Контуры Победы

Важнейшим источником по истории Великой Отечественной войны являются географические карты с личными пометами Иосифа Сталина. О новых сведениях, полученных на основе изучения этих источников, «Историку» рассказали директор РГАСПИ Петр Скороспелов и научный руководитель архива Андрей Сорокин.

Беседовал Олег Назаров

Пётр Скороспелов (слева) и Андрей Сорокин

Несмотря на обилие книг и статей военных историков, утверждают Петр Скороспелов и Андрей Сорокин, «до сих пор не существует исчерпывающего историко-стратегического исследования планирования применения Красной армии в период между Гражданской и Второй мировой войной включительно». Ликвидировать этот пробел призвана написанная ими монография «Теория Победы: Советское политическое и военное руководство и планирование применения Красной армии в 1920–1945 гг.». Изучая деятельность советского политического и военного руководства в области оперативного планирования, авторы проанализировали множество документов и мемуаров. Кроме того, ими был собран и исследован массив карт Генерального штаба Красной армии межвоенного и военного времени, а также рабочие карты Иосифа Сталина из его личного архива.

О чем «говорят» карты

– В каких архивах были обнаружены карты и прилагавшиеся к ним документы?

Петр Скороспелов: В рамках проекта «Вторая мировая война в новых архивных документах», который уже три года реализуется в соответствии с поручением президента России Владимира Путина, была проведена масштабная межархивная работа. В ней участвовали архивисты из Российского государственного военного архива (РГВА), Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО) и Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). В результате в единый комплекс были собраны, систематизированы и проанализированы рабочие карты Оперативного управления Генерального штаба Красной армии и рабочие карты Иосифа Сталина, а также документы планирования применения РККА. Для историков ценность этой коллекции состоит в том, что она наглядно представляет ментальную карту советского военно-политического руководства. Большой картографический материал в значительной мере впервые вводится в научный оборот. Это бесценный источник для понимания стратегической логики решений, которые принимались военно-политическим руководством. Концентрированное новое знание, если так можно выразиться.

Андрей Сорокин: Большинство собранных карт хранится в ЦАМО. У нас в РГАСПИ находится личный архив Сталина. В нем он своим решением оставлял наиболее важные или интересные ему по каким-то соображениям документы, включая карты, которых насчитывается более ста.

– В докладе «О культе личности и его последствиях» на ХХ съезде КПСС Никита Хрущев утверждал, что Сталин по глобусу планировал операции…

Андрей Сорокин: Про печально знаменитый глобус, иронизируя, можно вполне определенно сказать, что в личном архиве Сталина его нет. Планы операций Верховный главнокомандующий разрабатывал на картах, делал это вдумчиво, со знанием дела, скрупулезно изучая «матчасть», о чем свидетельствуют пометы и стрелки, которые Сталин наносил двухцветным карандашом.

Политическая карта Европы, подготовленная Генштабом Красной армии накануне советско-германских переговоров в Москве, на которой Сталин карандашом обозначил зону безопасности Советского Союза. 1939 год

– Что дает картография для оценки решений стратегических задач?

Петр Скороспелов: Картография дает ясное понимание стратегической логики подготовки и ведения войны советским политическим и военным руководством. Нами выявлены планы применения вооруженных сил за межвоенный период – 1926, 1931, 1936 годов – и начального периода Второй мировой войны. Также в единый массив архивных документов были собраны планы кампаний Красной армии периода Великой Отечественной войны. Опираясь на основные документы стратегического планирования, мы пришли к представлению об истории войны, которое отличается от привычного. В массовом сознании существует понятная и логичная схема переломных битв: Московская, Сталинградская, Курская, операция «Багратион», взятие Берлина. Такой подход облегчает восприятие событий той сложной эпохи. Но когда изучаешь военную стратегию периода Великой Отечественной, то понимаешь, что Ставка Верховного Главнокомандования (ВГК) видела стратегическую логику войны по-другому – не через битвы, а через кампании. Именно они являлись основными элементами ментальной карты Ставки и Генерального штаба. С 1941 по 1945 год их было проведено восемь. Если считать войну с Японией, то девять. Кампании планировались в рамках единого замысла, о чем свидетельствуют документы. Они позволяют понять внутреннюю логику принимаемых решений.

Вячеслав Молотов, Александр Щербаков, Иосиф Сталин, Александр Василевский, Клим Ворошилов (слева направо) за разработкой плана окружения армии Паулюса в Сталинграде. 1942 год. Худ. К.И. Финогенов. 1954 год

Карты кампаний

– Какая кампания была первой из разработанных Генштабом?

