Набег или завоевание?

Взятие монголами Суздаля. Житие Евфросинии Суздальской. XVII век

Начавшийся как преследование хорезмшаха Мухаммеда в мае 1220 года победоносный рейд туменов под командованием Джебе и Субедея быстро перерос в крупную кампанию, которая на своем завершающем этапе (конец 1221 – 1223 год) впервые привела монголов в Европу. Этот рейд, ставший важной вехой в истории монгольских завоеваний, поражает воображение прежде всего своим масштабом. В научной литературе его характеризуют как «великий рейд» и не без оснований относят к числу самых успешных военных кампаний Средневековья или даже всей мировой истории. Между тем обычно он рассматривается как своего рода прелюдия к Великому Западному походу монголов, начавшемуся через десять с лишним лет. Можно констатировать, что рейд Джебе и Субедея вошел в историю именно с таким двусмысленным статусом, принижающим его значение. Но какой видели эту кампанию сам Чингисхан и его военачальники и в какой мере их планы были реализованы?

Вопреки распространенному мнению, мы утверждаем, что первое вторжение монголов в Европу не было лишь разведывательной экспедицией. Очень скоро она превратилась в полномасштабную кампанию, и каждая новая победа повышала уверенность в своих силах двух самых талантливых монгольских полководцев. Успех в столкновениях с грузино-армянскими войсками породил дерзкий план похода против аланов, а затем и против половцев, а вмешательство русских князей в итоге продлило путь завоеваний до самого Киева.

Сын за отца не отвечает

Хотя на первый взгляд рейд Джебе и Субедея выглядит как спонтанная акция, спровоцированная слабостью противников монголов, нас это не должно вводить в заблуждение. Почти сразу кампания была полностью переформатирована и получила новый, четко подготовленный план, по которому главнокомандующим операцией становился принц Джучи. Он должен был лично выступить в поход и повести свои главные силы на запад. Планируемое участие старшего сына и наследника верховного правителя монголов Чингисхана превращало эту кампанию в общеимперское предприятие, крупнейшую завоевательную акцию своего времени.

Источники – как связанные с монгольской традицией историописания, так и независимые от нее – дают основания полагать, что у Чингисхана еще в начале 1220-х годов сложились амбициозные планы по расширению его империи на запад. Главная роль здесь отводилась именно Джучи, верному помощнику и соратнику отца, имевшему к тому моменту уже немалый опыт военных побед.

Согласно Рашид ад-Дину, крупнейшему историку монголов, сразу после завоевания Хорезма Чингисхан приказал старшему сыну продолжить поход на запад, чтобы покорить кипчакские (половецкие) степи, Волжскую Булгарию, Северный Кавказ и Русь. Однако совершенно неожиданно тот ослушался приказа, вызвав тем самым не только глубокое разочарование, но и бурный гнев отца: «Когда он [Джучи] уклонился от этого дела и вернулся в свои кочевья, Чингисхан был чрезвычайно зол и сказал: "Я подвергну его Ясе"». Последнее нужно понимать как намерение предать сына суду и сурово наказать.

Оценивая это сообщение, мы должны учитывать, что дошедшие до нас источники содержат весьма противоречивые сведения о роли Джучи как полководца. Таким образом в них нашло отражение соперничество, возникшее позже между различными ветвями потомков Чингисхана, особенно между Джучидами и Хулагуидами, что и стало одной из главных причин распада Монгольской империи. Это соперничество проявлялось в самых разных сферах, в том числе и в историографии, – в попытках переписать монгольскую историю эпохи великих завоеваний в интересах той или иной политической или династической группировки.

Можно было бы заподозрить Рашид ад-Дина в беспринципном желании сфальсифицировать факты в пользу Хулагуидов, которым он служил, приписав Джучи невыполнение приказов и конфликт с отцом. Однако сообщаемые им сведения подтверждаются другими источниками, современными описываемым событиям и никак не зависевшими от более позднего столкновения интересов соперничавших кланов Чингисидов.

