«Почему бы это не сделать»

Кто первым и почему предложил забальзамировать тело Ленина? 

Даже спустя сто лет после смерти Владимира Ленина на этот счет существуют прямо противоположные версии. Согласно одной из них, инициатором сохранения тела вождя выступил Лев Троцкий, согласно другой – так хотела семья Ленина, согласно третьей – об этом заранее распорядился сам Владимир Ильич. Однако все это не более чем фантазии. Ответ на вопрос, кто решил забальзамировать его тело, мы можем найти в документах Комиссии ЦИК СССР по организации похорон В.И. Ленина, которые хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ).

У гроба вождя. Худ. И.И. Бродский. 1925 год

«Эсеровщина и канонизация»

22 января 1924 года, на следующий день после смерти вождя, вышло постановление Президиума ЦИК СССР о создании Комиссии по организации похорон Ленина, председателем которой был назначен глава ОГПУ Феликс Дзержинский.

Изначально вопрос о сохранении тела в комиссии не поднимался. На первом ее заседании приняли решение заказать цинковый гроб и похоронить Ленина на Красной площади рядом с Яковом Свердловым. Но когда 23 января гроб с телом вождя перевезли в Колонный зал Дома союзов и туда потянулся огромный поток людей, стало понятно, что привычного времени для прощания не хватит. Тогда же состоялся разговор между председателем президиума и секретарем ВЦСПС Тимофеем Сапроновым и лечащим врачом Ленина Владимиром Обухом. Обух рассказал, что на заводах и фабриках рабочими принимаются резолюции не предавать тело вождя земле, и просил протолкнуть эту идею на заседании комиссии. Что и было сделано в тот же день.

К сожалению, полной стенограммы заседания от 23 января не сохранилось, и мы не знаем, что именно говорил Сапронов. Либо отдельные доклады не стенографировались, либо до нас не дошли расшифровки всей стенографической записи. Но обсуждение переданного Сапроновым предложения показывает, что единства по этому вопросу не было. Более того, он сам выступил за захоронение Ленина в обычном закрытом гробу, что в первую очередь было связано с техническими возможностями сохранения тела.

Помимо председателя комиссии Дзержинского и Сапронова на заседании присутствовали ближайший помощник и фактический секретарь Ленина Владимир Бонч-Бруевич, командующий войсками Московского военного округа Николай Муралов, замнаркома Рабоче-крестьянской инспекции Варлаам Аванесов и командующий Северо-Кавказским военным округом, герой Гражданской войны Климент Ворошилов. Они понимали, что нужно постараться сохранить тело вождя на несколько дней, чтобы дать возможность проститься всем желающим. Сапронов, Бонч-Бруевич, Аванесов и Ворошилов считали, что после прощания Ленин должен быть похоронен. Ворошилов вообще яростно спорил, называя идею специального бальзамирования тела вождя «эсеровщиной и канонизацией». Но ее поддержали Дзержинский и Муралов, причем именно Феликс Эдмундович сказал: «Если наука может действительно сохранить его тело на долгие годы, то почему бы это не сделать».

Для обсуждения строительства склепа на Красной площади были приглашены архитектор Алексей Щусев, патологоанатом Алексей Абрикосов, проводивший вскрытие тела Ленина, старые большевики Григорий Мельничанский и Илья Цивцивадзе, а также нарком здравоохранения РСФСР Николай Семашко. После обмена мнениями вопрос о сохранении тела вождя и размещении его в открытом гробу в склепе был передан на решение Политбюро ЦК РКП(б).

Докладная записка наркома просвещения Украинской ССР В.П. Затонского Ф.Э. Дзержинскому и Н.А. Семашко о необходимости привлечения профессора В.П. Воробьева к сохранению тела В.И. Ленина. 22 февраля 1924 года

Докладная записка В.П. Воробьева в Комиссию ЦИК СССР по организации похорон В.И. Ленина о согласии приступить к бальзамированию тела вождя. 25 марта 1924 года

«Идя навстречу желанию…»

Между тем в ЦИК СССР стали приходить письма и телеграммы от собраний рабочих с просьбами не предавать тело Ленина земле. 25 января Политбюро решило: «Идя навстречу желанию, заявленному многочисленными делегациями и обращениями к ЦИК Союза [ССР]… гроб с останками Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для обозрения».

