Долгое эхо Литвы

Четверть века назад – 13 января 1991 года – весь мир облетели новости из Вильнюса, где произошли столкновения сторонников независимости Литвы и военнослужащих Советской армии. Согласно общепринятой на Западе и в новой России версии, это была последняя попытка Москвы удержать Литву в орбите своего влияния. Ради этого союзные власти якобы готовы были пойти даже на жертвы среди мирных граждан. Однако существует и иная трактовка событий тех дней…

Митинг в поддержку демократических движений Советского Союза накануне Всесоюзного референдума. Вильнюс. 16 марта 1991 года (Фото: Игорь Носов / РИА НОВОСТИ)

Местные сепаратисты сумели тогда представить советских военнослужащих виновниками смерти 14 жителей республики. Именно после этих трагических событий Литва, а вместе с ней и другие прибалтийские республики при поддержке Запада и тогдашних властей Российской Федерации заявили о выходе из состава СССР.

«Иван, домой!»

А началось все весной и летом 1988 года, когда в СССР, как по команде, стали возникать различные общественные движения и так называемые «фронты» в поддержку перестройки. Появился и «Саюдис» (первоначально – «Литовское движение за перестройку») – это название, находившееся в течение 40 лет под запретом, вновь зазвучало в республике 3 июня 1988-го, и буквально за полгода «Саюдис» стал непререкаемым авторитетом для многих литовцев.

В борьбе за власть это движение сделало ставку на разжигание межнациональной розни. Иноязычные жители республики попали в разряд оккупантов или их потомков. Преследований не избежали даже поляки, жившие в Литве не одну сотню лет.

Лейтмотивом националистического психоза стал растиражированный лозунг «Иван, чемодан, вокзал, Россия!». Противников ультимативной независимости в республике стали называть не иначе как врагами нации. «Вспарывайте животы беременным женам офицеров, чтобы не плодили оккупантов!» – такой призыв раздался в июле 1989 года на митинге саюдистов в Каунасе. После провозглашения независимости Литвы в марте 1990 года ситуация только усугубилась.

Между тем Литва под управлением саюдистов оказалась на грани социально-экономического кризиса. Вопреки требованиям лидера «Саюдиса», спикера Верховного Совета Литовской ССР Витаутаса Ландсбергиса продолжить снабжение независимой Литвы на условиях союзной республики, советское руководство в апреле 1990 года ограничило поставку в республику промышленного газа и нефтепродуктов.

Власть ускользала из рук Ландсбергиса и его окружения.

Вернуть утраченные позиции можно было, лишь вынудив Москву пойти на силовую акцию, подобную тбилисской 1989 года и тоже сопряженную с человеческими жертвами

Недовольство и раздражение, вызванные деятельностью саюдистов, увенчались «Обращением» к народу, которое было опубликовано 31 июля 1990 года от лица двадцати уважаемых в республике общественно-политических деятелей.

В документе отмечалось, что после объявления независимости Литвы символами обретенной свободы стали «корыто власти, денежные мешки, охота на ведьм и врагов, черный стяг хозяйственной и политической суматохи». Жесткой критике был подвергнут Верховный Совет Литвы, возглавляемый Ландсбергисом.

После публикации «Обращения» в республике четко обозначилось политическое противостояние. Интеллектуальное ядро «Саюдиса» покинуло его, переместившись в «Форум будущего Литвы».

С осени 1990 года политика саюдистского Верховного Совета и правительства республики подвергалась регулярной критике. В октябре прозвучали тревожные высказывания на съезде земледельцев.

В ноябре появилось заявление партий и движений Литвы, предупреждающее о грядущем кризисе. В декабре общее собрание Академии наук Литвы выразило свое неодобрение относительно политики Верховного Совета и правительства.

Ведущие экономисты оценили экономическую ситуацию в Литве как критическую. Депутаты трех уровней поддержали заключение экономистов и приняли заявление «Республика в опасности!». А в конце декабря 1990 года Ландсбергис был раскритикован на встрече с представителями интеллигенции Литвы.

6 января 1991 года газета Lietuvos balsas («Голос Литвы») опубликовала итоги общественного опроса, согласно которому 46% жителей республики были разочарованы деятельностью Верховного Совета (положительно его работу оценивал лишь 31%).

Президент России Борис Ельцин с председателем президиума Верховного Совета Литвы Витаутасом Ландсбергисом: при поддержке властей РФ прибалтийские республики заявили о выходе из состава СССР (Фото: Дмитрий Донской / РИА НОВОСТИ)

Власть ускользала из рук Ландсбергиса и его окружения, поэтому у них родилась идея вернуть утраченные позиции, вынудив Москву пойти на силовую акцию, подобную тбилисской 1989 года и тоже сопряженную с человеческими жертвами.

