«Доктор Слон»

* При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

Брал ли Ленин деньги у немцев и был ли он немецким шпионом? Предпринимаемые на протяжении века попытки разобраться в этих вопросах еще ни разу не обходились без упоминания имени Александра Гельфанда-Парвуса – «великого комбинатора», который многие годы готовил революцию, но воспользоваться ее плодами так и не смог.

Александр Львович Парвус (1867–1924) (Фото: ALAMY/ТАСС)

Уже скоро на экраны выйдет телесериал Владимира Хотиненко «Меморандум Парвуса», где главную роль исполняет брутальный Федор Бондарчук. Популярность героя, уже прозванного «красным Распутиным», неуклонно растет, хотя правдивых свидетельств о нем совсем немного. Незадолго до смерти Александр Парвус сжег большую часть своего архива, остальное растащили наследники. Самые сенсационные документы, включая тот самый «Меморандум», после войны оказались в Англии с бумагами германского МИДа. На их основе чех-эмигрант Збынек Земан и немец Винфрид Шарлау написали в 1964 году книгу «Парвус – купец революции», в годы перестройки переведенную на русский. Пафос авторов был направлен на обличение большевиков, будто бы совершивших революцию на немецкие деньги при активном участии Парвуса.

Однако оставалось неясным, кем он был – одержимым фанатиком социализма или ловким дельцом, использовавшим революционное движение для наживы.

«Родина задешево»

Не проясняют этого и многочисленные сочинения самого Парвуса, которые он писал с удивительной скоростью и на любую тему. Зато они доказывают его литературный дар. Вот как он описывал пожар в белорусском местечке Березино, где родился в 1867 году: «Я, маленький мальчик, ни о чем не подозревая, играл в углу своей комнаты. Вдруг я заметил, что оконные стекла окрасились в изумительный багровый цвет… Моя мать бежит по улице, я спешу за ней, крепко уцепившись за ее руку, спотыкаясь, ничего не понимая, в недоумении глядя на мечущихся вокруг людей».

Потеряв дом и все имущество, семья уехала в Одессу, откуда был родом ее глава Лазарь Гельфанд. Эта фамилия, произошедшая от идишского слова «эльфанд», что означает «слон», очень подходила мальчику, который со школьных лет имел внушительную комплекцию и трубный голос. В многонациональном городе у Черного моря он быстро позабыл свое еврейство и стал тем, кем оставался всю жизнь, – космополитом, знавшим пять языков, умевшим прижиться в любом уголке Европы и Азии. Переименовав себя из Израиля Лазаревича в Александра Львовича, Гельфанд принялся искать для себя «родину задешево», как выразился в одном из писем.

Даже в детстве он никому не рассказывал о себе правды. Не объяснял, например, как отец, работавший будто бы простым грузчиком, смог устроить сына в лучшую одесскую гимназию. Там подросток связался с революционерами, таскал домой запрещенные книжки, а в 17 лет устроился в слесарную мастерскую, пытаясь агитировать рабочих. Спасая сына от неприятностей, родители (снова непонятно как) отправили его в Швейцарию изучать философию. И что же? Первым делом молодой человек явился к вождю русских эмигрантов Георгию Плеханову. Правда, тот привычно попытался им командовать, а этого Александр не терпел ни от кого.

Переметнувшись от русских социал-демократов к немецким, он с их благословения защитил диссертацию о творчестве Карла Маркса и начал публиковаться в партийной газете Neue Zeit. Любовь товарищей Гельфанд заслужил не только как блестящий публицист, но и как душа компании, шутник и весельчак. Одних, впрочем, смущал его радикализм, других – непрезентабельный внешний вид. На партийных сходках он появлялся в заношенной, рваной одежде и никогда не упускал случая пообедать за чужой счет. И не из скупости. За статьи платили мало, а на его попечении были привезенная из России жена, акушерка Татьяна Берман, и сын Евгений.

За едкую критику в адрес немецких политиков на него не раз подавали в суд, грозили выслать в Россию. Путая следы, он обзавелся псевдонимом Парвус, что в переводе с латинского значит не только «малый», но и «выскочка», «парвеню». Похоже, таковым его и считали руководители партии, выгнавшие нахального иностранца из газеты. Парвус уехал в Мюнхен, в чем позже увидели далекоидущий план. Именно в этом городе тогда, на рубеже нового века, собрались русские революционеры, чтобы зажечь «Искру».

