Выборы Ельцина

Президентская кампания 1996 года – одно из рубежных событий постсоветской истории России. Ее итогом стало переизбрание непопулярного первого президента на второй срок

Решение идти на второй срок далось Борису Ельцину непросто. Президент понимал, что выборы будут очень тяжелыми. Но еще больше страшила перспектива потерять власть и не получить никаких гарантий безопасности. КПРФ в декабре 1995 года выиграла думскую кампанию, а значит, лидер коммунистов Геннадий Зюганов мог победить в президентской. Это гарантировало бы Ельцину лишь шельмование, унижения, уголовное преследование. И что дальше? Тюрьма? Эмиграция?

Как признавался сам первый президент, к началу 1996-го его рейтинг опустился до 3%. Поэтому прежде всего следовало рассмотреть альтернативные сценарии.

Во-первых, Ельцин мог заявить об уходе и выдвинуть преемника.

Во-вторых, выборы могли быть перенесены на 1998 год или даже на более поздний срок.

Невероятные преемники

Среди вероятных преемников в 1994–1996 годах называли председателя правительства Виктора Черномырдина, мэра Москвы Юрия Лужкова и губернатора Нижегородской области Бориса Немцова. Впрочем, в действительности их лучше именовать невероятными преемниками.

Черномырдин и Лужков смотрелись самодостаточными фигурами, и даже слишком самодостаточными. На премьера ориентировались многие главы регионов, в том числе мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак. Однако на думских выборах возглавляемый Черномырдиным блок «Наш дом – Россия» (НДР) проиграл КПРФ. И это поколебало премьерские позиции. Лужков еще раньше пережил опалу, сопровождавшуюся публичными обвинениями в чересчур тесных связях с олигархом Владимиром Гусинским и отставкой лояльных мэру столичных силовиков.

Впрочем, ключевая проблема состояла в другом: ни премьер-министру, ни мэру столицы Ельцин не доверял. Как не доверяло им обоим ельцинское окружение. Было слишком очевидно, что как тот, так и другой, если займут президентское кресло, не оставят предшественнику и толики власти и наверняка избавятся от большей части его команды.

Собчак, некогда сам имевший президентские амбиции, прямо предлагал Ельцину уступить место Черномырдину (этим мэр второй столицы, как вскоре выяснилось, фактически похоронил свое политическое будущее). Премьер до последнего надеялся, что будет принято решение в его пользу, и даже на всякий случай «тайно» собирал подписи в поддержку своего выдвижения.

36-летний Немцов тоже считал себя самодостаточным и позволял себе многое. Президента извещали о неподобающем личном поведении губернатора, пренебрежительных и даже оскорбительных высказываниях в его (Ельцина) адрес, которые тот допускал в частных разговорах. Все это списывалось на молодость и в конце концов прощалось. Только отечески попустительствовать «любимчику» – это одно, а ставить в зависимость от него собственное будущее – совсем другое. Ельцин хорошо понимал, что Немцов для президентства не созрел и не факт, что когда-нибудь созреет.

План Коржакова

В этих условиях перенос выборов представлялся гораздо более подходящим вариантом. Запад, в то время по умолчанию считавшийся основным «источником легитимности», возражать бы не стал. Он одобрил действия Ельцина осенью 1993 года (расстрел здания парламента и пр.) и был готов принять пролонгацию его власти в любом формате. «Демократические приличия» волновали западных политиков меньше всего. КПРФ и Государственная Дума, ставшая красной, скорее всего, не посмели бы протестовать всерьез и тем более выводить народ на улицы.

Оставалась одна загвоздка – Конституция. По ней выборы президента назначает Совет Федерации (п. «д» ч. 1 ст. 102) исходя из установленного срока полномочий – тогда он составлял четыре года (ч. 1 ст. 81). В 1993-м Ельцин перешагнул через советскую Конституцию – в этот раз ему бы пришлось откровенно нарушить свою «собственную».

Активным сторонником переноса выборов был руководитель Службы безопасности президента Александр Коржаков. Он имел огромное влияние на Ельцина, значительные полномочия и ресурсы и пользовался всем этим беззастенчиво, явно метя в соправители.

Первый тур выборов президента России проходил в один день с выборами мэра Москвы. Популярный в народе Юрий Лужков активно агитировал и за себя, и за Бориса Ельцина. Билборд 1996 года

Под контролем Коржакова находилась администрация президента, главой которой в начале 1996 года стал его выдвиженец Николай Егоров, бывший губернатор Краснодарского края. Кроме того, «префект претория» мог рассчитывать на лояльность директора ФСБ Михаила Барсукова и генерального прокурора Юрия Скуратова, назначенных при его участии в 1995-м, а также других силовиков.

