Последняя война империи

Сто лет назад, 11 ноября 1918 года, завершилась Первая мировая война. Она начиналась под аккомпанемент бравурных маршей, сопровождалась потоком патриотических речей, а закончилась голодом и эпидемиями, многочисленными жертвами, массовым разочарованием в основах европейской цивилизации. В ряде стран война посеяла еще и революционную смуту. Не миновала чаша сия и Россию…

В войну были втянуты 38 государств, на ее фронтах сражались более 70 млн человек, 10 млн погибли и еще 20 млн получили ранения. Нам, сегодняшним, может показаться, что в сравнении с жертвами следующей, Второй мировой (а в ней только СССР потерял свыше 26 млн убитыми!), это не так уж и много. Но тогда это были запредельные величины. Именно поэтому в самом конце осени 1918-го Европа ликовала: с кошмарным наваждением, охватившим озверевший в кровавых боях континент, было покончено. Надолго ли? В тот момент об этом вряд ли кто-то всерьез задумывался…

К тому времени, когда союзники по Антанте праздновали победу, Российская империя уже почти два года как перестала существовать. Она распалась на кровоточащие куски, большая часть которых была охвачена огнем братоубийственной Гражданской войны. Поэтому мы, в отличие от наших тогдашних союзников – англичан и французов, эту дату не отмечаем: нам нечего отмечать в этот день.

Но данное обстоятельство вовсе не означает, что Первую мировую, как это было в советские годы, следует оставлять на задворках нашей памяти. На сломе исторических эпох ее – прозванную современниками Великой и даже Второй Отечественной (вслед за войной 1812 года) – в одночасье переименовали в «империалистическую». С позиции пришедших тогда к власти в России большевиков, интернационалистов по своей сути и идеологии, развязанная «империалистами» бойня была по определению «чужой войной». А в чужой войне не может быть героев.

Между тем герои были, и их было немало. Русские солдаты и офицеры, павшие смертью храбрых в боях за Родину, добровольцы, ушедшие на фронт, несмотря на медицинские противопоказания, врачи и сестры милосердия, деятели земского движения, организовывавшие помощь фронту, простые (как потом стали их называть) труженики тыла. Участники Первой мировой войны дали многочисленные примеры доблестного самопожертвования, мужества и героизма, сопоставимых с подвигами их потомков – тех, кто защищал страну в 1941–1945 годах. И в этом смысле помнить о Первой мировой – это значит помнить прежде всего о них.

Однако помнить стоит не только о героях, не только о гигантских потерях и жертвах. Но и о том, почему страна выбыла из войны раньше других, не выдержав тягот военного лихолетья. Почему произошло так, что, по меткому выражению Уинстона Черчилля, «корабль России пошел ко дну, когда уже была видна гавань», когда победа над Германией и ее союзниками была, по сути, уже предрешена?

Часто можно услышать рассуждения о том, что «нашу победу в самый последний момент украли» разного рода «темные силы» – от хладнокровных масонов до пламенных революционеров. Но возникает вопрос, почему эти «темные силы» не смогли сделать то же самое спустя несколько десятилетий, когда немцы были не под Ригой, как в 1917-м, а под Москвой? Об этом и стоит задуматься.

Если Великая Отечественная война сплотила страну в решимости отстоять свою независимость и дать отпор врагу, то Первая мировая, наоборот, с каждым днем только раскалывала общество. Что уж говорить о вставших на позиции «революционного пораженчества» большевиках, когда даже Марина Цветаева в самый разгар противостояния – 1 декабря 1914-го

(ее муж Сергей Эфрон в это время рвался добровольцем на фронт) – сочиняла оду «Германии»:

Ты миру отдана на травлю,

И счета нет твоим врагам,

Ну, как же я тебя оставлю?

Ну, как же я тебя предам?

И где возьму благоразумье:

«За око – око, кровь – за кровь», –

Германия – мое безумье!

Германия – моя любовь!

Значит, дело не только в наличии «внутренних врагов» или лиц, сочувствующих врагу внешнему, но и в способности или неспособности власти противостоять этим силам, готовности или неготовности общества отторгать их из своей среды. Значит, дело в том, ради чего, ради каких целей в критической для страны ситуации большинство граждан готово к единению с властью, а ради чего – не готово.

Мне кажется, что Первая мировая, в отличие от Второй, для России так и не стала по-настоящему Отечественной. По крайней мере, ни царские генералы вместе с думскими вождями, решившие в феврале 1917-го воспользоваться моментом и «поменять царя», ни сам Николай II, на протяжении нескольких военных лет буквально «дразнивший гусей» (и кадровой чехардой, превратившей самодержавие в форменное посмешище, и близостью своей семьи к Распутину, дававшему повод для мощнейшей дискредитации власти), ни тем более гнившие в окопах позиционной войны солдаты и офицеры, похоже, так до конца и не поняли, что на кону стоит судьба их страны. Не черноморские проливы, не Восточная Пруссия («жили же и без них!»), а именно судьба страны.

Потому что, пока мировая война не началась, на кону может стоять все что угодно и тут, как говорится, еще возможны варианты. Но как только она началась – ставки подлетают до небес. И здесь уж либо пан, либо пропал. Третьего не дано.