Феномен премьера

Среди замечательной плеяды государственных деятелей России имя Петра Столыпина занимает особое место. Это был один из самых эффективных, волевых и стратегически мыслящих чиновников дореволюционной России. Пожалуй, только такой человек мог бы оградить Российскую империю от надвигающейся революции. 

Имя Столыпина давно стало символом масштабной программы преобразований, развернувшейся в России между двумя революциями. Собственно, сама эта программа, стартовавшая на гребне Первой русской революции, и призвана была предотвратить возникновение нового революционного взрыва.

Но этому не суждено было сбыться. Поступательное движение страны насильственно прервалось в феврале 1917 года. Петра Столыпина к этому времени давно уже не было на свете, и вряд ли имеет смысл гадать о том, что было бы, проживи он чуть дольше…

«Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции» – так описывал ситуацию начала века министр юстиции Иван Щегловитов, пришедший на работу в правительство одновременно со Столыпиным. Ключевое определение в этом горьком диагнозе – «паралитики власти». Действительно, долгое время правительство, власть в целом демонстрировали даже не столько мягкотелость, сколько паралич воли, отсутствие понимания того, что делать в условиях разрастающегося кризиса. Столыпин и его команда попытались в корне изменить ситуацию.

Государственный человек

Революционный 1906 год стал «звездным часом» Столыпина: 26 апреля (9 мая) он был назначен министром внутренних дел, а уже 8 (21) июля получил должность председателя Совета министров.

Николай II, принявший эти решения, более всего, очевидно, был впечатлен успехами Столыпина на посту саратовского губернатора. За три года губернаторства тот в самом деле преуспел в подавлении крестьянских выступлений на подведомственной ему территории. Он не просто показал себя жестким руководителем – Столыпин проявил при этом незаурядное личное мужество. Император надеялся, что и в масштабах необъятной, растревоженной как улей страны такой человек сможет совладать с революционной стихией.

Это был более чем удачный эксперимент власти: человек, которого приглашали для решения вполне конкретной политической задачи, человек, которого мы сегодня, вероятнее всего, назвали бы «силовиком-технократом», человеком-функцией, на поверку оказался ясно мыслящим идеологом, предложившим полномасштабную программу преобразования страны.

Надо сказать, что к моменту вступления в должность премьера у Столыпина уже сложилась четкая система политических взглядов. С его точки зрения, государство являлось высшей ценностью, а самодержавная монархия – «олицетворительницей идей», «драгоценнейшим достоянием Русского государства», оптимальной формой сильной власти для проведения масштабных реформ.

Знание русской истории подсказывало Столыпину: все сколько-нибудь существенные изменения в жизни России всегда происходили сверху, по инициативе власти. В этом отношении его взгляды на самодержавие мало чем отличались от точки зрения Николая Карамзина, Михаила Сперанского, Сергея Уварова и других консерваторов, чья интеллектуальная эволюция начиналась с увлечения либеральными идеями. Вслед за этими яркими политическими мыслителями XIX века он был убежден: «Отечество наше должно превратиться в государство правовое». Но монарху при этом отводилась отнюдь не декоративная роль.

Контрреволюционер по призванию

Первоочередной мерой, которую должен был осуществить Столыпин, являлось подавление революции. Заняв пост министра внутренних дел, он развернул беспощадную борьбу с революционным террором, охватившим империю. Только в 1905–1909 годах, по некоторым данным, был убит 2691 человек и ранено 3222 человека. Значительную часть жертв революционеров составляли городовые, чиновники, военные, то есть люди, служившие государству. В стране почти ежедневно случались политические убийства и «экспроприации». Начались военные бунты, предпринимались попытки организации всеобщей забастовки, в Польше отмечались массовые нападения на русских солдат и полицейских. Кроме того, горели тысячи дворянских усадеб, счет крестьянским волнениям, приводившим к убийствам и поджогам, шел на десятки тысяч. Страна – без преувеличения – стояла на пороге новой пугачевщины.

Террористические акты стали массовым явлением в России начала ХХ века (Фото предоставлено М. Золотаревым)

19 августа (1 сентября) 1906 года, через неделю после неудавшегося покушения на Столыпина, когда взрыв его дачи на Аптекарском острове унес жизнь 27 человек, были введены военно-полевые суды. В их состав входили только офицеры, которые рассматривали дела по очевидным проявлениям террористической деятельности в течение одних-двух суток, после чего приговор приводился в исполнение незамедлительно. Всего за 1906–1909 годы было казнено около 3 тыс. человек, обвиненных в подготовке и осуществлении терактов, – примерно столько же, сколько погибло от рук террористов за этот период.

