявленского собора в Елохове подкупает своей простотой и полным неведением о масштабе произошедшего. И действительно, мог ли догадываться безымянный церковный писарь, или тот же коллежский регистратор Скворцов, или даже счастливый отец «моэр» Сергей Пушкин, к какому событию они – каждый по-своему – оказались причастны? Разумеется, нет. Этим и хороша история: буднично, ничего не предвещая, жизнь течет своим чередом, а потом оказывается, что и столетия спустя потомки вспоминают и тот день, и то событие, и даже некоего Ивана Васильева Скворцова. А событие и вправду историческое. Двести двадцать пять лет назад – 26 мая (6 июня по новому стилю) 1799 года – на окраине несуетной тогда еще Москвы родился русский гений, человек, признанный живым воплощением фундаментальных основ нашей национальной культуры, – Александр Сергеевич Пушкин.

Он прожил настолько яркую и результативную творческую жизнь, но при этом земной век его был таким трагически кратким, что кажется: Пушкиных было несколько. Более того, они были разными – с разными увлечениями и пристрастиями, поэтическими и политическими предпочтениями. Один из материалов этого номера мы назвали «Разный Пушкин», и, на мой взгляд, это очень точное определение Александра Сергеевича.

О еще одном свойстве Пушкина, весьма важном для нас, сказал Федор Михайлович Достоевский в своей знаменитой речи по случаю открытия памятника поэту в Москве в июне 1880 года: «Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем». Достоевский нисколько не преувеличил. Главная тайна Пушкина, по-моему, заключается в том, что он оказался настолько органичен во всем им созданном, что действительно не понимаешь, как это все могло было быть сотворено человеком из плоти и крови.

У каждого свой Пушкин. Приводить близкие именно тебе примеры его гения и творческой исключительности – дело явно неблагодарное. Тем более что каждому из нас в разные периоды жизни, как правило, в Пушкине близко разное. Но всякий раз, когда не на бегу, а неторопливо, в моменты «покоя и воли» читаешь его, невольно задаешь себе вопрос: возможно ли в принципе такое, что когда-то – до Пушкина – этого всего не было?

Правда, Достоевский имел в виду не только литературу: «Не в поэзии лишь одной дело, не в художественном лишь творчестве». «Наш поэт представляет собою нечто почти даже чудесное, неслыханное и невиданное до него нигде и ни у кого, – утверждал Федор Михайлович. – В самом деле, в европейских литературах были громадной величины художественные гении – Шекспиры, Сервантесы, Шиллеры. Но укажите хоть на одного из этих великих гениев, который бы обладал такою способностью всемирной отзывчивости, как наш Пушкин. <…> Ибо что такое сила духа русской народности как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности?»

В свое время – сто с лишним лет назад – горячие футуристические головы с явным вызовом общественному мнению (вернее, с «пощечиной общественному вкусу») заявляли о необходимости «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с парохода современности». Тогда им это не удалось: наоборот, ХХ век стал эпохой колоссального интереса к русской классике. Сейчас другая эпоха, другие вызовы и другие «общественные вкусы». В том смысле что и читают теперь в основном не книги, а гаджеты, и чем моложе человек, тем, порой кажется, дальше он от классической литературы. Да и «пароход современности» как будто вполне обходится без «Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч.».

И все-таки поживем – увидим. Пять лет назад мы опубликовали текст, который по поводу дня рождения Пушкина специально для «Историка» написала Ирина Александровна Антонова. Всю свою жизнь она проработала в Пушкинском музее, и отношение к Александру Сергеевичу у нее было особое: «Я думаю, Пушкин и для будущих поколений останется не только главным человеком в русской литературе, но и, значительно шире, одним из столпов, на которых зиждется вся наша культура. <…> Его будут читать, и им будут восхищаться. И чем старше ты становишься, тем глубже это чувствуешь и тем острее осознаешь». И все более завороженно, добавил бы я от себя, прикасаешься к этой непостижимой тайне, имя которой – Александр Сергеевич Пушкин.