Александр Парвус, Лев Троцкий и Лев Дейч

Революция и деньги

План молодых марксистов Владимира Ульянова (Ленина) и Юлия Мартова заключался в том, чтобы выпускать газету за границей, тайком доставлять ее в Россию и распространять среди рабочих. Парвус охотно включился в дело, предоставив редакции «Искры» свою квартиру в Мюнхене и получив за это право публиковать на первой полосе свои ядовитые фельетоны. Бежавший из ссылки Лев Троцкий восхищался им, но был смущен его странными мечтами о богатстве. «Нужна большая ежедневная газета, – фантазировал Парвус, – выходящая одновременно на трех европейских языках. Такое издательство станет могущественным орудием социально-революционной подготовки. Но для этого нужны деньги, много денег!..»

На самом деле деньги «Искры», попав в его руки, оборачивались модными костюмами, дорогими ресторанами, любовницами. Одна из них родила ему сына Льва, что стало причиной расставания с женой.

Товарищи покорно терпели эти выходки: «доктор Слон» был незаменим. Он славился не просто острым пером, но еще и даром предвидения. Как только началась война с Японией, Парвус предсказал, что она приведет к поражению царского режима и к революции. Когда так и случилось, его авторитет вырос еще больше.

Александр Парвус и Роза Люксембург

Революция 1905 года вдохновила Парвуса не меньше, чем его товарищей. Он даже решил поучаствовать в ней лично и в октябре по фальшивому паспорту приехал в Петербург вместе с Троцким. Сначала друзья создали Совет рабочих депутатов, которым фактически руководили за спиной зицпредседателя – рабочего Георгия Хрусталёва-Носаря. Потом выкупили захудалую «Русскую газету» и быстро превратили ее в самое популярное в столице издание с тиражом 500 тыс. экземпляров. В ней печатались громкие разоблачения злоупотреблений власти вперемешку с рекламой; и то и другое приносило немалые деньги, которые Парвус со вкусом тратил.

Он устраивал кутежи в лучших ресторанах, шампанское покупал дюжинами, билеты в театр – целыми рядами. В гостинице «Астория», где Парвус снял номер, дневали и ночевали очарованные дамы, а одна из них, социалистка Екатерина Громан, и вовсе поселилась там, оставив мужа. Статья о Парвусе появилась в словаре Брокгауза и Ефрона, где его назвали «известным немецким и русским писателем и общественным деятелем».

Слава Парвуса сошла на нет вместе с революцией. Когда в декабре 1905-го Троцкого и других лидеров Петербургского совета рабочих депутатов арестовали, Парвус ушел в подполье, откуда убеждал товарищей не прекращать борьбу, но его не послушали. Весной 1906-го он был схвачен и получил три года ссылки в Сибирь. Но не пробыл там ни дня: по пути он и его товарищ Лев Дейч напоили конвойных, сошли с поезда и, переодевшись в крестьянскую одежду, спокойно пересели на другой, идущий в обратную сторону.

Добыв в Москве поддельный паспорт, Парвус скоро оказался в Германии, где занялся написанием мемуаров о революции, а также консультированием местных политиков. Один из них, будущий министр культуры Конрад Хениш, помог ему – все еще подданному России – избежать высылки на родину. Одиночество Парвусу скрашивала Роза Люксембург, нашедшая в его объятиях утешение от поражения русской революции. Но ею любвеобильный «доктор Слон» не ограничивался, что и привело к скандалу.

Задолго до этого писатель Максим Горький доверил ему сборы от постановки в Германии своих пьес: деньги должны были достаться партии большевиков. Парвус же потратил их на путешествие в Италию с некоей блондинкой, после чего Горький посоветовал революционерам «хорошенько надрать уши мерзавцу».

Объединившись, немецкие и русские социалисты в 1908 году осудили Парвуса и выгнали его из обеих партий. И тогда он исчез. Ходили даже слухи о его самоубийстве, но два года спустя Парвус обнаружился в Константинополе – в роли главного финансового советника правительства младотурок. Говорили, что он завел себе дворец, армию слуг и целый гарем красавиц, который возглавила приехавшая из России Екатерина Громан. Казалось бы, именно о такой жизни Парвус всегда мечтал, однако она быстро ему наскучила. Он ждал новых политических бурь – и скоро дождался.

