«Меньше всего он был авантюристом»

Ровно 240 лет назад родился император Александр I. Научный руководитель Государственного архива РФ, доктор исторических наук Сергей МИРОНЕНКО рассказал «Историку», почему считает правление этого царя одним из самых успешных в истории нашей страны

 

Фото: Наталья Львова

Александр Павлович прожил 47 лет: он родился 12 (23) декабря 1777 года и умер 19 ноября (1 декабря) 1825-го. «Всю жизнь свою провел в дороге, простыл и умер в Таганроге», – написал о нем Александр Пушкин. Он же дал полярные оценки царствованию Александра I. «Властителем слабым и лукавым» поэт назвал его в незаконченной десятой главе «Евгения Онегина», но при этом в стихотворении «19 октября» 1825 года отметил два главных достижения «дней Александровых»: «Он взял Париж, он основал Лицей».

«Сфинкс, не разгаданный до гроба» – так назвал императора другой его современник, князь Петр Вяземский. Так все-таки, каким властителем был царь Александр Благословенный?

Александр vs Петр I

– Если убрать за скобки победу над Наполеоном, то эпоха Александра I кажется чуть ли не самой разочаровывающей в русской истории: столько надежд, столько планов, а в результате ничего или почти ничего…

 

– Я с этим не согласен. С моей точки зрения, Александр Павлович был не самым плохим российским императором, а может быть, даже одним из лучших.

Портрет императора Александра I. Худ. С.С. Щукин. Начало 1800-х годов (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Обычно как о великом преобразователе говорят о Петре I, и это действительно так. Но при этом забывают, что Петр не ставил перед собой задачи изменить политическую систему страны. Да, он «уздой железной», как писал Александр Пушкин, «Россию поднял на дыбы» и повернул ее к Западу. Да, он обрил бороды, одел всех в иностранное платье, заставил курить табак, пить кофе, вывел женщин из женской половины терема в свет, выписал из-за границы массу инженеров, архитекторов, основал Петербург. Но Петр не затронул самого главного – крепостного права. А введением подушной подати даже, напротив, завершил закрепощение. И он, конечно, отнюдь не думал о реформе политического устройства страны. А это как раз самое трудное!

Александр I ставил перед собой совершенно иные задачи – провести реформу самих устоев российской жизни. Он искренне стремился к освобождению крестьян и всерьез задумывался о конституционном переустройстве России.

Хотим мы этого или нет, но Россия с конца XVII века ориентировалась на Запад, который стал для нее образцом. Вспомним великую французскую философию, которая утверждала, что один человек не может владеть другим, что это аморально. Выдающихся английских экономистов Адама Смита и Давида Рикардо, доказавших, что вольный труд значительно производительнее труда рабов. Все это было прекрасно известно образованным русским читателям, к которым несомненно принадлежал и Александр.

При этом он понимал, что неограниченное самодержавие – это тоже анахронизм. Даже отец Александра, император Павел I, задумывался о даровании конституции – другое дело, что аристократической конституции, на манер шведской.

– Однако ни один из этих многочисленных проектов не был реализован. Почему?

– Потому что Александр был государственным деятелем в полном смысле этого слова: он понимал, что ему просто не на кого опереться в этих преобразованиях. Стоило императору начать реализовывать идеи, с которыми он вырос, как тут же реальность дала о себе знать. Уже в 1803 году он подписал указ о вольных хлебопашцах: впервые за многолетнюю историю закрепощения крестьян правительство издало закон, позволяющий освобождать крепостных не поодиночке, а целыми селениями и с землей. И я глубоко убежден, что Александр не сомневался, что это должно было дать толчок процессу освобождения крестьян, ведь к этому склонялись все передовые мыслители той эпохи. Но не тут-то было: за все время действия указа всего около 0,5% крепостных были переведены в состояние вольных хлебопашцев.

В остзейских губерниях – в Лифляндии, Курляндии, Эстляндии – крепостное право в царствование Александра I было отменено. Но там была принципиально другая специфика, и освобождение произошло без земли. В русской печати по этому поводу велась очень оживленная полемика, и многие открыто говорили: освобождать крестьян нельзя.