Прежде всего мы имеем в виду свидетельство персидского историка Джузджани: он также утверждает, что после завоевания Хорезма войска Джучи должны были отправиться дальше на запад – в земли волжских булгар и славян. Кроме того, этот автор, вынужденный бежать от монгольских захватчиков и находившийся при дворе делийского султана, а потому одинаково враждебно относившийся ко всем потомкам Чингисхана, тоже пишет о конфликте между верховным правителем монголов и его старшим сыном. По версии Джузджани, Джучи не только ослушался отца, но и попытался организовать против него заговор. Разоблаченный младшим братом Чагатаем, он в полной мере испытал на себе гнев Чингисхана. Узнав о заговоре, последний «подослал своих доверенных людей, чтобы они отравили Туши [Джучи] и убили его».

Несомненно, Джузджани преувеличивал симпатии Джучи к мусульманскому населению кипчакских степей и Хорезма. Он приводит слова принца, адресованные приближенным: «Чингисхан сошел с ума, что губит столько народа и разрушает столько царств. Мне кажется наиболее целесообразным… привести это государство в цветущее состояние и оказать помощь мусульманам». Конечно, трудно представить, чтобы Джучи восстал против отца в попытке защитить мусульман от его деспотизма. Однако фактическое уклонение принца от дальнейшего участия в завоевании Запада, похоже, действительно вызвало гнев Чингисхана.

Золотые ворота в Киеве. Реконструкция Ю.С. Асеева. 1960-е годы

Золотой динар Чингисхана. 1221 год 

Есть все основания предполагать, что конечной целью западной кампании монголов 1221–1223 годов действительно был Киев

Кто командовал походом?

Сведения о том, что Джучи должен был возглавить этот поход, находят важное подтверждение в латинских источниках. Брат Иоанн (Джованни дель Плано Карпини), побывавший в 1240-х годах в Монгольской империи по поручению папы римского, сообщает о победе монголов над куманами (половцами), которую он полностью приписывает Джучи, особо подчеркивая его высокий правительственный статус, равный статусу самого Чингисхана: «Одного из своих сыновей по имени Тоссу [Джучи], также называемого "ханом", что означает "император", он [Чингисхан] послал с армией против куманов, которых он [Джучи] победил после долгих сражений».

Спутник брата Иоанна, францисканец, называвший себя «Ц. де Бридиа», уточняет, о какой именно победе над куманами идет речь: «…армия, которая двинулась на запад с сыном Чингисхана Джучи-ханом… вторглась в страну Куспкас [Кумания. – А. М.]. Куманы, однако, соединились со всем народом русов и сразились с татарами [так в Европе, как и на Руси, именовали монголов. – А. М.] у двух небольших рек, одна из которых называется Калк, а другая – Кониуззу… и были разбиты татарами».

Эти сведения участники папского посольства получили, скорее всего, во время своего пребывания в Улусе Джучи, где подобная версия первого монгольского вторжения в Европу, по-видимому, была общепринятой. Факт, что Джучи лично не участвовал в походе и находился в сотнях километров от места решающей битвы, хотя и не вполне отвечал этой версии, не мог ее опровергнуть.

Рассмотрим свидетельство еще одного источника, современного описываемым событиям. Согласно «Повести о битве на Калке», дошедшей до нас в составе Новгородской первой летописи, при осаде укрепленного лагеря киевского великого князя Мстислава Романовича, построенного на берегу Калки, присутствовали два монгольских полководца, чьи имена записаны как «Цьгырканъ» и «Тешюканъ». Иногда новейшие исследователи ошибочно видят в этих военачальниках неизвестных по другим источникам командиров среднего звена, подчиненных Джебе и Субедея. В действительности эти имена, несомненно, являются искажением тюркских форм имен Чингисхана (Tschingiz Khan) и Джучи-хана (Tushi Khan). Важно заметить, что они не были идентифицированы автором «Повести» как имена верховных правителей монголов (представлены как обычные командиры, названы «воеводами»), хотя в это время на Руси, конечно, уже знали этих правителей и внимательно следили за их делами.

