Господин Верховный

В ноябре 1918 года Верховным правителем Российского государства стал видный флотоводец, известный полярный исследователь 44-летний адмирал Александр Колчак. Харизматичный, решительный, жесткий, он так и не смог стать подлинным правителем страны. И дело здесь не только в военных неудачах...

Его звездным часом было верховное командование всеми белыми армиями – последний год с небольшим чрезвычайно насыщенной событиями жизни. В первом же своем обращении к населению от 18 ноября 1918 года Александр Колчак, занявший высокий пост Верховного правителя Российского государства и Верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами России, заявил: «…я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру. Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам».

Однако уже к осени следующего года стало очевидно, что никакого «единения» не получилось, а главная цель Колчака – победа над большевизмом – оказалась недостижима. Вскоре, в феврале 1920-го, Колчак был расстрелян большевиками. Что же было не так в политике Верховного правителя? Можно ли за громадьем фактов увидеть и понять характерную, типичную черту его курса в 1918–1919 годах?

Бремя власти

Для Колчака, выросшего в семье военных и всю свою жизнь посвятившего службе, вполне естественными были представления о преимуществе военной власти над властью гражданской во время боевых действий. Об этом он писал еще в 1912 году в работе «Служба Генерального штаба»: «Идея военного управления есть идея совершенного абсолютизма, вытекающего из сущности военного дела как борьбы, руководство которой не допускает никакого другого начала, кроме начала единой воли и единой власти».

Убежденный сторонник военной диктатуры, с такими взглядами он приехал в Омск и в начале ноября 1918 года принял должность военного и морского министра в составе Директории. Однако Директория представляла собой коллегиальный орган власти, в то время как логика развития гражданской войны подсказывала, что для победы над большевизмом необходима единоличная власть, «сильная рука». Колчак легко согласился на участие в военном перевороте 18 ноября, направленном против Директории. Ее члены Николай Авксентьев, Андрей Аргунов и Владимир Зензинов были арестованы (впоследствии их выпроводили за границу, причем снабдив немалыми «командировочными» суммами). Власть перешла к диктатору.

Александр Колчак на позициях под Омском

Казалось бы, успех Белого дела был обеспечен. Колчак, власти которого к лету 1919 года подчинились все остальные антибольшевистские силы на территории бывшей Российской империи, стал Верховным правителем России. При широких полномочиях непосредственного аппарата его правительства – Совета министров – адмирал подписывал все законы, согласовывал направления политики не только на белом востоке, но и на северо-западе, севере и юге. Во главе войск других белых фронтов стояли его же соратники, российские военные – генералы Антон Деникин, Николай Юденич, Евгений Миллер. Особой «Грамотой русскому казачеству» гарантировалась неприкосновенность сословных привилегий и созданных структур казачьей власти (атаманы, круги, рады).

Формальное единство Белого дела было достигнуто. Была утверждена государственная символика: гимн «Коль славен наш Господь в Сионе», российский триколор в качестве государственного флага и герб (двуглавый орел, но без символов монархической власти). Никаких принципиальных различий в политических программах движения не имелось.

Однако приходится признать, что война гражданская – это война необычная и традиционные формы диктаторского управления в данном случае далеко не всегда оправданны. Тем более что укрепить вертикаль исполнительной власти, наладить управление в тылу, создать прочные структуры местной власти Колчаку так и не удалось. Недостаток кадров, нехватка чиновников и просто нежелание многих связывать свою судьбу с белой властью при кажущейся силе диктатуры – об этом говорил и сам Колчак. Например, в беседе с генералом Михаилом Иностранцевым: «Вы скоро сами убедитесь, как мы бедны людьми, почему нам и приходится терпеть даже на высоких постах, не исключая и постов министров, людей, далеко не соответствующих занимаемым ими местам, но это потому, что их заменить некем».