Тем временем литератор Николай Карамзин подал императору свою знаменитую «Записку о древней и новой России», где заявил, что «самодержавие есть палладиум России», что если его тронуть, то все начнет рушиться. Записка Карамзина стала еще одним свидетельством того, что сопротивление реформаторским планам шло в том числе от самых думающих, самых глубоких людей из российской элиты, к коим император безусловно относил и Карамзина.

Не авантюрист и не циник

– Но почему Александр не мог осуществить все эти преобразования просто в приказном порядке? В конце концов, на то он и самодержавный и неограниченный монарх.

 

– Это очень наивный взгляд. Александр I был, еще раз вам говорю, опытным государственным деятелем. Да, были заготовлены конституционные манифесты, но он никогда не подписал ни один из них, потому что понимал: все это невозможно. Где та опора, которая позволила бы ему провести все эти преобразования? Меньше всего он был авантюристом.

– Тогда циником, который много говорил о преобразованиях, но в итоге не сделал ничего. И это именно тот упрек, который ему очень часто обращали.

– Почему человек, который не может реализовать своих идей, человек, который расплачивается за эту неудачу глубоким душевным кризисом, поразившим его в последние годы жизни и правления, должен считаться циником?

Михаил Сперанский, которого считали фаворитом Александра I, писал, что его императорское величество удостаивало его часами обсуждать проблемы установления в России конституционной монархии. Сохранились свидетельства о том, что Александр сам редактировал конституцию, которая была дарована Царству Польскому в 1815 году.

А три года спустя при открытии первого польского сейма он выступил с речью, которую по произведенному эффекту можно сравнить разве что с тем, что случилось бы, если бы на партийном съезде Леонид Брежнев сказал, что все, отменяем советскую власть. Точно так же прозвучали слова Александра I о том, что конституционное начало благодетельное и что он со временем распространит его на все земли, подвластные его скипетру.

Об искренности намерений Александра говорит и очень сложное его отношение к тайным обществам декабристов. Как известно, на донос Михаила Грибовского, поданный в 1821 году, император заявил: «Не мне их карать». Почему? Потому что примитивный взгляд на декабристов, согласно которому все эти тайные общества от начала до конца были революционными, абсолютно неверен. Существовавший тогда «Союз благоденствия», напротив, выступал за эволюционное развитие. Его члены должны были заниматься народным просвещением, благотворительностью, судопроизводством. Так за что же тут можно карать? За проект освобождения крестьян? Так Александр тоже понимал, что освобождение крестьян – дело благое. За то, что они говорили о необходимости реформировать государственную власть? Так он сам был только за. Но Россия, повторюсь, оказалась к этому не готова.

– Вы упомянули Сперанского, но ведь как раз с его фигурой связано довольно очевидное противоречие – между приверженностью Александра реформаторским идеям, о которой вы говорите, и тем, как последовательно он удалял от себя реформаторов.

– Здесь нет противоречия. Вы должны представить себе канун войны с Наполеоном. Существовала мощная так называемая «русская партия»: Александр Шишков, Густав Армфельт, Александр Балашов. Сперанский – абсолютный западник, которого обвиняли в том, что он списал все свои реформы с Кодекса Наполеона, просто переложив его установления на русский язык. Это, конечно, не так, но идеи действительно были явно западного происхождения: разделение властей и т. д. К тому же Сперанского ненавидели как выскочку. Они потомственные сановники, которые имеют графские и княжеские титулы, а Сперанский – сын дьячка, поднявшийся на самый верх за счет собственного ума, благодаря способностям и прилежанию. И именно с ним император проводит часы, один на один ведя какие-то непонятные беседы. А в 1809 году он еще и пробивает указ об обязательных экзаменах на получение чина. Старые чиновники, которые никогда нигде ничему не учились, вынуждены сдавать экзамены, чтобы получить повышение в классе. Это вызвало огромную ненависть к Сперанскому.

И возникает заговор с тем, чтобы его удалить. Но как его удалить? Сперанский, видимо, был в очень неплохих отношениях с Наполеоном. Тот, очевидно, ценил его ум. Так вот, Сперанского обвинили, во-первых, в том, что он ведет тайную переписку с Наполеоном. Во-вторых, в том, что он вскрывает бумаги, адресованные императору. Никаких подтверждений этому, разумеется, не было, но его все равно требовали судить.