Ни Черномырдин, ни Лужков в качестве преемников Коржакова не устраивали. У него был свой кандидат – Олег Сосковец, первый заместитель председателя правительства. Однако тот к началу 1996-го еще не «нагулял» достаточного публично-политического опыта. Поэтому-то Коржакову был нужен перенос. Предполагалось, что Сосковец станет новым премьером и через пару лет будет готов к выборам. А пока ему было поручено руководить предвыборным штабом Ельцина.

15 февраля 1996 года первый президент, приехав в Екатеринбург, объявил о своем выдвижении. Но на самом деле он все еще колебался. И едва не пустился во все тяжкие.

Несостоявшийся переворот

Ельцин, разумеется, не был знаком с работами политического мыслителя Карла Шмитта. Но его концепция «комиссарской» диктатуры президенту наверняка понравилась бы. В 1993 году Ельцин действовал точно «по Шмитту». В 1996-м он едва не повторил этот опыт.

Президент США Билл Клинтон поддержал переизбрание непопулярного «друга Бориса»

15 марта Дума приняла постановление о результатах Всесоюзного референдума 1991 года о сохранении СССР. В документе говорилось о том, что результаты референдума до сих пор имеют юридическую силу и ее «не имело и не имеет» Соглашение о создании СНГ. Поэтому решение думцев интерпретировали как денонсацию Беловежских соглашений.

Ельцин пришел в такую ярость, что собрался немедленно распустить Думу, запретить КПРФ и перенести выборы. Однако, согласно все той же ельцинской Конституции, президент был не вправе распускать Думу в течение шести месяцев до завершения срока своих полномочий (ч. 5 ст. 109). То есть речь шла теперь о еще более серьезном нарушении, чем «просто» перенос выборов. Фактически затевался очередной переворот. Уже четвертый, учитывая «путч» ГКЧП, ельцинский «контрпереворот» 1991-го и «маленькую гражданскую войну» 1993 года.

Коржаков энергично взялся за дело. Но против неожиданно выступил министр внутренних дел Анатолий Куликов, ссылаясь как на заведомую неконституционность президентского решения, так и на недостаточную лояльность и своих подчиненных, и военных. Второй аргумент явно звучал более весомо, чем первый. С Куликовым в целом соглашался Черномырдин. Силовой сценарий пугал и первого помощника президента Виктора Илюшина.

Согласно официальной версии, окончательно переубедить Ельцина смог бывший первый заместитель председателя правительства Анатолий Чубайс, заявивший, что «сейчас сгорит первым тот, кто выйдет за конституционное поле». Хотя наверняка все же большее впечатление на президента произвела строптивость Куликова. Ельцин понимал, что рискованно затевать переворот, не будучи уверенным в поддержке силовиков. В 1993 году многие из них долго трусили и выжидали – тогда довелось пройти буквально по краю. Второй раз везение могло изменить.

В итоге президент отказался от своего решения, и в уже заблокированное здание Госдумы пустили депутатов. С этого момента Кремль взял курс на проведение выборов в конституционный срок и победу на них любой ценой.

Разделенный штаб

Чубайса уволили из правительства в январе 1996-го. Ельцин тогда публично обвинил его в провале НДР: «Сняли бы Чубайса до выборов, было бы не 10, а 20%». Опала продлилась совсем недолго. Враждебные Коржакову помощники и советники президента во главе с Илюшиным порекомендовали привлечь Чубайса к президентской избирательной кампании. То же самое предложила группа олигархов. И что не менее существенно, симпатией к Чубайсу прониклась дочь президента Татьяна Дьяченко, неожиданно для многих включенная в состав руководства штаба. Коржаков не противился этому, поскольку не воспринимал ее всерьез, о чем вскоре пожалел.

Не будет преувеличением сказать, что Чубайс со товарищи добивались выборов в первую очередь потому, что Коржаков настаивал на их переносе. Сценарий «главного охранника» оставлял всех его оппонентов и конкурентов не у дел, в то время как проведение избирательной кампании, напротив, давало им возможность показать себя, укрепить либо вернуть аппаратные и политические позиции и, что греха таить, банально заработать.

