Барыня на троне

Двести девяносто лет назад, в феврале 1730 года, на российский престол взошла императрица Анна Иоанновна. В массовом сознании ее правление часто предстает как период «засилья иноземцев», что, конечно, искажает реальную картину

Когда в семье Ивана V Алексеевича, старшего единокровного брата и формального соправителя Петра I, и Прасковьи Салтыковой 28 января 1693 года родилась средняя дочь Анна, никто не предполагал, что ей выпадет счастье занять российский престол. Анну никто никогда не готовил к роли правительницы. 

Начало пути 

На ее личности оставила заметный след патриархальная атмосфера Измайловского дворца, в которой она выросла и по которой ностальгировала всю жизнь. Впрочем, хоть Анна и была в стороне от грандиозных преобразований своего дяди, Петра I, ей все же пришлось стать пешкой в его дипломатической игре, нацеленной на усиление российского влияния в Европе. После Полтавской победы 1709 года границы России вплотную подошли к Курляндскому герцогству. Прямой захват территории здесь бы не сработал, поскольку это восстановило бы против России Польшу и Пруссию – союзников Петра в борьбе со Швецией. Решено было действовать с помощью брачной дипломатии. В 1710 году по воле дяди Анна стала женой Фридриха Вильгельма, герцога Курляндского. К тому времени она получила неплохое образование: немецкий язык ей преподавал Иван Остерман, старший брат известного дипломата, а французский – Стефан Рамбург, танцмейстер при дворе Петра I. 

Анна стала первой принцессой из династии Романовых, которую выдали за представителя европейского двора. Весть о ее замужестве породила в Петербурге огромное количество слухов, которые затем проникли в народ и распространились в виде «плачей». В них несчастная царевна представлялась жертвой, насильно отданной замуж за «бусурманина». Впрочем, брак продлился недолго: в январе 1711 года, возвращаясь с пышной свадьбы на родину, Фридрих Вильгельм умер на почтовой станции Дудергоф – по слухам, от злоупотребления спиртным при русском дворе. Тем не менее Петр отослал молодую вдову в Курляндию как проводника русского влияния. 

Так начался долгий и безрадостный период ее жизни: бедность, скука, тщетные надежды на новое замужество – иноземных женихов одного за другим отвергали в Петербурге. Единственный близкий Анне человек, русский посол Иван Бестужев-Рюмин, был отозван домой, и его место в ее сердце (и на ложе) занял молодой немец Эрнст Иоганн Бирон – вопреки домыслам, не конюх, а курляндский дворянин. Свет в жизни герцогини забрезжил только почти два десятилетия спустя – в январе 1730 года, когда умер юный император Петр II, последний представитель дома Романовых по мужской линии. 

«Затейка верховников» 

В ночь смерти Петра II, 19 января 1730 года, члены Верховного тайного совета, обладавшего всей полнотой власти в империи, решали вопрос престолонаследия. В развернувшейся борьбе придворных кланов Долгоруковых и Голицыных сперва в ход пошел прямой подлог. Иван Долгоруков, у которого с покойным императором был похожий почерк, подделал завещание в пользу своей сестры Екатерины Долгоруковой, невесты Петра II. Эта авантюра была тут же осмеяна Голицыными. Тогда встал вопрос: кто из возможных претендентов достоин императорского престола? Таких оказалось пять человек: дочь Петра Великого Елизавета, ее племянник Карл Петер Ульрих Голштинский (будущий Петр III), а по другой линии – дочери Ивана V Екатерина, Анна и Прасковья. Но верховники считали, что потомство Екатерины I, которую они называли «литовской портомоей», недостойно российского престола. 

Князь Дмитрий Голицын выдвинул кандидатуру Анны, дочери царя Ивана V. Одновременно он предложил верховникам «воли себе прибавить» и навязать будущей императрице знаменитые пункты, вошедшие в историю под названием «Кондиций». По их условиям императрица не могла без согласия верховников ни начинать войну, ни заключать мир, ни жаловать имущество, ни выносить судебные приговоры. Собравшиеся поддержали это предложение. Утром 19 января текст «Кондиций» был согласован, и Василий Долгоруков поскакал с ним в Митаву. Однако опытные царедворцы во главе с генерал-прокурором Сената Павлом Ягужинским отправили к Анне своих гонцов, которые добрались до нее раньше Долгорукова. С этого момента «затейка верховников» была фактически обречена – информация о планах по ограничению самодержавия вышла за пределы узкого круга посвященных. 

Несмотря на то что герцогиня уже знала о готовящемся заговоре, она без тени сомнения подписала привезенные Долгоруковым «Кондиции»: «По сему обещаю все без всякого изъятия содержать. Анна». У нее просто не было другого способа вырваться из бедной и скучной курляндской жизни. 