Петр Скороспелов: 10 августа 1941 года Сталин утвердил новое Положение о Генеральном штабе. В нем было записано, что к функциям Генштаба относится планирование кампаний и операций групп фронтов. Стабилизировав положение после приграничного сражения, Ставка ВГК начинает думать о переходе к общему наступлению. Об этом можно судить по сохранившимся директивам, направленным Ставкой в адрес командующих фронтами. Но карта-план или записка по плану наступления пока не обнаружены. Это – первая лакуна.

Существует и вторая: нет у нас и плана общего зимнего наступления 1942 года, которое началось следом за контрнаступлением Красной армии под Москвой. Отмечу важный нюанс. Хотя записка по плану зимней кампании 1942 года до сих пор не обнаружена, из этого совершенно не следует вывод, что ее никогда не было. Замысел Сталина мы понимаем по документам «второго порядка» – директивам Ставки, которые конкретизировали общий замысел в задачи фронтам.

Андрей Сорокин: Генштаб приступил к разработке крупной наступательной кампании по всему фронту на 1942 год во время Московской битвы. Вечером 6 января 1942-го на Ближней даче в Кунцеве Сталин провел совещание, в котором участвовали Борис Шапошников, Георгий Жуков, Климент Ворошилов, Вячеслав Молотов, Георгий Маленков, Николай Вознесенский и Лаврентий Берия. После того как Шапошников доложил о положении на фронтах и планах проведения крупных наступательных операций на всех направлениях, Сталин поставил задачу разгромить германские войска и к концу года выйти к государственной границе СССР. Эта идея нашла отражение в директивном письме Ставки ВГК от 10 января 1942-го.

– Как создавались карты?

Петр Скороспелов: Процесс создания карт был многоступенчатым. Проследим его на примере карты-плана летней кампании 1944 года. На ней отображены Белорусская, Львовско-Сандомирская и Ясско-Кишиневская стратегические наступательные операции. Исполнителем основных карт второго этапа войны был лейтенант Лаврентьев. Академию Генерального штаба он не оканчивал, но обладал пространственным мышлением и талантом. Затем два офицера из Оперативного управления Генштаба проверяли карту с точки зрения достоверности нанесенной оперативной информации. Например, уточняли, где на дату представления карты на том или ином участке проходила линия фронта. Далее проверку осуществлял начальник Информационного отдела Оперативного управления Генштаба генерал-майор Семен Платонов. Он отвечал за карты, которые направлялись Верховному главнокомандующему, и держал в голове всю сумму секретов. Платонов еще раз все перепроверял и в итоге карту выпускал. Когда карта летней кампании 1944 года была готова, начальник Оперативного управления Генштаба генерал-полковник Сергей Штеменко доложил ее Сталину, в личном архиве которого она и была обнаружена. Любопытно отметить, что после Победы Платонов служил начальником Военно-исторического отдела Военно-научного управления Генерального штаба. Первый серьезный научный труд по истории Великой Отечественной войны под грифом «совершенно секретно» вышел под его редакцией.

Сталин как картограф

– Как генеральный секретарь ЦК ВКП(б) работал с картами? Верно ли мнение, что участие Сталина в военном планировании изначально предопределило его политический характер?

Петр Скороспелов: Сталин был государственным деятелем, исключительно подготовленным к решению военных вопросов. Первый такой опыт он получил еще в годы Гражданской и в ходе войны с Польшей. С председателем Совнаркома Владимиром Лениным переписывался не командующий войсками Юго-Западного фронта Александр Егоров, а член Военного совета фронта Сталин. Сохранились карты с различными сталинскими проектировками того времени. В межвоенный период Сталин отнюдь не формально занимался военными вопросами. Дело не сводилось к тому, что он просто визировал принесенный ему документ. Все вопросы он обсуждал с военными предметно и вполне профессионально, разговаривал с военачальниками и генштабистами на одном языке. Сталин вполне мог набросать на карте наметки той или иной кампании или операции.

Карта развертывания Красной армии с планом стратегической наступательной операции на случай нападения Германии на СССР, предполагавшая нанесение ответных ударов и ведение боевых действий на территории оккупированной Польши и в Восточной Пруссии. 15 мая 1941 года

Планы операций Сталин разрабатывал по картам, делал это вдумчиво, со знанием дела, скрупулезно изучая «матчасть»

– Как часто Сталину направлялись карты?