Однако ответа на вопрос, как именно проводить бальзамирование на продолжительное время, пока никто не знал. Абрикосов честно сказал, что при поддержании определенной температуры и соблюдении других условий тело можно сохранить только на несколько месяцев. Лишь 22 февраля нарком просвещения Украинской ССР Владимир Затонский обратился к Дзержинскому и Семашко с предложением использовать навыки «крупного специалиста в области анатомии профессора Воробьева, работавшего много, в частности, над вопросами бальзамирования». Через четыре дня решено было вызвать профессора Владимира Воробьева из Харькова в Москву, и 5 марта он уже принимал участие в заседании комиссии, где излагал свою методику погружения тела в специальную жидкость в целях его сохранения.

Медицинская комиссия во главе с членом ЦК и наркомом внешней торговли СССР Леонидом Красиным, обсуждавшая вопрос в бурных дебатах, постановила, что «таких методов бальзамирования, которые обеспечивали бы сохранение тела в его теперешнем состоянии на неопределенно долгий срок, по-видимому, не имеется». В связи с этим 14 марта Комиссия по организации похорон Ленина разрешила приступить к применению метода замораживания. Но Воробьев не сдавался. Уезжая в Харьков, он отправил письмо Красину: «…я убежден в правоте моих попыток и в реальности предсказываемых мною последствий». В итоге, заручившись поддержкой наркома здравоохранения Украинской ССР Моисея Гуревича, харьковский профессор смог уговорить комиссию. 24 марта он получил приглашение принять участие в работах по сохранению тела Ленина с предоставлением «права в выборе сотрудников и применении тех мер», какие он найдет необходимыми.

Воробьев вместе с биохимиком Борисом Збарским приступил к бальзамированию в конце марта. Через два месяца, 2 июня, специальная комиссия пришла к выводу, что методика Воробьева себя оправдала: «…наиболее трудные этапы пройдены, и в настоящее время процесс, находясь в последней стадии, дал возможность членам XIII съезда РКП увидеть облик покойного руководителя партии». А 26 июля комиссия экспертов представила заключительный акт, в котором утверждалось, что «произведенные профессором Воробьевым работы базируются на прочных научных основаниях, дающих право рассчитывать на продолжительное сохранение тела Ленина».

1 августа 1924 года Мавзолей Ленина был открыт для посещения. Тогда же всем профессорам и специалистам, участвовавшим в бальзамировании тела вождя, выразили благодарность. А через 10 лет, 13 января 1934 года, после очередного заключения экспертов, признавших «задачу сохранения на продолжительное время тела Ленина блестяще разрешенной», Воробьев и Збарский были награждены орденом Ленина.

1 – В.Д. Бонч-Бруевич, 2 – В.Н. Розанов, 3 – А.Н. Журавлев, 4 – В.А. Герсон, 5 – Б.И. Збарский, 6 – А.Я. Беленький, 7 – К.Е. Ворошилов, 8 – А.С. Енукидзе, 9 – Б.Л. Петерсон, 10 – Ф.Э. Дзержинский, 11 – В.П. Воробьев, 12 – А.Л. Шабадаш, 13 – Н.Ф. Мельников-Разведенков, 14 – В.Н. Тонков, 15 – К.З. Яцута, 16 – Л.Б. Красин, 17 – Я.Г. Замковский, 18 – А.П. Савельев. 1924 год

Из стенограммы заседания Комиссии ЦИК СССР по организации похорон В.И. Ленина о сохранении его тела и сооружении склепа

23 января 1924 г.

<…>

МУРАЛОВ. Я не согласен с тов. Сапроновым. Я считаю необходимым и политически выгодным устроить склеп именно так, чтобы все массы пролетариата и крестьянства могли видеть своего любимого вождя и руководителя. Кроме трудящихся нашего Союза Республик, естественно, желание возникает и у всего пролетариата мира увидеть своего вождя. Я полагаю вполне целесообразным, поскольку позволят обстоятельства с точки зрения врачебной и физиологической, устроить склеп так, чтобы все делегаты, откуда бы они ни приезжали, могли видеть Ильича. С того момента, когда будет опасность в смысле разложения, ведь мы сможем заделать склеп наглухо и закрыть тело Ильича. Это место и тело Ильича явятся поклонением трудящихся всего мира. Я настаиваю на том, чтобы склеп был устроен так, чтобы приезжающие делегаты могли видеть Ильича.

