Запретные «Бесы»

Самый политический роман Достоевского, направленный против революционеров второй половины позапрошлого века, до сих пор вызывает нешуточные страсти

Старинные и редкие книги стоят больших денег. В этом легко убедиться, отслеживая происходящее на аукционах. Пять лет назад библиофильская общественность была взбудоражена несколькими топовыми продажами первого тома романа «Бесы» Федора Достоевского, который был подготовлен знаменитым советским издательством Academia в 1935 году. Тираж этого издания был практически полностью уничтожен. В наши дни один из уцелевших экземпляров ушел за 3,4 млн рублей, другой – за 3,2 млн, а третий – за 2,1 млн. Покупки сопровождались бурными обсуждениями в периодической печати, которую живо интересовал вопрос о том, насколько уникальными являются столь дорогие экземпляры этого запретного издания классика русской литературы.

Памфлет на нигилистов

Роман «Бесы», впервые опубликованный в журнале Михаила Каткова «Русский вестник» в 1871–1872 годах, изначально задумывался Достоевским как памфлет, направленный против революционного движения. Весной 1870 года писатель в письме литературному критику Николаю Страхову изложил свое политическое кредо: «Нигилисты и западники требуют окончательной плети». И здесь же он сообщал о работе над новым сочинением: «На вещь, которую я теперь пишу в "Русский вестник", я сильно надеюсь, но не с художественной, а с тенденциозной стороны; хочется высказать несколько мыслей, хотя бы погибла при этом моя художественность. Но меня увлекает накопившееся в уме и сердце; пусть выйдет хоть памфлет, но я выскажусь».

Непосредственным поводом для написания романа послужила история революционера Сергея Нечаева, яркого представителя радикальной молодежи. В начале 1869 года этот юноша из мещанской среды, состоявший вольнослушателем в Петербургском университете, принимал активное участие в студенческих волнениях. Затем он совершил поездку в Швейцарию, где встречался с признанными гуру политического радикализма Николаем Огаревым и Михаилом Бакуниным. Последний, очарованный энергией юного нигилиста, выдал ему мандат от имени никогда не существовавшего «Русского отдела всемирного революционного союза» и благословил его на создание подпольных ячеек в России.

Приехав в Москву, Нечаев развернул бурную деятельность, сформировав несколько «пятерок» революционной организации, громко названной «Народная расправа». В организацию входили в основном студенты Петровской земледельческой и лесной академии. Руководствоваться молодые люди должны были написанным самим Нечаевым «Катехизисом революционера», провозглашавшим: «Наше дело – страшное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение». Документ предусматривал самые аморальные методы достижения поставленной цели. Так, все «поганое общество» делилось на шесть категорий. Представители первой – люди, «особенно вредные для революционной организации», – подлежали немедленному уничтожению. Относящимся ко второй даровалась «только временно жизнь, дабы они рядом зверских поступков довели народ до неотвратимого бунта». Остальных революционерам следовало так или иначе использовать в своих целях, эксплуатируя пороки и слабости людей, чтобы «их руками мутить государство» и т. д.

Провозглашенная практика политического убийства как повседневного средства революционной деятельности быстро нашла реальное воплощение. Студент Иван Иванов стал проявлять свое несогласие с лидером «Народной расправы» – и тогда Нечаев с несколькими сообщниками убил его в гроте парка Петровской академии 21 ноября 1869 года. Все участники преступления, кроме самого Нечаева, были арестованы, и в 1871-м над ними состоялся суд. Обстоятельства дела и судебный процесс широко освещались русской прессой и дали Достоевскому богатый материал для создания «Бесов».

В 1872 году Нечаев, бежавший за границу, был выдан российским властям. Последние годы жизни он провел в Петропавловской крепости. Революционер обладал несомненным даром воздействовать на людей. И если его товарищи по «Народной расправе» пошли вслед за ним на бессмысленное убийство, то охранники главной политической тюрьмы страны под влиянием его агитации были готовы помочь ему совершить побег. Но эти планы сорвались, и в 1882-м Нечаев умер в заключении.

Роман «Бесы» был плохо принят демократической и либеральной критикой, правившей бал в журналистике 1870-х годов. Достоевского обвиняли в создании карикатурного образа молодого поколения, боровшегося за перемены в пореформенной России. Так, рецензент журнала «Искра» утверждал, что «Бесы» «оставляют точно такое же крайне тяжелое впечатление, как посещение дома умалишенных». Естественно, отрицательным было отношение к произведению и революционеров всех мастей, которые не могли высказываться в открытой печати.

До революции «Бесы» выходили редко, а после 1917 года роман вообще не переиздавался в течение четырех десятилетий.

Иллюстрация к несостоявшемуся изданию «Бесов» 1935 года. Худ. С.М. Шор

«Книга в гранках»

Любителям книги хорошо знакома продукция издательства Academia, работавшего в 1921–1938 годах. Изящные томики, обычно в суперобложках, оформленные прекрасными художниками-иллюстраторами, с превосходно отредактированными текстами, снабженными компетентными предисловиями и комментариями, всегда были желанными гостями на полках взыскательных читателей. Издательство подготовило около тысячи наименований книг, отдавая предпочтение произведениям классиков русской и мировой литературы. Активное участие в делах Academia после возвращения в СССР принимал Максим Горький.

