У двух полководцев было много общего: оба вышли из народных низов, оба преодолели ступенька за ступенькой весь путь от рядового до маршала. Оба переживали не только успехи, но и провалы, грозившие им суровыми карами. Оба славились внимательным отношением к солдатам, старались по возможности беречь их жизни (Конева за это даже прозвали «солдатским маршалом»). Оба долго оставались на высоких постах, сыграв заметную роль в событиях холодной войны.

Были у них и отличия. Конев выделялся прямотой и твердо отстаивал свое мнение перед начальством, Баграмян был более дипломатичен. Великую Отечественную они начали на схожих должностях, но с середины войны карьера Конева рванула вверх, а Баграмян после ряда серьезных неудач был отодвинут на второстепенные посты и только к 1945 году его полководческий талант заслужил общее признание. Маршальское звание Баграмян тоже получил поздно, но и завершил карьеру позже многих коллег, до 70 лет оставаясь заместителем министра обороны СССР. Впрочем, в главном они были едины: оба маршала до конца служили своей армии и своему народу. Советскому народу – без разделения на национальности.

Солдатами не рождаются

Судя по отрывочным воспоминаниям, ни Иван (Ованес) Баграмян, ни Иван Конев в полководцы не стремились. Первый из них родился 20 ноября (2 декабря) 1897 года в селе Чардахлы Елисаветпольской губернии (село Чанлибель в современном Азербайджане). В этом же карабахском селе родился еще один будущий маршал – Амазасп Бабаджанян, а также несколько генералов. Гордясь боевой славой земляков, юный Иван все же хотел работать на железной дороге, как его отец, и стать инженером. Что касается его тезки Конева, то он родился в том же декабре 1897-го в вологодской деревне Лодейно (ныне в Кировской области). С юных лет он помогал отцу-лесорубу и позже вспоминал: «Зимний лесоповал – нелегкое мужское дело. Сосны огромные. Надо ее подрубить, свалить в нужную сторону, обрубить сучки, распилить, поднять на сани и отвезти к речке Пушме».

Следует оценить по достоинству заслугу отцов обоих Иванов: они постарались дать сыновьям образование, которого не имели сами. Баграмян окончил железнодорожное училище, а потом и техническое, получив диплом техника-практика. Конева после церковно-приходской школы отец направил в четырехклассное училище в селе Щёткино, где он на всю жизнь пристрастился к чтению – в том числе книг о великих полководцах. В 15 лет Конев уже работал табельщиком на лесосплаве, затем на лесном складе в Архангельске, думая пойти по торговой стезе. Всё изменила начавшаяся мировая война: в 1916 году он был призван в армию, служил в артиллерийской бригаде в Москве, а потом попал на Юго-Западный фронт. Повоевал молодой унтер-офицер недолго: осенью 1917-го его бригаду разоружили украинские самостийники. В родные места Иван вернулся сторонником большевистских идей, вступил в партию и возглавил первый в своем уезде отряд Красной гвардии. Летом 1918-го как делегат Всероссийского съезда Советов он оказался в Москве и боролся с левоэсеровским мятежом. Потом стал комиссаром бронепоезда на Восточном фронте, а в 1921 году воевал с белыми на Дальнем Востоке и участвовал в подавлении еще одного восстания – Кронштадтского.

Боевой путь Ивана Баграмяна был более сложным. В царскую армию он вступил добровольно, когда узнал о геноциде армян турками. На Кавказском фронте проявил себя храбрым и одновременно дисциплинированным солдатом, был направлен в школу прапорщиков. В 1918 году, когда Армения стала независимой, Баграмян перешел в ее армию, где снова воевал с турками. Тогда же он вступил в националистическую партию «Дашнакцутюн», что надолго затруднило его советскую карьеру. Позже Баграмян уверял, что за симпатии к большевикам его уволили из армии, но на деле с появлением в Армении красных частей он, как и немалое число местных военных, просто перешел на их сторону. Будущий маршал устанавливал советскую власть в Армении и Грузии, а уже в 1936 году был направлен в Академию Генштаба РККА. Заметив талант и старание Баграмяна, начальник Генштаба Борис Шапошников оставил его преподавать в академии.

В те годы Конев уже возглавлял советские войска в Монголии, а затем служил в Хабаровске. В 1937-м он едва избежал ареста за «покровительство врагам народа», но дело как-то обошлось. В 1941 году в звании генерал-лейтенанта он стал командующим Северо-Кавказским военным округом.

Иван Конев. 1916 год

Иван Баграмян. 1916 год

Трудные версты войны

Конев окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, но главной своей школой считал службу «на земле». Позже он признавался Константину Симонову: «Я человек поля. Я если на что-то способен, то на поле боя, принимать там решения и учить войска, проводить учения. Я люблю это страстно. Люблю это и знаю, и умею это делать». Обратно в армию стремился и Баграмян. Засидевшись в академии, он писал своему давнему товарищу Георгию Жукову: «Вся армейская служба прошла в войсках, имею страстное желание возвратиться в строй… Согласен на любую должность».