ПАРВУС УБЕЖДАЛ НЕМЦЕВ, ЧТО ИХ ФИНАНСОВАЯ ПОМОЩЬ ДОЛЖНА ДОСТАТЬСЯ ПРЕЖДЕ ВСЕГО БОЛЬШЕВИКАМ, ПОСКОЛЬКУ ТОЛЬКО ОНИ СПОСОБНЫ ПОДНЯТЬ МАССЫ НА РЕВОЛЮЦИЮ

Владимир Ленин, загримированный под финского рабочего. Август 1917 года (Фото предоставлено М. Золотаревым)

За строчками «Меморандума»

В начале Первой мировой войны в газетах появилась статья Парвуса, которая шокировала многих. «Торжество социализма может быть достигнуто только победой Германии над Россией, так как только Германия является носительницей высокой культуры», – утверждал автор. Немецкий посол в Константинополе Ганс фон Вангенгейм сообщил начальству, что «известный русский социалист д-р Парвус с начала войны занимает явно прогерманскую позицию», а поэтому может быть использован в интересах рейха.

В начале 1915 года Парвус напросился к немецкому послу на прием и заявил, что победить Россию можно только устроив в ней революцию и расколов империю на несколько государств. Фон Вангенгейм не преминул доложить об этой встрече в Берлин, где инициатива «известного социалиста» вызвала большой интерес. Немецкие и австрийские спецслужбы сами пришли к такому же мнению, и сепаратистские движения на окраинах империи финансировались из-за рубежа. Парвус тоже деятельно помогал им: среди его клиентов были грузинские и армянские радикалы, а также члены «Союза освобождения Украины» во главе с М. Басок-Меленевским.

Главной задачей была, конечно, революция в России. Для ее организации Парвус через Вену выехал в Берлин и там представил в германский МИД записку на 20 страницах, которую с легкой руки ее первых публикаторов Земана и Шарлау принято называть «Меморандумом Парвуса».

План победы над Россией включал три пункта, первым из которых была поддержка стремления национальных окраин к отделению. Парвус прозорливо угадал, что основное внимание в этом вопросе нужно уделять украинцам, полагая, что без Украины Россия не сможет оставаться империей. Большое значение он придавал также Финляндии, а вот сепаратизм на Кавказе ценил невысоко, отмечая, что тамошние «туземцы» будут резать в первую очередь не русских, а друг друга. Второй пункт предусматривал организацию международной кампании против царизма, а третий (и главный) – поддержку партий, стремящихся к свержению власти.

Парвус подчеркивал, что помощь должна достаться прежде всего большевикам, поскольку только они способны поднять массы на революцию. Такая оценка немногочисленной, загнанной в подполье партии, лидеры которой прозябали в эмиграции, – еще одно свидетельство прозорливости «доктора Слона».

В «Меморандуме» было немало деталей для любящих точность немцев. Предполагалось, например, отправить в Сибирь диверсионные группы для организации взрывов на Транссибирской магистрали, обеспечив их подробными картами и достаточным количеством динамита.

На осуществление плана Парвус просил 5 млн марок, но немцы дали лишь миллион, подозревая, что автор «Меморандума» преследует свои интересы. И были правы: их целью было военное поражение России, его – российская, а потом и мировая революция. Своему другу Хенишу он изложил мечту о «союзе прусских штыков и кулаков российских пролетариев».

Получив деньги, Парвус основал в Мюнхене журнал «Колокол», а в нейтральном Копенгагене – фирму, которая занималась контрабандной доставкой немецких товаров в Россию. И то и другое служило для наведения мостов с революционерами, через которых Парвус надеялся подобраться к Ленину. Такие и правда нашлись – поляки Якуб Ганецкий и Мечислав Козловский. Они пытались убедить вождя большевиков встретиться с бывшим товарищем, однако Ленин упорно отказывался. И тогда Парвус в мае 1915-го приехал к нему в Цюрих. Их разговор, описанный Александром Солженицыным в «Красном колесе», на самом деле не состоялся: Ленин указал гостю на дверь и заявил, что никаких общих дел у них быть не может.