Учреждение военно-полевых судов стало тяжелым испытанием для Столыпина и всей к тому времени уже изрядно пропитанной гуманистическими представлениями имперской государственной машины в целом. Но премьер-министр надеялся, что «Россия сумеет отличить кровь на руках палачей от крови на руках добросовестных врачей». Наведение порядка было необходимым условием для проведения масштабных реформ. И чрезвычайные меры для вывода страны из смуты дали результат: волна насилия была сбита. При этом Столыпин подчеркивал, что такие меры могут иметь только временный характер. Нужна была эффективная работа по расширению социальной базы власти. В итоге, как потом писал известный думский деятель начала века Василий Шульгин, Столыпин, «как мощный волнорез, двуединой системой казней и либеральных реформ разделил мятущуюся стихию [революции] на два потока».

Дуэль с либералами

Введение военно-полевых судов создало Столыпину вполне определенную репутацию в оппозиционных кругах, которая с этих пор, что называется, шла впереди него. Кадет Федор Родичев с думской трибуны обозвал виселицы, на которых казнили приговоренных военно-полевыми судами, «столыпинскими галстуками», за что был вызван на дуэль оскорбленным премьером. И хотя от дуэли Родичев отказался, принеся Столыпину извинения, благодаря набравшей внушительный общественный вес «прогрессивной печати» эта метафора прочно вошла в политический лексикон.

Федор Родичев (1854–1933) – кадет, член Государственной Думы (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Впрочем, практически сразу после открытия Думы второго созыва стало понятно, что депутаты не намерены сотрудничать с правительством. 6 (19) марта 1907 года Столыпин выступил перед Думой с программной речью. Он говорил о необходимости грандиозных перемен, выдвигал ряд инициатив, которые были созвучны идеям либеральных партий (расширение прав рабочих, обеспечение веротерпимости и свободы совести, проведение судебной реформы, реформы местного самоуправления и др.), но услышан так и не был.

С крайне левыми – эсерами и социал-демократами – все было понятно: для них Столыпин был «виновен» уже в том, что верой и правдой служил царской власти. Но и либеральная оппозиция, преобладавшая в парламенте и всерьез уверовавшая в возможность на волне революции взять власть в свои руки, предпочла не сотрудничать с премьером. Она требовала лишь отмены законов, которые, с точки зрения Столыпина, были совершенно необходимы для успокоения страны.

Но Столыпин был непоколебим. «Не запугаете!» – закончил он свое выступление в тот день, когда был подвергнут самой настоящей обструкции со стороны думцев. В дальнейшем он предпринял еще несколько попыток найти общий язык с депутатами. На заседании Думы 10 (23) мая 1907 года премьер произнес ставшую впоследствии знаменитой фразу: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».

Однако призыв к сотрудничеству вновь не был услышан. 3 (16) июня 1907 года Государственная Дума Российской империи второго созыва, проработавшая всего 103 дня из отведенных ей законом пяти лет, была распущена манифестом царя. Одновременно был принят новый избирательный закон, усиливший в представительном учреждении позиции настроенных на более конструктивную работу с правительством правых партий.

Когда произошедшее представляют как банальный «государственный переворот» со всеми негативными коннотациями этого слова в русском языке, то почему-то забывают, что сразу после роспуска Думы Столыпин начал переговоры о вхождении в состав правительства «лидеров общественности» – известных деятелей либеральных взглядов. Очевидно, он стремился компенсировать сомнительное с правовой точки зрения решение мощным политическим прорывом. Но опять потерпел неудачу: работать в правительстве либералы отказались.

Правительством Петра Столыпина было организовано масштабное переселение крестьян за Урал, в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию, где крестьяне получали землю и обзаводились хозяйством

Консервативный реформатор

Еще в 1906 году Столыпин инициировал проведение целого ряда системных реформ, ключевое место среди которых занимала реформа аграрная. Цель правительства, как ее формулировал премьер, – «поднять крестьянское землевладение». «Правительство желает видеть крестьянина богатым, – объяснял реформатор, – но для этого необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли Русской, освободиться от тех тисков, от тех теперешних условий жизни, в которых он в настоящее время находится».

