Как создавалась Новороссия

Долгие годы территорию от Северного Причерноморья до казачьих донских станиц называли Диким полем. Весной 1764 года на карте впервые появилось другое название.

На протяжении столетий это была нераспаханная степь, где властвовали крымские кочевники. Там не строили города, не развивали земледелие и даже мощные реки – Днепр, Северский Донец – пустовали без торговых судов. Редкие поселения были военными форпостами и защищали пределы России от набегов крымских татар. 

Предыстория края

На заре XVIII века на этот регион обратил внимание Петр I – после взятия Азова, когда нужно было показать Османской империи и Крымскому ханству, что Россия никому не позволит хозяйничать в Приазовье. Будущий император даже планировал перенести столицу в город-порт, основанный им на берегу Азовского моря, – Таганрог. Эта затея не удалась, но первые мануфактуры будущей Новороссии появились именно в Петровскую эпоху. Тогда же на еще почти безлюдное Дикое поле прибыл костромской рудознатец Григорий Капустин, выдающийся геолог своего времени. На территории нынешнего Донбасса он развернул работы в 1721 году – и нашел залежи каменного угля в Лисичьем Буераке, неподалеку от Северского Донца, на месте нынешнего города Лисичанска. Император, изучив рапорт геолога, распорядился: «Туда, где приискал подьячий Капустин уголья, послать нарочных для осмотра и сыска каменного угля». Вскоре на берегах Северского Донца возникли казачьи поселения. Любопытно, что английские инженеры и мастера, которых приглашали проинспектировать первые разработки Донбасса, в один голос утверждали, что «оное уголье не такой доброты» и тратить силы на его добычу не стоит. Но Петр поверил Капустину. С этого царского решения началась история шахтерского Донбасса. 

Империя стала более энергично осваивать этот край во времена правления дочери Петра, императрицы Елизаветы Петровны, которая нарекла часть территории будущей Новороссии Новой Сербией, и вот почему. В 1750 году полковник австрийской армии Иван Хорват обратился к русскому посланнику в Вене Михаилу Бестужеву-Рюмину с просьбой разрешить ему и другим выходцам с Балкан осесть в России. В первую очередь он хлопотал за сербов, оказавшихся в Священной Римской империи. Они, подобно русским казакам, несли службу на границе с османами. Но в католической Австрии православным приходилось туго, а в России уже тогда нашли пристанище переселенцы с Балкан и чувствовали себя вполне комфортно. Так, в крепости Тор еще с 1720-х годов расположился сербский гусарский полк Ивана Албанеза. Эта твердыня станет основой будущего города Славянска. Бестужев-Рюмин отнесся к предложению Хорвата благосклонно – и вскоре в Австрию отправились русские вербовщики. Они действовали в соответствии с указанием императрицы: «Сколько бы из сербского народа в Российскую империю перейти ни пожелало, все они как единоверные в службу и подданство приняты будут». Для проживания новым российским подданным отвели территорию между Днепром и речкой Синюхой. Главным форпостом края стала крепость Святой Елизаветы – в будущем Елисаветград, а в советское время Кировоград.

Таганрог. Худ. Э. Уиллман. 1841 год

Новороссийская губерния. 1796–1800 годы

«Слава Екатерины»

Считается, что термин «Новороссия» предложила сама императрица Екатерина. Елизаветинское понятие «Новая Сербия» к тому времени уже не соответствовало многогранным планам расширявшейся державы. Весной 1764 года братья Никита и Петр Панины, дипломат и полководец, представили «матушке» проект дальнейшего обустройства провинции Новая Сербия, которую не без лести предложили именовать Екатерининской. Но государыня собственноручно изменила название вновь создаваемой губернии на Новороссийскую. Екатерина как будто заранее уравнивала статус этого еще необжитого края с Великой, Малой и Белой Русью. Немаловажно и другое. Тогда Америку часто обозначали как Новый Свет – и Новороссию многое роднило с материком, который осваивали переселенцы. Прежде всего – энергия и смелость инициативных людей, которые не испугались изменить судьбу и перебраться в край, считавшийся опасным для проживания. 

«План о раздаче в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению» 1764 года гласил, что поселенцы независимо от того, откуда они пришли, будут пользоваться всеми правами «старинных российских подданных». Губернию разделили на три провинции – Елисаветинскую, Екатерининскую и Бахмутскую. В сентябре 1764-го в пределы Новороссии по просьбе местных жителей включили малороссийский городок Кременчуг, который вскоре разросся и стал центром губернской администрации. 