В 1940 году его назначили на пост начальника оперативного отдела штаба 12-й армии, а затем Киевского особого военного округа, где он и встретил начало войны. Округ был преобразован в Юго-Западный фронт, и его командующий Михаил Кирпонос уполномочил Баграмяна наладить управление войсками, оборонявшими Киев. В чрезвычайной ситуации тот проявил свои лучшие качества – ум, хладнокровие и отменные аналитические способности. Однако в сентябре 1941-го немцы взяли в кольцо наши силы под Киевом, и Кирпонос поручил Баграмяну, теперь уже генерал-майору, прорываться на восток. Ему удалось вывести к своим не только штаб, но и еще 20 тыс. бойцов – все, что осталось от 500-тысячной киевской группировки. После выхода из окружения он занял прежнюю должность в штабе возрожденного Юго-Западного фронта. Там Баграмян принял участие в планировании первого удачного наступления Красной армии: 29 ноября 1941 года немцев выбили из Ростова-на-Дону. После этого успеха его перевели на другое направление – к югу от Москвы. «Фактически, – вспоминал он, – на подготовку операции отводились одни сутки: вечером 4 декабря было отдано боевое распоряжение на наступление, а с утра 6 декабря оно должно уже начаться». Круглосуточная работа штабистов дала результат: советские войска освободили более 400 населенных пунктов, включая города Елец и Ефремов.

Баграмян получил звание генерал-лейтенанта и должность начальника штаба Юго-Западного направления, перед которым поставили задачу отбросить немцев на юге. В январе 1942-го наши войска начали наступление на Изюм, одновременно угрожая двум нацистским группировкам – в Харькове и Донбассе. Однако врагу удалось скрытно подвести резервы, которые в апреле нанесли Красной армии мощный удар под Харьковом. Тогда Баграмян пытался убедить своего командира маршала Семена Тимошенко немедленно начать отвод войск, но потерпел неудачу. Результатом стало катастрофическое поражение, открывшее немцам дорогу на Кавказ и Сталинград. Баграмян лишился должности, но за него заступился Жуков – да и Верховный главнокомандующий понимал, что виноват не только начальник штаба.

Летом его назначили командующим 16-й армией, позже преобразованной в 11-ю гвардейскую. С ней Баграмян участвовал в Курской битве и в августе 1943-го освободил Орел, получив за это звание генерал-полковника и полководческий орден Суворова I степени. Его заслуги в этой операции высоко оценил Иван Конев, тоже прошедший к тому времени трудные версты войны. Летом 1941-го он с боями отступал к Москве, в сентябре стал командующим Западным фронтом, но вскоре потерял почти весь фронт в злосчастном Вяземском котле. От трибунала его спас тот же Жуков, и уже в декабре Калининский фронт под командованием Конева начал контрнаступление под Москвой и освободил Калинин (Тверь). После этого генерал целый год упрямо штурмовал Ржевский выступ, отвлекая силы немцев с главного, южного направления. Летом 1943-го его назначили командующим Степным фронтом, который в ходе Курской битвы освободил Белгород, а потом и Харьков. Наградой Коневу за эту победу стали звание генерала армии и орден Суворова I степени.

Командующий Степным фронтом генерал-полковник Иван Конев в ходе Белгородско-Харьковской наступательной операции. Август 1943 года

«Я человек поля. Я если на что-то способен, то на поле боя, принимать там решения и учить войска, проводить учения. Я люблю это страстно»

Путь к Победе

После Курска немцы начали откатываться на запад, но до Победы было еще далеко. В конце 1943 года Баграмяна назначили командующим 1-м Прибалтийским фронтом, который должен был, согласно названию, освободить Прибалтику. «Успешно проведенная вами операция в районе Орла и Брянска, – сказал ему Сталин, – убеждают в том, что новый пост будет вам по плечу». Незадолго до этого Конев стал командующим 2-го Украинского фронта, с которым в феврале 1944-го блестяще завершил Корсунь-Шевченковскую операцию – в ней впервые после Сталинграда была окружена и уничтожена крупная немецкая группировка. 20 февраля он получил звание маршала и вскоре провел не менее успешную Уманско-Ботошанскую операцию, впервые за время войны выйдя на границу СССР. Тогда он едва не погиб: на переправе через Южный Буг его машину изрешетил немецкий истребитель, но Конев каким-то образом остался невредим.