САПРОНОВ. Как желательно – чтобы гроб только видели или гроб будет открытый, чтобы и лицо видели?

ДЗЕРЖИНСКИЙ. Конечно, только гроб.

САПРОНОВ. Трибуна будет около гроба или для гроба возвышение сделать?

МУРАЛОВ. Я полагаю, что лучше всего на том месте, где была трибуна в прошлом году, в этом месте поставить возвышение и на нем поставить гроб. Тогда мы ускорим прохождение колонн, мы их пустим с обеих сторон.

АВАНЕСОВ. У меня два сомнения. Я полагаю, что сперва надо спросить специалистов, может ли гроб в открытом виде пять-шесть часов простоять на морозе, потому что, может быть, для дальнейшего плана, о котором мы говорили, это не годится. Во-вторых, можно ли будет так долго держать товарищей делегатов съезда, членов Политбюро и т. д. из-за публики, потому что она будет проходить шесть-семь-восемь часов.

ДЗЕРЖИНСКИЙ. Итак, нужно будет озаботиться тем, что, если нужно будет такое возвышение, – это сделать, если гроб можно будет держать весь день. Если нельзя будет держать весь день, то возвышение надо будет сделать около склепа и так, чтобы вся площадь видела. Туда поставить гроб на короткий срок, минут на 20, пока будут произноситься коротенькие речи. Если гроб будет поставлен на весь день, тогда нужно поставить возвышение не посредине, а у склепа. Этот вариант нужно разработать. Затем нужно будет узнать у специалистов, может ли тело стоять открытым в течение стольких часов.

ВОРОШИЛОВ. Вся речь Н.И. Муралова – это чепуха, я бы сказал, позор.

Он говорит, что выгодно, когда будут приезжать массы и поклоняться праху Ильича. Дело не в трупе. Мне думается, что нельзя нам прибегать к канонизированию. Это эсеровщина. Нас могут просто даже не понять. В чем дело? Мы перестали быть марксистами, ленинцами? Если бы Владимир Ильич слышал речь Муралова, он не похвалил [бы] за это. Ведь культурные люди сжигают труп, и остается пепел в урне.

МУРАЛОВ. Этому и поклоняются.

ВОРОШИЛОВ. Верно. Я был на могиле Маркса, чувствовал подъем настроения. Никто не видел его лица, и это совершенно не нужно. Потому что иначе я считаю: что нужно устроить склеп, сделать хорошую могилу, но неоткрытую, все будут знать, что здесь лежит то, что осталось от нашего великого учителя, а сам он будет жить в наших сердцах. Я считаю, что если наше мнение будет иметь значение для Политбюро, то мы должны выявить наши отношения к тому вот в таком направлении, как я сейчас говорил. Не нужно превращаться под влиянием величайшего горя, которое нас постигло, в ребят, которые теряют всякий политический разум. Этого делать нельзя. Нас начнут травить наши враги со всех сторон. Крестьяне это поймут по-своему: они, мол, наших богов разрушали, посылали работников, чтобы разбивать мощи, а свои мощи создали. Кроме политического вреда, от этого ничего не получится. Я оставляю за собою право заявить Политбюро свое мнение в этом духе.

БОНЧ-БРУЕВИЧ. Политбюро постановило сделать склеп. Я понимаю это таким образом, что могила там будет замурована и труп будет закрыт, в склепе будут венки и т. д., все, что осталось от похорон. Будут приезжать со всех концов поклониться его праху. Мы устроим могилу как можно лучше и так, чтобы она сохранилась возможно дольше. Можно поставить караул, чтобы не было каких-нибудь безобразий. Что касается того, чтобы оставить гроб открытым, – это вопрос очень большой, Политбюро этот вопрос не решало, был разговор только о склепе.

Что касается канонизирования, то я не боюсь, здесь мы можем написать целый ряд статей, брошюр и т. д. Я считаю, что нужно устроить просто склеп, как, например, имеется могила Достоевского, Тургенева, все знают, что здесь покоится прах, приносят цветы, украшают могилу, но лица никто не видит.