Уже в марте Ельцин, вдоволь наслушавшись негативных оценок в адрес Сосковца, отодвинул его от управления избирательной кампанией. Руководство штаба вскоре разделилось на две откровенно враждующие «фракции»: с одной стороны, рулили Чубайс и Илюшин, с другой – Коржаков и глава администрации Егоров.

Среди вероятных преемников первого президента называли Виктора Черномырдина (в центре) и Бориса Немцова (справа). Немалую роль в избирательной кампании 1996 года сыграл Анатолий Чубайс (слева)

Явление олигархов

Когда заходит речь о президентских выборах 1996 года, почти всегда упоминают олигархов (или «семибанкирщину»), поддержавших Ельцина и якобы своими деньгами обеспечивших ему победу. Только на самом деле это не более чем миф, который охотно раздували сами олигархи, чтобы подчеркнуть свое значение в истории.

Да, действительно, в начале 1996-го сформировалась группа крупных бизнесменов, решившая сыграть активную роль в предстоящей кампании. Кто-то накануне получил контроль над нефтяными компаниями или металлургическими заводами через залоговые аукционы – Борис Березовский, Владимир Потанин, Михаил Ходорковский и др. Кто-то имел в своем распоряжении федеральные телекомпании – тот же Березовский (ОРТ) и уже упоминавшийся Гусинский (НТВ). Конечно, не следует игнорировать ресурсный потенциал олигархов. Но вместе с тем не нужно и преувеличивать их могущество. Все их бизнесы слишком зависели от отношений с чиновниками, федеральными либо московскими.

На статус главного олигарха претендовал Березовский – самый публичный и самый одиозный (но отнюдь не самый состоятельный). Долгое время он был аффилирован с Коржаковым, а в 1996 году начал собственную игру.

Совершенно логично, что олигархат выступал за выборы. Избирательная кампания создавала для них очень выгодную ситуацию. Олигархи становились нужными (причем не только Ельцину, но и Зюганову), возникали обязательства политиков перед ними, которые потом следовало погашать новыми кусками государственной собственности, преференциями, квотами и т. п. К тому же открывались возможности прилично, как принято было говорить, «навариться» прямо в ходе выборов.

Логично и то, что олигархи поддерживали Чубайса и продвигали его в руководство штаба. Многие из них состоялись благодаря его поддержке. И Чубайс в принципе был намного ближе и понятнее бизнесу, чем Коржаков и ориентированные на того силовики.

Деньги, деньги, деньги

Подлинные детали финансирования кампании Ельцина частично приоткрыл американский журналист Дэвид Хоффман в своей книге «Олигархи. Богатство и власть в новой России»: «…когда речь зашла о больших деньгах, о десятках миллионов долларов, необходимых для проведения кампании по переизбранию Ельцина, денежный поток шел не от олигархов к Ельцину, а от государства к олигархам [здесь и далее выделено мной. – В. И.].

Они не использовали государственные деньги напрямую. Вместо этого с помощью штаба кампании они разработали тайную схему, позволившую им по низкой цене приобретать государственные облигации [облигации внутреннего государственного валютного займа, государственные краткосрочные облигации. – В. И.]. Облигации были намеренно проданы банкам магнатов с большой скидкой. После этого банки могли перепродать их по рыночной цене и быстро получить наличные деньги [облигации также могли быть погашены по номинальной стоимости, доход по дисконтным облигациям составляет разница между ценой покупки и номиналом. – В. И.], которые предполагалось расходовать на мероприятия, проводившиеся в рамках кампании. Сколько они потратили на Ельцина и сколько присвоили, уже никто никогда не узнает».

Александр Лебедев, бывший президент Национального резервного банка, также участвовавшего в схеме, описывает ее в целом похожим образом: «Механизм "фандрайзинга" был придуман незатейливый. Избранные банки вкладывали деньги Минфина, которые лежали у них на депозитах, в государственные краткосрочные облигации – созданную Минфином же финансовую пирамиду. В ГКО тогда играли все участники рынка, ведь доходность была сумасшедшая – более 100% годовых, причем на первый взгляд никакого риска: бумаги-то государственные. Вавилов [первый заместитель министра финансов Андрей Вавилов. – В. И.] дал разнарядку банкам, которые в этой игре использовали деньги Минфина, – половину дохода от операций с ГКО сносить в фонд избирательной кампании Ельцина, причем наличными».

