Небо – его обитель

Сто лет назад родился Иван Кожедуб – трижды Герой Советского Союза, лучший летчик-истребитель антигитлеровской коалиции, один из самых известных творцов Великой Победы

Он всегда говорил, что с детства был везуч. И смутно чувствовал в этом свое особое предназначение – для великих дел. Но для каких? 

Родное село Кожедуба – Ображиевка – возникло еще в XVII веке на земле древнего Черниговского княжества, между реками Ивоткой и Шосткой, неподалеку от полноводной Десны. Там Иван – сын церковного старосты – учился грамоте и, несмотря на протесты отца, вступил в комсомол. Высоту он полюбил, залезая на колокольню: была у мальчишек такая игра – кто быстрее окажется на куполе и спустится вниз. 

В глубоком резерве 

В 14 лет он ушел из дома в ближайший городок Шостку – учиться. Шосткинская кинопленка была известна всему Советскому Союзу. Иван поступил в химико-технологический техникум, после которого прямая дорога – на знаменитый «киношный» комбинат. Но в городке имелся и аэроклуб – и постепенно занятия в нем оказались для будущего аса важнее всех химических премудростей. 

Он стал учлетом; в те годы никому не нужно было разъяснять, что означает это слово: учащийся летной школы. С девяти до трех находился в техникуме, а с пяти вечера и до ночи – в аэроклубе. Первым его самолетом стал скромный фанерный У-2 – учебная машина едва ли не всех советских асов Великой Отечественной. Выдавали учлетам и форму – и это было немаловажно. «Небо, конечно, меня манило, как и всякого пацана, но форма летная привлекала не меньше. И лишь когда взлетел впервые на полторы тысячи метров над землей, понял: вот это мое до скончания веку!» – вспоминал Кожедуб. 

В Красную армию он вступил, когда война уже считалась неминуемой, несмотря на договор с Германией, – в начале 1940 года. Той же осенью окончил Чугуевскую военную авиационную школу. С первых дней войны Иван стремился на передовую – туда, где принимали бой и погибали летчики, в том числе его ровесники и даже ребята чуть помоложе. Он десятки раз подавал рапорты даже не с просьбами, а с требованиями немедленно послать его на фронт. Но командование как будто берегло его для будущих победных боев. И Кожедуб продолжал служить в далеком казахском Чимкенте. 

Война в разгаре – а он оставался в глубоком резерве… Инструктор, не нюхавший пороха, не бывавший в настоящем бою. В кабине своего самолета он прикрепил портрет Александра Покрышкина – прославленного советского истребителя, ярко проявившего себя уже в первый год войны. Кожедуб старался учиться у него – по легендам и по газетным статьям. Его фронтовое время началось только в 1943-м, уже после Сталинградской битвы… В составе 302-й истребительной авиационной дивизии старшего сержанта Кожедуба направили на Воронежский фронт. 

Воздушный снайпер 

В Чимкенте Кожедубу часто снился его первый бой. Он сокрушал вражеские самолеты точными выстрелами. Но в реальности все получилось не так триумфально. Он вспоминал: «Первый воздушный бой мог стать моим и последним. “Мессершмитт-109” пушечной очередью едва ли не ополовинил мой Ла-5. Бронеспинка спасла от зажигательного снаряда. Так на обратном пути еще и наши зенитчики по ошибке влепили по мне два снаряда. 

Самолет-то я посадил, но восстановлению он уже не подлежал». Это было в марте 1943 года под Воронежем. 

