Два товарища

Имре Надь и Янош Кадар: их обоих можно считать жертвами холодной войны. Один проиграл борьбу за власть, другой ее выиграл, один после смерти стал национальным героем, другой – чуть ли не предателем…

Надя в итоге повесили за «государственную измену», а тело Кадара, правившего страной 30 с лишним лет, выкинули из могилы и таким образом надругались над ним уже после того, как холодная война канула в Лету и Венгрия перестала быть социалистической…

Красноармеец Надь

Происхождение Имре Надя (1896–1958) – на зависть любому коммунисту: родился в крестьянской венгерской семье, подростком работал слесарем, вступил в профсоюз, потом оказался на фронте.

Он с гордостью писал в автобиографии: «Я член партии с июня 1918 года. Вступил в ВКП(б) в Верхнеудинске [ныне Улан-Удэ. – А. З.]. Отклонений от линии партии не было, к оппозиции не принадлежал». А до Верхнеудинска был Итальянский фронт, первое ранение, в ногу; затем – Восточный фронт, бой под Луцком, снова ранение и русский плен.

НА ЛУБЯНКЕ ЦЕНИЛИ ИНИЦИАТИВНОСТЬ И БЕСКОРЫСТИЕ ИМРЕ НАДЯ, а главное – его умение найти доверительный подход к людям

Под конвоем его, как и многих других будущих «красных мадьяр», долго возили по необъятной империи: Курск, Киев, Рязань, Иркутск и, наконец, Верхнеудинск. Февральская революция застала пленных в лагере на берегу Байкала, где Надь и постиг азы марксизма, а вместе с ними и русский язык. После Октября тысячи венгров превратились в красноармейцев-интернационалистов.

Существует легенда об участии Надя в расстреле семьи Романовых. В опубликованном «Списке команды особого назначения в дом Ипатьева» значатся:

«Комендант: Горват Лаонс, Фишер Анзелм, Здельштейн Изидор, Фекете Эмил, Над Имре, Гринфельд Виктор, Вергази Андреас».

Запись сбивчивая, безграмотная, но несколько венгерских фамилий здесь просматривается. И среди них – «Над Имре». Однако будущий премьер-министр Венгерской Народной Республики, согласно имеющимся сведениям, в то время находился не в Екатеринбурге, а под Верхнеудинском. К тому же сам Надь никогда не упоминал о своем участии в этой акции. Венгерская фамилия Надь (в переводе на русский – «большой») довольно распространенная, имя Имре – тем более. Среди однофамильцев нашего героя есть и олимпийские чемпионы, и знаменитый писатель, и глава правительства Венгрии в 1946–1947 годах. Так что в ночь на 17 июля 1918 года в дом Ипатьева ходил дозором, скорее всего, другой Имре Надь.

Наш герой воевал в Забайкалье, в 1920-м сражался с белыми за Иркутск. Служил в особом отделе ВЧК 5-й армии. Через год его рекомендовали для нелегальной работы в Венгрии. Но в 1929-м Надь вернулся в Москву, трудился в системе Коминтерна, а вскоре стал гражданином СССР и по совместительству – секретным осведомителем органов госбезопасности. По донесениям агента Володи (так величали Надя в контрразведке) десятки коммунистов (в основном венгры, австрийцы и немцы) отправились в лагеря, многие были расстреляны. На Лубянке ценили инициативность и бескорыстие Надя, а главное – его умение найти доверительный подход к людям. Сам он писал в автобиографии для внутреннего пользования: «С НКВД я сотрудничаю с 1930 года. По поручению я был связан и занимался многими врагами народа».

А в годы войны Надь стал голосом Сопротивления. Московское Кошут-радио вещало на венгерском языке, вдохновляло венгров на борьбу с фашизмом. Лайош Кошут был вождем Венгерской революции 1848–1849 годов: всю жизнь он боролся за независимость родной страны. Теперь к борьбе за свободу призывал Имре Надь.

Проверенный Кадар

Янош Кадар (слева) и Имре Надь

Первые имя и фамилия Яноша Кадара (1912–1989) известны немногим: Джованни Черманек. Внебрачный сын служанки и солдата появился на свет на окраине Австро-Венгрии, в портовом городе Фиуме (теперь хорватская Риека). Подростком он вступил в ячейку имени Свердлова – одно из подразделений запрещенной Коммунистической партии Венгрии (КПВ). Там он получил свою первую конспиративную кличку – Барна, то есть Шатен.