Пост главного командира Новороссийской губернии занял генерал-поручик Алексей Мельгунов. Екатерина высоко ценила его способности, но в Новороссии он задержался ненадолго, хотя успел войти в историю, поддержав исследование скифского кургана Литой, крупнейшего древнего захоронения на юге России. Мельгунова перевели губернатором в Ярославль, а в Новороссии его на восемь лет сменил опытнейший генерал-аншеф Федор Воейков. К концу его правления мощное влияние на развитие края стал оказывать вошедший в силу Григорий Потемкин – еще не князь Таврический, но уже сиятельный граф и «душевный друг» императрицы.

Первая екатерининская Русско-турецкая война завершилась в 1774 году подписанием Кючук-Кайнарджийского мирного договора, расширившего южные пределы России. В Новороссию вошли Буго-Днепровское междуречье, Азов и приазовские земли, а также крепости Керчь, Еникале и Кинбурн в Крыму. Тут-то новороссийским губернатором и стал Потемкин. Его энергия превратила Новороссию в главный государственный проект. 

Светлейший без предрассудков относился к переселению в Россию множества представителей различных конфессий. Например, составил небывалую по тем временам программу привлечения иудеев в Новороссию – и это помогло оперативно развернуть торговлю в новых городах и поселках. Первым городом, заложенным по инициативе Потемкина, был Екатеринослав (ныне Днепропетровск), который сразу возводили с размахом, как будущий центр губернии. В 1778 году близ впадения Днепра в Черное море началось строительство Херсона. Свое имя он получил в честь Херсонеса – древнегреческого, а затем и византийского форпоста, расположенного на Крымском полуострове. Того самого, в котором крестился князь Владимир Святой. Это значимый фактор: Екатерина и ее соратники вполне сознательно подчеркивали укорененность новороссийских земель в русской истории. За Херсоном последовали Никополь, Павлоград, Николаев и Мариуполь. Разрастались и уже существовавшие города – Кременчуг, Бахмут (ныне Артемовск), Тор (ныне Славянск), Кривой Рог.

Край расширил свои границы и стал еще привлекательнее для переселенцев и промышленников. В Херсоне и Николаеве строились военные корабли и торговые суда. В сентябре 1783 года со стапелей Херсонской верфи сошел на воду первый флагман Черноморского флота – 66-пушечный линейный корабль «Слава Екатерины».

В 1781-м вышел указ, который предписывал переводить в Новороссию экономических (государственных) крестьян «добровольно и по собственному желанию». Им предоставляли льготы от податей на несколько лет. Потемкин сквозь пальцы смотрел и на беглых крепостных, которые стекались в Новороссию со всех российских губерний. Он понимал, как важно быстро заселить этот край. Беглые, как правило, получали в аренду наделы в имениях крупных землевладельцев, сохраняя личную свободу.

И мирное присоединение Крыма, и развитие Новороссии осуществлялись в условиях политического прессинга со стороны европейских монархий, которые пытались умерить усиление России. Потемкину и Екатерине приходилось просчитывать обстоятельства возможной войны в Польше, защищать свои интересы в дискуссиях с французскими политиками и, конечно, действовать в Турции – преимущественно через агентов, которые подчас оказывали заметное влияние на политику Константинополя. 

Импульс развития, который Новороссия получила в ту пору, определил ее судьбу на несколько десятилетий. Во время Русско-турецкой войны 1787–1791 годов османы не могли вторгнуться в глубь Новороссии – понимали, что встретят решительный всенародный отпор. Противоборство завершилось Ясским миром, подтвердившим все завоевания России. 

Преемник Потемкина губернатор Новороссии Тимофей Тутолмин и новый фаворит императрицы Платон Зубов, выполняя указ Екатерины, с 1795 года курировали строительство крупного чугунолитейного предприятия на реке Лугани, вокруг которого возник заводской поселок, а затем и город Луганск, ставший крупнейшим центром военной промышленности. Там поселились семьи мастеровых из Петрозаводска, Липецкой и Ярославской губерний. 