29 января начался долгий путь домой, прерываемый многочисленными остановками, во время которых будущая императрица участвовала в торжественных церемониях, молебнах и приемах депутаций провинциальных дворян. Они еще не знали об угрозе самодержавию, но в Москве среди дворян началось настоящее пробуждение: составлялись челобитные, представлявшие собой проекты наилучшего устройства государства. В истории российского дворянства это было фактически первое проявление общесословных политических амбиций. 

Брожение в дворянской среде было бы невозможно без петровских преобразований и, более того, без личного примера Петра I. Он хотел видеть эту часть общества подобной себе: инициативной, деятельной, образованной, вставшей на службу Отечеству. Именно так московское дворянство в событиях 1730 года себя и проявило. 

Фридрих Вильгельм, герцог Курляндский. Неизв. худ. 1711–1712 годы

Анна Иоанновна. Худ. И. Г. Ведекинд. 1730-е годы

Анна Иоанновна разрывает «Кондиции» верховников. Худ. Б.А. Чориков. XIX век

Московская сага 

10 февраля Анна прибыла в подмосковное село Всесвятское. В эти непростые дни важную роль сыграл ее двоюродный брат по матери – гвардеец Преображенского полка Семен Салтыков. 12 февраля Анна встретилась с батальоном преображенцев, которые бросились ей в ноги с криками радости. 15 февраля «при великих радостных восклицаниях народа», как сообщали «Санкт-Петербургские ведомости», она наконец въехала в Москву. Празднества по этому случаю затянулись на три дня. 

18 февраля верховники подготовили и утвердили текст присяги, в котором ни слова не говорилось о самодержавии, а от подданных требовалось быть верными не только новой императрице, но и государству – то есть Верховному тайному совету. 20 февраля присяга была обнародована и вызвала недоумение московского и провинциального дворянства. Возмутила она и тех аристократов, которых верховники не известили о своих планах, – например, князей Алексея Черкасского и Ивана Барятинского. В доме последнего 23 февраля была составлена челобитная к Анне, требующая роспуска совета и восстановления самодержавия. 

В ночь на 25 февраля к Анне явилась Прасковья Салтыкова, жена будущего фельдмаршала Петра Салтыкова, чтобы известить ее о том, что утром ей будет подана челобитная от дворянства, недовольного действиями верховников, с просьбой вернуть императрице полноту власти. Наутро депутация из 162 человек явилась в Лефортовский дворец и была беспрепятственно пропущена гвардейскими часовыми. Анна, поколебавшись, расписалась на челобитной: «По сему рассмотреть». После подачи прошения дворяне остались во дворце ожидать послеобеденной аудиенции. Верховники, обедавшие вместе с Анной, уже не могли повлиять на ситуацию. Во время аудиенции дворяне подали второе прошение «всемилостивейше принять самодержавство». Эту просьбу поддержали и гвардейцы, которые с криками бросились к ногам Анны. Повинуясь «гласу народа», она потребовала принести подписанные ею «Кондиции» и на глазах проигравших верховников и ликующих дворян и гвардейцев порвала бумагу. Ограниченная монархия, которой история отвела 37 дней, перестала существовать. Тогда же совет был распущен, причем мало кто из его членов пережил мстительную Анну. 

Миф о бироновщине 

Вместо отрешенных от власти верховников основную роль при дворе императрицы стали играть другие люди – главным образом иностранцы. Штампы о бироновщине и засилье немцев при Анне Иоанновне рано утвердились в российской исторической науке, а оттуда проникли в школьные учебники и массовое сознание. Между тем немецкой партии, объединенной общими интересами, в строгом смысле никогда не существовало. Придворный статус и полномочия Бирона, Миниха, Остермана и других иноземцев (не только немцев) при русском дворе сильно различались, а их взаимоотношения были далеки от дружеских. 

Вид Измайлова в 1720-х годах. Гравюра И.Ф. Зубова. 1728–1729 годы

Эрнст Иоганн Бирон среди них выделялся тем, что ему выпала, если можно так выразиться, честь быть первым в истории России фаворитом при женщине-императрице. В условиях, когда способности последней были объективно далеки от петровских, данная фигура оказалась незаменимой. После получения в апреле 1730 года чина обер-камергера Бирон стал главным докладчиком и доверенным лицом Анны. По своему положению он неизбежно влиял на политику, но государственных должностей при этом не занимал. По выражению историка Игоря Курукина, Бирон превратил роль фаворита в настоящий институт власти. На своем «посту» он способствовал не засилью иноземцев, а продолжению и укоренению петровских преобразований. 