Крестьяне получали право выхода из общины, освобождались от обременительных выкупных платежей, выплачивать которые начали после отмены крепостного права в 1861 году, их уравнивали в правах с остальным населением, им выдавались паспорта, им гарантировалась свобода передвижения, наконец, теперь они могли учиться в высших учебных заведениях и поступать на государственную службу.

Крестьяне, выходившие из общины, могли закрепить землю в личную собственность и создавать мелкие имения – хутора или отруба – или же продавать землю и отправляться в город, где требовались рабочие руки для бурно развивающейся российской промышленности. При этом никто «насильственно» общину не разрушал.

Петр Столыпин во время поездки по хуторам Бронницкого уезда Московской губернии. 1907–1910 годы (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Аграрная реформа ставила целью сформировать класс мелких процветающих крестьян-собственников, которые стали бы опорой монархии. Вопреки утверждениям левых политиков, Столыпин говорил не о кулаках, которые были по преимуществу деревенскими ростовщиками и содержателями кабаков, а об основной массе русского трудового крестьянства. «Необходимо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых», – подчеркивал он. Именно «сильных – таких в России большинство».

За восемь лет более 25% крестьян вышли из общины и закрепили землю в личную собственность. Образовалось 1,6 млн хуторов и отрубов на 17 млн десятин земли. Кроме того, при посредстве Крестьянского банка крестьяне прикупили около 5 млн десятин. Одновременно неуклонно сокращалась сфера помещичьего землевладения: в 1915 году во владении помещиков оставалось 40 млн десятин земли, тогда как за десять лет до этого, в 1905-м, у них было 53 млн десятин. При последовательном проведении реформ в течение двух-трех десятилетий крестьянское общинное землевладение, как, впрочем, и помещичье землевладение, исчезло бы естественным путем, уступив дорогу крепким единоличным крестьянским хозяйствам.

Правительством Столыпина также было организовано масштабное переселение избыточного крестьянского населения европейской части империи за Урал, в Сибирь, на Дальний Восток и в Среднюю Азию, где крестьяне получали землю и обзаводились хозяйством. Центральную Россию покинуло около 4 млн человек. И хотя 500 тыс. из них вернулось, о провале переселенческой политики говорить ни в коем случае нельзя. За считанные годы в Сибирь переселилось столько же народу, сколько за 300 предшествующих лет. Это серьезнейшая заявка на решение не только вопроса «земельного голода» в европейской части России, но и вопроса массового заселения Сибири и Дальнего Востока. В 1908 году началось строительство Амурской железной дороги, которую введут в эксплуатацию в 1916-м, тем самым поставив точку в сооружении Транссиба.

Параллельно всем этим процессам правительство Столыпина организовывало систему агрономического образования, осуществляло поддержку бурно развивающейся кредитной, потребительской и сельскохозяйственной кооперации, выделяя для этого необходимые пособия и ссуды. Существенные субсидии земствам позволили расширить предоставление медицинской помощи сельскому населению, по преимуществу бесплатной. Многие дети крестьян теперь учились как в начальных школах, так и в вузах. В 1914 году 14% студентов были выходцами из крестьян.

С 1907 года и до начала Первой мировой войны в России шел стремительный экономический и технический рост сельского хозяйства, резко увеличились закупки сельскохозяйственной техники, удобрений и т. д. Урожайность основных культур выросла примерно в два раза, из-за чего произошел и значительный рост экспорта.

Столыпинская аграрная реформа фактически завершала процесс освобождения крестьян, начатый в 1861 году. Однако решением аграрного вопроса столыпинские преобразования не ограничивались.

С 1907 года разрабатывалась и частично еще при жизни Столыпина стала внедряться программа реформ, предусматривавших создание волостного земства как исходной единицы местного самоуправления; передачу судебной власти в деревне мировым судьям, избираемым населением; легализацию профсоюзов; страхование рабочих по болезни, инвалидности и старости; выравнивание прав старообрядцев и сектантов с православными. В мае 1908-го был принят закон о постепенном введении всеобщего обязательного начального образования. Каждый год неуклонно увеличивалось финансирование системы народного образования, выделялись средства на подготовку учителей и строительство школ.