Петр Скороспелов: Во время войны ежедневно. Раз в три-пять дней направлялись стратегические карты с обстановкой на фронтах. Например, такая карта была направлена Верховному главнокомандующему Борисом Шапошниковым и Александром Василевским 11 мая 1942 года. Любопытно, что Шапошников был, пожалуй, единственным начальником Генерального штаба, который визировал документы вместе со своим заместителем Василевским. Это показывает реальный вес Василевского в вопросах военной стратегии. Для обсуждения планов кампаний и операций к Сталину являлись руководители Генштаба, а при необходимости и командующие фронтами. Приглашал Сталин к участию в таких совещаниях и членов своего ближайшего политического окружения – Молотова, Маленкова, Берию. Карты некоторых операций, полученных Верховным, имели детализацию до уровня дивизии, а то и полка.

Сталин вообще карты очень любил. Хотя он не был профессиональным военным, но то, что он чертил, было достаточно понятно. На картах мы видим сделанные рукой наркома обороны проектировки планов операций. Например, они есть на карте от 6 февраля 1943-го по завершению зимней кампании 1942–1943 годов. Здесь отображены наброски дальнейших действий Красной армии по окружению группы армий «Центр», а также обозначена и конечная стратегическая цель – выход к концу года на линию государственной границы Советского Союза. Впервые эта задача была поставлена им в январе 1942-го, но не была решена.

– И все-таки можно ли говорить о полной вовлеченности генсека в планирование кампаний и стратегических операций?

Петр Скороспелов: Безусловно, можно. Показательна история с планированием завершения летне-осенней кампании 1943 года. Было подготовлено два плана, они отражены на картах. Вариант от 7 августа 1943-го разработали в соответствии со взглядами заместителя Верховного главнокомандующего маршала Советского Союза Жукова. Его поддержал начальник Оперативного управления Генштаба генерал армии Алексей Антонов. Они предлагали сначала окружить германские войска, устроив им новый Сталинград, и затем, разгромив их, перейти в наступление к Днепру. Два этапа операции Жуков отметил на карте стрелками разного цвета. Но Сталин с этим планом не согласился, посчитав правильным сразу наступать к Днепру по всему фронту, чтобы не дать противнику времени закрепиться на рубеже этой крупной водной преграды. Судя по всему, он лучше других понимал риск стабилизации фронта на Днепре с точки зрения перспективы затягивания военных действий. Идея Сталина была воплощена на карте от 22 августа 1943 года и реализована Красной армией в ходе гигантской битвы за Днепр.

Польская угроза

– Основы советской геополитики закладывались в межвоенное время. В плане 1926 года Прибалтийские страны рассматривались как «буферные образования, не представляющие собой самостоятельных и жизнеспособных организмов». Была ли правильной такая оценка Латвии, Литвы и Эстонии? Как их слабость учитывалась в военно-стратегическом планировании в отношении стратегически важного региона?

Петр Скороспелов: Документ под названием «План войны на Западе» был разработан начальником штаба РККА Михаилом Тухачевским. Это был первый план применения Красной армии после окончания Польско-советской войны 1920 года. Самое интересное заключается в первой его части, где дана оценка военно-политической обстановки. Прежде всего бросается в глаза полное отсутствие идеи мировой революции! За пределы территории бывшей Российской империи мысль советского военного командования тогда не выходила. Тухачевский думал о реванше за поражение в войне с Польшей. Вокруг этого вертится все советское военное планирование вплоть до конца 1930-х годов. В общем контексте находились и Прибалтийские страны – отвалившаяся кромка бывшей Российской империи, которая не могла не учитываться в военно-стратегическом планировании. Тухачевский думал о том, как выйти через Прибалтику во фланг Польше и таким образом быстро добиться успеха в войне с ней. Однако тогда его предложения не нашли отклика в Политбюро ЦК ВКП(б), а сам он вскоре был снят с поста начальника штаба РККА.

Андрей Сорокин: Надо учитывать и то, что после окончания войны с Польшей и подписания Рижского мирного договора от 18 марта 1921 года правительство большевиков во главе с Лениным провело радикальную демобилизацию Красной армии. В результате РККА приобрела вид и размеры, которые чрезвычайно беспокоили военное руководство страны. Главным врагом СССР на Западе рассматривалась Польша. Анализировались различные комбинации военных союзов Польши с Румынией и государствами Прибалтики в их совместном противостоянии Советскому Союзу. Совокупные вооруженные силы этой коалиции превышали силы СССР. Уже в середине 1920-х проблема обороны остро встала перед молодым государством. Из представлений о слабости Красной армии исходят и предложения Тухачевского по ее реконструкции. После целого ряда дискуссий уже к 1933 году они нашли поддержку у Сталина. С этого времени начинается форсированное производство средств вооруженной борьбы.