Эрнст Иоганн Бирон. Неизв. худ. 1730-е годы

«Мотором» кабинета министров императрицы был вице-канцлер Андрей Остерман. Появившись в числе множества иностранцев еще при дворе Петра I, он быстро превратился в незаменимую фигуру, без которой нельзя представить двор Анны. Его отличали огромная работоспособность и политическое чутье при решении внутри- и внешнеполитических дел России. При этом Андрей Иванович обладал выдающимся мастерством придворной интриги, умением лавировать и заискивать перед сильными людьми. 

Бурхард Кристоф (Христофор) Миних проявил себя как талантливый организатор, инженер и военный. Как и Остерман, Миних начал свою карьеру еще при Петре I. В начале правления Анны Иоанновны ему была поручена ответственная задача – переезд императорского двора обратно в Петербург, что дало толчок развитию города, пребывавшего в запустении. В 1732 году Миних стал генерал-фельдмаршалом. Благодаря ему были образованы два новых полка – лейб-гвардии Измайловский и лейб-гвардии Конный, основан Шляхетский кадетский корпус, сыгравший огромную роль не только в формировании военной элиты империи, но и в культурной жизни страны. Миних воплотил такие масштабные проекты, как шлюзы Петербурга и Ладожский канал. 

Эти трое сановников, как и многие другие, верно служили своей новой родине – не забывая, конечно, и о себе, что вполне в духе тогдашних нравов. 

Театр и политика 

Политика Анны Иоанновны была очень противоречива, как и сама императрица. С одной стороны, сказывалось воспитание в старомосковских, допетровских традициях, с другой – она обожала новомодные развлечения, особенно театр. 

С начала 1730-х годов при дворе появляется итальянская труппа, а чуть позже французская. Возрастают траты на содержание двора, которые при Петре I были очень скромными. После коронации Анны в апреле 1730 года в Петербурге устроили фейерверк, масштабами затмивший любой из петровских. Но самое главное совершалось в самосознании дворян. Если при Петре любые культурные преобразования происходили насильно, то в аннинское время дворянское сословие само приходит к необходимости просвещения, а интеллектуальный труд становится модой, которой старались следовать. Не случайно именно в правление Анны появился перевод французского любовного романа «Езда в остров Любви» Поля Тальмана за авторством Василия Тредиаковского – он стал первым светским романом в тогдашней России. 

Ледяной дом. Худ. В.И. Якоби. 1878 год

Первая половина 1730-х годов отмечена большой активностью правительства Анны. Его экономическая политика характеризовалась принятием в 1731 году нового таможенного тарифа, снизившего протекционистские пошлины Петра I. Это либерализовало торговлю и позволило снизить объемы контрабанды товаров, которые ранее из-за высоких пошлин нельзя было ввезти из-за границы. Главной проблемой по-прежнему оставалась нехватка денег в казне: введенный Петром подушный налог хронически недоплачивался, росли недоимки, которые при Анне достигли 7 млн рублей – суммы, примерно равной ежегодным поступлениям в бюджет. Были предложения уменьшить налоги, простить недоимки, но власти привычно пошли по пути принуждения. Когда началось бегство рабочих с казенных заводов и мануфактур, их по указу Анны в 1736 году приравняли к крепостным, объявив уход с предприятия уголовным преступлением. К дворянам императрица относилась гораздо гуманнее: уже в 1730 году отменила болезненный для них петровский указ о единонаследии, а в 1736-м срок их службы был ограничен 25 годами. Эти меры создали предпосылки для золотого века русского дворянства, начавшегося позже, в середине XVIII столетия. 

Новое течение жизни, заданное Петром I, увлекло и Анну Иоанновну. В ее политике таких примеров можно найти много. Будучи искренне верующей, она восстановила статус Троице-Сергиевой лавры как главной обители России, но даже не думала ставить вопрос о пересмотре синодальной реформы своего дяди. Без сомнения, ей было уютнее в стенах подмосковного Измайловского дворца, но в 1732 году она все же приняла решение вернуть императорский двор в Петербург и продолжить строить новую столицу. Взялась она и за военный флот, тоже изрядно запущенный: по ее приказу началось сооружение новых кораблей и проводились регулярные морские учения. 

Во внешней политике правительство также продолжило курс Петра I на военную экспансию. При этом обе крупные войны времен Анны – за польское наследство 1733–1735 годов и с Турцией 1735–1739 годов – завершились неудачно для России. Однако следует напомнить, что в годы Русско-турецкой войны русские солдаты впервые перешли через Перекоп, что подготовило почву для последующего присоединения Крыма при Екатерине II. 