ДЗЕРЖИНСКИЙ. Быть принципиальным в этом вопросе – это быть принципиальным в кавычках. Что касается мощей, то ведь раньше это было связано с чудом, у нас никакого чуда нет, следовательно, о мощах не приходится говорить.

Что касается культа личности, это не есть культ личности, а культ в некоторой степени Владимира Ильича. Ведь сейчас потрясен не только весь наш Союз ССР, но и весь международный пролетариат. Ведь дороги же нам фотографии В.И., каждый старается их иметь, а если мы можем сохранить тело и видеть его, то почему это не сделать, он так дорог для всех нас.

Здесь говорили, что В.И. протестовал бы против этого. Да, такие люди, как В.И., отличаются величайшей скромностью. Ведь мы другого Ильича не имеем. Он лично не мог бы здесь сказать что-либо, так как сам для себя он не судья, а второго подобного ему, к кому бы это можно было применить, нет. Если наука может действительно сохранить его тело на долгие годы, то почему бы это не сделать. Цари бальзамировались просто потому, что они цари. Мы это сделаем потому, что это великий человек, подобного которому нет. Для меня основной вопрос – можно ли действительно сохранить тело. Если это невозможно, то, конечно, нельзя делать открытый склеп. Если это невозможно на долгое время, то хотя бы временно. Я предлагаю обратиться сегодня же в Политбюро с запросом относительно масок [о них еще будет речь ниже. – «Историк»], представить мнение врачей и, во-вторых, запросить, делать склеп открытым или закрытым.

АВАНЕСОВ. Мне кажется, что нужно вопрос поставить так: сейчас, поскольку необходимо дальше пропускать публику, чтобы она могла прощаться с прахом Ильича, оставить его открытым, чтобы публика, приезжающая из провинции и т. д., имела бы возможность проститься с телом. Это, вероятно, удовлетворит всех. Я не говорю о постоянном открытом склепе, а только о временном. Второй вопрос относительно открытого склепа вообще. Дело не в культе личности и т. д., но тяжело все-таки видеть все время Ильича мертвым. Мне казалось, что было бы лучше на этом месте поставить памятник, хорошую скульптуру, изображающую его могучую фигуру.

Почему она не может удовлетворить больше, чем мертвое тело? Мне кажется, что все обстоятельства и наука и т. д. все-таки не дадут гарантии сохранения живости тела, придется создавать искусственную маску. Почему не сделать это в виде памятника? Поставить большую могучую фигуру, а внизу склеп, куда будут приходить, и будут знать, что здесь покоится прах Ильича, а над этим склепом могучий Ильич, который зовет на борьбу. Этой фигуре можно придать живое выражение великого борца.

Мне кажется, что на время можно тело оставить открытым, чтобы приезжие имели возможность с ним прощаться, а потом закрыть, устроить так, чтобы мы в любую минуту, если это нам нужно по каким-нибудь обстоятельствам, могли его открыть. Вообще склеп будет закрытый, но технически это пусть будет сделано так, чтобы мы могли его открывать.

МУРАЛОВ. Я так и говорил, что если только мы заметим опасность разложения, то, конечно, мы сейчас же закроем. Но если есть возможность хотя бы на какое-нибудь время сохранить его тело, то почему бы это не сделать, почему не предоставить широким массам [возможность] поклониться его праху, пусть приезжают из Владивостока, Лондона, Парижа и т. д.

O склепе

БОНЧ-БРУЕВИЧ. Обсуждается вопрос по поводу сооружения склепа, причем можно сделать так, чтобы можно было держать в склепе гроб и чтобы можно было проходить туда и выходить. Есть масса желающих из провинции. Здесь был проф[ессор] Абрикосов, который говорит, что температура в склепе должна быть около 0 ° – не ниже и не выше. Конечно, летом это будет выше, а теперь, зимой, нужно, чтобы не было ниже. Вот самые главные сведения, а все остальное зависит от вас. Вы должны сказать, в какой срок это можно сделать, сколько потребуется времени, можно ли сделать временный склеп до начала весенних работ, достаточно приличный. Это нужно сделать в четверг-пятницу. Во всяком случае, если нужен еще день, то похороны будут отложены до воскресенья. Весною склеп надо будет сделать настоящий, представив все планы. Место перед Кремлевской стеной, где похоронен Свердлов. Это будет связано с переноской трамвайной линии.