Яков Свердлов! Почти тезка! Рассказы об этом революционере пробудили у юноши интерес к России. Позднее, скрываясь от полиции, товарищ Янош (итальянским именем Джованни его никто никогда не звал) сменил первый псевдоним. С 1945 года и в документах у него значилось: Кадар. В переводе на русский язык – «бондарь», ремесленник-пролетарий. Эта фамилия оказалась созвучна и другому венгерскому слову – kader. То есть проверенный кадр, который годится для выдвижения на ключевые посты.

Тут были важны и рабоче-крестьянское происхождение, и верность «генеральной линии». «Кадеры» в Венгрии во времена народной республики решали все. К тому же товарищ Янош являлся одним из первых участников антифашистского Венгерского фронта. В годы войны он бежал из-под ареста, действовал в партизанских группах плечом к плечу с советскими офицерами. На пост секретаря ЦК КПВ его выдвинули еще в боевом 1943-м. После войны Кадар вошел в круг самых влиятельных партийных функционеров, возглавил Будапештский горком, а в 1948 году получил «взрывоопасный» портфель министра внутренних дел.

В годы правления Матьяша Ракоши – первого лидера социалистической Венгрии

Никакого управленческого опыта, как и академического образования, у него не было. Только полная опасностей карьера в подпольной партии. При этом Кадар со временем показал себя цепким управленцем, и в этом он сродни таким советским столпам индустриализации, как Серго Орджоникидзе и Валериан Куйбышев.

Испытания на прочность

Левые идеи в Венгрии укоренялись медленнее, чем в других странах Восточной Европы. На всеобщих выборах в ноябре 1945 года коммунисты набрали лишь 17% голосов, а победила буржуазная Независимая партия мелких хозяев (та самая, в которой имелся свой Надь, однофамилец Имре – Ференц). Вождь коммунистов Матьяш Ракоши добился власти в стране, подминая под себя законы. Его опорой в первые послевоенные годы были советские штыки и такие соратники, как Имре Надь и Янош Кадар.

Однако «внутривидовая борьба» в венгерской компартии не стихала. И Надь, и Кадар не раз оказывались под дамокловым мечом. Агента Володю карательные органы взяли на карандаш еще в СССР, но тогда он вышел сухим из воды. В 1949-м его, заклеймив «оппортунистом», лишили всех должностей. Впрочем, через год Надь публично покаялся и занял пост министра сельского хозяйства.

Эрнё Герё

Генеральный секретарь ЦК Венгерской партии трудящихся с 18 июля по 25 октября 1956 года.

В 1956 году бежал в СССР. Вернулся в Венгрию в 1960-м, был исключен из партии за участие в массовых репрессиях. Вплоть до своей кончины в 1980 году работал переводчиком.

Матьяша Ракоши беспокоило и быстрое возвышение Кадара. В 1951 году товарища Яноша обвинили в предательстве и титоизме. Около пяти лет он провел в тюрьмах и лагерях, в том числе на территории СССР. Он вернулся в политику только летом 1956 года – и вместе с Надем оказался в стане сторонников экономической реформы. В июле этого же года Ракоши пришлось оставить пост партийного вождя. Вроде бы реформаторы побеждали. Но обстановка накалилась до предела.

Надь и Кадар хорошо знали Ласло Райка. В 1946-м тот сменил Надя в кресле министра внутренних дел и действовал жестко, в соответствии с понятиями о революционной целесообразности. Когда коммунисты захватывали власть, уничтожая своих политических противников, Райк был одним из вождей партии. Ракоши видел в нем опасного конкурента и воспользовался антиюгославской кампанией Иосифа Сталина, чтобы устранить Райка с дороги. Его объявили югославским шпионом и казнили в 1949 году…

Перезахоронение останков реабилитированного Райка, состоявшееся 6 октября 1956 года, вылилось в массовую демонстрацию, причем весьма агрессивно настроенную. Против чего протестовали на улицах Будапешта рассерженные молодые люди? Прежде всего против перегибов Ракоши, который во имя своей идеи готов был все ломать через колено. Против присутствия в Венгрии советских войск. Против участия в Организации Варшавского договора, в котором вольнолюбивые венгры видели ущемление суверенитета родной страны. Против сокращения зарплат. Против репрессий. Венгерская экономика была истощена войной и репарациями, которые Венгрия выплачивала как сателлит гитлеровской Германии, а тут еще эксперименты Ракоши, искоренявшего «частников».

