Испанское эхо Большого террора

Фашистский заговор, пятая колонна, мятеж генералов – эти и многие другие явления гражданской войны в далекой Испании стали поводом для активных поисков «врагов народа» в СССР

Советский танк Т-26 на вооружении республиканской армии. Испания, 1936 год

Летом 1936 года в Испании разразилась гражданская война, ставшая первым крупным военным конфликтом в Европе с окончания Первой мировой войны. Она началась с мятежа военных во главе с генералом Франсиско Франко, выступивших против либерально-социалистической республики.

В Москве с первых дней конфликта внимательно следили за происходившим на противоположном конце Европы, рассчитывая извлечь из этого внешнеполитические дивиденды. При этом Сталин поначалу крайне настороженно относился к идее военной помощи республике. И это несмотря на то, что уже в первые недели мятежа Франко законное правительство Испании несколько раз передавало в Москву соответствующие просьбы, говоря о своем катастрофическом положении.

Однако чем дальше, тем очевиднее становилось, что ситуация развивается по самому неблагоприятному для республики сценарию. При этом активную поддержку испанским путчистам оказывали нацистская Германия и фашистская Италия при фактическом попустительстве Лондона и Парижа. В этих условиях в Москве пришли к выводу, что пора сыграть собственную роль в конфликте: в сентябре 1936 года Коминтерн, по сути подчинявшийся воле советского правительства, принял решение о создании интернациональных бригад из добровольцев, готовых сражаться на стороне республики. В то же время Советский Союз начал поставку в Испанию боевой техники, вооружения, боеприпасов.

Впрочем, испанская гражданская война стала важным фоном и для внутриполитического развития СССР. Сталин, и без того давно убежденный в том, что деятельность оппозиции зачастую диктуется из-за рубежа, еще сильнее укрепился в этом мнении на примере Испании. Главное, что его собственная политика становилась живым доказательством этого тезиса: с другой стороны континента он оказывал непосредственное влияние на ситуацию в этой стране. Испанский опыт ярко демонстрировал советскому вождю, что в случае возникновения какого-либо внутриполитического конфликта его участники неизбежно начнут искать поддержку за рубежом. И в этом случае действующее правительство может оказаться бессильно.

Возникает резонный вопрос: насколько правомерным было сравнение СССР с республиканской Испанией? Сравнение страны, которую мы привыкли считать чуть ли не образцом жесткой диктатуры, с раздираемой внутренними противоречиями молодой демократией? Но в памяти советских лидеров была все еще жива Гражданская война в самой России, которая до руин разрушила вековую русскую монархию. Причем главное в другом – в довольно ясном понимании парадоксальной слабости собственного политического режима, который мог решать впечатляющие глобальные задачи, но постоянно буксовал в мелочах. Это могло восприниматься как тревожный симптом того, что недовольство на местах в любой момент может вырваться наружу. К тому же сами события на испанском фронте, где советские представители одной рукой боролись с франкистами, а другой уничтожали соперников по левому флангу, как бы доказывали одну из любимых идей Сталина – что с приближением окончательной победы классовая борьба только нарастает.

С этого ракурса Большой террор 1937–1938 годов выглядит как попытка исключить испанский сценарий. «Дело Тухачевского» – словно превентивный удар по «красному Франко». И регулярное упоминание зловещим сталинским прокурором Андреем Вышинским термина «пятая колонна» в отношении подсудимых на открытых Московских процессах демонстрирует, насколько глубоко испанская проблематика врезалась в умы сталинского окружения. Ведь именно так называлась франкистская разведка, активно действовавшая в тылу республиканских сил.

Дмитрий Пирин