ЩУСЕВ. Место сухое. Склеп сделать в несколько дней нельзя. Можно сделать только сруб, и то к воскресенью, причем надо работать день и ночь при электрическом освещении. Сделать надо будку вроде тепляка. Кирпичную сделать не придется – в короткий срок не сделаешь.

БОНЧ-БРУЕВИЧ. Я хотел бы спросить проф[ессора] Абрикосова: деревянный сруб не будет мешать?

АБРИКОСОВ. Если дерево сухое будет, то повредить не может.

ЩУСЕВ. Можно обшить внутри, обить толем и распланировать так, чтобы был вход и свободный выход. Ширина лестницы должна быть не менее трех аршин. Общую планировку нужно сделать такую, чтобы был свободный доступ к гробу, обход и выход.

БОНЧ-БРУЕВИЧ. Там будет стоять постоянный караул.

ЩУСЕВ. Нужно сделать надсклепное строение теперь же. Значительно выдвигать вперед не надо. Внутри мы сделаем хорошо, но меня беспокоит внешность. Внутри можно обшить материей по образцу древних склепов, которые затягивались материей. Но наружный вид будет вроде будки.

ДЗЕРЖИНСКИЙ. Можно задекорировать.

ЩУСЕВ. Если применить штукатурку, то мы не успеем. Можно обшить тесом и дать интересный силуэт.

ДЗЕРЖИНСКИЙ. Необходимо поручить сегодня этот план разработать. Нужно поехать на место с тт. Сапроновым и Цивцивадзе, а завтра представить законченный план. Лучше, если план представить сегодня ночью.

ЦИВЦИВАДЗЕ. Нужно использовать сегодняшнюю ночь для земляных работ.

МУРАЛОВ. К воскресенью это должно быть готово. Немедленно отправиться комиссии и предложить т. Цивцивадзе приступить к работам.

МЕЛЬНИЧАНСКИЙ. Завтра утром указать точно срок выполнения работ по часам.

САПРОНОВ. Мы поедем и черновую программу представим через два часа.

СЕМАШКО. В таком склепе труп минимум два месяца пролежит.

АБРИКОСОВ. Я думаю, да. Будет сухо и прохладно.

Позвольте сказать относительно бальзамировки. Та бальзамировка, которую мы предпринимали, имела в виду охранить труп от гниения. Иногда преследуется цель сохранить и внешний облик трупа. В данном случае этого не сделано. Это требует работы над трупом около суток. В данном случае мы предохранили только от гниения. Тот метод, к которому мы прибегли, – метод общепринятый. Он очень хорош и может явиться ручательством за то, что труп предохранится от гниения в течение нескольких лет, но при том случае, если за этим не делается вскрытие, если кровеносные сосуды наливаются этой жидкостью и труп оставляется в таком виде. Так как в данном случае была необходимость сделать и вскрытие, то это вскрытие всегда несколько нарушает эффект бальзамировки. Это вполне понятно, потому что при вскрытии перерезаются сосуды и из сосудов часть консервирующей жидкости вытекает, теряется, но в мелких сосудах – в капиллярах – жидкость сохраняется. Та бальзамировка, которую мы произвели, могла бы предохранить труп от гниения на несколько лет, если бы не было вскрытия. Что в данном случае бальзамировка будет иметь такие результаты, я за это поручиться не могу. Относительно того, на какой срок эта бальзамировка будет иметь силу, я должен сказать: на несколько месяцев. В течение этих месяцев труп никаких признаков гниения не даст. Это возможно в том случае, если труп будет сохраняться при обычных условиях.

Зимой наступит процесс замерзания, затем весной будет процесс оттаивания и высыхания. Процессы гниения будут в слабой степени. Такого гниения, как обычно, – с развитием газов, вспучиванием и т. д. – не приходится ожидать. Труп будет в более или менее неизменном виде. Но в глубине, в мышцах будут происходить процессы разложения, которые поведут к известному изменению трупа.

Что касается обнаженных частей трупа – рук и лица, то тут при хорошей бальзамировке, когда не наступает процессов разложения и гниения, все же наступают изменения, в зависимости от высыхания. Влага уходит из кожных покровов, из мягких тканей, постепенно лицо спадается, и облик лица в значительной степени изменяется. Резюмируя, я должен сказать, что, пожалуй, можно поручиться, что здесь обычных процессов гниения не наступит вовсе. Изменения будут происходить в небольшой степени в течение нескольких месяцев.