Еще в декабре 1990 года на заседании президиума Верховного Совета Литвы депутат ВС и староста сейма «Саюдиса» Александрас Абишала заявил:

«Независимость не получим, если не будет пролита кровь», почти повторив слова Ландсбергиса, постоянно твердившего, что «свободы без крови не бывает».

Присутствующие согласились.

Танки или закон?

«Состояние общественного психоза» – так 6 января 1991 года охарактеризовала ситуацию в Литве популярная газета Respublika. В этот момент еще было не поздно Москве вступить в конструктивный диалог с оппозицией, призывавшей к досрочному роспуску Верховного Совета Литвы и выборам нового состава.

Но…

10 января Михаил Горбачев направил обращение к ВС Литвы с требованием восстановить действие Конституции СССР. Интерпретируя это обращение как «ультиматум», Ландсбергис заявил, что президент СССР обратился к «несуществующей Литовской ССР» и что «Литовская республика отвергает все его обвинения».

Далее события развивались стремительно.

Горбачев дал команду силовым путем восстановить действие Конституции СССР на территории республики и прежде всего прекратить разжигание межнациональной розни, которое методично велось литовскими средствами массовой информации. 11 января псковские десантники взяли под охрану республиканский газетный комплекс (Дом печати в Вильнюсе), построенный на средства Управления делами ЦК КПСС.

У здания литовского парламента. Вильнюс. Январь 1991 года (Фото: Владимир Завьялов /Фотохроника ТАСС)

Реакция Верховного Совета Литвы последовала незамедлительно. 12 января СССР был объявлен агрессором, а президиум ВС Литвы и правительство образовали «временное руководство обороной Литовской республики».

Заместитель председателя Верховного Совета Казимерас Мотека публично заявил, что Литва находится в состоянии войны с Советским Союзом. Радио и телевидение республики круглосуточно призывали население к вооруженной борьбе с «русскими оккупантами», мотивируя свои призывы тем, что в Литве якобы «уже идут боевые действия».

Тут неизбежны вопросы. Во-первых, почему Дом печати не был взят под охрану еще в марте 1990 года, когда Совет министров СССР принял постановление «О мерах по защите собственности КПСС на территории Литовской ССР»?

И во-вторых, почему нельзя было в январе 1991 года обойтись без танков и группы специального назначения «А» КГБ СССР? Ведь было достаточно привлечь к уголовной ответственности виновных в разжигании межнациональной розни в республике, и сделать это позволял закон СССР «Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан и насильственное нарушение единства территории Союза ССР» от 2 апреля 1990 года.

Кстати, судя по всему, ландсбергисты более всего боялись именно этой меры.

То есть вполне возможно, что, продемонстрируй Кремль твердость, конституционный порядок в Литве был бы восстановлен без силовой акции.

Однако твердости Горбачеву не хватило, а для Ландсбергиса и его окружения «советская агрессия» была как раз важнейшим условием сохранения власти.

Выстрелы в спину

«Все на защиту республики!» – раздавались призывы из здания Верховного Совета Литвы. К вечеру 12 января 1991 года основные стратегические объекты в Вильнюсе, намеченные советским руководством для взятия под охрану, были окружены многотысячными толпами митингующих, а также баррикадами из грузовиков и тяжелой строительной спецтехники.

Литовские сепаратисты получали из Москвы оперативную информацию обо всех планах советских военных в Литве. В военном штабе в Вильнюсе у них тоже были свои люди, так что Ландсбергису удалось организовать хорошо подготовленную провокацию.

Вильнюсская телебашня в январе 1991 года (Фото: Владимир Завьялов /Фотохроника ТАСС)

Вечером 12 января, в условиях этой крайне опасной и непредсказуемой ситуации, Горбачев дал согласие на проведение силовой операции с использованием тяжелой военной техники. Перед воинскими подразделениями и группой специального назначения «А» КГБ СССР была поставлена задача взять под охрану здание Комитета литовского радио и телевидения и вильнюсскую телебашню.

Между тем еще несколько недель назад, 7–8 декабря 1990 года, контроль над этими объектами можно было установить силами двух взводов 42-й дивизии внутренних войск СССР, дислоцированной в Вильнюсе. Однако Москва акцию постоянно откладывала, словно повторяя сценарий Тбилиси или Баку.

В ночь на 13 января 1991 года группа «А» и две колонны десантников на грузовиках, БТР и БМП в сопровождении семи танков, предназначавшихся для прорыва баррикад из строительной спецтехники и грузовиков, загруженных щебнем, двинулись к зданию Литовского телерадиокомитета и к телебашне. Стоит отметить, что эти объекты проще было бы обесточить – тогда бы ни десантники, ни танки не понадобились.

Там советских военнослужащих ждали не только люди, верившие, что защищают Литву, но и вооруженные боевики «Саюдиса», засевшие на крышах домов и готовые стрелять в митингующих. Другие боевики, устроив живую цепь, толкали людей под гусеницы танков и БМП. Работали специальные бригады боевиков, которые инсценировали наезд танков на мирных граждан.