Александр I понимал, что накануне войны с Наполеоном обществу нужна искупительная жертва. И он согласился на нее, проявил себя как опытный политик.

Одному из ближайших соратников император потом сказал: «Когда у меня отняли Сперанского, мне отрубили правую руку». Сохранилась и переписка Александра с сосланным Сперанским, в которой царь обещал: «Михаил Михайлович, я вас верну, но, поверьте, я не могу вас сразу вернуть. Я буду вас постепенно возвращать».

И действительно, в конце концов, уже в 1816 году, Сперанский был назначен пензенским губернатором, затем генерал-губернатором Сибири, а в 1822 году он вернулся в Государственный совет, правда, уже не как реформатор. И Николай I его очень ценил. Как известно, он даровал ему высший орден империи – Святого апостола Андрея Первозванного, причем снял звезду ордена с себя и вручил ее Сперанскому. Эта сцена есть на одном из барельефов памятника Николаю на Исаакиевской площади в Петербурге. Но за что же Сперанскому такая честь? За составление Свода законов Российской империи. За то, что он навечно зафиксировал то, что когда-то хотел изменить. Вот судьба русского реформатора.

«Заслуги Александра в победе в 1812 году до сих пор недооценены»

– Нельзя не вспомнить и о победе над Наполеоном. Но какова в ней роль Александра?

 

– Его заслуги, на мой взгляд, все еще недооценены. Ведь все русские императоры и великие князья воспитывались как военные, все они считали себя военной косточкой. Но Александр I сумел наступить на горло своей собственной песне, отъехал в 1812 году от армии, назначил Михаила Кутузова главнокомандующим, то есть не совершил ошибки, которую сто лет спустя допустил Николай II, ставший главнокомандующим, не имея вообще никаких военных талантов. Так что вклад Александра в победу над Наполеоном огромен уже в силу этого обстоятельства.

Прохождение императора Александра I со свитой через горы Вогезы в кампанию 1815 года. Худ. И. Б. Хюле (Фото: FAI/Legion-Media

Мы также знаем, что он отвергал все предложения Наполеона о мире и твердо заявлял, что война не будет окончена, пока с территории России не будет изгнан последний неприятельский солдат. Более того, когда французская армия уже была изгнана и Кутузов посчитал, что война закончена, что не нужно идти походом в Европу, именно Александр настоял на том, чтобы русская армия двинулась дальше, понимая, что, пока Наполеон не уничтожен, опасность сохраняется.

Александр был дальновидным политиком, и во многом благодаря его дипломатическим усилиям в деле создания антифранцузской коалиции Наполеон был полностью разгромлен и Франция вернулась в границы до 1792 года.

Это зенит российской славы, время наибольшего влияния России на европейские дела. Что бы там ни говорили, но Александр играл первую скрипку на Венском конгрессе. Он восстанавливал монархии, но с дарованием народам конституций. Это очень узнаваемый почерк русского императора.

– Назову вам еще один итог его правления, который вы едва ли сочтете положительным, – распространение военных поселений.

– Так ведь тоже поначалу идея-то была отнюдь не дурная, и прав был Алексей Аракчеев, когда говорил, что она принадлежала не ему, а императору Александру. В Пруссии барон Штейн успешно провел аналогичную реформу, направленную на то, чтобы население содержало армию. После войны 1812 года, когда были расстроены финансы, идея поселить в деревню определенное количество солдат, чтобы крестьянин кормил этого солдата, а солдат помогал крестьянину в сельском хозяйстве, выглядела вполне целесообразной. Но во что это вылилось в реальных российских условиях? В жуткую регламентацию жизни, которая привела ко всем известным восстаниям, подавленным с особой жестокостью.

Император Александр I во дворе дома Талейрана в Париже. Худ. П. Межанель (Фото: FAI/Legion-Media)

И вот в начале 1820-х Александр пришел к окончательному пониманию, что ему не добиться воплощения своих идеалов, и к нему возвратилась мысль об отречении, которая занимала его еще в первые годы правления. В 1824 году он признался генерал-адъютанту Иллариону Васильчикову, что устал царствовать.

