«Это наш последний рубеж обороны!»

Вот уже несколько лет в Польше действует общественная организация «Курск». Она названа так в честь Битвы на Курской дуге, в ходе которой воины Красной армии, сражаясь плечом к плечу с польскими солдатами, нанесли решающий удар по полчищам Гитлера. В то время как нынешние польские власти думают о сносе обелисков советским воинам-освободителям, «Курск» занимается восстановлением памятников. Руководитель «Курска» Ежи ТЫЦ рассказал «Историку», чем опасна война с памятниками.

Польские власти делают вид, что ничего страшного не происходит, потому что демонтированные памятники «всего лишь переедут» в специально отведенное для этого место. Однако многие поляки смотрят на это иначе, и для них снос памятников – весьма тревожный сигнал.

– Как в Польше оценивают инициативу Института национальной памяти по сносу памятников советской эпохи?

– Польша разделена пополам. Есть те, кто согласен с этими планами, есть и те, кто против их претворения в жизнь. Что же касается нашей организации, меня и моих товарищей, то мы, конечно, против. Это скандал! К тому же это противоречит закону. Мне однажды удалось поговорить с председателем одного из департаментов Института национальной памяти – он там едва ли не главный инициатор сноса памятников. Я ему высказал свою точку зрения, он отчасти со мной ее разделил, даже сказал, что решения еще нет, что пока это только планы. Мол, памятники не хотят сносить, не хотят разрушать, применяя технику, но якобы хотят их просто собрать в одном месте, чтобы никто их там не трогал. Я у него спросил: «А как ты хочешь перенести памятник советским солдатам в Миколине? Он огромный, как небоскреб. Как ты его хочешь переместить?» Еще я спросил: «А ты узнал мнение россиян? Ты спросил у правительства России, у граждан России, можем ли мы трогать памятники их солдатам, переносить их?» – «Нет, мы не спросили», – был ответ. «Ну так спросите у них, а потом решайте!»

– Ваша организация «Курск» занимается восстановлением памятников, насколько я понимаю.

– Да, мы довольно активно работаем над этим.

– Расскажите, сколько лет вашему движению, что вам удалось за это время сделать?

– Мы работаем уже три с половиной года. И хотя у нас как таковых спонсоров нет и все делается своими руками, к настоящему времени мы смогли восстановить почти 20 памятников воинам-освободителям. Плюс к этому мы ухаживаем за захоронениями военных лет. В процессе восстановления находятся еще три памятника в разных местах Польши, в том числе самый крупный памятник советским солдатам в деревне Миколин возле Вроцлава. Правда, сейчас трудно сказать, какое будущее ждет эти мемориалы, и что нам делать, мы пока тоже не знаем.

Вообще я просто не представляю себе, что памятники, которые мы подремонтировали, восстановили, теперь могут совершенно безнаказанно на наших глазах убрать. У нас это вызывает огромную тревогу, ведь если можно безнаказанно и явно не по закону убирать памятники советским воинам, то не придет ли завтра очередь и тех людей, которые за этими памятниками ухаживают… Что будет с нами? Вот в чем дело.

– Сколько человек входит в вашу организацию?

– Нас, постоянных членов «Курска», немного, всего девять человек, но нам помогают люди, которые разделяют наши цели, и мы активно и с благодарностью принимаем их помощь. Они приезжают со всей Польши, а иногда даже из России (из Санкт-Петербурга, например), чтобы помочь в тех или иных работах. Это наши сторонники.

– За счет чего вы существуете – это ваши личные деньги или кто-то переводит вам пожертвования?

– В основном это мои деньги. Мои собственные. Как правило, мне приходится брать их из своего кошелька. Но время от времени кто-то жертвует на ремонт памятников. Есть еще ежегодные взносы членов организации. Хотя это небольшие суммы – всего около тысячи злотых (250 долларов) в год. Тогда как у наших противников, таких как Институт национальной памяти, в руках миллионы долларов. Но все же мы позиций своих не сдаем и никогда не сдадим.

За три с половиной года организация «Курск» восстановила почти 20 памятников воинам-освободителям, в том числе и этот памятник советским разведчикам в городе Чешево

– Как вы считаете, какие задачи ставит перед собой Институт национальной памяти? Почему он сейчас взялся за борьбу с памятниками советским воинам?

– У этой борьбы с памятниками и против памятников несколько причин. Одна из них связана с тем, что срок полномочий директора Института национальной памяти Лукаша Каминского заканчивается 28 июня. Ясно, что он хотел бы остаться на этом посту и дальше. Это очень хорошая должность, там хорошая зарплата. Как мне кажется, он выступил с такой инициативой, чтобы за счет памятников советским воинам заработать политический капитал. Это во-первых.

Во-вторых, есть люди, которые должны отвечать за реализацию российско-польского соглашения 1994 года о сохранении мест памяти жертв войн и репрессий. Они обязаны защищать памятники и следить за ними, но они этого не делают. Вопреки здравому смыслу и закону они заявляют, что отдельно стоящие памятники (то есть те, которые не находятся около мест захоронений) отныне якобы не подпадают под действие этого соглашения.

В результате судьба монументов оказалась в руках местных властей. А это люди разные. Есть и такие, кто, принимая решение о судьбе памятников советским воинам, руководствуется не общим благом, а своими политическими симпатиями и амбициями. Это неправильно, потому что есть закон и все должны выполнять его положения. Но в нынешней Польше об этом часто забывают.