Первой удачи пришлось ждать больше трех месяцев – огромный срок по фронтовым меркам, целая жизнь. 39 вылетов прошли вхолостую! Но о том летнем бое и вспоминать было приятно: «6 июля 1943 года, над Курской дугой, во время сорокового боевого вылета я завалил свой первый немецкий самолет – бомбардировщик “Юнкерс Ю-87”». И тут началось. На следующий день он сбил второй, а через два дня – сразу два «Мессершмитта Bf-109». Это был поворотный момент. Кожедуб верил: главное для пилота – подбить первые три самолета, а потом он становится для противника неуязвимым. Машиной он владел виртуозно, мог управлять ею даже с закрытыми глазами. В каждом полете показывал каскад самых щегольских маневров – змеек, горок, петель, разворотов. Настоящий акробат. Почти в любом положении мог нанести серию метких выстрелов. И снайпером стал не только в воздухе. Отменно владел и «земным» стрелковым оружием. Из винтовки с 50 метров на спор отстреливал горлышко у бутылки. 

4 февраля 1944 года старшему лейтенанту Кожедубу присвоили звание Героя Советского Союза: на его счету было 20 уничтоженных самолетов люфтваффе. А с мая он уже воевал на истребителе Ла-5ФН, построенном на средства пчеловода Василия Конева. После каждой новой победы летчик писал письмо колхознику Коневу: «Дорогой Василий Викторович! Спешу сообщить, что на вашем самолете я сбил восемь самолетов врага, из них пять хваленых "Фокке-Вульфов-190"». 

Но не только количеством сбитых проверяются мастерство аса и качества машины. В одном из первых боев на коневском самолете на Кожедуба навалились три вражеских истребителя. Ловушка! Гибель казалась неминуемой. Тогда он принялся на скорости энергично перебрасывать ястребок из стороны в сторону. Пули шли мимо или рикошетом. Немцы, растратив боеприпасы, ретировались. Советский летчик выиграл сверхнапряженную борьбу нервов! В той ситуации он не мог никого сбить, но считал этот бой одним из главных в жизни. 

В легенду вошли воздушные баталии над Днепром в начале октября 1943 года. Немцы всеми силами пытались преградить путь Красной армии на правый берег. Шла ожесточенная борьба за инициативу в воздухе. 2 октября на подходе к переправе в районе Куцеваловка – Домоткань пятерка, ведомая Кожедубом, встретила колонну немецких бомбардировщиков. Каждую их девятку прикрывали шесть истребителей. Иван молниеносной атакой сбил первый юнкерс, а чуть позже после его меткого выстрела запылал и мессер. Гвардейская эскадрилья вернулась из того боя с семью сбитыми. Вражеская армада повернула назад. Но не успели летчики пообедать на аэродроме, как пришло новое задание. К нашим позициям летели 36 немецких бомбардировщиков под прикрытием восьми истребителей. Командир снова поднял в небо свою пятерку и первым бросился в бой. С ходу поразил ведущего в звене бомбардировщиков, затем открыл огонь по второму. Мессеры не смогли защитить своих подопечных… За 10 дней битвы за Днепр Кожедуб лично уничтожил 11 вражеских самолетов, включая асов из элитной истребительной эскадры «Мельдерс». 

Летчик Победы 

Имя Кожедуба у миллионов советских людей ассоциировалось с освобождением страны. Каждую неделю диктор Юрий Левитан торжественно сообщал о воздушных победах и наградах непобедимого истребителя. В августе 1944 года ему вручили вторую «Золотую Звезду». К тому времени на его счету было 48 сбитых самолетов противника. 

Иван Кожедуб рядом со своим самолетом Ла-5ФН, построенным на средства колхозника-пчеловода из Сталинградской области Василия Конева. Яссы, Румыния, 1944 год

Следующая крылатая машина – Ла-7, тоже конструкции Семена Лавочкина, – служила летчику до конца войны и никогда не подводила. 19 февраля 1945 года в бою над Одером Кожедуб уничтожил новейший реактивный истребитель-бомбардировщик люфтваффе – Ме-262. Выйдя на свободную охоту в паре с майором Дмитрием Титоренко, Кожедуб обнаружил на высоте более 3000 метров необычный самолет, который шел с невиданно высокой скоростью. Иван подлетел к немцу неожиданно, сзади, когда того развернуло после лобовой пулеметной очереди Титоренко. Точное попадание – и чудо-мессер сбит. Это была одна из первых воздушных побед над реактивным самолетом в истории войны. 