«Сколько можно заниматься гробокопательством?!»

– И как тут не вспомнить про легенду о сибирском старце Федоре Кузьмиче, которым якобы и стал Александр…

 

– Тут говорить особенно не о чем. Да, в 1857 году появилась книга Модеста Корфа «Восшествие на престол императора Николая I», и там впервые были опубликованы письма Александра Павловича, в которых он признавался в желании отречься. Это подготовило основания для того, чтобы эта версия о старце распространилась. Но это именно красивая легенда, которая не подтверждается никакими конкретными источниками.

– Легенда, которой тем не менее были увлечены даже члены дома Романовых, в частности внучатый племянник Александра I великий князь Николай Михайлович.

– Увлечен он был, но, когда снарядил своего адъютанта в Сибирь и тот собрал там сведения о старце Федоре Кузьмиче, пришел к выводу, что это, конечно, не император Александр I.

Когда купец Семен Хромов, у которого Федор Кузьмич жил на заимке около Томска, в 1864 году приехал в Петербург, Александр II его не принял, потому что тогда это были совсем недавние события и чьи-то россказни царя совершенно не интересовали. Потом этот купец приехал второй раз, уже к Александру III, и тот принял какие-то вещи старца, и именно благодаря этому в Государственном архиве РФ хранится скуфейка (шапочка) старца Федора Кузьмича.

А дальше начался ХХ век, и в семье последнего российского императора Николая II действительно существовало твердое убеждение, что Федор Кузьмич и Александр I – это одно и то же лицо. Но это через сколько лет! И в какую эпоху: Серебряный век, мистические настроения, теософия. А люди всегда хотят верить во что-то сверхъестественное.

– Нельзя ли просто провести экспертизу останков Александра, лежащих в Петропавловском соборе, и решить тем самым вопрос раз и навсегда?

– Ну сколько можно заниматься гробокопательством?! Я с вами поделюсь историей, которую мне рассказывал мой учитель Петр Андреевич Зайончковский. В середине 1960-х годов они с коллегами обратились к министру культуры Екатерине Фурцевой с письмом о том, чтобы специалистам позволили вскрыть могилу Александра I. Фурцева была женщина очень неглупая и им ответила: «Вы хоть представляете, какая это будет пропаганда монархизма, если могила окажется пустая? Ни в коем случае мы не разрешим!»

Дело заключается в том, что нет никаких документальных подтверждений версии о старце Федоре Кузьмиче, зато есть все документы, свидетельствующие о том, что император Александр I умер 19 ноября 1825 года в Таганроге. И даже больше, нет подтверждений и того, что при жизни или сразу же после смерти старца его приняли за Александра Павловича люди, которые видели или знали императора. Все остальное – позднейшие фантазии.

Беседовал Дмитрий Пирин

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

МИРОНЕНКО С.В. Страницы тайной истории самодержавия. Политическая история России первой половины XIX столетия. М., 1990

 

ЛЯШЕНКО Л.М. Александр I. Самодержавный республиканец. М., 2014 (серия «ЖЗЛ»)

5 фактов об императоре Александре I

Знал о заговоре против отца

Граф Петр Пален

Императрица Екатерина II начала вынашивать планы передачи престола внуку в обход нелюбимого сына Павла чуть ли не с момента рождения Александра, нареченного так – не без далекоидущих намеков – одновременно в честь Александра Невского и Александра Македонского. К середине 1790-х годов, когда Александру еще не исполнилось и двадцати, намерения обернулись в конкретный план. Внук Екатерины отвечал на предложения уклончиво, вроде бы не давая усомниться в том, что готов выполнить волю бабки, но вместе с тем обращаясь к отцу «ваше величество». Вопреки распространенному мнению, отношения отца с сыном долгое время оставались довольно теплыми, но с началом правления Павла они стали стремительно ухудшаться – прежде всего из-за подозрительности нового императора. Впрочем, по некоторым тогдашним слухам, подозрительность была не столь уж безосновательна: разбирая бумаги матери, Павел якобы обнаружил и уничтожил завещание в пользу Александра. Сам император Павел, в свою очередь, начал готовить объявление наследником престола племянника по жене принца Евгения Вюртембергского. В этих условиях Александра Павловича удалось склонить к поддержке заговора против отца. Обработкой наследника занимался вдохновитель переворота – петербургский военный губернатор граф Петр Пален, которому понадобилось на это больше полутора месяцев. Пален прибегнул и к прямой лжи, заявив, что он видел на столе у Павла указ о расправе над Александром, его братом Константином и их матерью Марией Федоровной. Александр взял с Палена слово, что отцу будет сохранена жизнь. Обещание не было выполнено.