Портрет императрицы Екатерины II. Худ. И. Б. Лампи Старший. 1780-е годы

Херсон. Набережная Святого Павла. Худ. Т. Пакер. 1855 год

Портрет графа Михаила Воронцова. Худ. Т. Лоуренс. 1821 год

Мотор России

В 1805 году по указу Александра I было образовано Новороссийско-Бессарабское генерал-губернаторство, объединившее земли от Кишинева до Таганрога, с административным центром в Одессе. Возглавил сильно расширившую свое пространство Новороссию Эммануил де Ришелье, прапраправнучатый племянник знаменитого французского кардинала. Участник штурма Измаила, он еще в молодые годы поверил в перспективы потемкинской Новороссии и предложил Екатерине II смелый план переселения недовольных революционными событиями французов в Приазовье. Реализовать проект не удалось: немногие потомки галлов рискнули переехать в губернию за тысячи километров от европейских столиц и даже от Петербурга и Москвы. Но Ришелье и в этом видел преимущество: вдали от центра можно было действовать инициативно, не утопая в бюрократических препонах. При нем Одесса стала богатейшим в России портом с правом беспошлинного ввоза иностранных товаров. Город процветал и вскоре по численности населения (весьма многонационального) уступал в Российской империи только двум столицам и Варшаве. Через Одессу и Мариуполь во времена Александра I активно шла хлебная торговля с Европой, от которой в значительной степени зависело благосостояние казны. Черноморский торговый флот был крупнейшим в стране – и это еще одно лицо края.

Новороссия развивалась как своего рода свободная экономическая зона, мотор империи. Иностранные переселенцы не платили здесь налоги в течение пяти лет, могли приобретать крепостных, беспошлинно открывать торги, мануфактуры и ярмарки. Им относительно легко предоставляли ссуды. Строились города, порты, верфи, распахивались степи, и люди жили там действительно по-новому. По сравнению с этим южным краем Центральная Россия казалась «сонным царством». 

Больше 30 лет новороссийским и бессарабским генерал-губернатором был граф Михаил Воронцов, оставивший яркий след в истории региона. По инициативе просвещенного графа Крым стал центром виноделия и местом летнего отдыха. И Одессу, и Тавриду украсили десятки парков и дворцов. Воронцов основал порт Бердянск, а Таганрог и Николаев в его время превратились в крупные торговые города. Он серьезно относился к сельскому хозяйству и применял в отрасли научный подход. Именно при Воронцове в Новороссии начали разводить тонкорунных овец, шерсть которых шла на экспорт, развивалось коневодство и шелководство. Появился рачительный хозяин – и снова в Новороссию потянулись переселенцы. 

Последним генерал-губернатором Новороссии стал Павел Коцебу, герой Крымской войны, участник обороны Севастополя. В его бытность в край пришла железная дорога, а в Херсоне заработал первый в империи земский банк. Но в 1874 году Новороссийское генерал-губернаторство упразднили. Слово «Новороссия» исчезло с официальной политической карты Российской империи. Однако и после этого жители местных промышленных городов, шахт, портов и заводов ощущали уникальную общность – новороссийскую. И она опиралась не на национальные, а на экономические связи и сложившиеся традиции, почти по американскому образцу. От Харькова до Юзовки и на юг – к берегам Азовского и Черного морей – существовал особый район страны, многонациональный и промышленный, край шахтеров, металлургов, транспортников, инженеров, докеров и коммерсантов. 

Неудивительно, что «скрепами» новороссийского пространства стали профессиональные сообщества и объединения, такие как Совет съезда горнопромышленников Юга России – постоянно действующий исполнительный орган, который представлял крупнейшую торговую индустриальную организацию того времени. Тон задавали владельцы донецких шахт, горные инженеры, банкиры, в частности Александр Ауэрбах, Иван Иловайский, Петр Горлов (в его честь назван город Горловка – один из ключевых центров угольной промышленности Донбасса). Они занимались вопросами кредитования, экспорта, импорта и открыто говорили о необходимости вернуть Новороссии официальный статус. В орбиту их влияния входили не только шахтерские города и поселки, но и такие крупные губернские центры, как Харьков. Там они, как правило, и собирались на совещания. Решения совета исполнялись неукоснительно, а к местным властям промышленные тузы относились свысока.

Большой Донбасс с прилегающими промышленными областями стали называть «русским Руром». Уголь, металлургия, добыча ртути, по которой Россия вышла на третье место в мире, – все это определяло потенциал края. Даже по доходам донецкие инженеры и рабочие превосходили коллег из других регионов империи. Так, в 1913-м годовая заработная плата шахтера в Новороссии составляла 413 рублей, металлиста – почти 480 рублей, а в среднем по России представители этих профессий получали 260−270 рублей. Поэтому на шахты и металлургические заводы нанимались уроженцы старых промышленных губерний – Тульской, Брянской, Нижегородской, представители рабочих династий и выходцы из крестьян. Продолжались традиции Потемкина: Донбасс оставался средоточием молодых, сильных и деятельных людей. Такой сохранилась Новороссия и в наше время – вольная и трудолюбивая, умеющая за себя постоять и верная России. Настоящее место силы. 

Что почитать?

Бессарабова Н.В., Еремина К.В., Трепавлов В.В. История Новороссии. М., 2018 

Артемов В.В., Лубченков Ю.Н. Рождение Новороссии. М., 2023