В ходе выборов 1996 года Александр Коржаков потерял доверие Бориса Ельцина и место руководителя Службы безопасности президента

Проигравший

Коржаков почти до самого конца не терял надежды на перенос выборов. Он вел переговоры с коммунистами, убеждая их выступить с этой инициативой, агитировал Черномырдина. А затем даже опубличил свой план, при всем при том в интервью зарубежному СМИ.

Однако Ельцин, втянувшись в кампанию, отступать уже не собирался. Да и Коржаков откровенно перестарался: после его интервью коммунисты никак не могли согласиться на перенос. Эту идею публично осудили все, включая олигархов. Пути Коржакова и Березовского окончательно разошлись.

После первого тура шеф президентской охраны пошел ва-банк, приказав задержать двух штабистов, выносивших из Белого дома крупную сумму денег. В ответ Чубайс, Березовский и Гусинский устроили громкий скандал. Коржакова, директора ФСБ Барсукова и заодно ни в чем не повинного Сосковца обвинили в желании сорвать второй тур и организовать переворот. Хотя вряд ли их планы простирались так далеко. Скорее всего, они просто хотели дискредитировать группу Чубайса и не позволить ей присвоить себе все лавры.

В такой ситуации президенту снова пришлось определяться. Татьяна Дьяченко с Наиной Ельциной встали на сторону Чубайса. В итоге Ельцин выбрал семью. Коржаков вместе с Барсуковым и Сосковцом были безжалостно уволены.

Первого заместителя председателя правительства Олега Сосковца (на фото слева) многие видели преемником Ельцина.
Но только не сам Ельцин

Сдавшийся

В первом туре, состоявшемся 16 июня 1996 года, Ельцин получил 35,28% голосов. Во второй тур с ним прогнозируемо вышел Зюганов с 32,03%. Во втором туре, проходившем 3 июля, первый президент переизбрался с официальным результатом 53,82%. Председатель ЦК КПРФ, которому насчитали 40,31%, немедленно признал свое поражение и уехал в отпуск.

Зюганов понимал, что если он победит, то это кончится для него печально. Закусивший удила Ельцин нипочем не отдаст власть и все-таки запретит КПРФ, уже не оглядываясь на силовиков. Лидер коммунистов хорошо помнил 1993-й, знал, чем едва не обернулся мартовский демарш Думы. Он не хотел отстаивать свою победу на улицах – такая перспектива повергала его в ужас. Ему казалось проще и стратегически выгоднее по итогам кампании зафиксироваться в статусе «политика номер два», укрепить позиции своей партии и спокойно дожидаться следующих выборов. Учитывая состояние здоровья Ельцина, они с очень высокой долей вероятности могли быть назначены досрочно.

Широко известно, что после первого тура Зюганов фактически перевел кампанию в реактивный режим и блокировал инициативы соратников и союзников, рвавшихся оспаривать результаты выборов.

В этом смысле Ельцину, несомненно, очень повезло с соперником. Будь у коммунистов лидером не трусливый аппаратчик Зюганов, начисто лишенный харизмы и воли, а кто-то напоминающий самого Ельцина образца 1988–1991 годов, 3 июля 1996-го борьба за власть бы только началась… Не думаю, правда, что для страны это было бы хорошо.

Кухня победы

«…Вряд ли у кого есть сомнения, кто победил на выборах президента в 1996 году. Это не был Борис Николаевич Ельцин» – так сказал Дмитрий Медведев, общаясь с представителями оппозиции 20 февраля 2012 года. По крайней мере, именно так его цитировали сразу несколько участников той встречи.

На самом деле Ельцин, конечно же, победил. Пусть и неэлекторально.

Принято считать, что победа была обеспечена благодаря предельной (по меркам 1990-х годов) концентрации административного ресурса, полному пренебрежению законами и приличиями, а также беспрецедентному нагнетанию истерии. Всеми доступными средствами избирателям буквально вбивали в головы, что избрание Зюганова обернется немедленной реставрацией даже не позднесоветских, а сталинских порядков, репрессиями и голодом.

Только, безусловно, важно понимать, что эта истерия была необходима скорее не для собственно победы, а для ее последующего объяснения, публичной легитимации. Победили с помощью административного ресурса. Публично же смогли представить это как результат антикоммунистической агитации.

Ключевой была роль глав регионов, в той или иной степени контролировавших деятельность муниципалитетов и избирательных комиссий. За работу с губернаторами отвечал Егоров. Он, по выражению Коржакова, «всех заставил пахать как папа Карло». Несомненно, методы Егорова, отточенные в кубанском колхозе, были довольно эффективными. Но большей частью губернаторский корпус работал за страх: никому не хотелось лишиться должности за «плохие» цифры. (Кстати, после выборов Ельцин уволил нескольких губернаторов – что называется, недоработавших.)