– Голоса ваших сторонников представлены в польских СМИ, в польском общественном мнении? Ваша позиция как-то озвучивается?

– У нас нет доступа к средствам массовой информации. Просто нет. Знаете, я почти каждую неделю, во всяком случае не меньше трех раз в месяц, даю интервью разным журналистам, но это журналисты только из России. В Польше никто не хочет взять у меня интервью. А если один или два раза взяли, то лишь для того, чтобы меня опорочить, чтобы написать, что я либо шпион Путина, либо агент России.

Эмблема польской общественной организации «Курск»

Понимаете? Либо коммунист, либо большевик. В итоге складывается впечатление, что поляки не желают эти памятники у себя видеть. Но это неправда. Россияне должны знать, что у нас идет борьба за судьбу памятников и что есть много-много поляков, которые противятся сносу мемориалов. Вот только в наших официальных СМИ вы об этом не услышите.

– Каково соотношение тех людей, которым дорога память о войне, и тех, кто считает, что надо это поскорее забыть, и выступает за демонтаж памятников?

– Я думаю так: треть польского населения выступает против памятников и за их снос, еще треть не хочет, чтобы их сносили, а остальные заняты своими делами, их это вообще не интересует.

– Им не до этого.

– Да. Они думают о том, где взять деньги, чтобы растить ребенка, как дотянуть до следующей зарплаты. Однако мне и моим товарищам есть дело до судьбы памятников. Я солдат Варшавского договора. Мои предки, люди, которыми я горжусь, тоже солдаты; они из тех, кто вместе с вашей Красной армией пришел с востока и победил, вместе с вашими воинами бил и разбил немцев. И я ими горжусь. Но Институт национальной памяти сегодня на них плюет и почти открыто заявляет, что это предатели, которые пришли с Красной армией, чтобы захватить Польшу.

Солдаты 1-й армии Войска Польского в освобожденной Варшаве. 19 января 1945 года

Это ужасная несправедливость, но такой взгляд на вещи постоянно транслируют наши СМИ. А то, что говорим мы, практически тонет в информационном потоке. Есть небольшие газеты, журналы, которые доносят нашу позицию, но они не могут влиять на мнение польского общества. На это мнение влияют государственные каналы польского телевидения. А там тема одна: Россия – враг, Советская армия захватила Польшу и т. д. и т. п.

– Как, на ваш взгляд, следует России реагировать на подобные выпады со стороны определенной части польской элиты? Если вдруг действительно начнется демонтаж памятников, что предпринять России, как ей поступать в ответ?

– Недавно меня об этом же спросил один журналист из России: что должны делать в ответ россияне? Как должны поступить калининградцы с памятником поляку, установленным в их городе? И я ему сказал: не знаю. Раньше я просил россиян не принимать ответных мер, потому что мне казалось тогда, что вся эта антироссийская политика со временем обанкротится, провалится. Но сейчас я, пожалуй, уже так не скажу.

Нет, я против того, чтобы в ответ на эти выходки Института национальной памяти в России разрушали польские мемориалы. Сносить польские памятники – это плохо, но и никак не реагировать, ничего не делать в ответ – тоже плохо. И так плохо, и так плохо. Так что я не знаю, как должно поступить правительство России. Думаю, там сидят умные люди и они найдут решение, правильный ответ на этот вызов. А я обычный человек. Я не знаю. Но и мы будем делать свою работу до конца.

– Как, по-вашему, будет развиваться ситуация с памятниками?

– Увидим, что будет дальше. Но я хочу, чтобы вы знали: мы здесь, в Польше, не в шахматы играем. Судьба мемориалов – это очень важно, потому что такое уничтожение советских памятников следует понимать в более широком контексте. Снос их предполагает в будущем официальное признание Советской армии как оккупанта, а не как освободителя. Это даст начало процессу преследования тех поляков, которые, подобно мне, как-то связаны с Войском Польским, потомков тех, кто сражался вместе с Красной армией против нацистов, и в том числе таких профессиональных военных, которые, как и я, служили в польской армии времен Варшавского договора. Об этом свидетельствуют некоторые заявления высокопоставленных лиц в Польше и, в частности, функционеров Института национальной памяти.

Снос памятников станет очень серьезным сигналом. Сначала будут валить памятники, а потом начнут преследовать людейТревожный сигнал: с памятников в Польше уже снимают орлов – подобные были на фуражках у тех, кто служил в польской армии, таких как я. Понимаете, они нам просто плюют в лицо, как бы говоря: «Слушай, ты тоже захватчик, да?» А какой я захватчик? Я служил своей отчизне много лет. И те орлы, которых мы носили на фуражках и которыми мы гордимся до сих пор, – это наши символы.

Вы опытный человек, и вы понимаете, что это означает и к чему приведет. Сегодня снимают орлов, затем будут снимать головы. Это быстро может случиться. Так что в Польше сейчас ситуация очень напряженная. Об этом надо громко говорить. И я об этом заявляю открыто: для нас, солдат Варшавского договора, советские памятники – это последний рубеж обороны. Последний! Сначала будут валить памятники, а потом начнут преследовать людей.

Беседовал Владимир Рудаков