Расписка Александра Парвуса в получении 1 млн рублей на организацию революции. Текст: «Получил 29 декабря 1915 один миллион в банкнотах на потребности революционного движения в России от посланника Германии в Копенгагене. Др. А. Гельфанд»

«Мидас наоборот»

И все же общее дело нашлось: весной 1917-го именно Парвус помог запертым в Швейцарии большевикам перебраться в охваченную революцией Россию. Ленин тогда говорил, что готов ради этого заключить сделку с самим дьяволом – этим дьяволом и оказался «доктор Слон». Он убедил руководство германского МИДа, что Германия должна помочь большевикам прийти к власти, и тогда они пойдут на любые уступки, вплоть до сдачи страны немцам.

Для начала Парвус организовал проезд 32 русских революционеров во главе с Лениным в знаменитом «пломбированном вагоне» через территорию Германии. В Заснице пассажиры пересели на паром и 30 марта (12 апреля) 1917 года высадились в Швеции. На пристани их ждал Ганецкий, передавший Ленину просьбу Парвуса о встрече, но тот опять отказался, отправив вместо себя Карла Радека. Эта встреча была настолько важной, что после нее Парвус сразу же отправился в германское посольство, а оттуда в Берлин. По слухам, он договорился о предоставлении большевикам немецкой помощи в обмен на вывод России из войны и уступку Германии обширных территорий.

Однако подтверждающие это документы так и не были найдены – те, которыми враги большевиков пытались доказать факт их предательства, оказались грубой подделкой. Сам Парвус тоже отрицал подобные договоренности: «Ни Ленин, ни другие большевики, чьи имена вы называете, никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок».

В 1920 году, когда видный социал-демократ Эдуард Бернштейн обвинил его в передаче Ленину немецких денег, Парвус в ответ угрожал судом. Но почему такой хвастливый и самовлюбленный человек не захотел поставить себе в заслугу организацию революции, тогда как ею наперебой его «награждали» окружающие? Вряд ли он боялся ответственности или чьей-нибудь мести. Скорее уж ему было мучительно стыдно – нет, не перед многочисленными жертвами революционной бури, а перед самим собой.

Надеясь использовать Ленина в своих целях, он начисто проиграл ему борьбу за власть. Ильич нашел приложение его идеям, его организационным способностям, его деньгам – и закрыл перед ним дверь российской политики.

После Октябрьского переворота Парвус приехал в Стокгольм и попросил у большевистских эмиссаров разрешения вернуться в Россию, чтобы «работать для русской революции». Ленин отверг его услуги, заявив, что «революцию нельзя делать грязными руками». Это было тяжелым ударом для «доктора Слона»: выяснилось, что все усилия и деньги были потрачены зря.

Правда, остатков средств, выделенных немцами, хватило, чтобы прикупить домик в городке Шваненвердер на острове посреди озера Ванзее, что недалеко от Берлина. Там Парвус провел последние годы, страдая от целого букета болезней, которые усугубляла депрессия.

Одному из друзей он писал: «Окружающий мир полон ненависти… Вся эта мерзость угнетает меня прежде всего потому, что я оказался за бортом интеллектуальной жизни. Мне необходимы перемены, мне нужна жизнь, но вокруг я вижу лишь упадок и разложение». Себя Парвус самокритично называл «Мидасом наоборот»: «…все, к чему я прикасаюсь, превращается в дерьмо». Депрессия, впрочем, не помешала ему по привычке обзавестись новой любовницей. Это была молодая баварка, нанявшаяся к нему в секретарши; незадолго до смерти он женился на ней и завещал ей все свое имущество…

Несколько приободрившись, после окончания войны Парвус вернулся в журналистику, печатался в своем «Колоколе». Он выступал за объединение Европы, предсказывая, что иначе Россия захватит ее, а потом и весь мир. Парвус также предостерегал страны Антанты от чересчур сурового обращения с побежденной Германией. «Если вы разрушите Германию, – писал он в 1921 году, – вы превратите немецкий народ в зачинщика новой мировой войны». Парвус собирался выпускать общеевропейский журнал на главных языках континента, лелеял другие планы, но изношенное здоровье диктовало свои условия. 12 декабря 1924 года Александр Гельфанд-Парвус скончался от сердечного приступа. На прощании с ним в Вильмерсдорфском крематории собралось не больше 50 человек, включая представителей социал-демократических партий Германии, Дании и Швеции.

В Шваненвердер нагрянули родственники, обыскавшие весь дом в поисках спрятанных денег и документов, но так ничего и не нашли.

Вадим Эрлихман,кандидат исторических наук