Постижение истории

Активный поиск ответов на постоянно возникающие вызовы – лучшее, что может случиться с цивилизацией. Иначе – нет стимула к развитию, и тогда загнивание неизбежно

Борьба за гегемонию – вечная тема человеческой истории. Но почему одни страны, даже не обладающие большими и видимыми преимуществами, обоснованно претендуют на роль гегемона, а другим суждено быть лишь площадкой для чужого соперничества? Как возникают и разрушаются великие державы мирового уровня? И почему одни из них оказываются способны выйти за пределы собственных границ и создать целые цивилизации, а другие обречены замыкаться в узких – этнических, религиозных, культурных – рамках? Эти вопросы всегда волновали историков. Своя версия ответов была и у великого (без всяких сомнений) англичанина XX века Арнольда Тойнби (1889–1975), для которого именно цивилизация, а не отдельная страна являлась основной единицей человеческой истории и социологии.

Тойнби насчитывал в истории два десятка цивилизаций, многие из которых – например, древнеегипетская или эллинистическая – давно уже не существуют. Нынешние цивилизации он увязывал с исчезнувшими в особые последовательности – триады. Среди них минойская – эллинская – западная цивилизации, минойская – эллинская – православная, минойская – сирийская – исламская, шумерская – индская – индуистская цивилизации. Историк ставил три главных вопроса применительно к цивилизациям. Как они образуются (генезис цивилизаций)? Как они развиваются (стимулы и механизмы цивилизационного развития)? Как они деградируют и распадаются (надломы и распады цивилизаций)?

Ответы Тойнби весьма необычны, но чрезвычайно хорошо, даже фундаментально обоснованы. И это – ответы не только историка, но и философа, и антрополога, и исторического социолога.

Возьмем проблему генезиса цивилизаций. Тойнби отвергает такие объяснения, как расовый фактор (цивилизацию создает молодая, поднимающаяся культурно, самобытная раса) или фактор среды (цивилизация возникает в специфической природной среде – скажем, в русле великой реки или на большой степной равнине). Цивилизация, по его мнению, появляется в примитивном обществе при условии выделения из него творческого меньшинства – людей прометеевского типа, первооткрывателей, творцов, придающих импульс развитию и качественному изменению общества. Первобытное, примитивное общество стабильно и статично, им руководят вожди и шаманы, а масса подражает (тут Тойнби использует понятие «мимесис») старшему поколению и/или умершим предкам. Затем происходит динамический толчок, начинается быстрое развитие и движение, мимесис переориентируется на творческих личностей, на будущее, а обычай как главный социальный регулятор увядает.

Впрочем, со временем цивилизации теряют динамический заряд, а творческое меньшинство теряет черты творческого, превращаясь в правящее меньшинство. Остальная часть общества образует «внутренний пролетариат». Есть еще «пролетариат внешний» – это варварские и полуварварские соседи, обычно окружающие цивилизацию и эксплуатируемые ею. Прекращение развития означает смерть цивилизации, иногда – быструю, иногда – замедленную. Смерть древнеегипетской, например, по Тойнби, произошла в результате отражения нашествия гиксосов задолго до нашей эры – но в полумертвом, законсервированном состоянии Древний Египет просуществовал почти две тысячи лет…

Еще одна ключевая идея Тойнби – связка «Вызов-и-Ответ». Именно таков, по его мнению, механизм формирования и выживания цивилизации. Вызов – это угроза, внешняя или внутренняя, экологическая или технологическая, военная или экономическая. Цивилизация складывается как ответ на такой вызов; если ответ не найден, цивилизация не возникает. Дальше – больше: цивилизация постоянно сталкивается все с новыми вызовами и нахождение ответа на каждый из них ведет к новым вызовам! Вызовы Тойнби выделяет самые разнообразные: вызов сурового климата (с ним встретились египетская, шумерская, китайская, майяская, андская цивилизации), новых земель (минойская цивилизация), внезапных ударов от соседних обществ (эллинская цивилизация), постоянного внешнего давления (русская православная, западная цивилизации) и ущемления (общество, утратив нечто жизненно важное, направляет свою энергию на выработку свойств, возмещающих потерю).

Русско-православная цивилизация, по Тойнби, подвергаясь вызову постоянного внешнего давления, долгое время играла роль европейского форпоста и пала перед татаро-монголами. Однако она сумела не исчезнуть, а выжить как «захваченное общество» – и затем изгнать захватчика, использовав его институты взамен разрушенных своих. В результате устанавливается Московское универсальное государство (при Иване III и Иване IV), которому помогает идея «Москва – Третий Рим». Она представляет Москву не просто как естественного правопреемника павшего Константинополя, но и как последний оплот православия, унаследовавший права и обязанности Рима, а именно – его высокую религиозную миссию. После череды успехов Московское государство в XVII веке вдруг слабеет – в основном из-за революции в военном деле, обнаружившей превосходство Запада. Чтобы спастись, Петр Великий широко распахнул двери перед западной цивилизацией и отказался от культурной самобытности ради иностранной техники и оружия. Это сделало Россию членом западноевропейской семьи и позволило ей создать великую империю. Но петровская модернизация была деспотической, а поэтому весьма половинчатой и неглубокой. Это во второй половине XIX столетия привело к новому качественному отставанию: выигрывая войны доиндустриальной эпохи, Россия оказалась неспособной вовремя перейти на новые, индустриальные рельсы. Закономерный крах империи Романовых в войнах индустриального века освободил место для уникального марксистского государства. Возникла «первая незападная страна, признавшая возможность полного отделения сферы промышленного производства от западной культуры, заменяя ее эффективной социальной идеологией». Используя иностранную идеологию, чтобы возродить политику культурной самодостаточности, Иосиф Сталин создал парадоксальное общество – в чем-то гипермодернизированное, а в чем-то катастрофически архаичное. Последствия краха этого кентавра приходится разгребать нам, его наследникам, путем поиска новой эффективной комбинации национальной культуры и западной техники и идеологии.

В общем, «И вечный бой! Покой нам только снится»… Но этот бой – лучшее, что может случиться с цивилизацией. Без вызова нет стимула к развитию, к обновлению, а есть только стимул к загниванию и разложению. Впрочем, не на всякий вызов может быть дан адекватный ответ, и тогда цивилизация обрекает себя на все новые и новые раунды борьбы с тем же самым вызовом. Одним словом, крутится как белка в колесе, пока не падет замертво.

Фото: НАТАЛЬЯ ЛЬВОВА, LEGION-MEDIA