«Смертный приговор» Советскому Союзу подписали руководители трех братских республик – России, Украины и Белоруссии. Кем были люди, снискавшие себе репутацию могильщиков собственной страны?

Формально под Беловежскими соглашениями о роспуске СССР поставили подписи не трое, а шестеро человек – по два представителя от каждой республики. Раньше всех, в 2007 году, в мир иной ушел первый президент России Борис Ельцин, в 2020-м – экс-премьер Белоруссии Вячеслав Кебич, а в 2022-м умерли сразу трое: первый президент Украины Леонид Кравчук, экс-председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич и бывший госсекретарь РСФСР Геннадий Бурбулис. В итоге к концу уходящего года в живых остался лишь бывший украинский премьер-министр 90-летний Витольд Фокин. Впрочем, решающую роль в событиях декабря 1991-го сыграли все-таки лидеры союзных республик – Ельцин, Кравчук и Шушкевич.

Минский проректор

Из них троих только Шушкевич не принадлежал к партийной номенклатуре. Его попадание на властный олимп было обусловлено цепью случайностей, а само пребывание у власти закончилось раньше остальных.

Он родился в декабре 1934 года в Минске в семье белорусского поэта – выходца из крестьян, сотрудника партийной печати. В 1937-м отец Шушкевича был репрессирован: жертвами Большого террора зачастую становились представители новоиспеченной национальной интеллигенции. Его осудили на восемь лет лагерей. На короткое время он вернулся в родные места, но его вновь арестовали и сослали в Сибирь как повторника. Так что отца юный Станислав практически не знал и не видел. При этом после всех заключений и ссылок Шушкевич-старший остался искренним приверженцем коммунистических идей.

Мать Станислава была полькой, из обедневшей шляхты, и тоже не чужда словесности: в начале 1930-х она даже побывала в Москве у Надежды Крупской и подарила ей свои книжки. Возможно, именно эта «польскость», равно как и аресты отца, повлияла на мировоззрение Шушкевича, который уже в совсем зрелом возрасте легко отказался от «советскости». А может быть, важным воспитательным моментом для него стали три года, проведенные в оккупации. В это время он попал под влияние нацистской пропагандистской машины, ведь в школу Шушкевич пошел при немцах. Учился Станислав хорошо, окончил школу с медалью и поступил на физмат университета в Минске.

Он выбрал научную стезю, в 1970 году защитил докторскую диссертацию на тему «Информационные параметры сигналов». Судя по всему, большим ученым Шушкевич не был, но оказался ловким и удачливым администратором. Уже в 32 года стал проректором по научной работе Минского радиотехнического института, а затем вернулся в родной университет. Там много лет он был заведующим кафедрой, а в 1986-м занял уже знакомую ему должность проректора по научной работе (не без рекомендации партии, членом которой Шушкевич являлся с 1968 года). Главной его задачей стал поиск подрядных работ для вуза. Он хорошо разбирался в хитросплетениях научной тусовки республиканской столицы, умел выстраивать отношения с начальством и вести за собой подчиненных, его приглашали читать лекции в соцстранах. Шушкевич был эффективным организатором вузовской науки. Но с углублением перестройки его попутал бес политики.

В 1989 году в СССР проводились выборы народных депутатов – первые конкурентные за всю историю страны. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, стремясь ослабить свою зависимость от партии, планировал переместить центр власти в парламент, где, как он полагал, у него будет большинство, что обеспечит ему иммунитет от «бунта» товарищей по Политбюро. Для страны такое решение было шагом к катастрофе, но выяснилось это позже, а тогда, в 1989-м, люди ринулись в публичную политику, словно компенсируя ее отсутствие на протяжении 70 лет советской власти.

Профессор в политике

Результаты выборов на местах оказались сенсационными: многие секретари обкомов проиграли, а победили, говоря современным языком, ноунеймы – рабочие, инженеры, преподаватели. Среди последних был и профессор Шушкевич, выдвинутый в депутаты коллегами. Теперь у него появились два оплачиваемых помощника, возможность делать запросы, право на бесплатный проезд. Статус проректора резко повысился, его стали узнавать на улицах. И уже через год он без труда победил на демократических выборах в Верховный Совет Белорусской ССР.

Поскольку в республиканский парламент прошло мало «демократов», Шушкевич, воспринимавшийся как их потенциальный лидер, получил должность первого заместителя председателя Верховного Совета БССР. В августе 1991-го, после поражения ГКЧП, он сменил Николая Дементея на посту председателя – тогда за него вынужденно проголосовали противники из номенклатуры. В республике, лишившейся компартии, установилось двоевластие: Шушкевич возглавил политический блок, а председатель Совета министров Белоруссии Вячеслав Кебич – экономический. Таким образом, Шушкевич как глава парламента приехал в Беловежье лишь формальным лидером государства, но не полномочным президентом, как Ельцин и Кравчук.