Перед нами редкий случай, когда первоначальное сообщение не подвергалось в дальнейшем, то есть при включении его в летопись, переосмыслению и переработке со стороны более поздних авторов или редакторов. Такая аутентичная информация могла быть получена непосредственно от очевидца, пережившего катастрофу на Калке, а потому заслуживает доверия. Точнее, первичным источником сведений, судя по всему, был тюркоговорящий монгольский парламентер, ведший переговоры о капитуляции с киевским князем. Очевидно, он плохо говорил по-русски, и поэтому искаженные имена правителей монголов остались непонятыми.

Разумеется, Чингисхан и Джучи, как хорошо известно, не участвовали в битве на Калке. Следовательно, монголы, сражавшиеся с русскими и половцами, считали себя воинами Чингисхана и частью армии, возглавляемой Джучи, ее авангардом, и до последнего надеялись на прибытие подкрепления с востока. Этим, на наш взгляд, отчасти объясняется предшествовавшее битве многодневное отступление монгольских войск от Днепра почти до самого Дона перед превосходящими их численно русско-половецкими силами. Маловероятно, что продолжавшееся, по разным данным, от восьми до двенадцати дней, беспрецедентное для монголов непрерывное отступление на расстояние примерно 200 км имело целью лишь поиск выгодной боевой позиции (как обычно принято думать). Нельзя исключать, что этот маневр предполагал соединение с основными силами Джучи, чье появление все еще ожидалось со стороны Волги и Дона.

Ожидания не оправдались, но это не привело к разгрому монголов. Благодаря решительности, опыту и искусству монгольских полководцев, а также превосходству их войск в боевой выучке и, в частности, в стрельбе из луков, корпус Джебе и Субедея нанес сокрушительное поражение своим противникам, которое, однако, дорого стоило победителям. По предположению канадского историка Стивена Поу, в одной из первых стычек с половцами, произошедшей еще на берегу Днепра, был пленен и убит главный предводитель монголов в этом походе – Джебе. Хотя и небесспорному, этому предположению находятся весомые основания в источниках.

Согласно общему плану кампании, задуманной как первый западный поход монголов, тумены Джебе и Субедея должны были обойти Каспийское море с юга, преодолеть Кавказский хребет и вступить в Кипчакскую степь. Предполагалось, что здесь они соединятся с основными силами Джучи, которые, в свою очередь, обогнут Каспийское море с севера, форсировав реки Урал и Волгу. По-видимому, не случайно корпус Джебе и Субедея перешел Кавказ только в конце 1221 года, то есть после завершения семимесячной осады столицы Хорезма – города Ургенча, когда силы Джучи освободились для новой кампании. Этот традиционный для монгольской стратегии план, предусматривавший одновременное нанесение двух ударов – во фронт и в тыл предполагаемому противнику, ключевую роль отводил, как мы уже знаем, старшему сыну Чингисхана.

Тэмуджин провозглашается правителем над всеми монгольскими племенами и получает имя Чингисхан. «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина. XIV век

Не дождавшись прихода армии Джучи, Субедей решил прекратить кампанию, так как не имел достаточных сил для осады и штурма Киева 

Бросок на Киев

В «Тайной истории монголов», эпической хронике XIII века, в русском переводе более известной как «Сокровенное сказание», говорится, что после завоевания Мавераннахра (земель между реками Амударья и Сырдарья) Чингисхан приказал Субедею продолжить поход до самого города Кивамен-кермена, то есть Киева. Ипатьевская летопись, сохранившая одну из ранних версий «Повести о битве на Калке», подтверждает и конкретизирует это сообщение: «Татары, победив русских людей из-за прегрешений христиан, пришли и дошли до Новгорода Святополчего». Упомянутый здесь небольшой городок располагался на высоком холме на правом берегу Днепра, примерно в 60 км к югу от Киева.

