Вечно живые

Не будет преувеличением сказать, что в 1941 году на защиту Москвы встали все от мала до велика. Примером тому стал подвиг дивизий народного ополчения

«Весь народ поднялся», – констатировал 5 июля 1941 года в своем дневнике писатель Михаил Пришвин. В течение всего четырех дней – со 2 по 5 июля – в Москве в добровольцы записались 168 470 человек. Если считать и Московскую область, то количество таких заявлений превысило 300 тыс., и они все продолжали поступать.

Народное ополчение

3 июля 1941 года в обращении по радио к советскому народу Иосиф Сталин, сообщив о том, что немецкие войска захватили Литву, значительную часть Латвии, Западную Белоруссию и Западную Украину, подчеркнул, что «враг продолжает лезть вперед, бросая на фронт новые силы». Призывая соотечественников к борьбе с захватчиками, он произнес: «Товарищи! Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа. Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение, поднять на борьбу всех трудящихся, чтобы своей грудью защищать свою свободу, свою честь, свою Родину в нашей Отечественной войне с германским фашизмом».

Накануне этого выступления Сталина, ранним утром 2 июля, член Политбюро ЦК ВКП(б), нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов встретился в Кремле с секретарями партийных комитетов Москвы, известил их о решении руководства партии поддержать патриотическое движение трудящихся по вступлению в борьбу с врагом на добровольческих началах и поставил перед ними задачу возглавить создание народного ополчения. В тот же день военный совет Московского военного округа (МВО) принял постановление о добровольной мобилизации жителей в дивизии народного ополчения (ДНО). В Москве за три дня (3–5 июля) планировалось мобилизовать 200 тыс. человек, в области за четыре дня (3–6 июля) – 70 тыс.

Запись рабочих, служащих и учащихся в народное ополчение решено было проводить по районному принципу. Формирование первых 12 дивизий требовалось завершить к 7 июля. Всего же предполагалось создать 25 ДНО. В районах Московской области формировали отдельные подразделения и части, которые по указанию штаба МВО вливались в дивизии столицы. Для организации работы по мобилизации жителей и материальному обеспечению формирующихся ДНО в каждом районе Москвы создавалась чрезвычайная тройка, в которую должны были входить первый секретарь райкома партии, райвоенком и начальник райотдела НКВД. Тройка работала под руководством штаба округа, а законченные дела по мобилизации передавала в райвоенкоматы для оформления.

Бойцы 1941-го

В числе слушавших речь Сталина был выпускник Московского государственного педагогического института имени В.И. Ленина (МГПИ) Абрам Гордон, получивший диплом 1 июля 1941 года. Он, как и многие другие выпускники, а также студенты и преподаватели института, вступил в 5-ю ДНО Фрунзенского района. «Вспоминается атмосфера всеобщего подъема и непреклонной уверенности в том, что враг будет в кратчайший срок разгромлен на его же территории, – писал Гордон много лет спустя. – Некоторые из нас, студентов, даже предполагали, что праздник 7 ноября мы будем отмечать уже в поверженном Берлине…»

Формирование ополченческих дивизий производилось за счет мобилизации жителей в возрасте от 17 до 55 лет. На самом деле вступить в ополчение стремились и совсем юные, и пожилые люди, которым давно перевалило за 60 лет, и кому-то это удавалось. Хотя в документах применялся термин «мобилизация», он не отменял главного принципа создания ДНО – добровольности. В народное ополчение люди не призывались, а шли сами. В том числе те, кто не подлежал призыву в армию, но хотел принять участие в вооруженной борьбе с вторгшимся на нашу землю врагом.

От мобилизации в ополчение освобождались военнообязанные 1-й категории призываемых возрастов, имевшие на руках мобилизационные предписания, а также рабочие, служащие заводов Наркомавиапрома, Наркомата вооружения, Наркомата боеприпасов, станкостроительных заводов и рабочие некоторых, по усмотрению районной тройки, предприятий, выполнявших особо важные оборонные заказы. За мобилизованным в ополчение сохранялось ежемесячное денежное содержание по последней занимаемой им должности, а в случае инвалидности или смерти ополченца для него или его семьи предусматривалось право получения пенсии наравне с призванными в Красную армию.