В Башкортостане в первом туре Ельцин набрал 34,19% голосов, а Зюганов – 41,86%. Тогдашний президент республики Муртаза Рахимов, вынужденный оправдываться перед Кремлем, был взбешен и устроил страшный разнос муниципальным главам. «Мне плюнули в лицо. Мне стыдно! За все!» – неистовствовал Рахимов. Он потребовал обеспечить во втором туре 60–70% за Ельцина, пригрозив увольнениями. Ни 70%, ни даже 60% республика не дала, но Ельцин все же обошел Зюганова: 51,01% против 43,14%.

За все надо платить. В период своего второго президентского срока отношения Бориса Ельцина с некоторыми «капитанами» тогдашнего крупного бизнеса были более чем доверительными

Татарстан тоже поначалу подвел. И там в первом туре лидировал  Зюганов, пусть с небольшим отрывом. У него было 38,34% голосов, а у Ельцина – 38,10%. Минтимер Шаймиев, занимавший тогда пост президента республики, не скрывал, что имел бледный вид: «Я и сам удивился. <…> На следующий день Ельцин мне позвонил. "Минтимер, – он всегда так ко мне обращался, – что случилось?" <…> Было стыдно. Что бы он ни сказал, я бы воспринял. Конечно, мы сделали выводы, во втором туре раскрутились».

«Раскрутились» – это Шаймиев поскромничал. Ельцину накрутили 61,45%, Зюганова опустили до 32,31%. Коммунисты потом заявляли, что в Татарстане у них украли 600 тыс. голосов. Эта цифра не выглядит фантастической. Действительно, как могло случиться так, что в первом туре Зюганов получил абсолютное большинство в 19 районах республики, а спустя две недели во втором не выиграл ни в одном.

Вторая инаугурация Бориса Ельцина. 9 августа 1996 года

Во многих других регионах результаты тоже «корректировали», хотя и не столь масштабно. Это делалось и в Москве, и в северокавказских республиках, и в Сибири.

Коржаков среди «отцов победы» выделяет не только Егорова: «Первый, я считаю, Александр Владимирович Старовойтов [директор Федерального агентства правительственной связи и информации при президенте. – В. И.], который создал систему ГАС "Выборы". Нам же поступали данные о выборах частями, кусками, а полностью картину знал только он – где, сколько. Когда мы с ним говорили перед выборами, я вопрос ему задал: что-то может сделать эта система, чтобы улучшить количество голосов? <…> Он сказал: может, примерно 10%. А второй – Николай Рябов. Он у нас колебался, в свое время был на стороне мятежников, восставшего Верховного Совета. Потом постепенно Ельцин его приручил, назначил председателем Центризбиркома».

Удивительно, что у кого-то поворачивается язык рассказывать, будто в 1990-х были «настоящие выборы», никак не сравнимые с нынешними…

Сумеречный триумф

В ходе кампании Ельцин окончательно подорвал здоровье. В 1995–1996 годах он перенес четыре инфаркта (или даже пять). Последний – за две недели до второго тура. Информация о его самочувствии тщательно скрывалась.

На инаугурации настал момент истины: тяжелобольной старик с трудом смог выйти на сцену и произнести президентскую клятву. Публика в зале испытала шок. Церемонию предельно сократили, поскольку боялись, что Ельцин либо потеряет сознание, либо еще как-нибудь опорочит себя. В ноябре президенту была сделана операция аортокоронарного шунтирования сердца.

Рейтинг Ельцина, накрученный к июню всеми правдами, а больше неправдами, уже с августа начал стремительно падать. Неуклонно снижался и авторитет президента в глазах политической элиты, включая глав регионов.

Чем дальше, тем все меньше его уважали и все меньше боялись…

Впрочем, сам Ельцин мог быть доволен собой: несмотря ни на что, он сумел удержаться у власти еще на три года. В итоге в 1999-м ему было что передать и – главное – кому.

Фото: БОРИС КАВАШКИН/ТАСС, AP/ТАСС, АНАТОЛИЙ МОРКОВКИН/ТАСС, АЛЕКСАНДР СЕНЦОВ, АЛЕКСАНДР ЧУМИЧЕВ/ТАСС, РИА НОВОСТИ, EPA/ТАСС