Погибший на взлете

Иван Черняховский был самым молодым командующим фронтом в Красной армии. Гибель в конце Великой Отечественной войны прославленного генерала, дважды Героя Советского Союза стала потрясением для всей страны

Начало его биографии – образцовое для Рабоче-крестьянской Красной армии. Будущий полководец родился в Киевской губернии в семье батрака, конюха, который позже стал заправским пролетарием, устроившись стрелочником на железнодорожной станции Вапнярка. 

Беспризорник и командир 

В начале Первой мировой отца мобилизовали и отправили на фронт. Вернулся он с войны после сильной контузии, а в 1919-м умер от тифа. В ту весну сыпняк унес и мать 11-летнего Ивана. Он остался сиротой. Несколько месяцев беспризорничал, а потом устроился путевым рабочим – как отец. И главное – принялся за учебу и вскоре экстерном сдал экзамены по курсу неполной средней школы. Уже комсомольца Ивана Черняховского включили в состав Тульчинского батальона частей особого назначения (ЧОН), вручив винтовку и направив на борьбу с бандами – прочесывать леса. За проявленную в боях храбрость 15-летнего чоновца наградили маузером. С тех пор и до самой гибели он не выпускал из рук оружия. Но и учиться не переставал. 

Всю юность Черняховский скитался и сражался, а все-таки стал не просто отцом-командиром для бойцов, но и книгочеем. Учился он самозабвенно, атаковал науки. Глотал том за томом: его аппетит распространялся и на военную, и на художественную литературу. Будущий полководец полюбил театр, а особенно – оперу. Он и в годы войны мог удариться в рассуждения о достоинствах прозы Михаила Шолохова или вокала Ивана Козловского. Не представлял своей жизни без книг и музыки. «Когда он командовал фронтом, у него стояло пианино. Мы приезжали к нему в гости, и он играл нам все то, что раньше играл на гитаре. Сам подбирал все эти и другие песни на пианино. Я была так поражена!» – вспоминала дочь полководца Неонила Черняховская. 

Но это – потом. А в 1924-м бравый чоновец поступил в Одесскую пехотную школу. Оттуда его перевели в Киевскую артиллерийскую. Там он и капитанствовал в футбольной команде, и считался лучшим запевалой. В 1936-м, когда начинались чистки Большого террора, Черняховский только что окончил Военную академию механизации и моторизации РККА и в чине старшего лейтенанта служил в Московском округе начальником штаба танкового батальона. 

Быть впереди… 

Незадолго до войны он получил шпалы полковника и в летних боях 1941 года командовал танковой дивизией. Первое сражение стало для него тяжелым уроком: черняховцы не смогли отбить у немецких захватчиков местечко Калтаненай. В августе дивизия Черняховского держала оборону в Новгородской области. Бились за каждую пядь земли, до последнего танка. 

Черняховскому удавалось быстро перебрасывать войска из одной точки в другую, чтобы наносить неожиданные удары по немецким позициям. Он часто писал жене, испытывая потребность выговориться, рассказать о своих фронтовых тревогах, а прежде всего – о подвигах тех, кто сражался под его командованием: «Ты знаешь, я с ними во всех боях, маленьких и больших. 

Вижу собственными глазами их героизм. Вот на днях у нас было наступление, и когда я подполз, то на одном из флангов видел санинструктора Надю Головину, молодую девушку, настоящую патриотку. Под градом пуль она ползала и перевязывала раненых, а когда началась атака, она первая вскочила и с гранатой в руках, с криком "ура" повела в атаку своих бойцов. Я ее представил к ордену Красного Знамени. Это частный эпизод, но сколько у советских людей мужества и геройства. Все это захватывает, заставляет быть с ними впереди, с людьми, которые решают судьбу нашей славной Родины». Быть впереди… 

Черняховский и в оборонительных боях первого года войны проявил себя как незаурядный тактик. Он умел действовать внезапно, ставить противника в тупик, разрезая его позиции. Чтобы так вести сражение, необходимы железная воля и почти сверхчеловеческая энергия. Уже в 1942-м получив звание генерал-майора, он быстро учился, в том числе на поражениях. И к 1943 году превратился в одного из самых искусных полководцев Второй мировой. 

Продуманная и осуществленная Черняховским операция по освобождению Курска, за который враг бился отчаянно, вошла в учебники. На подступах к городу немцы выстроили несколько эшелонов обороны. Чтобы их преодолеть, нужно было пройти через изнурительные и затяжные бои. Героем тех сражений стал один из лучших выдвиженцев Черняховского – командир стрелковой дивизии Степан Перекальский. Его дважды ранило, но он снова и снова поднимал бойцов в атаку. Третье ранение оказалось смертельным, однако остановить наступление немцы уже не могли. Посмертно Перекальскому были присвоены звание полковника и звезда Героя Советского Союза. А знамена со свастикой над Курском больше не поднимались. 