Был глухим

Нет, не к чаяниям народа был глух император, а всего лишь на левое ухо. Причины этого недуга доподлинно неизвестны. Довольно долго считалось, что виной этому Екатерина II, перестаравшаяся с закаливанием внука. Однако сам Александр Павлович как-то сказал, что оглох во время маневров в Гатчине, когда оказался слишком близко к выстрелившей пушке. Так или иначе, физический недуг повлиял и на его характер. Когда при императоре говорили слишком громко, он, по-видимому, считал, что тем самым окружающие хотят подчеркнуть его недостаток. Когда, наоборот, говорили довольно тихо, начинал подозревать, что от него что-то скрывают и даже строят заговорщицкие козни.

Сохранил современную Швейцарию

Фредерик Сезар Лагарп

Хорошо известно, что огромное влияние на Александра Павловича оказал его учитель – выписанный из Швейцарии ученый и публицист Фредерик Сезар Лагарп, которому бабка будущего императора Екатерина II говорила: «Месье, будьте якобинцем, будьте республиканцем, будьте всем, кем вам заблагорассудится; я полагаю, что вы честный человек, этого мне достаточно». Менее известно, что именно Лагарп был первым, кто задолго до Николая Карамзина предостерегал Александра I от слишком радикальных преобразований и советовал вообще избегать таких слов, как «свобода», «воля», «освобождение». Еще менее известно, как российский император отплатил своему наставнику за преподнесенные уроки. В 1815 году на Венском конгрессе Лагарп представлял свой родной швейцарский кантон Во. Полутора десятилетиями ранее его жители восстали против бернских патрициев, которые веками контролировали эту территорию. Права на самоуправление Во подтвердил Наполеон. После разгрома французского императора знать требовала восстановления на территории Швейцарии старого режима, а соседние державы, в том числе Австрия и сама Франция, рассматривали варианты присоединения части швейцарских земель к себе. Лагарп убедил Александра I сохранить статус-кво в виде равноправной и нейтральной конфедерации 22 самоуправляющихся кантонов, и спорить с российским императором никто не решился. Это событие считается международным признанием современной Швейцарии и точкой отсчета ее истории.

Отказался от Гавайев

Форт-Росс – русское поселение и крепость в Калифорнии (Фото: FAI/Legion-Media)

Царствование Александра I было ознаменовано продолжением роста территории России: в состав империи вошли Грузия, бóльшая часть Польши, Финляндия. При нем же окончательно оформилось присутствие русских в Северной Америке: укрепились колонии на Аляске, на калифорнийском побережье был воздвигнут Форт-Росс, причем в 1821 году Россия объявила своим владением все западное побережье Северной Америки. Более того, в это время на карте России вполне могли бы оказаться и Гавайские острова. В 1816–1817 годах предприимчивые деятели Российско-американской компании основали там несколько фортов, а одна из местных рек была переименована в Дон. Вождь по имени Томари даже обратился к императору Александру с просьбой о принятии этих земель под российский протекторат. Однако тот решил ограничиться лишь специальной золотой медалью с надписью «Владетелю Сандвичевых островов Томари в знак дружбы его к россиянам». Решение Александра было продиктовано нежеланием ссориться с США, которые Россия поддерживала со времен их борьбы за независимость от Великобритании, а теперь рассчитывала включить в состав Священного союза, сделав его поистине мировым. В итоге Гавайи так и не стали нашими.