После войны Янош Кадар оказался одним из самых влиятельных партийных фунционеров: он возглавлял Будапештский горком, а в 1948-м получил портфель министра внутренних дел

23 октября 1956 года Имре Надь выступил перед многотысячной демонстрацией. Он говорил о реформах, об омоложении партийного руководства… В ночь на 24-е он стал премьер-министром. Москва тогда еще видела в нем «своего человека». У участников демонстрации были некоторые основания считать Надя «диссидентом в системе». Вероятно, он сумел бы сыграть роль лидера «переходного периода», но удержать власть в условиях антисоветской радикализации вряд ли бы смог.

В первые дни восстания Надь полагал, что большинство вышедших на улицы венгров просто ратуют за реформы, которые он подготовил. Достаточно разрешить фермерам и лавочникам честно зарабатывать форинты – и все успокоится. Но вот Надь стал премьером, огласил программу преобразований, а волнения в городе не рассеялись. В одном из первых заявлений правительства Надя содержалась просьба к Советской армии «поддержать меры по подавлению кровавого мятежа». «Рабочие Будапешта! Встречайте с любовью наших друзей и союзников!» – так завершалось воззвание. Однако скоро стало понятно, что правительство не контролирует ситуацию, остановить кровопролитие не удалось.

Матьяш Ракоши

Генеральный секретарь ЦК Венгерской коммунистической партии с 1945 по 1948 год, первый секретарь ЦК Венгерской партии трудящихся с 1948 по 1956 год.

В 1956 году бежал в СССР. Сначала жил в Москве, однако по личной просьбе Яноша Кадара, не простившего Ракоши репрессий, был перемещен в Токмак (Киргизия), а потом в Арзамас. Последние годы провел в Горьком (ныне Нижний Новгород), где умер в 1971 году.

Американские агенты в Будапеште, переброски из Австрии боевых ветеранов национал-социалистической партии «Скрещенные стрелы» – все это не химеры советской пропаганды, а реальность, которая не могла не пугать Надя. И он решился на новые шаги: ввел в правительство представителей ранее запрещенных буржуазных партий, потребовал вывода советских войск и, наконец, заявил, что Венгрия должна стать нейтральным государством.

В СССР это восприняли как грубое нарушение партийной дисциплины, а то и просто предательство. Но Надь помнил, что югославскому лидеру Иосипу Броз Тито удалось отстоять право на политический суверенитет даже в сталинские времена, хотя и ценой конфронтации с Советским Союзом. Он не учел только, что обстоятельства холодной войны в 1956-м не давали Кремлю возможности безболезненно «сдать» Венгрию. А противостоять Советской армии в Европе не мог никто. Даже яростные мадьяры, охваченные революционным хмелем.

Воронка революции

Венгры издавна с большим пиететом относятся к самому понятию «революция». Поэтому они свято хранят память о событиях осени 1956 года, хотя в зависимости от политических предпочтений и дают им разные определения. При Кадаре строго запрещалось величать это движение революцией. Мятеж трактовался как агрессия империализма, то есть контрреволюция. А потом была выдвинута фигура речи в духе кадаровского примирения – «прискорбные события».

По мнению венгров, звездный час для любой нации – это бунт против оккупантов. И Надь в глазах многих соотечественников оказался тем самым мадьяром, который, услышав зов отчизны, встал на ее защиту. Здесь нельзя не упомянуть о важнейших для венгров стихах Шандора Петёфи, особенно о его «Национальной песни», которую в 1956 году знал каждый школьник.

Встань, мадьяр! Зовет отчизна!Выбирай, пока не поздно:Примириться с рабской долейИли быть на вольной воле?

Богом венгров поклянемсяНавсегда –Никогда не быть рабами,Никогда!