Придя к власти, Александр Колчак обещал сохранение урожая у тех, кто засеял 
и обработал землю. На фото: Колчак в одном из сел Пермской губернии

Земля и фабрики

Для Сибири и Дальнего Востока, не знавших помещичьего землевладения, вопрос перераспределения земли не являлся актуальным. Но он имел огромное значение для Поволжья и Центральной России. Именно туда наступала армия Колчака. И в апреле 1919 года Верховный правитель утвердил так называемую «Грамоту о земле», суть которой заключалась в переводе бывших помещичьих земель под контроль государства. При этом урожай, собранный крестьянами-«захватчиками», не подлежал реквизиции. «Правительство заявляет, что все, в чьем пользовании земля сейчас находится, все, кто ее засеял и обработал, хотя бы он не был ни собственником, ни арендатором, имеют право собрать урожай», – говорилось в декларации. Определялись и общие ориентиры последующей политики по этому вопросу: «Правительство примет меры для обеспечения безземельных и малоземельных крестьян и на будущее время, воспользовавшись в первую очередь частновладельческой и казенной землею, уже перешедшей в фактическое обладание крестьян». Немедленная реституция касалась только крестьянских владельческих земель. «Земли, которые обрабатывались исключительно или преимущественно силами семей владельцев земли – хуторян, отрубенцев и укрепленцев, подлежат возвращению законным владельцам», – предписывала декларация. Для урегулирования земельных споров создавались земельные советы.

При таком весьма либеральном отношении к земельной революции можно было предположить, что поддержка колчаковского правительства со стороны крестьян окажется весьма значительной. Но этого не произошло. Крестьянство Сибири и Дальнего Востока выступало не против «возвращения помещиков» (которых там не было), а против мобилизаций, реквизиций и повинностей. А до поволжского крестьянства, на которое и были рассчитаны провозглашенные либеральные аграрные порядки, белые армии в 1919 году не сумели дойти.

Что касается решения рабочего вопроса, то здесь правительство Колчака гарантировало сохранение восьмичасового рабочего дня, профсоюзных организаций, трудового законодательства. Земли рабочих поселков не подлежали отчуждению.

Под контролем белой власти находился Урал с его индустриальными центрами – Пермью, Ижевском, Воткинском, Челябинском, Златоустом, Екатеринбургом. Красное подполье там действовало, но не слишком успешно. Серьезных конфликтов между белой властью и рабочими не было. Ижевцы и воткинцы составили одну из наиболее боеспособных дивизий в армии Колчака. Рабочие Златоуста даже преподнесли в дар адмиралу выкованный меч. В Перми продолжался выпуск артиллерийских орудий, хотя и в гораздо меньших объемах, чем до революций.

Между тем Колчак отменил рабочий контроль над производством, ликвидировал советы, а рабочие депутаты были объявлены преступниками. «Работайте и зарабатывайте, а политикой будут заниматься другие» – таков был лейтмотив правительственных деклараций. Стоит подчеркнуть, что «власть капиталистов», в отличие от «власти помещиков», восстанавливалась, поскольку возвращалось право частной собственности на заводы и фабрики. Разумеется, не все рабочие приветствовали это решение.

Признание или непризнание?

Глобальное геополитическое значение имел вопрос о признании или непризнании фактической независимости так называемых «государственных образований», возникших на территории бывшей Российской империи. И тут Колчак был последовательным «непредрешенцем». Именно Национальное собрание, которое, по его мнению, следовало избрать после окончательной победы над большевиками, должно было не только оформить статус Финляндии (независимость Польши признавалась), прибалтийских и закавказских республик, но и решить проблему границ. Предполагалось, что в отношении «спорных» пограничных территорий будет использоваться утверждавшийся в то время принцип референдума.

Осенью 1919-го Колчак согласился с возможностью признания де-факто новообразованных государств. Даже в отношении Украины допускался контакт с Центральной радой (хотя дальше планов дело не пошло), что, очевидно, вызвало бы серьезные возражения со стороны Деникина, категорически выступавшего только за «областную автономию» Малороссии и Новороссии в составе «единой и неделимой России». Можно предположить, что Колчаку, при всех его симпатиях к «имперской политике», пришлось бы пойти на признание в той или иной форме автономии или полной самостоятельности регионов бывшей унитарной империи. Впрочем, местные политические элиты не очень считались с тем, признает или не признает их Верховный правитель. Ведь правительство его самого де-юре признало лишь Королевство сербов, хорватов и словенцев, которое образовалось после распада Австро-Венгрии.

Банкет по случаю прибытия в Омск французской миссии. 1918 год

Часто можно услышать или прочитать о якобы имевшей место «тотальной зависимости» Колчака от иностранных государств. Оставим в стороне недоказанные обвинения адмирала в шпионаже в пользу Британии, а также обвинения его в англомании, американо- и японофилии. Рассмотрим объективные данные.