В результате к середине 1930-х Красная армия по количеству танков, артиллерии и самолетов вышла на первое место среди европейских стран. Это позволило советскому военно-политическому руководству иначе смотреть на угрозу со стороны лимитрофов. Тем не менее на протяжении всего межвоенного периода армии наших западных соседей не были для Москвы пренебрежительно малыми величинами, они учитывались в военно-стратегическом планировании.

Командование 17-го гвардейского стрелкового корпуса 13-й армии уточняет по карте план операции перед форсированием Днепра. 1943 год

– Как в 1930-е годы происходила трансформация понимания внешней угрозы? Когда Германия впервые появилась в качестве главного противника в стратегических планах СССР и на военных картах Генштаба РККА?

Андрей Сорокин: 30 января 1933 года к власти в Германии пришли нацисты, что сразу же обеспокоило советское политическое руководство. Экономическое и политическое взаимодействие устремилось к точке замерзания. А вот изменения в военном планировании произошли не сразу, ведь Германия не граничила с Советским Союзом. Главным врагом советское руководство по-прежнему считало Польшу. В середине 1930-х произошло политическое сближение Германии и Польши, так что исходящая от них угроза стала рассматриваться Москвой как совокупная.

Карта с планом второго этапа летне-осенней кампании Красной армии, предполагавшая освобождение Левобережной Украины и выход к Днепру. 22 августа 1943 года

Германская угроза

– В сентябре 1939-го Германия разгромила Польшу. Какие направления предполагаемого главного удара вермахта были зафиксированы на советских картах 1940–1941 годов?

Петр Скороспелов: Предстоящая война представлялась Генеральному штабу и политическому руководству СССР как региональная, с ограниченными целями. Война не мыслилась как тотальная, которую немцы будут вести с целью полного уничтожения Советского государства. Осознание того, что Германия ведет именно тотальную войну, а не преследует ограниченные цели, например по захвату Правобережной Украины, пришло не раньше весны 1941 года.

– Разве разгром Франции Германией в мае-июне 1940 года никак не повлиял на умы Генштаба Красной армии?

Петр Скороспелов: Как ни странно, разгром Франции сначала повлиял на умы советских моряков. Первый заместитель наркома ВМФ СССР и начальник Главного морского штаба ВМФ адмирал Иван Исаков обратил внимание на последствия разворачивающихся событий. В конце 1940 года на одном из совещаний он отметил, что германские кампании заканчиваются разгромом государств. Далекоидущих выводов он тогда не сделал, но предложил об этом задуматься.

Сохранились три варианта «Соображений о стратегическом развертывании Вооруженных Сил СССР» предвоенного периода: от 18 сентября 1940 года, от 11 марта и от 15 мая 1941 года. Каждый документ содержит оценку военно-политической обстановки и возможных вариантов действий ключевого противника.

Заместитель начальника Генштаба Василевский считал, что главный удар немцев последует из Восточной Пруссии в направлении Прибалтики и Белоруссии. Эта идея присутствовала в «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы», представленных Генштабом 18 сентября 1940-го политическому руководству страны. Из мемуарной литературы мы знаем, что Сталин с этим не согласился, заявив, что немцев будет интересовать Правобережная Украина. И так считал не только Сталин. Эта идея красной нитью проходит через все документы советского военного планирования 1930-х. Данная установка появилась и в «Соображениях по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке» от 11 марта 1941 года. 

Третьим документом были «Соображения Генерального штаба Красной армии по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Даты на них нет. На обнаруженной нами карте-плане к этому документу стоит дата 15 мая 1941 года и есть виза Василевского. Стало окончательно ясно, что весь комплект был подготовлен к 15 мая.

В двух документах 1941 года направлением главного удара вермахта обозначена Украина.

Андрей Сорокин: С политической точки зрения она присутствовала с 1918 года, ведь цели Германии оценивались с учетом опыта Первой мировой войны. В то время немыслимо было представить, что Германия ставит своей задачей уничтожение Российской империи и русской государственности. Проекция того опыта отражалась в планах 1941 года. По-прежнему считалось, что целью Германии является не разгром Советского государства, а отторжение Украины с ее ресурсами от СССР, как ранее – от Российской империи.