Последующие 30 лет жизни Шушкевича, после декабря 1991-го, можно охарактеризовать одним словом – падение. В январе 1994-го он потерял пост спикера, летом того же года принял участие в президентских выборах, но занял только четвертое место, а вскоре и вовсе выбыл из большой политики, превратившись в типичного «грантососа» на содержании у западных фондов. Шушкевич много ездил по миру, нещадно критиковал президента Белоруссии Александра Лукашенко, но на родине его мнение уже мало кого интересовало.

Воспоминания и публичные заявления Шушкевича выдают в нем озлобленного человека, ставшего оголтелым белорусским националистом со всей полагающейся в таких случаях повесткой – «русские колонизаторы», «борьба с империей» и пр. Поход в политику на шестом десятке лет исковеркал судьбу профессора. В историю он не вошел, а вляпался – и отмазаться уже не мог.

Беловежские соглашения, поставившие точку в истории СССР

Марксист с Волыни

Как писал французский классик, все мы родом из детства. Детство Леонида Кравчука, возможно, оказало на формирование его личности даже большее влияние, чем у многих его коллег. Свидетельство тому – идеологические кульбиты в достаточно зрелом возрасте.

Он родился в январе 1934-го на Волыни, неподалеку от города Ровно, в крестьянской семье. До 1921 года Волынь входила в состав России, но затем по условиям Рижского договора большевики отдали эту территорию Польше. Так что Леня Кравчук появился на свет как гражданин Второй Речи Посполитой, а его отец служил в польской армии. Правда, по сравнению с Галицией украинский национализм на Волыни был не так заметен.

Советская власть установилась там только в 1939-м, но не успела еще закрепиться, как пришли немцы. Под оккупацией Волынь находилась до 1944 года. В этих местах воевали партизаны, в том числе легендарный разведчик Николай Кузнецов. Одновременно здесь началась зверская резня поляков, которую осуществляла Украинская повстанческая армия (УПА – организация, запрещенная в РФ). Так что детство у Кравчука было совсем не пионерским.

Но когда для него наступило время делать первый самостоятельный шаг во взрослую жизнь, в начале 1950-х, казалось, что советская власть утвердилась тут навсегда. Деревенский парнишка сразу на многое не замахивался и пошел в кооперативный техникум в Ровно учиться на бухгалтера, выбрав городскую профессию. После техникума он на работу устраиваться не стал, а поступил в Киевский университет на экономический факультет. Это решение позволяет судить о приоритетах молодого человека. Политэкономия в советские годы не считалась перспективной с точки зрения карьеры и представляла собой не науку как таковую, а составную часть марксистско-ленинской идеологии. Начальники выходили в основном из инженеров и агрономов, представителей серьезных специальностей. С другой стороны, можно было, особо не перетруждаясь, читать лекции по политэкономии, ни за что, по сути, не отвечая.

Зацепиться в Киеве Кравчук не сумел и отправился в провинцию, в Черновцы. Что важно, до войны Черновицкая область, как и Ровно, не входила в состав СССР, так что несоветский дух там еще сохранялся. Кравчук работал в финансовом техникуме, но вскоре шустрого и перспективного преподавателя заметили и предложили ему перейти на номенклатурную должность в Дом политобразования. Так Кравчуку открылся прямой путь на партийную работу. Его карьера развивалась стремительно: в тридцать с небольшим он уже стал завотделом пропаганды и агитации Черновицкого обкома. Для иного такой результат был бы пределом мечтаний, но Кравчук метил выше и добился направления на учебу в Москву – в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС.

Отметим важное обстоятельство: наш герой, рано попав в партаппарат, шел исключительно по пропагандистской линии, являлся, так сказать, служителем коммунистического культа и ни дня не находился на сколько-нибудь значимой хозяйственной или административной работе. К таким в партии не относились серьезно. Не случись перестройки, места первого лица в союзной республике ему не видать бы никогда. В лучшем случае его могли перевести в Москву курировать в ЦК идеологические вопросы, как его ровесника и многолетнего начальника Александра Капто.

Однако прежде надо было попасть в Киев. Неизвестно, кого и чем привлекла диссертация «Сущность прибыли при социализме и ее роль в колхозном производстве», но Кравчука после академии пригласили в украинский ЦК. За десять лет он прошел путь до завотделом пропаганды и агитации ЦК КПУ, заняв этот пост в 1980 году. Последующий его идеологический кульбит – из одного из самых одиозных коммунистических пропагандистов эпохи Брежнева в ярого националиста и самостийника – не должен удивлять. Партия приучала колебаться вместе с ее генеральной линией.