Вскоре после провозглашения Колчака Верховным правителем, 21 ноября 1918 года, была издана декларация, в которой утверждалось, что «государство Российское всегда свято выполняло принятые на себя обязательства перед своими гражданами и перед народами, связанными с ним договорными актами». Правительство Колчака, считавшее себя правомочным и законным преемником всех бывших до конца октября 1917 года законных правительств России, принимало «к непременному исполнению» все взятые ими на себя денежные обязательства, объявляя при этом «все финансовые акты низвергаемой советской власти незаконными и не подлежащими выполнению – как акты, изданные мятежниками». Таким образом, официально заявлялось о признании всех обязательств дореволюционной (дооктябрьской 1917 года) России. Такая позиция должна была облегчить юридическое признание власти Колчака и подчиненных ему фронтов и правительств мировыми державами. Но ожидания не оправдались.

Встреча Верховного правителя в Екатеринбурге. 1919 года

Правда, в июне 1919-го белая пресса широко оповестила о якобы признании правительства Колчака ведущими западными державами. Но дело обстояло иначе. В Омске была получена телеграмма об условиях «поддержки» (содержавшая восемь пунктов) со стороны стран Антанты. Союзники говорили, в частности, о необходимости созыва Учредительного собрания, о недопустимости попыток «возобновить особые привилегии какого-либо класса или порядка» и восстановить «бывшую земельную систему» в России, а также об обязательном признании независимости Финляндии и Польши и автономии Эстонии, Латвии, Литвы, регионов Кавказа. Заявлялось и о вхождении будущей России в Лигу Наций. Колчак в ответ признал, что данные условия находятся «в полном соответствии с теми задачами, которые для себя поставило российское правительство, стремящееся прежде всего восстановить в стране мир». Союзники были удовлетворены. Только на этом обмен заявлениями и завершился. Говорить в таком случае о «дипломатическом признании» можно было лишь в официозной прессе и лишь оптимистично настроенным журналистам.

На самом деле «союзническая помощь» антибольшевистским правительствам была актуальна для стран Антанты до тех пор, пока шла Первая мировая война и они стремились восстановить русский фронт. Как только боевые действия завершились, отношение к белым правительствам стало меняться. Представителей России не приглашали на заседания Парижской конференции, готовившей мирные договоры по итогам только что окончившейся войны; российские дипломаты не имели официального статуса, в полной мере ощутив положение «проигравших в стане победителей».

Военная помощь извне

В Сибири и на Дальнем Востоке союзные войска занимались исключительно патрулированием Транссибирской магистрали, совершая карательные рейды против красных партизан. На фронт они не шли и в боевых действиях против Красной армии не участвовали. Впрочем, Колчак этого от них и не ждал. По свидетельству голландского военного корреспондента Людовика Грондайса, адмирал говорил: «На фронте мы не нуждаемся ни в каких иностранных войсках, мы не хотим, чтобы иностранцы проливали за нас кровь. От заграницы мы ждем помощи оружием и экипировкой».

Но и эта помощь оказалась далеко не такой, на которую рассчитывали. Армию Колчака снабжала в основном Франция через посредство главнокомандующего союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке генерала Мориса Жанена. Приведем пример: в период с ноября 1918-го по июль 1919 года колчаковской армии было доставлено 230 артиллерийских орудий и около 350 тыс. винтовок. Казалось бы, огромные цифры. Но все познается в сравнении. На вооружении Красной армии к середине 1919 года находилось 2 292 артиллерийских орудия и 3 млн винтовок. Конечно, не надо забывать, что в распоряжении Колчака около полугода были уральские заводы. Однако производительность пермской Мотовилихи была заметно ниже производительности работавших почти на полную мощность Тульского и Брянского заводов, обслуживавших РККА.