Пережил роман жены с ближайшим другом

Князь Адам Чарторыйский

Отношения Александра I с женой Елизаветой Алексеевной, урожденной Луизой Марией Августой, дочерью маркграфа Баден-Дурлахского, всегда были далеки от романтических. У него не было недостатка в придворных романах и интригах в духе времени, хотя длительные отношения, продолжавшиеся в течение почти полутора десятков лет, были только одни – с Марией Антоновной Нарышкиной, в девичестве княжной Святополк-Четвертинской. Но и супруга императора не страдала от одиночества. Покорить ее сумел друг и соратник Александра, знатный польский вельможа Адам Чарторыйский. Дело дошло до того, что Чарторыйский умолял ее развестись. Елизавета Алексеевна не возражала, но оставила решить этот вопрос мужчинам. И тут Александр, никогда не скрывавший холодности по отношению к жене, неожиданно резко воспротивился. Как считают историки, вовсе не из ревности, а исключительно из политических соображений. Развод императора и последующий брак бывшей императрицы с польским князем могли возбудить брожения среди коренного русского дворянства, и без того обеспокоенного либеральными экспериментами Александра в Польше. Но дальше – больше. В 1815 году русский царь даровал полякам конституцию. Все ждали, что своим наместником он сделает именно Чарторыйского. Но выбор императора пал на престарелого генерала Юзефа Зайончека. Так за несколько месяцев были разрушены две заветные мечты влиятельного царедворца – об обручении с любимой женщиной и с любимой родиной.

Федор Кузьмич

В Государственном архиве РФ хранится любопытный артефакт – «шапочка Федора Кузьмича». Кто носил этот головной убор – сибирский старец или все-таки сбежавший от власти император?

Шапочка старца Федора Кузьмича, хранящаяся в Государственном архиве РФ (Фото: Наталья Львова)

Шапочка малинового бархата изнутри обшита черной тканью и декорирована небольшими крестами. Она очень похожа на скуфью – традиционный головной убор православных монахов и священников, который они носят вне богослужения. В ряде случаев скуфью могут носить и послушники, а также иные лица, близкие к духовному сословию.

Однако старец Федор Кузьмич таковым вовсе не был. Первое свидетельство о нем относится к 4 сентября 1836 года. В этот день он был задержан неподалеку от города Красноуфимска Пермской губернии, где проезжал на телеге, влекомой худой лошаденкой, без каких-либо подтверждающих его личность документов. О себе старец смог сказать совсем немногое: он православного исповедания, холост, неграмотен, о своем происхождении ничего не помнит с младенчества, жил у разных людей, а сейчас решил отправиться в Сибирь. За бродяжничество его приговорили к наказанию 20 ударами плетью и сибирской ссылке. Примечательно, что приговором Федор Кузьмич остался доволен: по всей вероятности, оказаться в Сибири – это именно то, чего он и желал.

Через несколько лет обретя свободу перемещения, старец, расположивший к себе многих своим поведением, заботой о ближних и утешительными беседами, не раз менял свое пристанище. В 1842 году казак Семен Сидоров построил для Федора Кузьмича возле своего дома в Белоярской станице небольшую избушку – как раз здесь в сибирском старце впервые и «опознали» якобы не умершего в Таганроге императора Александра I (так утверждал казак Березин, служивший ранее в Петербурге). В дальнейшем, где бы ни находил себе приют Федор Кузьмич, он всегда устраивался в скромной келье, вел отшельническую жизнь, пользовался уважением простых людей и никому не обнаруживал своей личности. Его часто навещали духовные лица, местные архиереи. Как он молился – этого никто никогда не видел, и только после смерти старца обнаружилось, что колени его представляют собой сплошные мозоли.

Фото предоставлено М. Золотаревым

В 1852 году Федора Кузьмича посетил Семен Хромов, купец из Томска. После нескольких бесед о духовной жизни он стал большим почитателем старца. В 1858-м ему удалось уговорить Федора Кузьмича переехать к нему в Томск. Супружеская чета Хромовых не раз обращалась к старцу с вопросом об истинном его происхождении, спрашивали его об этом и во время тяжелой болезни, и даже перед кончиной, но тот всегда отвечал уклончиво. Однако на прямой вопрос, не является ли он императором Александром, Федор Кузьмич не дал отрицательного ответа. Хромов впоследствии вспоминал о таком разговоре:

– Благослови, батюшка, спросить тебя об одном важном деле.

– Говори. Бог тебя благословит, – ответил старец.