При столь горячем восприятии противоречия незаметны. Шандор Петёфи, герой революции 1848–1849 годов, боролся не только с австрийскими генералами и их русскими союзниками, но и с «магнатами», с властью денег. Да и Надь до смертного часа оставался коммунистом. А их превратили в знамя борьбы с социалистическим блоком во имя западных и крайне правых ценностей. Народный порыв оказался предельно противоречивым. Радикализм с фашистским оттенком, на котором акцентировала внимание советская пресса, и впрямь усиливался.

Революция – это воронка. Сначала демонстранты требовали вернуть Надя в кресло премьер-министра, затем стали выступать против присутствия частей Советской армии в Венгрии. Все громче звучали антикоммунистические лозунги, которые не могли не пугать. Вот уже и Надь требовал вывода советских войск и говорил о выходе Венгрии из Организации Варшавского договора…

До поры до времени Кадар считался сторонником Надя. Но когда мятеж стал перерастать в гражданскую войну, Кадар сделал иной выбор.

В ноябре 1956 года он возглавил венгерскую делегацию на тайных переговорах в Москве и Ужгороде – и вернулся в Венгрию главой государства. Правда, без гарантий на будущее. Будущее пришлось завоевывать самостоятельно.

Йожеф Дудаш

Один из вожаков самостоятельных венгерских боевиков.

Бывший коммунист из Трансильвании, после войны вступивший в буржуазную Независимую партию мелких хозяев. Пострадал от репрессий Матьяша Ракоши. С началом восстания в 1956 году сформировал группу из 400 сторонников, с которыми взял штурмом Госбанк Венгрии и «экспроприировал» 1 млн форинтов на вербовку новых боевиков. Линчевал сотрудников госбезопасности, не признавал правительство Имре Надя, вел тайные переговоры с советским военным командованием. Казнен в январе 1957 года.

С виновниками октябрьских событий Кадар расправился в духе Ракоши. Надь, начавший было призывать венгров к сопротивлению, сам сопротивляться не стал, поспешив найти убежище в югославском посольстве. Но спецслужбы филигранно провели операцию по выдавливанию свергнутого премьера в Румынию. Там его продержали больше года, после чего вернули в Венгрию для суда. В первые дни урегулирования Кадар публично утверждал, что «венгерское правительство не намерено применять к Надю Имре и членам его группы репрессии за их прошлые действия», однако в 1958-м предпочел забыть об этом обещании.

Старый красноармеец Надь отрицал все обвинения, но 15 июня 1958 года ему пришлось выслушать приговор: смертная казнь. Помилования он не просил. На следующий день приговор привели в исполнение.

«Кто не против нас, тот с нами!»

Для защиты «реального социализма» Кадар организовал «рабочую милицию» – военизированное крыло партии, которое уже в 1957-м состояло из 20 тыс. человек. Для «гвардейцев партии» пошили униформу: серые комбинезоны и кепки. А главное – им полагалось оружие. Впрочем, рабочие-милиционеры практически не пускали его в ход. Организация играла главным образом дисциплинирующую и психологическую роль. Демонстрировала пролетарскую лояльность к политике партии.

Кадар провозгласил здравый примирительный лозунг: «Кто не против нас, тот с нами!». Он раскрепостил частную инициативу, поддерживал современные технологии. «СССР проложил дорогу к социализму, как медведь. А вот в Венгрии так делать нельзя, здесь надо работать при помощи более тонких методов» – таково было кредо Кадара, взявшего курс на сытный «гуляш-коммунизм». Тогдашнюю Венгрию неспроста называли «самым веселым бараком социалистического лагеря». Там царил свободный дух во всем, что не касалось политических основ.

Согласно соцопросам, Кадар остается одним из самых уважаемых политических деятелей в истории Венгрии – наряду с легендарными королями и борцами за независимость

Один из неочевидных, но важных подтекстов венгерских событий 1956–1957 годов – смена поколений в партийном руководстве. Уходили «беззаветные герои» Первой мировой и Гражданской, соратники Белы Куна, связанные с историей Венгерской Советской Республики 1919 года. Надь был старше Кадара на 16 лет и на несколько революций… Кадар оказался рачительным и хитрым хозяином, не склонным питать романтические иллюзии. Он понимал, что внешнеполитические метания в условиях холодной войны опасны и потому недопустимы. Товарищ Янош досконально продумал стратегию, как подобает деловому человеку. На него сильное впечатление произвело восстановление советской экономики после войны. Конечно, по сравнению с западными странами СССР для жизнелюбивых мадьяр выглядел слишком по-казарменному. И все-таки Москва была надежным партнером и растущим рынком сбыта для венгерской промышленности. Зеленый горошек и «икарусы», колбаса и электроника – все это шло на север в обмен на горючее и оружие. Социалистическая Венгрия была первой в Европе по производству пшеницы и мяса на душу населения.