Для этого под стоящий танк подкладывались люди, и фотокорреспонденты делали якобы шокирующие кадры.

Литовских и зарубежных фоторепортеров и телеоператоров у вильнюсской телебашни было более чем достаточно. А вот советских фотокоров и тележурналистов там не оказалось. Отсутствовали и операторы от КГБ СССР. Известно, что в апреле 1989 года они засняли тбилисские события, и видеофильм доказывал, что советские десантники не применяли саперные лопатки против митингующих. Они просто закрывали ими лицо от летевших в них из толпы камней и бутылок.

Этот фильм по распоряжению Горбачева был засекречен. Видимо, потому в Вильнюсе операторов от КГБ не было вообще! Президенту СССР объективность была ни к чему…

Итогом «кровавой ночи» 13 января стали 15 жертв – 14 литовских граждан и лейтенант группы специального назначения «А» КГБ СССР Виктор Шатских, убитый из толпы выстрелом в спину. В телах большинства граждан, погибших от огнестрельных ранений, литовская судмедэкспертиза обнаружила пули от охотничьих и малокалиберных ружей, а также от винтовки Мосина образца 1891–1930 годов.

Причем раневые каналы в телах жертв, как правило, имели направление сверху вниз под углом 40–60 градусов. Тогда как советские военнослужащие находились не на крышах домов, как боевики «Саюдиса», а перед толпой, окружавшей телебашню…

Погибшие у телебашни якобы от наезда советских танков были квалифицированы литовскими судмедэкспертами как пострадавшие в автоавариях. Но все это выяснилось позже.

Утром же 13 января литовская сторона предъявила мировой общественности массу «очевидцев», которые взахлеб рассказывали, как сотрудники группы специального назначения и советские десантники «с бедра из автоматов расстреливали митингующих и танки безжалостно давили мирных граждан».Советская и зарубежная пресса взорвалась от негодования.

Голосов тех, кто пытался говорить о реальной ситуации у вильнюсской телебашни, предпочли не услышать. Горбачев же заявил, что войска в Вильнюс он не посылал и силовая операция является самодеятельностью некоего Комитета национального спасения Литвы и начальника Вильнюсского гарнизона генерала Владимира Усхопчика. Впрочем, дело было сделано: прибалтийские республики отправились в самостоятельный геополитический дрейф, вскоре исчез с карты и Советский Союз…

Расследование событий, произошедших в Вильнюсе в январе 1991 года, проведенное Прокуратурой СССР в рамках уголовного дела № 18/5918-19, установило, что от действий советских военнослужащих не погиб ни один митингующий. Между тем в сентябре 1991 года 37 томов этого дела Генпрокуратура СССР по указанию Михаила Горбачева передала литовской стороне, и в начале 2016 года в Литве начнется заочный уголовный процесс над 66 бывшими советскими, а ныне российскими гражданами.

В их числе – экс-министр обороны СССР, маршал Советского Союза Дмитрий Язов, а также ряд советских генералов и полковников, выполнявших в январе 1991 года приказ президента СССР по восстановлению на территории Литвы действия союзной Конституции. Следует заметить, что фамилии и данные большинства подозреваемых по делу 13 января 1991 года литовские прокуроры получили как раз из материалов переданного им Генпрокуратурой СССР уголовного дела № 18/5918-19.

Напомним, сами эти материалы позволяют утверждать, что обвинения литовского правосудия в адрес российских граждан явно сфальсифицированы. Взять хотя бы тот факт, что заключения о характере травм, приписываемом литовскими прокурорами жертвам января 1991 года, не соответствуют выводам литовских же судмедэкспертов. Впрочем, очевидная политизированность и правовая необоснованность уголовного преследования россиян со стороны литовской Фемиды, похоже, давно уже не смущает официальный Вильнюс…

Владислав Швед

Владислав Николаевич Швед Родился в 1944 году в Москве в семье офицера.С 1947 по 1992 год проживал в Литве. В 1990–1991 годах – член ЦК КПСС, второй секретарь ЦК Компартии Литвы, депутат Верховного Совета, впоследствии сейма Литовской республики, председатель Гражданского комитета Литвы, защищавшего права русскоязычного населения. После официального выхода Литвы из состава СССР в сентябре 1991 года отказался от литовского гражданства и, соответственно, от мандата депутата сейма Литвы.В мае 1992 года задерживался Генпрокуратурой Литвы, но в связи с отсутствием улик и благодаря протестам общественности был выпущен на свободу. В июне 1992 года он вместе с семьей выехал из Литвы. В 1992–1996 годах проживал в Белоруссии. С 1996 по 2004 год работал в аппарате Госдумы ФС РФ. Действительный государственный советник РФ 3-го класса. С июля 2004 года на пенсии.