Карта Европы с обозначение послевоенных границ «Большой Польши». 1944 год

С точки зрения обеспечения безопасности СССР основными элементами послевоенного территориального устройства Восточной Европы Сталин считал «Большую Польшу» и Черноморские проливы

– Эта проекция не учитывала перемены в Германии. Во-первых, книгу Гитлера «Майн кампф» [запрещена в РФ. – «Историк»]. Во-вторых, опыт Польши, которая как государство перестала существовать. Разве могли быть иллюзии, что к СССР гитлеровцы отнесутся лучше, чем к Польше?

Андрей Сорокин: Для ваших сомнений есть серьезные основания. Судя по всему, военное планирование серьезно отставало от текущей внешнеполитической конъюнктуры. При этом надо понимать, что в военном планировании учитывалось и то, что Советский Союз имел значительное превосходство в средствах вооруженной борьбы над всеми своими потенциальными противниками на Западе, включая Германию. Мысль, что при таком соотношении сил СССР может быть разгромлен не только в военном, но и в политическом отношении, руководителям страны, видимо, не приходила.

Петр Скороспелов: Чтобы себя не запутать, надо представлять ментальную карту советских военачальников предвоенного времени. Когда мы говорим об операциях вермахта против Польши и Франции, необходимо учитывать их размах. Расстояние, которое преодолели танковые дивизии группы армий «А» под командованием генерала Эвальда Клейста в Арденнах в мае 1940 года, составило 400 км. Расстояние от западной границы СССР до Москвы гораздо больше. А поскольку это была не эпоха Чингисхана, танковым и моторизованным дивизиям требовалось горючее. Учитывая это, а также опыт Первой мировой войны, советский Генеральный штаб и Сталин полагали, что операции будущей войны с Германией будут сопоставимыми по масштабу. Кроме того, они считали Гитлера рационально мыслящим человеком. Впервые осознание, что фюрер, Верховное главнокомандование вермахта (ОКВ) и Генеральный штаб сухопутных войск Германии (ОКХ) видят будущую войну как тотальную и собираются действовать методами блицкрига, пришло к политическому руководству СССР и Генштаба только весной 1941-го.

Сталинская карта «Большой Польши»

– Менялись ли методика и подходы Сталина к планированию операций на протяжении войны?

Андрей Сорокин: В том, что касается военного планирования, можно отметить неизменность базовых подходов и методик. А вот о геополитическом планировании следовало бы поговорить специально. По теме сталинского политического планирования большой интерес представляет план создания послевоенной «Большой Польши», контуры которой появляются на картах из личного архива Сталина. Впервые он озвучил эту концепцию в декабре 1941 года на переговорах с министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом, как только началось контрнаступление Красной армии под Москвой. Тогда же, в конце года, Сталин пришел к выводу о возможности завершения войны уже в 1942-м, что и объясняет постановку им в повестку дня вопросов послевоенного урегулирования. Хотя тема зон влияния в Восточной Европе и буферных зон безопасности занимала его и перед Второй мировой. Мы видим это на картах 1939 года, где часть Финляндии, Прибалтика и Бессарабия были заштрихованы его рукой. Именно эти зоны и Черноморские проливы Сталин относил к числу наиболее важных для СССР в Европе.

– Разве Гитлер мог на это согласиться?

Андрей Сорокин: Берлин ответил вежливым отказом и ускорил подготовку к нападению на Советский Союз. Во время войны на переговорах с союзниками по антигитлеровской коалиции Сталин прилагал большие усилия, чтобы решить вопросы о признании ими границ СССР 1940 года и режиме функционирования Черноморских проливов. С точки зрения обеспечения безопасности СССР основными элементами послевоенного территориального устройства Восточной Европы Иосиф Виссарионович считал именно «Большую Польшу» и Черноморские проливы. На обнаруженной нами карте из архива Сталина его рукой нарисованы границы будущей «Большой Польши». Она мыслилась в качестве буфера против возрождения германской угрозы. Этот план был реализован в первые послевоенные годы. Обращает на себя внимание, во-первых, готовность Сталина отдать Польше некоторые из территорий, приобретенных осенью 1939-го, отступив от линии Керзона. А во-вторых, конечно, начертание линии западных и северо-западных границ. В состав Польши включены восточные территории Германии и немалая часть Восточной Пруссии. И выработана эта концепция задолго до обсуждения этого вопроса на конференциях глав государств антигитлеровской коалиции. Создание «Большой Польши» в новых границах имело важное значение в двух аспектах – военно-стратегическом и политическом. Территориальные подарки были призваны обеспечить политическую лояльность Варшавы. Сталин надеялся сделать Польшу союзником нашей страны. Как мы знаем, ему в значительной мере удалось решить эту задачу. В период холодной войны можно говорить о Польше как о ключевом союзнике СССР среди государств Варшавского договора.