Из всех лидеров стран – участниц Варшавского договора Кадар, пожалуй, хуже всех говорил по-русски. Он вообще учился урывками и всю жизнь завидовал Ракоши, который свободно владел несколькими европейскими языками и основательно изучал классиков марксизма. Пусть и топорный оратор, но Яноша Кадара отличали простонародный здравый смысл и умение действовать энергично. Лишь с таким вождем и можно было выйти из тупика, в который завели Венгрию радикалы – от Ракоши до неофашистов.

Леонид Брежнев, Янош Кадар и Никита Хрущев в центральной ложе Большого театра. Москва, 1963 год

Проклятье дома Кадар

Кадар сразу поставил диагноз Горбачеву: самовлюбленность, оторванность от реальных проблем Советской державы. Горбачев намеревался мало-помалу сменить всю брежневскую фалангу лидеров «братских партий» и не помогал Кадару. Между тем в отставке первый и последний президент СССР написал мемуары, в которых отозвался о Кадаре без высокомерия: «Ему был свойствен абсолютно непоказной демократизм, шедший от природы и, наверное, от общей культуры. В нем органично сочетались мудрость и обаяние. Вообще, Кадар для меня был и остается воплощением, своего рода символом всего лучшего, что я знаю о венграх. При этом я далек от того, чтобы идеализировать Кадара. Мне пришлось узнать позднее и о его слабостях, способности лукавить, о том, что он мог быть неоправданно жестоким. Но впечатление о его человеческих качествах… в основе своей не изменилось».

Кадар не стал цепляться за власть. Однако и сдавать социалистические позиции не собирался. Полагаясь на венгерский рационализм, он надеялся, что его преемники сохранят основы системы, сложившейся в Венгрии в послевоенные годы. Наследником «доброго короля Яноша» стал Карой Грос, до того работавший первым секретарем Будапештского горкома партии. Кадар напутствовал его: «Обратитесь к китайскому руководству! Вы один не справитесь… на Горбачева рассчитывать нельзя». Но ни Гросу, ни кому-либо другому не удалось сохранить в Венгрии каркас кадаровского социального уклада.

Бела Кирай

Главнокомандующий Национальной гвардией в октябре-ноябре 1956 года.

Единственный оставшийся в живых после восстания руководитель мятежников. Отдав приказ своим гвардейцам (большинство из которых, по его же собственному признанию, были тинейджерами) держаться до конца, он сам сбежал в Австрию, откуда перебрался в США. Вернулся на родину в 1989 году и был избран депутатом первого постсоциалистического парламента Венгрии. Скончался в 2009 году в возрасте 97 лет.

Современная Венгрия настороженно и предвзято относится к политическому наследию Кадара. Социалистическое прошлое принято демонизировать, времена объективного анализа еще не пришли. Тем не менее, согласно социологическим опросам, Кадар остается одним из самых уважаемых политических деятелей в истории Венгрии – наряду с легендарными королями и борцами за независимость. Для венгров кадаровское 30-летие – это прежде всего уверенность в завтрашнем дне. К тому же в последние годы американское, да и германское влияние подминает под себя венгерскую культуру. При Кадаре, несмотря на политическую власть Москвы, венграм удавалось не только сохранять, но и развивать свою самобытность.

Ненавидят Кадара радикальные националисты – наследники адмирала Миклоша Хорти, правившего Венгрией в 1920–1944 годах, а также романтики «европейского пути». Для них могила Имре Надя – национальная святыня. А Янош – не добрый, а «проклятый» король. Несколько лет назад вандалы осквернили могилу супругов Кадар, выкрали останки бывшего лидера Венгрии. Их до сих пор не нашли…

Арсений Замостьянов,кандидат филологических наук