Следовательно, после победы на Калке монголы продолжили поход, перебрались на западный берег Днепра и оказались в непосредственной близости от столицы Южной Руси. Когда они подступили к Новгороду Святополчему, произошел очень странный эпизод, оставленный летописцем без комментариев: «Русские же, не ведая об их [татар] лести, вышли навстречу им с крестами, и были все перебиты».

Похоже, под стенами этого города завоеватели прибегли к одной из своих тактических уловок, неоднократно применявшейся ими против христиан. Грузинский атабек Иване Мхаргрдзели (Закарян), дважды разбитый монголами зимой 1220–1221 годов, предупреждал папу римского Гонория III, что захватчикам удалось обмануть местных жителей. «…В нашу землю вторглись татары, неся перед собой крест; и таким образом, под видом [принадлежности к] христианской религии, они ввели нас в заблуждение и истребили шесть тысяч из нас», – писал он. Слова царицы Грузии Русудан, также обращавшейся к папе, подтверждают сказанное атабеком: «…мы не приняли против них [татар] никаких мер предосторожности, потому что считали их христианами».

Хотя в Ипатьевской летописи прямо не говорится, что монголы несли перед собой крест или притворялись христианами, нет сомнений, что они использовали на Руси ту же хитрость, к какой успешно прибегали на Кавказе. Это тем более вероятно потому, что против грузин и русских действовали одни и те же монгольские тумены и военачальники. Защитники Новгорода Святополчего вышли навстречу завоевателям без оружия, с крестами в руках.

Совершенно не случайно именно этот город стал объектом атаки монголов. Возведенная здесь крепость занимала стратегически важное положение и была одним из ключевых пунктов обороны Киева. Расположенная, как и столица Южной Руси, на западном берегу Днепра, она охраняла брод через многоводную и труднопреодолимую для кочевников реку. То был один из ближайших к Киеву бродов, которым часто пользовались великие князья для переброски войск.

Итак, по нашему мнению, конечной целью западной кампании монголов 1221–1223 годов действительно был Киев. После победы на Калке поход был продолжен и направлен непосредственно против Руси. Характер действий завоевателей показывает, что перед ними ставилась задача подготовить плацдарм в районе Киева и удержать его до подхода основных сил, чтобы затем вновь перейти в наступление и овладеть столицей Южной Руси. Для этого нужна была надежная переправа через Днепр. Узнав, очевидно, от русских пленных, захваченных в лагере Мстислава Романовича, об удобном броде возле Новгорода Святополчего, монголы немедленно устремились туда. Чтобы взять под контроль хорошо охраняемый брод, они, притворившись христианами, усыпили бдительность русских воинов, составлявших сторожевой гарнизон, внезапно напали на них и убили.

Несомненно, это была очень рискованная, можно сказать, отчаянная боевая операция: под прицелом русских лучников монголам пришлось медленно идти цепью друг за другом по речному броду, погрузившись в воды Днепра, с высоко поднятыми руками, в которых они держали кресты. Эта необыкновенная картина, по-видимому, сильно впечатлила русских, коварно введенных неприятелем в заблуждение. Возможно, защитники приняли завоевателей за авангард возвращавшихся с Калки русско-половецких войск. Как бы то ни было, они позволили противнику беспрепятственно перейти Днепр и полностью овладеть стратегически важной переправой.