Будут происходить процессы высыхания и изменения внешнего облика. В дальнейшем могут присоединиться и процессы разложения, когда кожа высохнет как следует, сделается пергаментной, как это бывает на мумиях, а в тех частях, где не подсохнет, подвергнется распаду. Но это будет не раньше как через год. Тогда, конечно, лучше труп закрыть, потому что для внешнего осмотра картина будет мало подходящей, неприятной. Имеется еще один способ, к которому иногда прибегают в соответствующих случаях: теперь же наложить на лицо тонкую восковую маску, которой придать облик, соответствующий нормальному облику. Тогда вне зависимости от того, какие процессы будут совершаться, эта маска будет сохранять свой вид и оставлять впечатление, что лицо остается неизменным. Не знаю, найдутся ли в России такие специалисты по этому делу, но за границей на живых людей иногда накладывают эти маски. У нас есть специалисты муляжисты: Фивейский, доктор, и Фортунато – скульптор. С ними можно поговорить. Не знаю, возьмутся ли они это сделать и хорошо ли это будет. Все-таки получается искусственное лицо. Маску они могли бы сделать очень скоро.

ГОЛОС. Маска так незаметна, что даже на живом человеке ее замечают только при смехе.

МУРАЛОВ. Сколько времени мы можем держать труп без маски открытым для того, чтобы народ мог проходить для прощания? Во-вторых, поскольку я понял вас, устраивая склеп, мы тогда должны крышку гроба закрыть плотно, если мы оставим лицо без маски; а если с маской, можно оставлять крышку открытой.

АБРИКОСОВ. Герметическая закупорка и стекло.

МУРАЛОВ. Если мы сможем похоронить раньше воскресенья, то никаких заметных процессов не будет?

АБРИКОСОВ. Нет. Температура должна быть не выше 8 °, а лучше около 5 °.

СЕМАШКО. Труп в таком виде, как сейчас, месяца два просуществовать может.

АБРИКОСОВ. Высыхание кожи будет, но процессов гниения не будет, за это можно поручиться.

МУРАЛОВ. Какая температура должна быть в склепе – не выше и не ниже?

АБРИКОСОВ: Тут может быть замораживание. Это непосредственно не испортит. Если в этом состоянии будет находиться до весны, когда наступит оттаивание, это может испортить.

МУРАЛОВ. Сколько градусов лучше?

АБРИКОСОВ. Около 0°. Позвольте еще отметить одно обстоятельство. Иногда некоторые ничтожные обстоятельства могут сильно помешать делу, изменить цвет лица, на лице могут появиться пятна. Это может быть в том случае, если близко к лицу находятся живые цветы. В нашей профессии приходится с этим соприкасаться. Если около лица живые цветы, то здесь наступает химическое взаимодействие, на лице выступают зеленоватые и красные пятна. Около головы ничего не должно быть. Около ног могут быть цветы. Если крышка будет герметически закрыта, то внутри никакой свежей зелени не должно быть. Для украшения можно положить искусственную зелень, не содержащую никакой влаги.

СЕМАШКО. Я предлагаю принять к сведению заявление проф[ессора] Абрикосова, что труп может стоять два месяца, и поручить мне снестись с Курбатовым и Фортунато на случай наложения маски.

ДЗЕРЖИНСКИЙ. Это нам нужно было все для сведения. Просить проф[ессора] Абрикосова послать нам справки о лучших специалистах по маскам и сообщить тов. Семашко.

МУРАЛОВ. Можно ли разрешить снимать маску скульпторам?

АБРИКОСОВ. Наложение маски оказывает известное давление, и тут консервирующая жидкость, которая есть в ткани, будет выдавливаться. Сейчас я бы советовал совершенно не касаться лица.

ДЗЕРЖИНСКИЙ. Запретить снимать какие бы то ни было маски и каким бы то ни было образом прикасаться к лицу. Не держать цветов около лица.

РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 2. Д. 50. Л. 1–10. Копия. Машинописный текст

Докладная записка А.С. Енукидзе в Политбюро ЦК ВКП(б) с ходатайством о награждении профессоров В.П. Воробьева и Б.И. Збарского орденом Ленина. 11 января 1934 года