Первый президент Украины Леонид Кравчук. 2014 год

Леонид Кравчук был истовым служителем коммунистического культа и ни дня не находился на сколько-нибудь значимой хозяйственной или административной работе

Дело случая

На рубеже 1989–1990 годов украинскую компартию постиг кадровый кризис. Осенью 1989-го Владимир Щербицкий – последним из глав союзных республик брежневского времени – подал в отставку. Следующим летом сменившего его Владимира Ивашко Горбачев забрал в Москву своим заместителем. При этом Ивашко успел избраться главой Верховного Совета Украинской ССР, но проработал на этом посту ровно месяц.

Возник небольшой скандал: Ивашко как бы продемонстрировал, что Москва ему важнее Киева и он не ценит должности председателя украинского парламента. В итоге ставший первым секретарем ЦК КПУ Станислав Гуренко оказался непроходной кандидатурой на этот пост: перестроечные украинские депутаты посчитали, что он также может кинуть их ради собственных карьерных перспектив. И тут подвернулся Кравчук, который не только сумел стать депутатом, но и за месяц до того был избран вторым секретарем украинского ЦК. Таким образом, наш герой менее чем за год проделал путь от заведующего идеологическим отделом ЦК до председателя республиканского парламента – в основном благодаря удачно сложившимся обстоятельствам и хорошо подвешенному языку. Кравчук на посту спикера оказался хитрым, всех устраивающим посредником, в меру прогрессивным и в меру осторожным. Правда, наблюдая, как Горбачев теряет власть, причем делая всё для того, чтобы ее лишиться, Кравчук понял, что, если он сам хочет удержаться, ему нужно дистанцироваться от партии и делать ставку на националистов.

Виртуозно пользуясь ослаблением союзного центра, он понемногу откусывал у него полномочия в ходе Ново-Огаревского процесса. Но 19 августа 1991 года чуть не произошел сбой, когда в кабинет Кравчука пожаловал генерал армии Валентин Варенников, объявивший о создании ГКЧП и необходимости выполнять его приказы. Все три дня путча глава украинского парламента не занимал никакой позиции, выжидая, что из этой затеи получится. Зато когда Ельцин победил, он сразу сделал решительный шаг. 24 августа Кравчук поддержал принятие Акта провозглашения независимости Украины. Документ был абсолютно нелегитимным, но бессильный Горбачев уже ничего поделать не мог, да и не хотел.

Следующим шагом Верховного Совета УССР стало назначение на 1 декабря референдума в подтверждение акта и одновременно президентских выборов. Референдум полностью противоречил союзному законодательству, но это уже никого не волновало, как никто не вспоминал и о состоявшемся недавно всенародном голосовании о сохранении СССР, на котором подавляющее большинство украинцев высказались за единое государство. Пропаганда велась исключительно односторонняя, жителям Украины обещали всевозможные блага в случае правильного выбора. Растерянные и дезориентированные люди, ошарашенные калейдоскопом непонятных событий, придавленные экономической катастрофой, хотели только одного – спокойствия. И раз республиканская власть убеждала их, что, оставаясь в стороне от Москвы, можно этого спокойствия добиться, то так они и проголосовали. Практически безальтернативно победил и сам Кравчук на президентских выборах. Его единственный реальный соперник Вячеслав Черновол казался слишком радикальным и был абсолютно чужд жителям как востока, так и юга республики.

Однако первый украинский президент вскоре пошел по пути Горбачева, катастрофически быстро упустив власть. Его наследием в экономике стала ручная тележка «кравчучка» – символ обнищания населения, вынужденного перебиваться мелкой торговлей. Впрочем, в отличие от Шушкевича Кравчук, имевший богатый номенклатурный опыт, не затерялся и оставался на плаву до самой своей смерти.

Народный депутат СССР Станислав Шушкевич выступает на митинге, посвященном катастрофе в Чернобыле и выживанию белорусской нации. 1989 год

Вторая инаугурация первого президента России Бориса Ельцина. Москва, Государственный Кремлевский дворец, 9 августа 1996 года

В отличие от Кравчука и Шушкевича, лишившихся постов в 1994 году, Ельцин сумел создать персоналистский режим, при котором отнять власть у первого лица было практически невозможно

Уральский тяжеловес

Из трех главных подписантов Беловежских соглашений Борис Ельцин обладал самым внушительным послужным списком. За его спиной были и солидная карьера в народном хозяйстве, и высокий номенклатурный статус, достигнутый еще в брежневские времена. Да и как политическая фигура перестроечного времени он был вне конкуренции. Ельцин ломал барьеры и задавал правила, он первым в истеблишменте бросил вызов системе, тогда как Шушкевич и Кравчук плыли по течению, приспосабливаясь к обстоятельствам.