Случилась во фронтовой биографии аса и нечаянная победа над союзниками… В апреле 1945-го Кожедуб выручил из беды американский бомбардировщик «Боинг B-17», пулеметной очередью отогнав от него дуэт немецких истребителей. И тут к Ивану приблизилась группа самолетов с неизвестными силуэтами и открыла по нему огонь. Мастер наступательного поединка в щегольской манере, с переворотом через крыло, атаковал крайнего в ряду. Неприятель задымился и пошел на снижение. Развернувшись в воздухе, наш ястребок открыл огонь и по ведущему группы. Тот взорвался прямо в небе. В следующую секунду советский летчик рассмотрел на крыльях противников белые звезды. «Мустанги», американцы! Он ждал неприятностей из-за уничтоженных союзнических самолетов. Но комдив Евгений Савицкий сказал загадочно: «Это – в счет будущей войны». Как будто знал про Корею… 

Один из сбитых американских летчиков выжил и позже указал в рапорте: «В меня попал фоккер с красным носом». Как считал Кожедуб, в суматохе боя он просто не понял, что к чему. 

17 апреля в бою над Берлином гвардии майор Иван Кожедуб сбил сразу два фокке-вульфа. И снова оказался быстрее и разворотливее асов Геринга. Так он довел свой список уничтоженных немецких самолетов до рекордной цифры – 64. И это – за 330 боевых вылетов и 120 боев. Эффективность уникальная! У лучшего немецкого аса Эриха Хартманна – 352 сбитых самолета, но за 1425 боевых вылетов и 825 боев. Иван Кожедуб единственный из всех истребителей Второй мировой войны поражал вражеские машины чаще, чем в каждом втором бою. А среди летчиков антигитлеровской коалиции ему и вовсе не было равных по числу сбитых. 

Ему сопутствовала удача. В самолеты, на которых воевал герой, не раз попадали пули. Но ни одна из них даже не царапнула улыбчивого пилота. С боевых заданий он всегда возвращался живым и невредимым. «Любить самолет надо как свою жену, и он тебя не подведет» – так объяснял летчик Победы свое везение. 

Его без преувеличения носили на руках. В особенности – после третьей звезды Героя, которой Ивана Кожедуба наградили в августе 1945 года. Тогда в Красной армии было три трижды Героя Советского Союза – он, Покрышкин и маршал Георгий Жуков. 

Как берегли героя 

Есть в биографии аса и вторая война – Корейская. Там, по официальной версии, он в воздушных боях не участвовал. Полковник Кожедуб под псевдонимом Крылов был командиром авиадивизии. Летать ему запретили: боялись, что легендарный летчик может попасть в плен или погибнуть. Берегли. Но Михаил Захарчук, известный военный журналист, записал такой ответ героя для всех сомневающихся: «Летал ли я в Корее? А как же не летать! Как только мой замполит Петухов в Москву – я в кабину МиГа». 

Хвастать понапрасну ас не любил. В любом случае дивизия Ивана Кожедуба по праву считалась в Корее лучшей из лучших. За неполных 10 месяцев его пилоты одержали 216 воздушных побед и потеряли только 27 машин. Им также удалось добыть для исследования в Москве два знаменитых американских истребителя «Сейбр F-86». Но корейская командировка закончилась быстро – в январе 1952 года. Что же дальше – мирное время, учеба в академии, инспекторская работа и новые почести? Статус легенды Кожедуба не устраивал. Неуемный темперамент всегда требовал чего-то нового. 

В середине 1960-х он загорелся идеей космического полета. Мечтал испытать новые ощущения. «Как летчику-истребителю мне знакомы большие скорости и большие высоты. Но с ними не идет ни в какое сравнение та высота и стремительность, с какой совершают свои беспримерные полеты космонавты», – говорил Кожедуб. Ему еще не было пятидесяти. Георгий Береговой был всего лишь на год моложе, тоже фронтовой летчик, только штурмовик, не истребитель, – а ведь полетел на орбиту! 