Идея выпустить роман «Бесы» принадлежала видному большевику Льву Каменеву, возглавившему издательство в 1933 году. К этому времени он, бывший член Политбюро и один из лидеров партийной оппозиции, был вытеснен с политического олимпа. Надо сказать, что Каменев имел свой взгляд на издательскую деятельность и видел в ней возможности для продолжения полемики, которую после разгрома партийной оппозиции другими способами вести уже не мог.

В частности, в 1934 году в Academia вышел том сочинений итальянского мыслителя эпохи Возрождения Никколо Макиавелли, включающий и знаменитый трактат «Государь». Во вступительной статье к изданию, написанной Каменевым, интерпретации макиавеллиевской политической доктрины давали основание усматривать намеки на авторитарный стиль правления Иосифа Сталина. Статья стала одним из поводов последующей жестокой расправы со Львом Борисовичем: выдержки из нее использовал прокурор СССР Андрей Вышинский в обвинительной речи на процессе 1936 года.

Продвигая идею издания «Бесов», считающихся самым жестким из всех карикатурно-памфлетных изображений революционного движения в русской литературе, Каменев и поддерживающий его Горький явно страховались. Помимо вступительной статьи «Политический роман Достоевского» маститого литературоведа Леонида Гроссмана первый том содержал предисловие «Классовое лицо Достоевского», подготовленное молодым историком Петром Парадизовым, любимым учеником одного из тогдашних лидеров историко-партийной науки, старого большевика Владимира Невского.

«Бесы» должны были выйти в двух томах, иллюстрации к ним выполнила талантливая художница Сарра Шор. К концу 1934 года первый том был набран и сдан в печать. Следует сказать, что менее благоприятное время для выпуска этого сочинения Достоевского сложно было придумать. После убийства 1 декабря 1934 года лидера ленинградских коммунистов Сергея Кирова началась настоящая «охота на ведьм», шли аресты классово чуждых элементов и партийных оппозиционеров. В том числе был арестован Каменев, получивший в середине января 1935-го тюремный срок.

Тем не менее в номере «Литературной газеты», вышедшем 26 декабря 1934 года, в заметке «Книги в гранках» сообщалось: «Роман "Бесы", выпускаемый на днях издательством "Академия", представляет собою художественную концентрацию всех тех аргументов, которые могли быть выдвинуты гениальным художником против революции, и – одновременно – крушение этих аргументов. В этом заключается интерес этого крупнейшего художественного произведения XIX века». Любопытно, что газета цитировала здесь открывающий первый том текст «От издательства» (кстати, с одной поправкой: там речь шла о «крупном художественном произведении», а не «крупнейшем»). Это вступление не имеет подписи, однако автором его был не кто иной, как арестованный к тому моменту Каменев. Казалось, книга со дня на день появится на полках магазинов, но…

Писатель Максим Горький. Первая половина 1930-х годов

«Литературная гниль»

В дело вмешался известный журналист Давид Заславский. Он был настолько колоритной фигурой своего времени, что о нем стоит рассказать особо. Заславский родился в 1880 году, еще в молодости примкнул к революционному движению и был исключен из Киевского университета за участие в беспорядках. Сначала меньшевик, а затем член Бунда (Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России), он находился в рядах ярых противников большевиков и в 1917-м выступал в печати с разоблачением их лидера, «немецкого шпиона» Владимира Ленина. Лишь в 1919 году, исключенный из Бунда за сотрудничество с редакциями киевских газет при Антоне Деникине, журналист заявил о пересмотре своих взглядов на советскую власть.

Партийный журналист Давид Заславский. 1950-е годы

Несомненный литературный талант в сочетании с точным чувством текущего момента помог Заславскому, которого коллеги за глаза называли «веселым циником», стать одним из самых заметных работников «идеологического фронта». В конце 1920-х он вошел в число ведущих сотрудников газеты «Правда». В 1934 году Заславский вступил в партию по рекомендации самого Сталина. Его перу принадлежат многие печально знаменитые статьи, громившие выдающихся деятелей отечественной культуры. Так, в 1936 году он написал статью «Сумбур вместо музыки», направленную против Дмитрия Шостаковича, а в 1958-м, после присуждения Нобелевской премии Борису Пастернаку, – опус «Шумиха реакционной пропаганды вокруг литературного сорняка».