Борис Николаевич не был выходцем из самых низов. Хотя он появился на свет в феврале 1931-го в уральском селе, в школу пошел уже в городе Березники, крупном промышленном центре, ставшем перед революцией образцовым заводским поселком, а потом местом одной из важнейших промышленных строек первой пятилетки. Отец его принадлежал к заводскому начальству, и то, что по молодости он был арестован (тогда брали часто и много, а Николай Ельцин был сыном кулака), не сказалось на его дальнейшей карьере. Семья Ельциных относилась к советскому среднему классу, ориентированному на социальное продвижение и получение высшего образования.

Учиться Борис поехал в Свердловск (ныне Екатеринбург), в политех на строительный факультет. После вуза сумел остаться в этом большом городе, где работал сначала в области строительства промышленных предприятий, а в тридцать два стал главным инженером домостроительного комбината, который вскоре и возглавил. Карьера у него шла в гору: волевой, напористый, энергичный начальник буквально взлетал по ступеням профессионального роста.

В 1968 году Ельцин перешел на партийную работу, на которой оставался почти 20 лет. С поста директора ДСК его взяли в обком заведовать отделом строительства. Свердловская область была одной из самых крупных по экономике и населению в стране. Ельцину предстояло курировать множество важных строек, с чем он справлялся вполне успешно.

В 1975-м его повысили до секретаря обкома, ответственного за промышленное развитие области. На этом посту Ельцин проработал всего год, как случилось важное событие: первого секретаря Свердловского обкома Якова Рябова перевели в Москву секретарем ЦК КПСС по оборонке. В разговоре с Леонидом Брежневым тот неожиданно предложил себе в преемники Ельцина. Генсек поморщился, но согласился. Поясним его реакцию: Ельцин не был ни председателем облисполкома, ни вторым секретарем обкома. В этом смысле он перепрыгнул через головы коллег, став первым лицом в огромном регионе. Как оказалось, почти на девять лет.

Сказать, что Борис Николаевич резко выделялся на фоне своих товарищей по партии, нельзя. Как нельзя сказать, что уровень жизни в Свердловске отличался по сравнению с другими городами в лучшую сторону, да это было и невозможно. Основные параметры задавались в Москве, от местной власти мало что зависело. Ее дело – выполнять указания сверху. Одним из таких указаний стал снос Ипатьевского дома (известного тем, что там был расстрелян Николай II с семьей), и Ельцин в данном случае выступал в роли простого исполнителя.

Перестроечный перевод в Москву не должен был его слишком обрадовать: он помнил о судьбе Рябова, которого также взяли секретарем ЦК, но тот быстро оказался в опале. Москва – это не Урал, там все устроено куда сложнее и шею сломать очень легко. Однако Ельцину повезло. Наступили новые времена, и падение можно было превратить в триумф, что и произошло в его случае.

Ельцинские рубежи

Начиная с 1989-го он ежегодно покорял один рубеж за другим: был избран народным депутатом СССР, председателем Верховного Совета РСФСР, президентом России. И где-то в 1990-м стал приходить к мысли, что его база власти – это именно Россия, что в республиках его не воспримут и Горбачева обойти на посту лидера СССР не получится. Благо сам генсек усиленно разрушал единую страну своими утопическими экспериментами.

Ельцин решил развалить Советский Союз посредством… российского сепаратизма. Понимания исторической России, переименованной большевиками в СССР, у него не было. Желание безраздельной власти здесь и сейчас, пусть и на меньшей территории, преобладало. Отсюда и шаг с провозглашением суверенитета РСФСР 12 июня 1990 года. 

Затеянный Горбачевым Ново-Огаревский процесс шел против интересов Ельцина, поскольку оттягивал падение президента СССР и создавал путаницу в стране. Так что ГКЧП, поставивший в августе 1991-го крест на новом Союзном договоре, стал для Ельцина неожиданным, но важным подарком судьбы. Он стремительно оттеснял Горбачева от рычагов власти. А позволяя Кравчуку инициировать выход из Союза, сам как бы умывал руки: мол, это не я, а Украина, куда же мы без нее. При этом Ельцин ультимативно потребовал от Горбачева признать независимость Эстонии, Латвии и Литвы, сделав, таким образом, первый ощутимый шаг к развалу страны.

Ельцин как глава государства намного пережил Шушкевича и Кравчука, которые лишились постов в 1994-м. Если бы не непреодолимые проблемы со здоровьем, он бы, возможно, правил до самой смерти и никто не смог бы ему в этом помешать. В отличие от двух других политиков Ельцин сумел создать персоналистский режим, при котором отнять власть у первого лица было практически невозможно.

Что почитать?

Медведев Р.А. Советский Союз. Последние годы жизни. М., 2015

Дубнов А. Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик. М., 2019