Постановление Государственного комитета обороны (ГКО) от 4 июля 1941 года, посвященное порядку формирования ДНО в Москве и области, гласило: «Рядовой состав, младший [командный] состав, 50% командиров взводов, до 40% командиров рот, медсостав и весь политический состав формируемой районом дивизии комплектуется из рабочих, служащих и учащихся района; остальной начсостав комплектуется за счет кадров РККА».

Таким образом, начсостав ДНО в значительной мере был представлен командирами РККА.

В соответствии с планом в начале июля были сформированы 12 московских дивизий народного ополчения: 1-я, 2-я, 4-я, 5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 9-я, 13-я, 17-я, 18-я и 21-я. Они состояли из людей разных профессий, национальностей и возрастов. В ряды 6-й ДНО Дзержинского района записались 163 сотрудника Наркомата иностранных дел СССР. В ополчение ушли многие деятели науки и культуры, в том числе писатели Василий Гроссман, Александр Бек, Юрий Либединский, Эммануил Казакевич и Ефим Зозуля. В составе 5-й ДНО боевой путь начал скульптор Евгений Вучетич: во время битвы за Москву он был командиром взвода истребителей танков. А будущий доктор философских наук и академик АН СССР Бонифатий Кедров в рядах ополченцев командовал расчетом артиллерийского орудия.

В составе 8-й ДНО Краснопресненского района на фронт пошли музыканты Московской консерватории, среди которых был и известный пианист профессор Абрам Дьяков. Музыканты называли себя «батальоном имени Чайковского». Была в дивизии и «актерская рота». Знаменитый драматург, а в 1941-м актер Московского театра Революции (теперь Театр имени Вл. Маяковского) Виктор Розов вспоминал, как 8-я ДНО покидала столицу: «Краснопресненская дивизия народного ополчения лавой плыла по ночным темным московским улицам. По краям тротуаров стояли люди, и я услышал женский голос, благословлявший нас в путь: "Возвращайтесь живыми!" Эту реплику я в неприкосновенности отдал бабушке в пьесе "Вечно живые"».

Советские военнопленные в районе Вязьмы. Осень 1941 года

До первого боя

Сначала ополченцев отправили не на фронт, а на строительство линий обороны, рыть окопы и противотанковые рвы. Аспирант Московского института инженеров транспорта (МИИТ) Борис Зылев, вступивший в ряды 6-й ДНО Дзержинского района, был назначен командиром саперного взвода.

В середине июля его дивизия прибыла в район Дорогобужа. Зылев вспоминал, что им, 11 преподавателям МИИТа и 25 строителям из Орехова-Зуева, достался довольно значительный участок обороны. «Мы копали стрелковые окопы, соединительные ходы, траншеи, окопы для пулеметов, площадки для орудий, – свидетельствовал он. – Работы производились ночью, с тем чтобы они были незаметны для немецкой авиации. <…> Кроме рытья окопов мы занимались изучением винтовки, строевой подготовкой, изучали выданные нам к концу июля противогазы (примерно к 25 июля 1941 года винтовки были выданы всему личному составу дивизии)». Воспоминания Розова во многом схожи: «На Бородинском поле мы рыли огромный противотанковый ров. Зачем? Чтобы не прошли немецкие танки. Руки были в кровяных мозолях, пальцы не могли взять кусок хлеба и ложку».