Тем временем Баграмян, разбив немцев в искусной, но некрупной Городокской операции, надолго застрял со своим фронтом под Витебском. Только в июне он сумел нанести врагу внезапный удар, бросив войска в атаку там, где немцы этого не ждали, – через открытую местность, да еще по сплошным болотам. Его кредо – «риск следует сочетать с точным расчетом» – вновь не подвело. Баграмян удостоился Звезды Героя Советского Союза, его войска совместно с 3-м Белорусским фронтом Ивана Черняховского освободили Витебск, а за ним – Минск и Вильнюс. В октябре 1944-го 1-й Прибалтийский оправдал наконец свое название, дойдя до побережья Балтийского моря и отрезав 600-тысячную немецкую армию в Прибалтике от основных сил. После гибели Черняховского Баграмян, по сути, заменил его на посту командующего 3-м Белорусским фронтом, который под его началом с ювелирной точностью осуществил уничтожение восточнопрусской группировки противника. Кульминацией стал штурм Кёнигсберга: мощная немецкая крепость, вооруженная до зубов, сдалась через три дня. Здесь и закончилась война для Баграмяна.

Для Конева она длилась еще долго. В мае 1944-го он получил новый фронт – 1-й Украинский – и летом блестяще провел Львовско-Сандомирскую операцию. Там маршал пошел ва-банк: провел по узкому коридору, пробитому в позициях врага, две танковые армии, внесшие решающий вклад в разгром нацистов. Хорошо, что у немцев в том районе не оказалось противотанковых пушек, – но Конев не знал этого и все же рискнул. Рисковал он и собственной жизнью, «отправляясь подчас непосредственно в батальоны и роты для личного руководства боем», о чем писал маршал авиации Александр Голованов. Когда Сталин категорически запретил это, Конев послушался, но остался при своем мнении: командующий должен быть рядом со своими бойцами. Его портрет того времени описал генерал Константин Крайнюков: «У него было открытое, простое русское лицо, дышавшее спокойствием, и лишь резкие волевые складки у рта да властные нотки в голосе свидетельствовали о твердом характере, умении повелевать».

Василий Шукшин в роли маршала Конева в фильме Юрия Озерова «Битва за Берлин». 1972 год

Освобождая Европу

В ходе Львовско-Сандомирской операции 1-й Украинский фронт разгромил восемь немецких дивизий, освободил Западную Украину и юго-восток Польши. Осенью 1944-го он преодолел Карпаты, а потом настал черед трех последних ударов по нацистам. Первой стала Висло-Одерская операция, осуществленная Коневым совместно с его соратником и соперником Жуковым, который командовал 1-м Белорусским фронтом. Именно войска Конева спасли древний Краков, которому немцы уготовили полное уничтожение. Маршал применил свой любимый прием «золотой мост»: его танкисты зашли в тыл краковской группировке, угрожая ей окружением. Части фельдмаршала Фердинанда Шёрнера устремились прочь по единственному оставленному им пути, а там их уже ждали советские бомбы и снаряды. 19 января 1945 года наши войска вступили в город, где их радостно встречали жители. В 1987-м в память об этом в Кракове был открыт памятник Коневу, но вскоре пришедшие к власти «демократы» стащили его с постамента с веревкой на шее. Позже монумент был перевезен в Россию и установлен в Кирове.

Конев спасал не только польские города, не только заводы и фабрики – в одной из силезских шахт были найдены 1240 картин Дрезденской галереи, которые были отправлены в Москву. После 10 лет бережной реставрации они вернулись на прежнее место. В феврале 1-й Украинский фронт окончательно освободил Силезию; лишь город-крепость Бреслау (ныне Вроцлав) сопротивлялся до конца войны. В апреле войска Конева прорвали вражескую оборону на реках Одер и Нейсе и устремились с юга к Берлину. 25 апреля у города Торгау на Эльбе они встретились с наступавшими с запада американцами. В тот же день немецкая столица была взята в кольцо, а 2 мая капитулировала. Но война для Конева еще не кончилась: 5 мая его части получили приказ спешить на помощь восставшей Праге.

Переход от Берлина к чешской столице через Рудные горы занял всего пять дней. Помимо 1-го Украинского в Пражской операции участвовали войска 2-го Украинского фронта маршала Родиона Малиновского и 4-го Украинского генерала Андрея Ерёменко – всего два миллиона человек, которым противостоял почти миллион гитлеровцев во главе с недобитым под Краковом Шёрнером. Здесь Конев тоже приложил все усилия для спасения древнего города от разрушения. Впрочем, у гитлеровцев и не было времени что-то разрушать: они изо всех сил спешили на запад – сдаться американцам. Шёрнеру это удалось, а вот генерал-изменник Андрей Власов был схвачен 12 мая, когда сложили оружие последние немцы и их пособники в окрестностях Праги.

В честь тех событий в 1980 году в столице Чехии был воздвигнут памятник Коневу, вокруг него высадили сирень, которую маршал очень любил. Этот монумент тоже стал жертвой западных варваров: в 2020-м его снесли, пообещав перенести в Музей тоталитаризма. При этом чехи, в отличие от поляков, отказались передать памятник России, крохоборски заявив, что он «поставлен на чешские деньги и принадлежит местным властям».