Битва при Легнице. Монголы подходят к городу с отрубленной головой Генриха II Набожного в 1241 году. Миниатюра XIV века

Монгольские всадники. «Джами ат-таварих» Рашид ад-Дина. XIV век

Джучи не выполнил приказ Чингисхана и тем самым сорвал блестящее завершение одной из самых многообещающих монгольских кампаний на Западе

Поступок Джучи

Появление монгольских войск на правом берегу Днепра летом 1223 года, похоже, действительно представляло серьезную угрозу для Киева и посеяло панику среди его жителей. Об этом свидетельствует краткое, но очень выразительное сообщение Ибн ал-Асира, арабского историка и дипломата, служившего багдадским халифам. После битвы на Калке монголы преследовали русских, грабя и опустошая их страну, так что «большая часть ее опустела». «Тогда, – продолжает наш источник, – собрались многие из самых знатных русских купцов и богатых людей и, унося с собою то, что у них было ценного, отправились в путь на нескольких кораблях через море в земли ислама. Когда же они приблизились к гавани, в которую направлялись, то один из их кораблей разбился и затонул, но люди, бывшие на борту, спаслись. <…> Остальные корабли благополучно доплыли, и их пассажиры рассказали о произошедшем».

Ибн ал-Асир не уточняет, из какого именно города были бежавшие от монголов «самые знатные русские купцы и богатые люди». Однако едва ли мы ошибемся, предположив, что подобные характеристики более всего могли относиться к верхушке Киева, крупнейшего и богатейшего города Руси. Видимо, напуганные внезапным появлением врага фактически под стенами стольного града, а также шокирующими известиями о гибели киевского князя и всего его войска, наиболее состоятельные горожане предпочли бежать. На своих торговых судах, рискуя попасть под обстрел монгольских лучников, они добрались до устья Днепра, пересекли Черное море и нашли убежище в Румском султанате.

Получается, что монгольские полководцы выполнили приказ Чингисхана и в самом деле довели свои тумены до Киева. Не дождавшись прихода армии Джучи и окончательно убедившись, что тот не будет участвовать в кампании, Субедей решил прекратить ее, так как не имел достаточных сил для осады и штурма Киева, в то время крупнейшего города не только Руси, но и всей Восточной Европы.

Вопрос о причинах, побудивших Джучи уклониться от участия в походе, пока остается открытым. Об истинных мотивах этого странного поступка можно говорить только предположительно и с большой осторожностью. Противоречия между Чингисханом и его старшим сыном, возникшие на излете их жизни, безусловно, стали семейной тайной, которую в дальнейшем начали эксплуатировать в своих политических интересах враждовавшие друг с другом группировки наследников основателя Монгольской империи. В дошедших до нас источниках эта тайна скрыта под несколькими слоями умолчания и злонамеренного вымысла.

По всей видимости, многолетняя неприязнь и вражда между Джучи и его братьями, особенно Чагатаем, приведшие к открытому конфликту во время осады Ургенча, в значительной мере повлияли на отношения старшего Чингисида с отцом. Нельзя также исключать, что Джучи тогда сознательно тянул время и откладывал штурм, стремясь избежать тотального разрушения столицы Хорезма, так как видел себя в будущем правителем этого процветающего края. Разгневанный Чингисхан передал командование войсками под Ургенчем другому своему сыну и стал проявлять недоверие к Джучи, что, безусловно, подорвало шансы последнего на наследование верховной власти.

Рашид ад-Дин сообщает, что в конце жизни Джучи тяжело болел – настолько тяжело, что не мог приезжать на встречи с отцом, – и именно эта болезнь стала причиной его преждевременной смерти. Как полагают новейшие исследователи, к неизлечимой болезни могла привести длительная депрессия, которой страдал старший Чингисид. Депрессивные состояния нередко вызывают расстройство эндокринной системы и снижение иммунологических функций организма. Подобные последствия могла иметь и обычная среди монгольской элиты того времени склонность к алкоголизму.

Так или иначе, упомянутая в источниках болезнь, приведшая к смерти, должна была оправдать старшего сына и верного сподвижника Чингисхана в глазах современников и последующих историков, объяснить, почему он не выполнил приказ отца и тем самым сорвал блестящее завершение одной из самых многообещающих монгольских кампаний на Западе.

Что почитать?

Золотая Орда в мировой истории. Казань, 2016

Поу С. Последняя кампания и смерть Джебе-нойона // Золотоордынское обозрение. 2017. Т. 5, № 4