В ряду погромных статей Заславского и небольшая заметка с характерным названием «Литературная гниль», появившаяся в «Правде» 20 января 1935 года. В ней журналист гневно возмущался: «Роман "Бесы" – это грязнейший пасквиль, направленный против революции, и ложь, будто Достоевский сам приводил к крушению свои "аргументы". Ничего подобного он не делал, и роман его – это реакционная публицистика, облеченная в формы художественного произведения». Заславский четко определил отношение партийного руководства к «Бесам»: «Можно понять издание подобных пасквильных романов в составе полных собраний сочинений Достоевского или Лескова – не столько для чтения, сколько для изучения. В данном случае речь идет, однако, не о полном собрании сочинений, а об отборе отдельного произведения, которое и преподносится читателю с заведомо лживой рекомендацией как крупнейшее художественное произведение».

Горький vs Заславский

В защиту новой книги от Academia выступил такой литературный тяжеловес, как Горький. 24 января 1935 года «Правда» опубликовала его статью «Об издании романа "Бесы"». «Мое отношение к Достоевскому сложилось давно, измениться – не может, но в данном случае я решительно высказываюсь за издание "Академией" романа "Бесы", а также однозвучных с ним романов: Писемского – "Взбаламученное море", Лескова – "Некуда", Крестовского – "Марево", то есть контрреволюционных романов. Делаю это потому, что я против превращения легальной литературы в нелегальную, которая продается "из-под полы", соблазняет молодежь своей "запретностью" и заставляет ее ожидать "неизъяснимых наслаждений" от этой литературы», – обозначил свою позицию великий пролетарский писатель. Кроме того, он попытался сыграть на эффекте, который могла создать в случае запрета «Бесов» антисоветская пропаганда. «Советская власть ничего не боится, и всего менее может испугать ее издание старинного романа. Но… т. Заславский доставил своей статейкой истинное удовольствие врагам и особенно – белой эмиграции. "Достоевского запрещают!" – взвизгивает она, благодарная т. Заславскому за милостыню, неосторожно брошенную ей» – так завершил живой классик свое газетное выступление.

Казалось бы, позиция такого авторитета, как Горький, должна была решить вопрос в пользу издания «Бесов». Однако Заславский недаром был любимцем Сталина. Ведущий сотрудник «Правды», судя по всему, не просто выражал свой личный взгляд – он транслировал волю вождя. Именно поэтому уже на следующий день главная советская газета поместила материал Заславского со скромным названием «По поводу замечаний Горького». В нем, сохраняя внешнее почтение к пролетарскому писателю, журналист отбивает все его контраргументы. «Ни одного слова нет в моей статье о "Бесах" о запрещении Достоевского, как и вообще никогда советская печать не писала о запрещении Достоевского», – утверждал он. И еще раз повторил, что романы такого рода можно печатать в собраниях сочинений, но нельзя выделять их из ряда произведений того или иного автора, тем самым «усиленно» рекомендуя «вниманию советского читателя». При этом Заславский не преминул воспользоваться фактической ошибкой, которую допустил Горький. «Тут у т. Горького явная описка: "Марево" написано Клюшниковым, а Крестовскому принадлежит "Панургово стадо"», – отметил он.

Журналист резко возражал против мнения писателя о том, что «молодые советские читатели должны знакомиться с "идеологией" классовых врагов по контрреволюционным книгам». Что же, вопрошал он, теперь печатать не только «старое барахло 60–70-х гг.», но и «Арцыбашевых и Сологубов»? «Из предложений подобного рода с неумолимой логикой вытекает вывод о пользе издания контрреволюционной литературы Троцкого, Зиновьева, Каменева, известных руководителей правой оппозиции», – заключал Заславский. В вопросе о чтении молодежи необходимо соблюдать бдительность – таков был вердикт партийного журналиста.

Многие исследователи полагают, что именно Заславский выступил в роли «киллера» издания «Бесов» и после его критических статей тираж первого тома, сигнальные экземпляры которого уже были готовы, пустили под нож. Второй том, видимо, и вовсе не начинали печатать. Впрочем, было еще одно обстоятельство, несомненно повлиявшее на судьбу книги. 2 февраля 1935 года был арестован автор одной из вступительных статей Парадизов. Подававший большие надежды историк, комментировавший роман с «правильных» марксистских позиций, в одночасье превратился во «врага народа». Теперь нельзя было не только выпускать в свет его творение, но даже просто упоминать его имя в печати без бранных эпитетов…

В продажу «Бесы» не поступали. Правда, несколько экземпляров первого тома все же разошлись по государственным и частным собраниям. Один из них попал в личную библиотеку Горького. Есть экземпляр в отделе редких книг Российской государственной библиотеки (интересно, что он имеет штамп «Театр сатиры», откуда, очевидно, и поступил в главную библиотеку страны). Но это не отменяет факта большой редкости издания 1935 года формально «не запрещенного Достоевского». Роман «Бесы» впервые вышел в СССР в составе собрания сочинений писателя только в период оттепели. С 1989 года он регулярно переиздается, став одним из самых читаемых произведений Достоевского.

Что почитать?

Джимбинов С. Эпитафия спецхрану?.. // Новый мир. 1990. № 5. С. 243–252

Крылов В.В., Кичатова Е.В. Издательство «Academia». Люди и книги. 1921–1938–1991. М., 2004

Фото: РИА НОВОСТИ