К осени 1919 года отношения правительства Колчака с союзниками ухудшились. Политикам и военному командованию стран Антанты стало ясно, что Белое дело проиграно. Руководство Чехословацкого корпуса открыто обвиняло Колчака в отсутствии «демократизма». Более того, американские офицеры помогали красным партизанам, а англичане и французы настаивали на полной эвакуации своих контингентов из России и требовали «демилитаризации» Владивостока. В свою очередь, Колчак говорил о недоверии союзникам, заявлял, что «Владивосток – русская крепость», называл чехословаков «предателями». Генералу Сергею Розанову во Владивостоке пришлось подавлять восстание, в котором участвовал чешский генерал Радола Гайда, а атаман Уссурийского казачьего войска Иван Калмыков вынужден был обстрелять китайские канонерки, нарушившие пограничный фарватер на Амуре. Итог противостояния между белыми и их бывшими союзниками хорошо известен: арест и выдача Колчака эсеро-меньшевистскому Политцентру в Иркутске в январе 1920 года.

Ошибка в расчетах

И все же первостепенную роль в любой войне играют не тыл и не союзники, а фронт. Для Колчака решающим было весеннее наступление 1919 года. Современники и историки много писали об этом. Причины поражения колчаковских войск видятся главным образом в неудачно составленном плане фронтального наступления от хребтов Урала в Поволжье и Прикамье. Эта операция, задуманная как удар по широкой линии – от Перми до Оренбурга, отличалась масштабом и перспективами. Сибирская армия прорывалась к Вятке и Вологде, на соединение с Северным фронтом. Удар в центр, на Самару и Симбирск, наносила Западная армия, которая в случае успеха могла бы соединиться с войсками Деникина на Средней Волге. А левофланговая Южная армия двигалась на соединение с деникинцами в Нижнем Поволжье. Участники операции сравнивали эти три армии с русской тройкой, в которой фланговые Сибирская и Южная армии считались пристяжными, а Западная – коренной. «Птица-тройка» неслась к Москве.

Провал этого наступления принято связывать с недостаточной согласованностью действий армий, а также с отсутствием приоритетного направления (наступление враздробь). Однако стоит напомнить, что в то время, согласно опыту Первой мировой, фронтальный удар не считался ошибочным. Напротив, многих вдохновляла удача Брусиловского прорыва, когда наступавшие армии били противника на широком фронте и не позволяли ему сосредоточиться на отражении главного удара.

Кроме того, белому командованию приходилось считаться с растущей численностью Красной армии, опиравшейся на богатые людские ресурсы Центральной России. Мобилизационные возможности Сибири были значительно меньшими. Впрочем, эффект удачного наступления увеличивал шансы на поддержку Колчака странами Антанты.

Победа в принципе была вероятна, но для нее, по мнению начштаба Западной армии генерала Сергея Щепихина, требовался прежде всего «единственно возможный способ действий – молниеносный, сокрушительный удар, обеспеченный с флангов» и развивающийся «не дальше Волги». При этом необходимо было нанесение ударов уступами и в разное время (сначала с флангов, а затем из центра). Еще одно обязательное условие для победы – наличие резервов для развития успеха. Но если с темпом наступления проблем не было (армии на марше не успевали сменить зимнее обмундирование на летнее), то с резервами дело обстояло плохо.

Часть золотого запаса Российской империи была захвачена отрядом 
Владимира Каппеля в Казани в 1918 году

Пожалуй, главной ошибкой следовало бы считать не наступление враздробь, а явную недооценку сил противника. Ставка Колчака была уверена, что при первом же натиске «птицы-тройки» красный фронт опрокинется и можно будет беспрепятственно наступать дальше. Все вышло иначе. Красные, подтянув резервы под лозунгом «Все на борьбу с Колчаком!», нанесли сильный контрудар по Западной армии, а затем выбили с занятых рубежей Сибирскую армию. Чтобы отразить атаку, белым нужны были дополнительные силы. Но формирование новых частей затягивалось.

Белые испытывали острый недостаток в боеприпасах. Быстро снашивались одежда и обувь. Всю армию обеспечивала одна фабрика. Достаточно посмотреть на фронтовые фотографии колчаковцев лета 1919 года, чтобы убедиться: «мундир английский» существовал для них только в частушках.

Белый террор

Верховный правитель не считал нужным церемониться с повстанцами, тем более что их выступления нередко были не стихийным «русским бунтом», а достаточно организованным, связанным с Советской Россией движением. В белом тылу существовали крестьянские республики. Повстанцы совершали нападения на линию Транссиба, срывали поставки продовольствия на фронт, убивали местных милиционеров, священников, учителей, зажиточных крестьян и особенно казаков. Села Тасеево и Степной Баджей вошли в историю партизанского движения. Поэтому правомерными признавались введение в охваченных восстаниями районах военного положения, предоставление начальникам карательных отрядов полномочий и применение ими таких мер, как военно-полевые суды, заложничество, конфискация имущества, сожжение домов. Позднее подобная репрессивная политика стала обобщаться термином «белый террор», хотя формально она опиралась на чрезвычайные меры, предусмотренные еще законодательством дореволюционной России.