Столыпин пытался решить и взрывоопасный рабочий вопрос. Самодержавие, считал он, в силу своего надклассового характера может выступить независимым арбитром в разрешении конфликтов между торгово-промышленным классом и пролетариатом, ограничив аппетиты первого и предоставив помощь и обеспечив меры социального характера второму. В 1912 году, уже после смерти реформатора, был принят закон о страховании рабочих на случай болезни, один из самых прогрессивных на тот момент.

Промежуточным итогом столыпинских реформ стал рост государственных доходов. С 1909 по 1913 год национальный доход России увеличивался на 6% ежегодно. Перед Первой мировой войной русская экономика по темпам роста вышла на первое место в мире.

Русский путь

Столыпин считал, что России необходимо идти «своим русским национальным путем», но, разумеется, такой подход не исключал использование опыта Европы и Америки. В известной мере премьер делал ставку на просвещенный русский национализм как залог успеха эволюционного развития страны. Вот его слова: «Народы забывают иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, они превращаются в назем, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы».

Укрепление государства предполагало приоритет русского языка, русской школы, русской культуры. Предоставление же преимуществ окраинам неизбежно, по мнению Столыпина, должно было вести к росту сепаратизма и ослаблению империи. Подобными взглядами была обусловлена его позиция по финляндскому вопросу, заключавшаяся в необходимости урезания автономии Финляндии.

В марте 1911 года Столыпин настоял на принятии без утверждения в Думе закона о введении земских учреждений на территории шести губерний Западного края, по которому в земских управах должны были преобладать не польские дворяне, а русские крестьяне. Вопрос о земствах в западных губерниях послужил источником самого крупного кризиса в истории правительства Столыпина. Премьер даже подал в отставку, потому что правые фракции, представлявшие интересы дворянства, категорически отказались поддерживать его инициативу.

Между тем именно в этой инициативе ярче всего проявился политический феномен Столыпина: он был идеологом, но одновременно не был доктринером. Там, где во имя сохранения государства и борьбы с революцией нужна была, с его точки зрения, демократизация, как в западных губерниях, он готов был пойти на нее. Там, где, напротив, требовалось ужесточение режима, как, например, в Финляндии, решительно настаивал на ужесточении. Финляндский вопрос еще и потому привлекал особое внимание Столыпина, что именно в Финляндии находили убежище многие революционеры, включая Владимира Ульянова (Ленина). Об этом пламенном революционере премьер-министр, может быть, и не так много знал, но прозрачность административной границы и различие законодательства в двух частях империи способствовали распространению революционной «заразы», что не могло не волновать «душителя революции»…

По инициативе Столыпина в Государственной Думе в 1908 году была создана своего рода «русская партия» – неформальное объединение политиков, занимавших умеренно правую позицию. Идеологию структуры, получившей название «Всероссийский национальный союз», можно определить как консервативный национализм, наиболее яркими выразителями которого выступали издатель газеты «Новое время» Алексей Суворин и сотрудники его редакции, блестящие публицисты и литераторы Михаил Меньшиков и Василий Розанов.

Алексей Суворин (1834–1912) – публицист, издатель газеты «Новое время» (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Михаил Меньшиков (1859–1918) – публицист, один из лидеров Всероссийского национального союза (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Члены Всероссийского национального союза разделяли столыпинский лозунг «Нам нужна великая Россия» – конечно, единая и неделимая. При этом многие правые резко критиковали курс премьер-министра. Оппонентом его реформ, в частности, был Александр Дубровин, лидер Союза русского народа, усматривавший в политике Столыпина путь к ослаблению самодержавия. Весьма показательно, что в монархической газете «Русское знамя» Столыпин именовался «талантливым насадителем парламентского строя».

Впрочем, своей политической партии, которая могла бы стать надежной опорой реформатора как в стенах Думы, так и за ее пределами, у Столыпина не было. Он мог опираться только на правительственный аппарат и поддержку императора.

Разбор дела о выделении ссуды крестьянину. Богородский уезд Московской губернии, 1911 год (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Двадцать лет без войны

Еще одна знаменитая фраза Столыпина – «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России».

Действительно, главным стержнем внешней политики в период работы правительства Столыпина было стремление во что бы то ни стало избежать большой войны. Сдержанный оптимист по натуре, премьер-министр неоднократно подчеркивал, что «погубить Россию может только война». Как в воду глядел!