– Есть молва, что ты, батюшка, не кто иной, как Александр Благословенный… Правда ли это?..

Старец, услыша эти слова, стал креститься и говорит:

– Чудны дела Твои, Господи… Нет тайны, которая бы не открылась.

Федор Кузьмич скончался в доме купца Хромова 20 января 1864 года. Вещей в память о нем осталось совсем немного, поскольку старец вел аскетический образ жизни. Бархатная шапочка, хранящаяся теперь в ГА РФ, – единственный дошедший до наших дней подлинный предмет, принадлежавший Федору Кузьмичу. Но были и другие. Например, в часовне деревни Зерцалы до начала ХХ века находился образ Печерской Божией Матери, связанный с его именем. Видевшие икону говорили, что на ее оборотной стороне есть полустертая монограмма «А» – с короной вверху и летящим голубком вместо горизонтальной перемычки в буквице.

Семен Хромов позднее отвез некоторые вещи Федора Кузьмича в Петербург, в том числе и малиновую шапочку. Известно, что он хотел встретиться с императором Александром II или иными представителями династии Романовых, но этого так и не случилось. Томского купца принял обер-прокурор Святейшего синода Константин Победоносцев, и была создана специальная комиссия для изучения обстоятельств жизни старца. Представители комиссии собирали сведения о нем, в частности подробно опросили Хромова и его домочадцев, посещали могилу Федора Кузьмича, однако окончательного вывода так и не было сделано.

Большое исследование обстоятельств смерти Александра I провел в 1907 году великий князь Николай Михайлович. Изучив доступные источники, он пришел к заключению, что старец Федор Кузьмич не имеет отношения к Александру I и что смерть императора в Таганроге не могла быть инсценировкой. В то же время Николай Михайлович допускал, что загадочный сибирский скиталец на самом деле мог быть очень близок к членам царской фамилии. В качестве такого кандидата на роль «царственного» старца он называл сына великого князя Павла Петровича (впоследствии императора Павла I), который появился на свет в 1772 году, еще до первого брака наследника, от связи с фрейлиной Софьей Ушаковой, – Симеона Афанасьевича Великого. Официально считалось, что тот погиб в 1794 году во время шторма близ Антильских островов в Карибском море, но Николай Михайлович предполагал, что Симеон Великий мог спастись и в дальнейшем жить в России под чужими именами, а затем появиться в Сибири как старец Федор Кузьмич.

Существует и другая версия, согласно которой сибирским старцем в действительности был Федор Уваров по прозвищу Черный, герой Отечественной войны 1812 года и Заграничных походов русской армии, гвардии полковник. В 1826 году он стал инициатором крайне неприятного судебного разбирательства по делу о наследстве декабриста Михаила Лунина, что погубило его репутацию. 7 января 1827 года Уваров неожиданно исчез из Петербурга, и с тех пор никто его не видел ни живым, ни мертвым. Говорили, что полковник тайно уехал в Америку, были слухи, что он покончил с собой. Эту версию о происхождении старца представил историк Константин Кудряшов в книге «Александр I и тайна Федора Козьмича», вышедшей в 1923 году.

Как бы то ни было, малиновая шапочка осталась в Зимнем дворце в личном архиве российских императоров, а после революции вместе со всеми документами Романовых была перевезена в Москву. Главный специалист ГА РФ, доктор исторических наук Зинаида Перегудова рассказала нам, что долгое время ее коллеги надеялись на проведение генетической экспертизы, которая могла бы поставить точку в вопросе о предполагаемом превращении Александра I в старца Федора Кузьмича. Тем более что сохранился фрагмент волос императора, состриженных у него еще в детстве. Однако выяснилось, что анализ ДНК провести невозможно: шапочка побывала в стольких руках и на стольких головах, что все потожировые следы давно перемешались. Поэтому она, к сожалению, не может помочь в поисках истины в этом загадочном деле.

Русская православная церковь дала свой ответ на эти исторические дискуссии: в 1984 году Федор Кузьмич был канонизирован как праведный старец Феодор Томский в составе Собора сибирских святых. Но в житии праведного старца никакого упоминания о том, что он на самом деле мог быть императором Александром I, нет.

Никита БРУСИЛОВСКИЙ