Армия Колчака, совершив «полет к Волге», вскоре вынуждена была отступать. Август 1919 года

Летом 1919 года завершились бои против партизан в Енисейской губернии. Дважды объявлялась амнистия участникам восстания. С санкции Колчака там была создана комиссия по расследованию правомерности применения репрессий местными военачальниками. Но сожженные дома, убитые и раненые партизаны, жертвы самосудов и расправ карателей (в подавлении восстаний участвовали не столько белые отряды, сколько подразделения Чехословацкого корпуса и итальянцы из контингента по охране Транссиба) надолго запомнились местному населению, став основой для будущих свидетельств и рассказов о «кровавой колчаковщине».

Миф о золотом запасе

Стояла перед Верховным правителем и острейшая финансовая проблема. Войска требовали значительных расходов, причем не только колчаковские, но и других фронтов, признавших власть Колчака. Как известно, в распоряжении правительства в Омске была часть золотого запаса Российской империи (там было сосредоточено золото в монетах и слитках на сумму 651 585 834 рубля 64 копейки). Кроме того, в местных отделениях Госбанка в Сибири хранилось свыше 28 млн рублей золотом. Продолжалась, хотя и в очень небольшом объеме, добыча золота в Восточной Сибири и платины на Урале.

До конца весны 1919 года Колчак твердо придерживался позиции, что «золотой фонд – это собственность всего русского народа, которая находится на хранении в Омске и потому неприкосновенна». Однако в мае все-таки решено было отправить часть золотого запаса во Владивосток и продать золото малыми партиями для получения валюты и последующей ее конвертации в «сибирки» и «колчаковки» (как называли местные деньги).

Из Омска вышел «золотой эшелон», увозивший примерно 5 тыс. пудов золота. В течение лета эту часть золотого запаса практически полностью удалось продать, не только частично обеспечив за счет вырученной валюты насущные нужды Сибири, но и отправив деньги Деникину, Миллеру и Юденичу. Кроме того, переведенные на счета диппредставительств суммы помогли впоследствии белой эмиграции. Но продажа золота не нравилась Колчаку, и золото стали передавать в залог.

В начале июля 1919-го колчаковское правительство получило сообщение о возможности поставок оружия из Соединенных Штатов Америки на условиях залога части золотого запаса. Условия договора предусматривали отправку на депозит в иностранный банк (в Шанхай) суммы, равной 9 150 000 американских долларов. Из нее 10% оплачивались золотом единовременно. После этого Военное министерство США должно было отправить Колчаку 268 тыс. винтовок и 15 млн патронов. В течение 1919–1920 годов «золотой депозит» должен был быть оплачен поставками сельскохозяйственного сырья из Сибири, и после этого его следовало вернуть в распоряжение Омска. Золото было отправлено в Китай, однако поставки оружия так и не дошли до фронта…

Белая альтернатива Колчака не удалась. Верховный правитель был расстрелян в ночь на 7 февраля 1920 года в Иркутске по постановлению местного ревкома. По-другому вряд ли могло бы быть, если учесть, что еще в июле 1919-го и он сам, и все его правительство были объявлены Владимиром Лениным «вне закона». Но в истории осталась попытка Колчака создать широкую коалицию военных, политических и финансовых сил, которая, как он полагал, могла бы противостоять большевикам.

В одном из последних писем своей законной супруге Софье Федоровне Колчак (урожденной Омировой) в Париж адмирал писал: «Я не являюсь ни с какой стороны представителем наследственной или выборной власти. Я смотрю на свое звание как на должность чисто служебного характера. По существу, я Верховный главнокомандующий, принявший на себя функции и верховной гражданской власти, так как для успешной борьбы нельзя отделять последние от функций первого»…

Что почитать?

Хандорин В.Г. Национальная идея и адмирал Колчак. М., 2017

Смолин А.В. Взлет и падение адмирала Колчака. СПб., 2018