Жители Праги приветствуют советских солдат-освободителей. 9 мая 1945 года 

Советские зенитчики в Кёнигсберге. Апрель 1945 года

Маршал Советского Союза Иван Баграмян. 1 сентября 1969 года

Однажды на заседании Верховного Совета Латвийской ССР все стали выступать на латышском языке. Тогда генерал Баграмян произнес речь по-армянски

Звезды и тернии

После войны Конев возглавил Центральную группу войск, расквартированную в Европе. Уже через год его назначили главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем министра Вооруженных сил СССР. В тот период Сталин начал задвигать чересчур популярных маршалов Победы начиная с Жукова, а в качестве предлога использовали дело о вывозе ими ценностей из побежденной Германии. Конева это не коснулось, а вот на даче Баграмяна, который руководил тогда Прибалтийским военным округом, все же провели обыск. Академик Абрам Алиханов вспоминал: «Искали трофеи. Многие военачальники на этом деле крепко погорели… На высшем военном совете Сталин иронизировал: мол, один только товарищ Баграмян оказался чист на руку».

На полководцев сыпались доносы с обвинениями и в аморальном поведении. Многие из них привезли с фронта новых жен, которых злые языки прозвали «походно-полевыми». Не стал исключением и Конев: оставив прежнюю супругу, он женился на санитарке Антонине Васильевой (их дочь Наталья и сегодня верно хранит память отца). А вот Баграмяна обвинить в подобном было нельзя: никаких боевых подруг у него не появилось. Он был предан своей жене Тамаре Амаяковне, а она при первой возможности приезжала к нему на фронт. Любящие супруги прожили вместе долгую жизнь и вырастили двоих детей. Сын Тамары от первого брака Мовсес, который был Баграмяну как родной, стал художником, их дочь Маргарита – врачом.

О своем пребывании в послевоенной Прибалтике, где советских военных не очень жаловали, Иван Баграмян вспоминать не любил. Однажды на заседании Верховного Совета Латвийской ССР, где он присутствовал по должности, все стали выступать на латышском языке. Тогда генерал, поднявшись на трибуну, произнес речь по-армянски. Поняв намек, докладчики дружно перешли на русский.

В 1951 году Конева отправили в другой непростой регион – на Западную Украину, где он принял руководство Прикарпатским военным округом. После смерти Сталина обоих полководцев ждали позитивные перемены: в 1955-м Иван Конев вновь был назначен главнокомандующим Сухопутными войсками и первым заместителем министра обороны, а Ивану Баграмяну присвоили звание маршала и он тоже стал заместителем министра.

Конев выполнял особо ответственные задания: например, возглавлял Специальное судебное присутствие, приговорившее к смертной казни Лаврентия Берию и его приближенных. В 1956-м ему как главнокомандующему Вооруженными силами стран – участниц Варшавского договора пришлось подавлять восстание в Венгрии. В октябре следующего года ему доверили выступить на Пленуме ЦК против маршала Жукова, который был обвинен в «бонапартизме» и смещен с поста министра обороны. Заставить одного маршала Победы обличать другого было хитрым планом партийного руководства, которое боялось популярности Жукова в армии и народе и хотело противопоставить ему не менее популярного Конева. После этого два маршала – Жуков и Конев – долго не общались. Их следующая встреча состоялась только в 1967 году. Константин Симонов вспоминал: «В народной памяти о войне их два имени чаще, чем чьи-нибудь другие, стояли рядом. И когда на вечере оба эти человека обнялись впервые за многие годы, то на наших глазах второстепенное стало второстепенным с такой очевидностью, что нельзя было не порадоваться».

К тому времени Конев успел побывать главнокомандующим Группой советских войск в Германии и принять участие еще в одном кризисе – Берлинском. Баграмян же, находясь в должности начальника тыла Вооруженных сил СССР, руководил операцией «Анадырь» – отправкой на Кубу советских ракет во время Карибского кризиса. Эти операции холодной войны стали лебединой песней маршалов. Конев находился в почетной отставке с 1962 года, а в 1968-м и Баграмян оставил должность заместителя министра и «всеармейского завхоза». На досуге оба писали мемуары, общались с родными и немногими оставшимися друзьями, сохраняли живой интерес к состоянию армии, к новым видам вооружений. Конев ушел из жизни в 1973-м, долгожитель Баграмян – в 1982-м. Урны с прахом обоих были с воинскими почестями захоронены в Кремлевской стене.

Что почитать?

Михеенков С.Е. Конев. Солдатский маршал. М., 2013 (серия «ЖЗЛ»)

Карпов В.В. Маршал Баграмян. М., 2014