Эти сражения крепко запомнились и соратникам, и врагам. В том наступлении части Красной армии, которыми командовал Черняховский, за пять дней почти без передышки прошли с боями около 100 км и освободили больше 350 деревень и сел. 

Все мемуаристы отмечали жизнерадостный, добродушный нрав молодого генерала. «Он был человеком большого такта, в совершенстве владел собой, никогда не прибегал к унижающим достоинство воина разносам», – вспоминал генерал Александр Покровский, с апреля 1944-го и до конца войны занимавший пост начальника штаба 3-го Белорусского фронта. «Молодой, культурный, жизнерадостный. Изумительный человек! Было видно, что в армии его очень любят. Это сразу бросается в глаза. Если к командарму подходят докладывать не с дрожью в голосе, а с улыбкой, то понимаешь, что он достиг многого», – писал в мемуарах маршал Константин Рокоссовский. 

Кого же выдвигать, если не такого талантливого военачальника? 

В апреле 1944 года уже генерал-полковника Черняховского неожиданно вызвали к Иосифу Сталину. Самолет, московский аэродром, дорога в Кремль – путь в несколько часов показался единым мигом. Верховный поставил генерала перед фактом: назначаетесь командующим фронтом, 3-м Белорусским. Сын полководца Олег Черняховский вспоминал: «От Сталина отец вернулся окрыленный. <…> Папа даже рассказывал, что Сталин подошел к нему и застегнул ему пуговицу на кителе. Чтобы у папы была расстегнута на кителе пуговица? Такого быть не могло! Но такой знак внимания Верховного главнокомандующего отца обрадовал». 

Генерал понимал, что ему предстоит сыграть одну из главных ролей в грандиозной военной операции. Тогда Красной армии противостояли основные силы группы армий «Центр». Их разгром означал долгожданное освобождение территории Советского Союза от захватчиков. «Когда войска отца брали Вильнюс, он приказал не использовать тяжелое вооружение, никаких авиабомб и прочего. Вильнюс был почти не разрушен: войска взяли его с минимальными потерями для города, чтобы сберечь столицу Литвы», – отмечал Олег Черняховский. Вильнюс, который немцы попытались превратить в крепость, удалось освободить с помощью обходных маневров 13 июля 1944 года. 

А 16 июля в Минске, среди развалин многострадального города, торжественным маршем прошли прославленные белорусские партизаны. Их приветствовал командующий фронтом Черняховский. Его войска освобождали Витебск и Минск, участвовали в окружении 100-тысячной группировки вермахта… Это был настоящий триумф молодого военачальника, только что получившего погоны генерала армии. А через две недели артиллерийские батареи 3-го Белорусского начали обстрел территории Германии. Первыми! 

37-летнего Черняховского сравнивали с Суворовым, в нем видели полководца новой формации. Когда маршала Александра Василевского попросили рассказать о том, как росло мастерство командиров Красной армии в годы войны, он ответил: «Я мог бы назвать сотни имен. Но если уж самый яркий пример – Черняховский!» Столь высокая оценка из уст одного из самых образованных советских военачальников дорогого стоит. 

Шальной осколок 

Уже ничто не могло остановить Красную армию. Рукой подать было до Берлина, до Победы. Что ожидало Черняховского? Новые регалии, слава и, без сомнений, маршальские погоны. Казалось, фортуна влюблена в статного, подтянутого генерала, который даже в окопах выглядел так, как будто только что вышел из ателье. С фотографий на нас глядит улыбчивый, энергичный офицер с густой шапкой непослушных волнистых волос. 

Памятник Ивану Черняховскому в Вильнюсе (слева) в начале 1990-х годов был снесен по решению местных властей, как позже и монумент на месте его гибели в польском городе Пененжно

Он говаривал: «Не хочу помереть в постели, уж лучше в жарком бою». Не берегся на передовой. Пулей ему пробивало фуражку, плащ и китель, а он ни разу даже не был ранен. Гибель подстерегла его в тихом предместье, на безопасном, казалось бы, расстоянии от линии фронта. 18 февраля 1945 года командующий объезжал штабы своих армий. ГАЗ-61 уверенно мчался то по бездорожью, то по шоссе – это была лучшая по тем временам «генеральская» 

машина, сочетавшая фантастическую проходимость с достаточно комфортным салоном. Ее сопровождал «виллис» с охраной. Черняховский направлялся в городок, который пруссаки называли Мельзак, а поляки – Пененжно. Там располагались части генерала Александра Горбатова, у которого что-то не ладилось. И тут заговорила дальнобойная немецкая артиллерия. Рядом с машиной командующего разорвался снаряд, его осколок пробил кабину автомобиля, сиденье – и задел генерала армии. Адъютант быстро перевязал его, но рана была большая. Радист стал связываться со штабом фронта, а Черняховский все повторял слабеющим голосом: «Неужели я убит?» Его перенесли в «виллис». Трехкилометровый путь до медсанбата машина пролетела на запредельной скорости. Через пять минут после ранения над командующим склонились врачи. Он был еще жив, но опытные доктора качали головами: рана от осколка в груди была смертельной. До Победы оставалось 80 дней, до 38-го дня рождения генерала – четыре месяца… Он выжил в самые черные дни войны, а погиб на взлете, когда уже вовсю звучала песня про «Берлинскую улицу». 