Времени на боевую подготовку оставалось мало. Генерал Владимир Вашкевич, летом 1941 года командир 2-й ДНО Сталинского района, вспоминал: «Дивизии отводилась полоса местности от 12 до 20 км по фронту и 4–6 км глубиной. В этой полосе, главным образом на дорогах, по которым могли наступать танки противника, надлежало построить противотанковые препятствия – рвы, эскарпы и лесные завалы. Кроме того, требовалось построить основные и запасные стрелковые, пулеметные и орудийные окопы, командные пункты и склады на стрелковую дивизию полного штатного состава. По существовавшим нормам такая полоса кадровой стрелковой дивизией возводилась за семь суток. Дивизиям народного ополчения сроки сокращались до пяти суток. <…> Чтобы уложиться в отведенные сроки, трудились днем и ночью. На сон отводилось четыре-пять часов. На боевую подготовку мы затрачивали ежедневно лишь один-два утренних часа. Боевую подготовку отделений, взводов и сколачивание рот приходилось проводить поочередно, выводя их в ближайший тыл и на стрельбище».

Тем временем в ополченческие дивизии поступали оружие и пополнение. 30 июля девять московских дивизий народного ополчения были включены в состав 32-й и 33-й армий формировавшегося Резервного фронта.

15 августа в состав 33-й армии вошла 21-я ДНО Киевского района. 6-я ДНО в конце августа – начале сентября в составе 24-й армии приняла участие в Ельнинской наступательной операции. 4-я ДНО Куйбышевского района с 10 сентября заняла оборону у озера Селигер в составе 31-й армии.

Во второй половине сентября все 12 первых московских ДНО были переформатированы в обычные стрелковые дивизии. При этом 2-я, 8-я, 17-я и 18-я сохранили свои номера, а остальные унаследовали номера стрелковых дивизий, боевой путь которых оборвался в белостокском и уманском «котлах». К примеру, 6-я ДНО стала 160-й стрелковой дивизией, а 1-я, сформированная в Ленинском районе (в стенах Московского горного института), – 60-й стрелковой.

Одним из расхожих суждений периода горбачевской перестройки был тезис о том, что ополченцы шли в бой, имея одну винтовку на троих. Это утверждение противоречит сведениям, поданным 3 сентября 1941 года начальником Главного управления формирования и укомплектования войск, заместителем наркома обороны СССР Ефимом Щаденко Сталину: «Дивизии народного ополчения перевооружены и снабжены оружием отечественного производства: а) стрелковым оружием, 50-мм минометами и 76-мм дивизионными пушками – полностью; б) 82-мм минометами – на 39%, 120-мм минометами – на 15%, 45-мм пушками – на 16% и 76-мм полковыми пушками – на 32%». К концу сентября бывшие ДНО были вооружены ничуть не хуже вновь сформированных кадровых дивизий. Стрелкового оружия им хватало, в том числе положенных по штату 162 пистолетов-пулеметов (ППШ или ППД). Недоставало артиллерии, минометов калибра 82 мм и 120 мм, средств связи. Но эта проблема в 1941-м была общей для всей Красной армии.

В октябре были сформированы еще четыре московские ДНО. До начала советского контрнаступления они не участвовали в боевых действиях.

Памятник выпускникам московской школы No 110, ушедшим на фронт сразу после выпуска в 1941 году

Жертвы «Тайфуна»

Большинство московских ополченцев приняли участие в Вяземской оборонительной операции (2–13 октября 1941 года), вступив в неравный бой с рвавшимся к столице врагом. Их участь, как и участь воевавших рядом с ними бойцов и командиров кадровых дивизий, была печальной. Так, бывшая 9-я ДНО Кировского района, ставшая 139-й стрелковой дивизией в составе 24-й армии, попала в окружение в Ельнинском районе Смоленской области. В ночь на 7 октября погиб ее командир генерал-майор Борис Бобров, и лишь нескольким небольшим группам ополченцев удалось вырваться из того «котла».