Психологический портрет 

До нас дошли не только живописные, но и словесные портреты Анны, один из которых оставил испанский дипломат Джеймс Стюарт, герцог де Лириа: «Императрица Анна… толста, смугловата, и лицо у нее более мужское, нежели женское. В обхождении она приятна, ласкова и чрезвычайно внимательна. Щедра до расточительности, любит пышность до чрезмерности, отчего двор ее великолепием превосходит все прочие европейские. Она строго наблюдает повиновение к себе и желает знать все, что делается в ее государстве; не забывает услуг, ей оказанных; но вместе с тем хорошо помнит и нанесенные ей оскорбления». 

Характер у Анны был переменчив: она могла долго веселиться, а вслед за этим внезапно впадать в гнев, при этом не умея прощать незначительные на первый взгляд проступки. Часто она проявляла черты скучающей помещицы, «барыни на троне» – сказывалось влияние Измайлова. Однако нельзя сказать, что она не занималась делами империи. До нашего времени дошло около 3500 указов, к составлению многих из которых она приложила руку. Но часто, когда не было настроения, она просто устранялась от государственных дел. В 1735 году вышел указ, согласно которому подписи трех кабинет-министров приравнивались к подписи императрицы. После этого Анна Иоанновна стала терять интерес к делам управления. В какой-то степени она и прежде плыла по течению, не ставя высоких целей ни себе самой, ни всей России. 

Императрица Анна Иоанновна в петергофском Тампле стреляет оленей. Худ. В.И. Суриков. 1900 год

Не меньше власти императрица любила свои увлечения, довольно незамысловатые даже по тем временам. Она окружала себя карликами, шутами, крестьянскими девушками, поющими народные песни, любила всяческие байки, сплетни и фантастические истории. Ее любимым развлечением было смотреть на игры и драки шутов, среди которых были и представители знатных родов, наказанные за всевозможные провинности, например князь Михаил Голицын, отданный в шуты после принятия католичества. Его свадьба с другой шутихой, калмычкой Авдотьей Бужениновой, в знаменитом Ледяном доме стала для потомков самым ярким эпизодом царствования Анны благодаря роману Ивана Лажечникова. Были у нее и другие увлечения, даже такое необычное для женщины, как охота. Стреляла она чрезвычайно метко, и сводки ее охотничьих достижений публиковались в «Санкт-Петербургских ведомостях». 

После провала «затейки верховников» Анна уделяла большое внимание проблеме престолонаследия. Не имея детей, она еще в 1732 году объявила наследником потенциального, еще не рожденного сына своей племянницы Анны Леопольдовны, выданной за брауншвейгского герцога Антона Ульриха. Этот сын, Иоанн Антонович, родился только в августе 1740-го, а в октябре императрица после недолгой болезни скончалась в возрасте 47 лет – как считается, от застарелой мочекаменной болезни. Меньше чем через год ее малолетнего наследника свергла «дщерь Петра» Елизавета; именно ее усилиями правление Анны было представлено как «темное царство» бироновщины. 

Сегодня благодаря усилиям историков оно оценивается иначе – как полноценное (хоть и не такое яркое) продолжение многих преобразований Петра I. Анна Иоанновна не отличалась государственным умом – как уже говорилось, к роли императрицы ее никто не готовил. Но именно в ее правление петровские реформы стали необратимыми, а дворяне Российской империи осознали себя как сословие, которому присущи служение Отечеству и привычка не только к ратному, но и к интеллектуальному труду. 

Что почитать? 

Анисимов Е.В. Анна Иоанновна. От герцогини к императрице. М., 2017 

Курукин И.В. Эпоха «дворских бурь». Очерки политической истории послепетровской России (1725–1762 гг.). СПб., 2019 

Верховный тайный совет 

Верховный тайный совет был создан в правление Екатерины I, в феврале 1726 года, как высший совещательный орган при императрице, которому подчинялись Сенат и коллегии. Первоначально членами совета были князь Александр Данилович Меншиков, граф Федор Матвеевич Апраксин, канцлер Гавриил Иванович Головкин, граф Петр Андреевич Толстой, князь Дмитрий Михайлович Голицын и барон Андрей Иванович Остерман. В марте 1726 года в совет был введен зять Екатерины, герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский. В 1727-м в него вошли князья Долгоруковы – Василий Лукич и Алексей Григорьевич, а также князь Михаил Михайлович Голицын, в следующем году – князь Василий Владимирович Долгоруков. В результате интриг Меншикова в мае 1727-го граф Толстой был отправлен в ссылку, но вскоре козни Долгоруковых заставили последовать за ним и самого Меншикова. После провала заговора знати, известного как «затейка верховников», Верховный тайный совет был распущен в марте 1730 года, еще до коронации Анны Иоанновны. 

Портрет Екатерины I. Худ. Жан-Марк Натье. 1717 год

Фото: FINE ART IMAGES / LEGION-MEDIA