Но это будет потом, а пока шансы избежать полномасштабного конфликта у Российской империи были. В 1907 году правительству удалось наладить отношения с недавним противником Японией и с Великобританией, а в 1908–1909 годах сохранить мир во время Боснийского кризиса.

Столыпин прекрасно сознавал, что «в мировой борьбе, в соревновании народов почетное место могут занять только те из них, которые достигнут полного напряжения своей материальной и нравственной мощи». Но до этого состояния современной ему России было еще далеко. И поэтому нужна была «мирная передышка» – 20 лет покоя…

Их-то у России и не оказалось.

1 (14) сентября 1911 года Столыпин был смертельно ранен в Киеве. Это было одиннадцатое по счету покушение на его жизнь. Премьер как будто предвидел свое будущее. В его завещании было написано: «Похороните меня там, где меня убьют».

Преемником Столыпина на посту председателя Совета министров стал один из его сотрудников, министр финансов Владимир Коковцов, возглавлявший правительство до января 1914 года. По невеселой иронии судьбы за полгода до начала Первой мировой войны на его место был назначен 75-летний Иван Горемыкин. Тот уже второй раз «входил в одну и ту же реку». Именно Горемыкин был предшественником Столыпина на посту главы кабинета: с апреля по июль 1906 года он безуспешно пытался сбить волну революционной стихии.

Получалось, что короткая и яркая эпоха столыпинских преобразований началась с Горемыкина и заканчивалась им же. После ухода престарелого премьера на покой в январе 1916-го возникла самая настоящая «министерская чехарда»: за год в воюющей стране сменилось три премьер-министра и более дюжины членов правительства. А в феврале 1917-го в стране будет уже совсем другая власть. Да и страна уже никогда не будет прежней…

«Он был вполне порядочный человек»

Во многом меры, осуществленные Столыпиным, представляли собой своеобразный вариант либерально-консервативной модернизации, при которой одновременно провозглашались ценности сильной монархической государственности, православия и патриотизма с одной стороны и ценности свободы и частной инициативы – с другой. При этом сам Столыпин оставался чужд как традиционным консерваторам-черносотенцам, так и типичным представителям либерального лагеря.

Для многих Столыпин сегодня является эталоном государственного мужа, патриота, человека мощной воли и ясной мысли. Его считают государственным деятелем, который оказал и продолжает оказывать сильное влияние на формирование политической культуры России. Впрочем, острые споры о его роли в русской истории XX века неизбежны в нашем обществе, до сих пор расколотом на условных и безусловных «красных» и «белых».

Сторонники революции как главного метода решения социальных проблем традиционно ненавидят «кровавого реформатора» Столыпина за применение государственного насилия для подавления террора, обвиняют его в разрушении крестьянской общины, обнищании народных масс. У консерваторов и немногочисленных умеренных либералов имя Столыпина ассоциируется прежде всего с государственной политикой, которая могла бы, не случись трагедия 1917 года, привести к созданию – причем эволюционными методами – по-настоящему Великой России. Страны, добившейся доминирования без красного террора, без Гражданской войны, без миллионных жертв голода, ГУЛАГа, без тотальной милитаризации экономики, без образования колхозов, без подавления всех проявлений инакомыслия и прочих «побочных эффектов» советского «проекта». Сторонники такого взгляда говорят о социально-экономических достижениях столыпинской «пятилетки» (1906–1911 годы) и видят в реформах Столыпина реальную альтернативу «проекту» Ленина – Сталина.

Впрочем, портрет этого незаурядного государственного деятеля был бы неполным без мнения о нем русского философа Василия Розанова, крайне высоко оценивавшего Столыпина-человека. «Вся революция, без "привходящих ингредиентов", – отмечал Розанов, – стояла и стоит на одном главном корне, который, может, и мифичен, но в этот миф все веровали: что в России нет и не может быть честного правительства; что правительство есть клика подобравшихся друг к другу господ, которая обирает и разоряет общество в личных интересах». Столыпин начал менять ситуацию. «Революция при нем стала одолеваться морально, – считал философ, – и достигнуто было это не искусством его, а тем, что он был вполне порядочный человек. Этим одним».

Аркадий Минаков, Дмитрий Пирин, Владимир Рудаков

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

ЗЫРЯНОВ П.Н. Петр Столыпин. Политический портрет. М., 1992

СИДОРОВНИН Г.П. П.А. Столыпин. Жизнь за Отечество. Жизнеописание (1862–1911). М., 2007