Бывшая 5-я ополченческая дивизия, преобразованная в 113-ю стрелковую, занимала позиции восточнее города Кирова Калужской области. Гордон вспоминал: «Наши части с огромными потерями все же отбили первые атаки. Сильно помог нам в этом противотанковый артиллерийский дивизион, появившийся в дивизии незадолго до начала октябрьских боев. Однако гитлеровские войска, не обращая внимания на части Красной армии, находившиеся у них в тылу, в ночь с 3 на 4 октября устремились по Варшавскому шоссе к Москве». При попытке вырваться из окружения выпускник географического факультета МГПИ Михаил Вилинов бутылками с горючей жидкостью поджег танк, после чего был убит. «Нам удалось отсечь от танка следовавшую за ним группу пехотинцев и уничтожить ее, а затем гранатами и бутылками с зажигательной смесью поджечь два легких танка», – свидетельствовал Гордон. Через несколько дней он попал в плен и оказался в лагере для военнопленных в Юхнове, откуда бежал. 16 декабря Гордон вышел в расположение частей Красной армии.

Бежать из плена удалось и добровольцу 6-й ДНО доценту МИИТа Анатолию Даркову. Он вспоминал: «Попав в плен, я пробыл в нем около недели. Все это время нас совершенно не кормили. С утра до темноты нас, измученных, голодных, больных, раненых, гнали (именно гнали) по мокрым от дождя, глинистым, скользким дорогам, заставляя иногда бежать по несколько километров. Всех, кто от усталости, истощения и потери сил падал, немцы прикалывали штыками. Отстающих на месте расстреливали. В лучшем случае били палками. До сих пор слышу голос одного из военнопленных, которого на моих глазах, без всякого к тому повода, смертельно ранили, и он, истекая кровью, кричал, обращаясь к нам: "Добейте, братцы, добейте, родные". С помощью колонны военнопленных уничтожались заминированные участки дороги. Нас прогоняли по ним. Сотни военнопленных погибали во время этой зловещей немецкой операции. Опухший от голода и холода, простуженный, я убежал 27 октября из немецкого плена».

Большинству попавших в окружение ополченцев спастись не удалось. В числе погибших были и коллеги Даркова по МИИТу – кандидаты технических наук Алексей Осокин (отец пяти дочерей) и Владимир Гудков. Дарков писал о Гудкове: «Владимир Павлович был яркой, талантливой личностью, с высоким нравственным потенциалом, он горячо любил Родину. Если бы не погиб на фронте, то украсил бы нашу советскую науку. Я уверен, что в его лице наш народ потерял крупного ученого с мировым именем». Оказавшийся в плену пианист Абрам Дьяков был расстрелян немцами. В память о нем в 44-м классе Московской консерватории установлена мемориальная доска. На ней высечены его слова: «Если понадобится моя жизнь, то я без промедления отдам ее. Я не могу сейчас жить иначе, как слившись с множеством тех, кто жертвует жизнью своей на фронте».

14 апреля 1942 года в Спас-Деменске в тифозном бараке умер минералог и специалист по изучению метеоритов Леонид Кулик, возглавлявший экспедиции в районе падения Тунгусского метеорита. За месяц до своего 58-летия он вступил в ополчение. В октябре 1941-го получивший ранение в ногу Кулик попал в плен и оказался во временном лазарете в селе Всходы Смоленской области, расположенном в бывшем родильном доме. Немцы поместили туда больных и раненых, чтобы они там умерли. Но среди пленных оказались врачи, которые пытались спасти людей. Кулик помогал им в качестве санитара.

Список жертв был длинным. Пять бывших ДНО (2-я, 7-я, 8-я, 9-я и 13-я) понесли огромные потери и были расформированы. За них отомстили другие ополченческие дивизии. Они героически сражались с гитлеровскими войсками вплоть до полного их разгрома.

Что почитать?

Юшинский Ю.Т. 13 Ростокинская дивизия народного ополчения в Вяземской оборонительной операции. Хронология боевых действий. М., 2019

Зылев Б.В., Дарков А.В. В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942. М., 2020

Фото: РИА НОВОСТИ, LEGION-MEDIA