Гибель известного полководца, как водится, породила вереницу слухов. Например, появилась легенда о том, что Черняховский сам сел за руль и так лихо повел свой «лимузин», что чуть не столкнулся с танком и отлетел в кювет, после чего… приказал расстрелять попавшего под горячую руку танкиста. Якобы после этого товарищи расстрелянного решили наказать своего командующего за такое самодурство – и пальнули по нему прямой наводкой… Судя по известным на сегодняшний день документам, в этой истории всё, от начала и до конца, – плоды фантазии. Сотрудники Смерша без промедления провели добросовестное расследование и пришли к самой простой и трагичной версии: это был шальной осколок, от которого на войне не застрахованы ни рядовые, ни командующие. Немцы вели беспорядочный, неприцельный обстрел этой дороги, о чем Горбатов предупреждал Черняховского. Но разве того можно было остановить? 

Черняховского оплакивала вся страна. Его имя ассоциировалось с победами, молодостью, надеждами на прорыв к Берлину, наконец, с военной удачей. И вот – гибель. Уинстон Черчилль в письме Сталину выразил соболезнование в связи с гибелью Черняховского и отметил, что «талант и деятельность этого блестящего и храброго офицера вызывали огромное восхищение у всей британской армии и правительства Великобритании». 

«Армия и флот Советского Союза склоняют свои боевые знамена перед гробом Черняховского и отдают честь одному из лучших полководцев Красной армии» – так говорилось в приказе Верховного. Сталин сразу принял решение: хоронить генерала будут в Вильнюсе. Черняховского любили в этом городе, и Верховный резонно полагал, что такие похороны укрепят позиции советской власти в Литве. На прощании с генералом даже старые друзья не узнавали его вдову Анастасию Григорьевну: за несколько дней она поседела. Плакали даже солдаты из почетного караула. Тысячи литовцев, обнажив головы, прошли мимо гроба, утопавшего в еловых ветках. 

Траурная церемония перезахоронения праха генерала армии Ивана Черняховского на Новодевичьем кладбище в Москве. 1991 год

Москва 32 раза салютовала войскам Черняховского, его победам. В час погребения прославленного генерала над столицей тоже гремел салют, только траурный, – 24 артиллерийских залпа из 124 орудий. 

Бойцы 60-й армии, которой Черняховский командовал почти два военных года, и после его гибели называли себя черняховцами. В сумке старшины Ивана Гранкина, погибшего на подступах к Берлину, нашли не успевшее уйти адресату письмо со словами: «Мы теперь воюем с другим генералом, но боевой дух Черняховского всегда с нами». Современники знали ему цену. Поэт Константин Симонов сетовал, что так и не написан роман о Черняховском, а ведь его судьба достойна пера Льва Толстого или Гомера… 

Демонтаж истории 

В 1950 году в Вильнюсе установили эффектный памятник – с высеченной надписью по-литовски «Генералу армии Черняховскому от литовского народа». Скульптор Николай Томский изобразил военачальника настоящим богатырем – в распахнутой шинели, с орденами. У подножия монумента располагалось гранитное надгробие генерала с бронзовым венком из лавровых листьев. 

Вильнюсцы любили площадь с этим памятником, получившую имя прославленного полководца. Но в начале 1990-х к власти в Литве пришли силы, для которых традиции местных подразделений СС оказались ближе, чем память о солдатах-освободителях. Монумент спешно демонтировали. Было понятно, что и могила Черняховского не может оставаться в Вильнюсе. Большинство жителей Литвы сожалели о сносе мемориала, но их никто не спрашивал. «Прости нас, Иван Данилович! Вечная тебе память и земной поклон от всех честных литовцев, кто не потерял совесть и память» – такое письмо литовских ветеранов Великой Отечественной вышло тогда в «Известиях». Те же, для кого советский генерал был символом «оккупации», разбираться в исторической правде не собирались. 

Черняховского с воинскими почестями перезахоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. Удалось спасти и вильнюсскую скульптуру. Ее перевезли в Воронеж, который, как и столицу Литвы, освобождали войска Черняховского. В День Победы, 9 мая 1993 года, памятник полководцу открыли на новом месте. 

В 2015-м отличились и поляки, демонтировавшие скромный памятник в Пененжно, на месте гибели генерала. Но каждый год в день гибели Черняховского и в День Победы сюда по-прежнему приходят русские и поляки – сотни человек. В том числе участники войны. Приходят с цветами, чтобы поклониться полководцу, павшему в боях за свободу России и Польши. 

Фото: ФЕДОР КИСЛОВ/ТАСС, AP/ТАСС, ВАЛЕНТИН КУЗЬМИН/ТАСС