Николай Каманин – легендарный авиатор, заместитель главкома ВВС по космосу – идею не отверг. Он считал, что космос должны покорять не только мальчишки, но и опытные летчики. А лучшую кандидатуру, чем Кожедуб, и представить трудно. Ради космической мечты тот даже бросил курить – и торжественно выкинул в мусоропровод любимый портсигар. Хотя был заядлым курильщиком – даже на официальной фотографии военных лет мы видим Кожедуба с папиросой в зубах. Но главком, маршал Константин Вершинин, был неумолим: рисковать легендой мы не можем. Его снова берегли. Генерал-лейтенант Кожедуб подчинился. Только укротить себя и забыть о космической мечте не мог. Все равно вздыхал каждый раз, когда радио сообщало о космических полетах. 

Запреты и скорости все перекрыв… 

Кожедуб одним из первых во фронтовом поколении признал Владимира Высоцкого, и прежде всего его военные песни. Даже в песнях про летчиков он не отмечал фальши: «Написано так, как будто он сам сидел в кабине». Особенно нравился Ивану Никитовичу хриплый, яростный крик: «Запреты и скорости все перекрыв, я выхожу из пике!» Он ощущал в исполнении Высоцкого ту волну «гибельного восторга», которая охватывала летчика в небе. Их познакомили. «Ну ты прямо по-истребительски поешь!» – этот комплимент великого летчика Высоцкий запомнил накрепко… 

В жизни Кожедуба наступила пора прощаний. В ноябре 1985 года на панихиде по Александру Покрышкину он должен был произнести основательную речь, ее отпечатали на машинке. Иван Никитович достал шпаргалку, нервно помял ее в руках, потом положил в карман шинели и сказал: «Прощай, дорогой Александр Иванович! Прощай, крылатый рыцарь неба! Мы все учились у тебя». Низко поклонился гробу. И больше не мог говорить. 

В то время он, быть может, впервые начинал сомневаться в правильности политического курса страны, которую защищал. Накануне 40-летия Победы летчик получил погоны маршала авиации. Безусловно, это повышение санкционировал генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, набиравший популярность в первые месяцы правления. Но перестройка и гласность не вызывали у Кожедуба добрых чувств. 

Иван Кожедуб (справа) и Иосиф Кобзон на Третьем съезде народных депутатов CCCР. Март 1990 года

В марте 1990 года он вышел на трибуну внеочередного, Третьего съезда народных депутатов СССР. Прямая спина, командный голос. Возможно, кто-то ждал от него дежурных слов о новом мышлении в армии, но Иван Никитович заговорил о самом болезненном и актуальном: «Нас не могут не беспокоить усиливающиеся нападки на наши вооруженные силы, стремление очернить их, вбить клин между армией и народом. При молчаливом согласии отдельных руководителей страны в средствах массовой информации не прекращаются попытки оклеветать, облить грязью». Летчик говорил резко: страна в опасности и ее нужно защищать. 

Кожедуб должен был произнести эти слова, «запреты перекрыв». Его пытались зашикать депутаты «демократической» Межрегиональной группы, некоторые из них после того выступления перестали здороваться с трижды Героем, отворачивались, когда он проходил по думским коридорам. Но большинство депутатов приветствовало летчика овацией. Много сенсаций приносили каждый день заседания съезда, но выступление Кожедуба не сравнить ни с чем. С трибуны с нами говорила сама история Великой Отечественной и ее символ – человек, не разменявший своих убеждений. 

Иван Никитович Кожедуб не пережил последнего лета «страны огромной». Сердце не выдержало 8 августа 1991 года. Ему повезло и на этот раз. Он не увидел распада страны, которую защищал. И готов был защищать летом 1991-го. Вместе с ним ушла эпоха. 

Фото: НИКОЛАЙ АКИМОВ/ТАСС, РИА Новости, ВАЛЕНТИН СОБОЛЕВ/ ТАСС